Сделай Сам Свою Работу на 5

Царское Село и Екатерина II





С большим волнением он ожидал официального приема в Большом царскосельском дворце. Императрица была настроена к нему доброжелательно. Вероятно, Екатерина еще перед приездом Камерона была заинтригована его личностью не только как знатока античности и автора труда о римских банях, но и как якобита и племянника легендарной Дженни Камерон и с интересом ожидала его появления. Она приняла его «с благоволением», упомянула имя Дженни Камерон, высказала уверенность, что он происходит из знаменитого шотландского рода. Архитектор разуверять ее не стал.

23 августа 1779 года в переписке Екатерины II с Ф.М. Гриммом, ее постоянным корреспондентом и комиссионером, впервые упомянуто имя Камерона: «Сейчас я устроилась с мистером Камероном; родом шотландец, якобит по убеждениям., большой рисовальщик, воспитанный на классических образцах, он получил известность благодаря своей книге об античных банях».

Осенью того же года шотландский архитектор появился в Царском Селе. Подписав контракт на 3 года, он приступил к продолжению работ по перестройке интерьеров дворца и строительству различных сооружений в английском парке. 25 октября 1779 года по именному указу Камерону назначили жалованье, деньги на квартиру и экипаж — по 1800 рублей на год.



Екатерина II приняла Камерона за сторонника монархии, королевской власти, поэтому и была к нему весьма благосклонна. Не только это привлекло императрицу, мечтавшую почувствовать себя в обстановке того времени: грандиозным строительством по примеру древних римлян она стремилась утвердить значение своего царствования для России, и в Камероне, считавшем, что «архитектура — это искусство, выражающее, воплощающее грандиозные и великие идеи, что бедность замысла и посредственность выполнения снижают ее ценность, что архитектура всегда очень точно характеризует эпоху», она почувствовала единомышленника.

Это походило на сказку: молодой архитектор, человек с талантом и амбициями, но почти невостребованный на родине, вдруг оказался допущен к прямому и дружескому общению с могущественной «северной Семирамидой» и завален ее личными заказами. Получив безграничные возможности для воплощения своих замыслов Камерон отвечал стремительностью работы, на первых порах восхищавшей императрицу, которая сказала о нем: «Это голова, и голова, воспламеняющая воображение». Екатерина, также обладая «воспламеняющейся головой», умела оценить творческий энтузиазм. Замыслы Камерона изливались неиссякаемым потоком, завораживая императрицу — та называла его «великиу рисовальщиком» и даже признавалась, что «увлечена мистером Камероном».



Императрица надеялась, что Камерон создаст новый архитектурный ансамбль в Царском Селе, а Камерон мечтал об осуществлении своих смелых замыслов. В России, где в ту пору сложился новый архитектурный стиль — классицизм,— перед зодчим открывались новые широкие возможности творчества.

Так начался новый этап творческой биографии Камерона. Еще не будучи утвержденным в должности, почти за год до официального назначения архитектором «над всеми строениями в Селе Царском», Камерон продолжил начатые до него работы по отделке покоев Екатерины, одновременно предлагая новые решения, расточительно создавая по нескольку вариантов для каждой комнаты. Зодчий проектировал и интерьеры на половине наследника в северной части дворца, создал проект и модель Холодной бани и вскоре приступил к ее постройке. Одновременно Камерон проектировал новый дворец, парк и павильоны в Павловске, делал рисунки для парковых построек в Царском Селе, создавав проекты для городов Павловска и Софии и руководил строительством по своим проектам.

Камерону присвоили почетное звание архитектора ее императорского величества. На чертежах Камерон часто писал сокращенно: «АМI» — «Architect majestique Imperial».



Желая создать в Царском Селе нечто небывалое, еще больше Екатерина стремилась, чтобы об этом стало широко известно, чтобы об этом заговорили в Европе. Поэтому она непринужденно и в тоже время настойчиво пишет о своей работе с Камероном и о нем самом, с его экзотической (что не во всем соответствовало действительности) биографией. Именно такая биография служила пищей для ее эпистолярного энтузиазма, другая была ей не нужна, а Камерон не имел возможности опровергнуть ее заблуждение. Поэтому когда императрица достаточно много написала обо всем этом, а необычность созданий Камерона стала для нее и ее окружения привычной, Камерону пришлось испытать немало горечи и разочарований. Переживая сказочное начало своей карьеры, «архитектор Ее Величества» еще не знал о забывчивости царицы и изменчивости ее настроений, не подозревал о предстоящих трениях с Конторой строений Села Царского, чиновников которой сильно задевали его независимость и привилегированное положение.

