Мораль и духовное познание

1. Понятие морали
Мораль относится к социальным нормам, представляет собой нормативно-регулятивную систему, определяющая взаимоотношения между людьми. Она - специфический способ упорядочения общественных отношений, не зависящий от их предметно-содержательного наполнения. Это сфера собственно человеческих отношений. Нравственности в природе нет и быть не может, ибо в ней нет свободы, а значит, нет и выбора между добром и злом. Мораль возможна лишь в условиях выбора, основанного на свободе воли. Таким образом, мораль является культурно-нормативной формой небиологической регуляции человеческих отношений. Мораль внеинституциональна, но пронизывает все общественные отношения, она может закрепляться в религии, обычаях, законах, нормах поведения и т.д. При отсутствии экономического роста общество не погибнет, люди будут продолжать жить даже в нищете, а вот при разрушении морали -- оно обречено, ибо это влечет за собой разрушение всех социальных связей, в т.ч. и экономических. Мораль жизненно необходима как для общества, так и для человека.
В отношении к личности человека мораль является внутренней формой саморегуляции индивидом своего поведения. Мораль нецелесообразна (хотя в ней есть высшая целесообразность), бескорыстна (хотя в ней заключен высший смысл), личностна, представляет особого рода познание, является неотторжимой, сущностной характеристикой духовного познания. Моральным является лишь глубоко внутренне мотивированное поведение человека, исходящее из совести. Мораль является предметом изучения такой философской науки, как этика.
Моральное сознание носит ценностный характер. Оно ориентируется на некий абсолютный моральный идеал, который возникает в обществе, но выносится за его пределы, выступая в виде критерия и оценки как общественных явлений, так и индивидуального поведения человека и его мотивов. На основе морального идеала формируется моральная норма, которая характеризуется долженствованием, аксиологическим смыслом, всеобщностью и автономностью. Моральная норма направлена на формирование в человеке определенных моральных качеств: стремления к добру и самосовершенствованию, помощи окружающим людям, мужества, ибо, чтобы делать добро, человек должен быть способен противостоять толпе, зачастую общественному мнению, власти и насилию. Он должен быть готовым терпеть лишения и бороться за истину. Эти стремление и борьба носят бескорыстный характер, ибо осуществляются, исходя из требований совести, а не желания материального благополучия. Мораль не ищет воздаяния, но надеется на него. Однако эта надежда может быть не связана с пользой для конкретного субъекта, но для другого человека, общества в целом. В религии - это посмертное божественное воздаяние за добро и лишения верующего в этой жизни. Вместе с тем религиозную веру и надежду нельзя рассматривать как корысть, ибо она носит всецело духовный и идеальный характер, к тому же здесь нет никаких гарантий.
Слово "мораль" происходит от латинского mores, что означает "обычаи", "нравы". Гегель отмечает рождение в лице Сократа внутреннего понимания совести в античности, которое он определяет как "мораль", в отличие от внешнего - нравов. Современное звучание терминов морали и нравственности несколько иное: говоря о морали, мы в большей степени имеем в виду общество, приближаемся к праву, а, говоря о нравственности, подчеркиваем индивидуальные установки и поведение человека. Чтобы более конкретно определить смысл понятия морали, необходимо сравнить ее с другими социальными нормами, прежде всего, такими как обычай и право.
Обычай ближе к слову нравы, под которыми понимаются широко распространенные в обществе массовые стереотипы поведения, не нуждающиеся в глубинной индивидуальной мотивировке (об этом говорит известное высказывание: "о времена, о нравы"). Нравы не направляют человека к самосовершенствованию, в то время как мораль зачастую противоречит принятым в обществе манерам поведения. Если мораль исходит из максимы "так должно поступать, ибо так истинно и добродетельно", то обычай - "так должно поступать, потому что так поступают все". В отношении морали можно привести слова Гераклита. Он утверждал, что нужно слушать одного, если он мудрейший, а не толпу.
Право также не призывает человека к самосовершенствованию. Оно стремится цивилизованным способом разрешать конфликты интересов, находя их разумный, возможный компромисс. В отличие от норм права соблюдение норм морали обеспечивается не контролем со стороны государства, а совестью человека.
Без морали и совести нет человека как социально-духовного существа. Моральному человеку может быть трудно, так как сохранить в себе человечность не легко. Аморальный человек, не испытывающий мук совести и живущий "в свое удовольствие", столь же счастлив, как и собака, нашедшая кость.

2. Методы обоснования морали
Существуют различные исторические формы и теоретические методы обоснования морали. Исторически мораль развивалась, основываясь вначале на страхе, затем на стыде, гордости (античность), понятии греха и требуемого совершенства (средневековье), чести, достоинстве, понятии должного, а не сущего, гуманизме - в Новое время и в современности.
Теоретические методы обоснования морали тоже могут быть различными. Традиционным является метод, основанный на разделении сущего и должного, добра и зла. Моральным является стремление к добру, аморальным - противоположное. Такова мораль конфуцианская, теистическая и гуманистическая, хотя формы ее обоснования различны: соответственно это ритуал (правила "ли"), религиозная метафизика и, наконец, разум. Итак, мы видим, что формы обоснования здесь различны, но общий принцип един - он направлен на различение между добром и злом.