25 сентября 1779 года архитектор Ч. Камерон, через управляющего Царским Селом генерала А.П. Кашкина, послал секретарю «принятия челобитен» Екатерины II П.И.Турчанинову, уменьшенную смету на строительство и отделку «холодной бани». Потому что первая смета, показалась Екатерине завышенной.

К строительству Бани приступили уже весной 1780 года. Поскольку проект и модель Камерона еще не были готовы, работы начались по смете, составленной И. В. Нееловым, причем договоренность на поставку пудостского камня была заключена еще в феврале. Затем строительство продолжилось по значительно более дорогой смете Камерона, составленной в соответствии с преподнесенной им императрице моделью.

В 1780 году «августа 17 дня Е. И. В. изустно указать соизволила над всеми строениями в Селе Царском в производстве работ по Высочайше опробованным планам быть архитектором выписанном из Англии Камерону» а подчиненным ему быть архитектору Илье Неелову и во всем исполнять по его указания». Илья Неелов отстаивал свою творческую самостоятельность: оскорбленный унизительным требованием перейти со сложившимся коллективом мастеров в полное распоряжение Камерона, он уклонился от исполнения.

Через четыре года контракт возобновили, жалованье повысили, и с 3 июля 1783 года платили уже две тысячи пятьсот рублей в год «да на квартиру по шестисот рублей на год». На службу он был принят 3 июля 1786 года с новым повышением жалованья. В именном указе говорилось: «Находящемуся в службе нашей при разных строениях архитектору... Камерону повелеваем производить из Кабинета жалованья по три тысячи рублей на год, со дня окончания его контракта, покуда он в службе нашей останется. Екатерина. Царское Село 13 июля 1786 года».

Камерону предложили поселиться в Царском Селе, «в покоях, что на углу каменной оранжереи», на Садовой набережной (Большая Оранжерея — Садовая, 14). Квартиру он отделал по собственному вкусу и разместил в ней свои коллекции картин, эстампов, рисунков, курительных трубок, библиотеку. Убранство дома, украшенного росписями, мраморными каминами и фаянсовыми печами, дополняли фарфоровые вазы, изделия мануфактуры Веджвуда, персидские ковры, турецкое оружие.

Рядом находилась его чертежная мастерская, где постоянно кипела работа.

Вскоре Камерон женился на дочери придворного садовника Иоганна Буша — Екатерине. Семья Бушей жила так же в Большой оранжерее, в восточном флигеле. К архитектору попадали, проходя через «райские кущи» цветущих и плодоносящих померанцевых, лимонных, апельсиновых деревьев, находившихся «в содержании» у Буша.

Гордостью - Камерона была его библиотека - одна из крупнейших частных библиотек Петербурга. Он привез ее из Англии. В ней насчитывалось более четырех тысяч книг на английском, французском, немецком, итальянском и русском языках, много альбомов. Больше всего книг по истории и теории архитектуры, по истории европейских стран — Англии, Франции, Италии, Германии, Греции, Португалии, России, Польши, описания музейных коллекций. Десятки книг о путешествиях на Камчатку, в Индию, Россию, страны Европы. Особенно много томов по истории и философии: сочинения Руссо, Дидро, Вольтера. Немало изданий по истории Португалии, Англии, Фландрии и России; трактаты по истории религии, экономике, политике. В подборе книг личной библиотеки всегда проявляются интересы, увлечения и пристрастия владельца. Библиотека Камерона свидетельствует о его глубоком знании литературы по архитектуре, ее истории, о широте его культурных и политических интересов. У него было много редких изданий писателей и поэтов Древней Греции и Рима, эпохи Возрождения: басни и сказки Эзопа на трех языках, поэмы Данте, Петрарки, уникальные издания XVII и начала XVIII века. Здесь же труды по физике, геометрии, математике, астрономии. По у подбору словарей можно судить о том, что Камерон предпочитал пользоваться французскими: французско-русским, французско-голландским, французско-латинским, был у него и французско-русский разговорник.

В 1784 году рядом с домом построили чертежную мастерскую, в ней стали работать сам архитектор, его помощники и ученики. В 1786—1787 годах дом архитектора надстроили. Во дворе появилась деревянная конюшня — теперь Камерон имел свой экипаж, это было для него очень важно, так как приходилось часто ездить в Петербург и Павловск. Для удобства прохода в парк построили даже мост через канал «в старом саду против садового мастера Буша покоев».

В Царском Селе Камерону предстояло работать многие годы. Фактически Камерон был архитектором двух ансамблей — Царского Села и Павловска. Он был загружен до предела в первые пять лет своей жизни в России (до 1785 года). Тогда были созданы проекты практически всех его построек.

Главным сооружением пейзажного парка, как свидетельствуют современники, должен был стать «дворец, совершенно схожий с дворцом Августов или римских императоров». Однако его исполнение не было сразу поручено Камерону.В одном из писем М. Гримму Екатерина II сообщала:, «...мы здесь строим из гранита и мрамора... Кроме Гваренги... у меня есть англичанин по имени Камерон, который долго жил в Риме, изучил архитектуру и которому поручены Царскосельские постройки; он полон благоговения к Клериссо...»

Создание «античного дома» поручили Камерону, ему рекомендовалось использовать в работе проекты Клериссо. Но Камерон никогда не копировал чьих бы то ни было работ, он лишь внимательно просмотрел большую коллекцию и начал работу над своим проектом. В 1780 году проект Камерона утвердили, и весной началось строительство ансамбля царскосельских терм: Холодных бань с Агатовыми комнатами, Висячего сада и галереи.

С этого времени работавший в Царском Селе архитектор Илья Неелов был подчинен Камерону. В распоряжении на имя Неелова сказано, чтобы «как поутру, так и после обеда были всегда на работе безотлучно и чтобы вы всегда неотлучно были при господине архитекторе Камероне».

Похвала мастерам за хорошую работу — характерная черта Камерона. Архивные документы позволяют понять, как работав Камерон, как он был внимателен к людям. Он постоянна искал лучшее решение, что-то менял, совершенствовал и всегда находил лучших исполнителей своих замыслов, не боялся ни спорить, ни соглашаться с мастерами.

Сначала ему было поручено сделать новый интерьер нескольких залов Царскосельского дворца, заменив беспокойное убранство Растрелли более строгим, таким, какое Чарлз Камерон видел на руинах античного Рима.
Ко времени его приезда в Царское Село здесь велись большие работы: по проекту Ю. М. Фельтена архитектор И. В. Неелов начал строительство Нового флигеля (Зубовского),— разработал проект второго флигеля — Церковного, вел перестройку и перепланировку бельэтажа. Уже разобрали растреллиевскую парадную лестницу, четвертую и пятую Антикамеры в южной части дворца и Висячий сад — в северной, на его месте строили новые покои для наследника престола и его жены.

В 1779 Камерон выполнил архитектурно-художественное убранство новых интерьеров Зеленой столовой. В это время покои занимала вторая супруга будущего императора Павла I — великая княгиня Мария Федоровна.

Декоративное убранство залов Камерона в северной части дворца очень разнообразно, каждый зал — это новый художественный образ. В этом большая заслуга Камерона и замечательных мастеров, работавших с ним.
Плафоны во всех залах писали И. Рудольф и Ж.-Б. Шарлемань, паркеты набирались русскими мастерами под руководством Георга Шталмеера; Басселье и Шперлинг — исполнители работ из золоченой бронзы, а золоченые орнаменты — создание мастера Бриля. Больше всего Камерон ценил талантливого Ж.-Б. Шарлеманя, ему поручал росписи плафонов, орнаменты, лепку и резьбу.

В южной половине дворца на месте растреллиевских четвертой и пятой антикамер Камерон создал большие парадные залы - Арабесковый и Лионский и в Новом (Зубовском) флигеле — личные комнаты Екатерины II, Китайский зал и Купольную столовую. Каждый из этих интерьеров уникален. Лионский зал украшали золотистый французский шелк, светло-голубой лазурит и небывалой красоты паркет, инкрустированный перламутром. Светлый Арабесковый зал удивлял тонкостью росписей, в Китайском поражали коллекции произведений искусства Китая и Японии. А в интерьерах императрицы восхищало все. В Опочивальне и Табакерке — облицовка из лилового, синего и белого стекла, в Серебряном кабинете — украшения из драгоценного металла. Своеобразны были Зеркальный кабинет и Купольный зал. В этих интерьерах воплотились самые оригинальные замыслы архитектора.

Все работы под руководством Камерона в южной части дворца закончили в 1784 году. Созданные им парадные залы — Арабесковый, Лионский и Китайский - личные комнаты Екатерины II — это единый комплекс интерьеров Камерона, который был соединен с Термами и Висячим садом и совершенно изолирован от комплекса в северной половине дворца.

Одновременно с очень сложными и ответственными работами в залах Большого царскосельского дворца и строительством Терм Камерон проектировал сооружения о парках, несмотря на невероятную загруженность работой. В 1781 году он выполнил проект Пирамиды.

В эти же годы Камерон строит целый комплекс «китайских» сооружений в Верхнем саду (ныне Александровский парк) — «китайскую» деревню и «китайские» мосты. Увлечение китайскими мотивами очень характерно для конца XVIII века. Но архитекторы не знали тогда китайски архитектуры, они видели только изображения на гравюpax, шелке и фарфоре. В 1771 году в Петербурге был опубликован перевод одного из трактатов английского архитектора У. Чеймбед «О Китайских садах». Камерон знал оба его трактата об архитектуре и садовом искусстве Китая — и, конечно видел построенную им пагоду в королевском саду Кью не далеко от Лондона.

Когда Камерон приехал в Царское Село, архитектором A. Ринальди был разработан проект Китайского театра, а
B. И. Нееловым — Китайской деревни, ставшей композиционным центром всего «китайского» ансамбля в парке. В деревне создавалась просторная площадь с пагодой в центре, короткая улочка в сторону Большого каприза - монументального паркового сооружения с беседкой наверху — и многоярусная башня-пагода. Все домики деревни — одноэтажные, с характерной изогнутой кровлей. Такой была Китайская деревня на модели, изготовленной еще в 1772 году. Камерону предстояло все это построить.

Смету он составил в октябре 1781 года, работы нача лись в 1782 году, но многого осуществить не удалось. Под руководством Камерона построили только десять домиков. Яркие, красочные росписи, затейливые, изогнутые кры ши делали домики просто сказочными. Они изменили свой облик в начале XIX века, когд В. П. Стасов перестроил Китайскую деревню.

Оригинальны построенные Камероном четыре «китайских» моста через Крестовый канал в Верхнем саду: Большой Китайский мост, Малые (железные) китайские мосты, Драконов мост.

Бесконечно тянется строительство Китайской деревни, начатое задолго до приезда Камерона и так никогда и не закончившееся. Работу над «китайским» ансамблем Камерон не завершил, так как средств на это отпускалось казной все меньше и меньше.

Одна работа Камерон представляет особый интерес — это создание города София. Он был основан 1 января 1780 года рядом с Царским Селом. В сентябре 1779 года рассматривался первый план города. Софию решено было сделать образцовым городом и переселить сюда всех жителей дворцовой слободы - мастеров-строителей и дворцовых крестьян, обслуживающих царскосельский дворец и парк. В городе намечали построить бумажную и полотняную фабрики, мельницу, трактир, почтовый двор, присутственные места и обывательские дома, холодную баню, больницу и богадельню. Осуществление замысла Камерона не только затянулось, но и вообще состоялось лишь в небольшой части.

Шотландец считал русских "ленивыми, склонными к воровству и неумелыми", поэтому рабочую силу предпочитал возить из родных земель. После объявления в эдинбургской газете Evening Courant в 1784 году Камерон выписал в Россию двух архитекторов и около 70 рабочих с семьями. Это количество в итоге показалось архитектору недостаточным, и он запросил еще столько же. Такие аппетиты заставили британского посла в Петербурге выразить озабоченность тем, что Великобритания теряет чересчур много квалифицированных специалистов. Впоследствии в Софии поселили приехавших мастеров-англичан, семьдесят семь семей. Улицу, на которой они поселились, назвали Английской.

В 1787 году Камерон разработал проекты и под его наблюдением изготовили модели одноэтажных деревянных домов, двух типов каменных, софийских казарм и архитекторского дома. Осуществили не все намеченное. Центром город стала обширная площадь с Софийским собором, проек которого Камерон разработал еще в 1780 году.

Одновременно была изготовлена деревянная модель Софийского собора. Грандиозный собор по своему облику должен был напоминать константинопольскую Софию. Таково было условие: шесть лет назад закончилась русско-турецкая война, и царскосельском парке начали устанавливать памятник прославлявшие победы русской армии и флота, русских полководцев и флотоводцев: Кагульский обелиск, Чесменскую и Морейскую колонны. Рядом с парком был созда целый ансамбль, посвященный присоединению Крыма к России,— Запасной двор. Здания, формирующие эту площадь, напоминали турецкие сооружения, на самой площади установили Крымскую колонну.

Таким же своеобразным памятником победы над турками должны были стать новый город София и Софийский собор. Этим объясняются их названия: София, Софийский. Не случайно модели Софийского собора, Чесменской колонны, Кагульского обелиска были выставлены вместе в Петербурге, «подле Исаакиевской церкви в небольшом каменном здании, состоящем из одного зала». После показа моделей публике Камерон обратился в совет Академии художеств с просьбой о присвоении ему звания академика за проект и модель Софийского собора.

По настоянию Ю. М. Фельтена, тогда профессора архитектурного класса, адъюнкт-ректора, а потом и директора Академии художеств, последовал отказ, который был обусловлен тем, что проект еще не был утвержден, строить собор «по великости отменено». Кроме того, была и другая причина — уже давно осложнились личные отношения между Камероном и Фельтеном. С приездом Камерона Фельтену не поручали больше работ в Царском Селе.

28 августа 1781 года было принято постановление совета Академии художеств: «По прошению г. архитектора Шарль Камерона о принятии ево в общество Академическое по представленной от него работе, представляющей модель церкви святыя Софии... Прежде усмотрения практики к докладу в общем собрании не допускать; о чем ему и объявить, если пришлют или сам явится». Модель собора оставили в Академии художеств, проект вернули в Царское Село.

Камерон никогда более в Академию художеств не обращался и никакого академического звания не имел.

Грандиозность первоначального проекта собора, очевидно, и стала причиной ошибки, которая многократно повторялась в различных изданиях. Историки Царского Села ныне существующий собор называли повторением Софии Константинопольской. «Повторение» здесь проявилось только в одном — в композиционном значении здания. София Константинопольская расположена на главной площади столицы, доминирует в ансамбле площади, возвышаясь над дворцом византийских императоров. Юстиниан, строя Софию, стремился в облике грандиозного храма воплотить силу и могущество своей империи, а также подчеркнуть торжество христианства. Такими же идеями руководствовались, создавая новый город.

Летом 1783 годаКамерон разрабатывает для Екатерины проект галереи, которая позже будет названа его именем - Камероновой галереей, - и станет самым известным сооружением архитектора не только в Царском селе, но и в России. 16 сентября проект был утвержден. В ноябре архитектор писал А. А. Безбородко, что «в состоянии исправить великолепно» галерею, и добавил: «...сие строение останется в некоторой степени монументом состояния наук и художеств». В марте 1784 года архитектор подал в Контору строений Царского Села ее план и модель. Эти документы не сохранились: чертежи вернули архитектору для ведения строительных работ, а после его смерти вдова Ч. Камерона уехала в Англию и увезла с собой весь семейный архив. С тех пор его следы теряются.

Работы по созданию царскосельских Терм завершились в 1787 году. Через пять лет построили Пандус,— это была последняя работа Камерона в Царском Селе.

Здесь Камерон создал уникальный архитектурный ансамбль, показал себя зрелым мастером классицизма, здесь проявилась его яркая творческая индивидуальность. Ансамбль Терм органично вписался в пейзаж Царскосельского парка, обогатил его художественный облик, придав ему величественность и классическую строгость.

Камерон, воспитанный на лучших традициях античной архитектуры, верный почитатель Палладио, впитавший все иучшее в современной архитектуре, сразу вошел в число прославленных зодчих России, таких, как В. И. Баженов, М. Ф. Казаков, И. Е. Старов, Ю. М. Фельтен, Н. А. Львов.

Достойной оценкой потомков, символом признания таланта Камерона стало название галереи, им созданной, - Камеронова галерея. Ее удивительный архитектурный дик вдохновил А. С. Пушкина на создание поэтических строк:

А там в безмолвии огромные чертоги.

На своды опершись, несутся к облакам.

В 1794 году в печати появилось первое упоминание о Ч. Камероне и его ансамбле. И. Г. Георги, известный путешественник, академик Петербургской академии наук, в своей книге о Петербурге и его окрестностях написал: «Камерон, из Англии; придворный архитектор в Царском Селе. Его трудов есть новая баня с висящим садом, аркады, галерея статуй...» В предисловии автор отметил, что описание «увеселительных замков» (пригородных дворцов) украшено прибавлениями госпожи Камерон...». Понятно, что Камерон не мог не прочесть этой книги, так как автора знал лично и был согласен с такой лаконичной характеристикой его творчества. И сам Камерон, и его современники выше всего ценили именно эти сооружения. Подтверждение тому есть и в документах архитектора. Особая цецность Терм Камерона еще и в том, что весь ансамбль сохранился с ХVIII века в первоначальном виде. Это единственное его сооружение, которое никогда не подвергалось никаким перестройкам.

В 1795 году зодчий создает проект крошечной каменной домовой церкви между дворцом и Холодной баней, с деревянными куполом и переходами, гранитным цоколем и базами колонн из сясьской плиты. Ее возведение было начато в августе 1796 года, и в ноябре, к моменту остановки всех работ после смерти Екатерины, церковь была отстроена вчерне, были также готовы все декоративные элементы. Впоследствии ее возвел И. Неелов со значительными изменениями.

Термы, новые комплексы дворцовых покоев в северной и южной частях Большого царскосельского дворца, «китайские» постройки и пирамида, город София и Софийский собор — таков итог огромной десятилетней работы Камерона в Царском Селе. Все эти сооружения вместе с работами Фельтена, Кваренги и Нееловых определили новый, классицистический, облик царскосельского ансамбля.

В мае 1784 года Чарлз Камерон сделал предложение Екатерине Буш и женился на ней. В доме Камерона многое соответствовало привычкам и склонностям хозяина. Семнадцать лет провел Чарлз Камерон в перестроенном флигеле при царской оранжерее, из них двенадцать — после женитьбы. В декабре 1796 года дом был у него отнят. Видимо, не зря предупреждали зодчего во время бесконечных пререканий по поводу отделки Павловского дворца, когда мастер непреклонно настаивал на своем мнении, что нельзя "раздражать Павла Петровича, это может плохо кончиться".

После смерти Екатерины и вступления на престол Павла I началось буквально разорение Царского Села. Увозили все — деревья в кадках и горшках, птиц с птичьим двором, карпов из прудов, «сколько тогда наловить смогли». Из Агатовых комнат вывезли мраморные скульптуры. В январе 1799 года- с Камероновой галереи сняли скульптуры: Геркулеса и Флоры и отправили в Петербург для Михайловского замка. Лишь в декабре 1808 года их вернули на прежнее место.

В феврале 1799 года в Павловск из Царского Села увезли «различных превосходнейших... произведений бронзовых и разных каменных пород... 526 штук, да притом все вазы и статуи с пологого спуска». Пандус совсем изменился. Скульптуры с него поставили в Павловском парке, на площадке у двенадцати дорожек. Вместо них в 1826 году установили треножники с вазами, существующие поныне.

 

Павловск

Еще поздней осенью 1779 года Камерон впервые приехал в село Павловское, (совр. Павловск) подаренное Екатериной II сыну в 1777 году. Он впервые ощутил всю прелесть русского северного пейзажа. Многое напоминало ему родную Шотландию. Здесь архитектору предстояло создать для владельцев села Павловского благоустроенную усадьбу. Этот новый заказ, несмотря на невероятную занятость Камерона, очень обрадовал его. В Царском Селе он должен был работать во дворце и парке, созданными Растрелли в эпоху господства барокко, продолжать начатое другими архитекторами, притом по-прежнему находиться под постоянным контролем самой императрицы, зависеть от ее все время меняющихся указаний. Здесь же, в Павловском, он увидел возможность создать единый гармоничный ансамбль с дворцом, парком и парковыми павильонами.

Камерон начал с создания парка. В 1780 году был разработат его план. Наследник престола и его жена находились за границей в длительном путешествии, но хотели знать все о ходе строительства в Павловском и рассматривать буквальна каждый чертеж. Поэтому все чертежи высылались или возвращались они не скоро, это задерживало работы, мешало Камерону. Переписку с ними вел управляющий Карл Иванович Кюхельбекер (отец будущего декабриста), он постоянно получал указания и замечания. Многи письма сохранились, они очень интересны и чрезвычайно важны для изучения творчества Камерона, истории проектирования и создания ансамбля.

Сначала Камерону работалось легко, взаимопонимание было полным, его предложения встречались восторженно. Он не раз говорил, что «работа, которую он делает для Павловского, ему значительно приятнее других, поскольку она не доставляет ему никаких неприятностей, что далеко не везде имеет место». Это было явным намеком на трудности, которые возникали в Царском Селе.

25 мая 1782 года «был заложен первый камень нового дома...» (Павловского дворца). Для Камерона закладка была важным событием — начиналось осуществление проекта, которому он придавал большое значение. Основные строительные работы закончили в 1783 году. Весь следующий год и весной 1785 года шла отделка залов. Летом комнаты первого этажа были готовы, и владельцы Павловского поселились во дворце. В парадных залах работы еще продолжались. Дворец отовсюду смотрится прекрасно: фронтально, в перспективе, силуэт его очень красив. Камерону удалось достичь совершенной гармонии, слияния пейзажей парка с архитектурой. Как и во всех других сооружениях, Камерон вновь проявил себя большим мастером и очень тонким художником.

Камерон мечтал превратить дворец в храм античного искусства. Но его пыл весьма резко охладили заказчики, по поручению которых ему сообщили: «Париж. 10 мая 1782 года... Относительно записки господина Камерона о каминах, мебели и т. п. ...ему следует отказаться от всех его грандиозных мечтаний о мраморе, который он хочет извлечь из Каррары для лестницы, для облицовки залы, для колонн... Когда что приобретут — ему напишут». Все советы Камерона были напрасными. Коллекции приобретались в соответствии с вкусами владельцев. Вот почему не все Камерон мог осуществить, а многое из Созданного им в интерьерах сохранить не удалось.

Параллельно со дворцом, Камерон начинает строительство парковых павильонов и благоустройство парка. В период работы над павильоном Вольер, у архитектора начинают обостряться отношения с Кюхельбекером. Убранство Вольера обсуждалось особенно подробно, но только через Кюхельбекера, что осложняло работу архитектора. В переписке постоянно преувеличивалась его роль в строительстве, ему давались большие полномочия он постоянно вмешивался в работу архитектора и многое приписывал своим заслугам. В письмах он часто изображал Камерона недовольным, неоднократно обращая внимание на его большую загруженность: «...количество работ, заказанных сейчас уже очень значительно... Господин Камерон жалуется на большое количество дел, которыми он завален...». Архитектор действительно много работал, но его беспокоило другое — кто и как выполнит задуманное. Ой просил пригласить в Павловское Ж.-Б. Шарлеманя, много и успешно работавшего в Царском Селе, но Кюхельбекер не выполнил его просьбу. Из Царского Села в Вольере работал лишь англичанин Петерсон, отличный мастер по изготовлению искусственного мрамора.

Каждое новое сооружение Камерона в Павловске парке было своеобразным.

Говоря о творческих удачах Камерона в Павловском, необходимо отметить и сложность его работы там. Добиваться полного осуществления своих проектов Камерону было нелегко. Необходимы были решительность и настойчивость, чтобы убедить заказчиков в целесообразности того или иного решения. Мария Федоровна была приветлива, мягка в обращении к Кюхельбекеру. Его она называет милым, добрейшим, дорогим, милейшим. Все время, пока владельцы Павловского путешествуют за границей, К. И. Кюхельбекер заключает контракты, ведет переговоры с мастерами, осуществляет расчеты, выдает деньги Камерону на покупку произведений искусства. Через него даются все распоряжения архитектору. О Камероне в письмах говорится с пренебрежением «Сделайте замечание Камерону», «Кротость совершенно ни к чему с Камероном... Скажите ему напрямик, что его поведение несносно, и посоветуйте ему... быть осторожнее, если он хочет, чтобы продолжали к нему обращаться».

Камерон все понимал, он был унижен и оскорблен. Есть документ, который свидетельствует о его справедливом возмущении: «Я со всяким старанием рассуждал, как бы оную работу в самой наилучшей и в самой надежности произвести... и чтобы никакие обмишурки не бывали... По какому приказу, то мне неизвестно, однако все по моему делано... Я поэтому объявляю... что вышеупомя нутая работа не по моему рассуждению и повелению и полнена, и против оной сим протестую». Разумеется, такие заявления архитектора не способствовали улучшению отношений с заказчиками. Камерона отстраняют от работ в Павловском. Постепенно все работы передали В. Бренне, начинавшему в качестве помощника Камерона и живописца. Как человек тоже талантливый, но более покладистый, он больше устраивал заказчиков.

С 1787 года Камерон продолжал работы только в Царском Селе. После смерти императрицы Павел немедленно распорядился об отставке зодчего. 31 декабря 1796 года он подписал указ, где говорилось: «...Архитектора Камерона по ненадобности его отпустить». Подобное при вступлении на престол Екатерины II произошло с Расстрелли... Для Камерона это было трагедией. Он приехал в Россию по приглашению, работал много и плодотворно, всегда добросовестно, и вот теперь — отставка, отставка незаслуженная, обидная и жестокая,- она лишала работы и средств к существованию. Зодчий был отстранен от всех незавершенных работ и лишился не только средств к существованию, но и своего дома в Царском Селе, который он обустраивал с большой тщательностью и изяществом, где располагались его художественные коллекции и богатейшая библиотека. Вынужденный покинуть в разгар работы Царское Село, он больше сюда не возвращался.

Вспомнили о нем лишь после трехлетнего перерыва, в 1799 году, когда возобновились работы в Павловском парке. Его поселили в той же оранжерее, но в другой ее половине, которая ранее составляла часть квартиры Буша. Камерона вернули на службу и стали «производить ему в год жалованья по три тысячи рублей ассигнациями из Кабинета...». Обида за необоснованную отставку, за пережитое не давала зодчему покоя. И все-таки он согласился вернуться в Павловск, ибо самое тяжелое для архитектора — это отсутствие возможности строить. Однако его связь с Царским Селом, которому он отдал свой огромный талант, не возобновилась до самой смерти архитектора в 1812 году, хотя по приказу императора Камерон и проектировал в 1800 году новые ворота для пришедшего в запустение Зверинца.

Последней работой архитектора в Павловске стал знаменитый павильон "Три грации". Расставаться с ним было трудно, слишком много сил отдано.- к этому времени уже многое изменилось во дворце и парке, убранство парадных залов создавал В. Бренна, в парке строились новые павильоны. Работа Камерона в Павловске стала важным эта пола его творческой биографии. Несмотря на то что многое из задуманного не довелось осуществить, ансамбль Павловского дворца и парка — одно из лучших его произведений, одно из совершеннейших произведений в истории русской архитектуры и мирового садово-паркового искусства.

 

Батурин

Начинается "батуринский" период работы Ч. Камерона. К. Г. Разумовский предложил Камерону построить для него дворец в Батурине в 1790-е годы. Для архитектора это было тяжелое время. Зодчий остался не у дел, без средств. Дом в Царском Селе, где он прожил шестнадцать лет, отобрали в казну. Отобрали и учеников, которые проработали с ним несколько лет. Камерон писал в это время, что книги его «лежат в таможенном амбаре и в опасности быть вовсе повреждены, не имея дома где бы поместить как оные так и помощников и людей, нужных ему для делания планов, расчетов и прочее и без коих не может он работу свою надлежаще производить...», что считает он «неприятным свое положение». Камерон оскорблен и принимает трудное для него решение — уехать из России, «искать себе пропитания в других государствах, где, ласкается (надеется) он, имя его не безъизвестно...»

Разрешения на выезд за границу Камерон не получил Его мучила неизвестность, будущее представлялось мрачным. После блестящих успехов, больших интересных работ в Царском Селе и Павловске, потребовавших огромного творческого напряжения, наступила полная бездеятельность — самое тяжелое испытание для увлеченного и энергичного человека. Неожиданное предложение К. Г. Разумовского, давно решившего покинуть Петербург, спасло Камерона. Он мало знал Разумовского, но удивлялся его поразительной карьере. Батурин был пожалован ему «в вечное и потомственное владение» указом 17 января 1760 года. Батурин тогда, в 1750—1764 годах, был резиденцией украинских гетманов, правителей Украины, и К. Г. Разумовский стал последним гетманом.

Разумовский хорошо знал работы Камерона в Царском Селе и Павловске, восхищался ими и, зная, что Камерон не у дел, пригласил его к себе. Камерон с радостью принял предложение, так как появилась заманчивая возможность продолжить свои поиски в разработке загородного дворца-виллы нового типа, начатые им при сооружении Павловского дворца, создать обширную усадьбу, продолжить работы по созданию нового города.

 








Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту:



©2015 - 2024 stydopedia.ru Все материалы защищены законодательством РФ.