Совершенно иной метод представлен в древнекитайской философии даосизма. Для его основателя, Лао-цзы, "когда в Поднебесной узнают, что прекрасное является прекрасным, появляется и безобразное. Когда все узнают, что доброе является добром, возникает зло". Исходя из этого высказывания становится ясным, что даосская методология обоснования нравственного поведения прямо противоположна теологической, в частности, христианской. Если в основе христианской этики лежит метафизика трансцендентного начала - божественной Личности, то в даосизме диалектика, вытекающая из центрального понятия - дао и основополагающих принципов его бытия (естественности, ненасилия, недеяния, безмолвия, бесстрастия и т.д.). Дао является скорее имманентным началом, хотя это и не должно полностью устранять аспект его трансцендентности. Дао естественно, а не личностно, оно внутренне диалектичное (инь-ян) и не является волевым началом.
Конфуцианская ритуалистическая этика, как и теологическая, строится по традиционному принципу оппозиции добра и зла, поэтому Лао-цзы выступил с ее критикой: только тогда, "когда устранили великое дао, появились "человеколюбие" и "справедливость". Когда появилось мудрствование, возникло и великое лицемерие. Когда в государстве царит беспорядок, тогда появляются "верные слуги". В даосизме подчеркивается, что конфуцианские этические регламентации оказываются вторичными по отношению к дао. Они представляют собой искусственную попытку установить в обществе те отношения, которые должны наступать естественно через следование дао.
Теологическая этика вытекает из личностно заданных императивов Бога - заповедей, которые строго регламентируют, оценивают действия человека, располагая их по бинарным оппозициям основных этических категорий - добра и зла. Даосская этика пытается стать "по ту сторону" добра и зла, устранить саму причину этой дихотомии через возвращение к исконному естественному началу бытия - дао.
Согласно этой точке зрения, нарушение естественной гармонии приводит к бедам, и лишь в таком неестественном мире возникает и неестественная этика, строящаяся на жестком различении и противопоставлении добра и зла. Отсюда стремление вернуться в "доэтическое" состояние, устранить субъективную человеческую оценку: "Если не почитать мудрецов, то в народе не будет ссор. Если не ценить редких предметов, то не будет воров среди народа. Если не показывать того, что может вызвать зависть, то не будет волноваться сердце народа".
Если мир и человек пребывают в естественности, то добро осуществляется само собой. И в этом случае, когда ему нечего противопоставить в виде зла, оно не должно мыслиться и как добро, выявляемое через оппозицию злу. В даосизме добро есть соответствие естественности, но естественность ликвидирует всякую противопоставленность этических категорий, ликвидирует в этом смысле саму этику, строящуюся на таких оппозициях. Таким образом, диалектика даосизма приводит этику к самоуничтожению, но не черезрелятивизм, а через утверждение ее в монистической онтологии дао, которая характеризуется понятием естественности: "Высшая добродетель подобна воде. Вода приносит пользу всем существам и не борется [с ними]. Она находится там, где люди не желали бы быть. Поэтому она похожа на дао."
Тем не менее, даосизм не уничтожает этику и не ставит ее "по ту сторону" добра и зла, а утверждает абсолютное добро, которое, с этой точки зрения, и есть естественность. Однако и в теизме добро метафизически абсолютно, оно в итоге восторжествует, а зло будет уничтожено. Следовательно, даосизм и теизм идут к единой цели, но очень различными (до противоположности) методами. Метафизика теизма и онтология даосизма несовместимы, однако черты святого (христианство) и совершенномудрого (даосизм) совпадают. Поведение того и другого характеризуется ненасилием, постоянством. А в определении идеала духовной личности еще больше принципиального сходства, ведь недаром даосизм называют культурой молчания, а ядром христианской духовной практики является исихазм, что также означает безмолвие. Высшим продуктом духовного познания и совершенствования в двух традициях является достижение состояния бесстрастия, которое и есть естественность - божественная естественность, а не следование страстям. В христианстве естественное состояние можно рассматривать как догреховное - райское, или осуществляющееся через святость жизни, что приводит к преодолению грехопадения, спасению.
Итак, формально принципиально различаясь (в метафизике и догматике), даосизм и теизм обнаруживают единство или, как минимум, схожесть в результатах духовного познания. Их этика, исходя из разных систем координат, достигает единства своих категорий. Дмитрий Карамазов может спать спокойно¹⁰: у китайцев и европейцев одна мораль, хоть и основанная на разных метафизических посылках.
Совершенно иной метод обоснования этических принципов обнаруживается в буддизме, который в своей изначальной форме не носит ни ритуалистического, ни теологического характера. В этом данный метод совпадает с гуманистическим, основанным на сущности человека, разуме и не предполагающим теологической метафизики. Между тем буддизм - это не только философия, но и религия, ибо он выдвигает перед человеком бесконечный идеал самосовершенствования - необходимость достижения состояния нирваны, освобождения от страданий, изначально присущих человеческой жизни. Буддизм тоже рассматривает этические категории через их противопоставление, но его метафизика обоснования морали совершенно оригинальна, ибо нетеистична. Она основывается, как и этика в индуизме, на понятии ненасилия - ахимсе, выработанном в древнеиндийской духовной культуре.
Кант в работе "Религия в пределах только разума" отмечал, что "Мораль, поскольку она основана на понятии о человеке как существе свободном, но именно поэтому и связывающим себя безусловными законами посредством своего разума, не нуждается в идее о другом существе над ним, чтобы познать свой долг, ни в других мотивах, кроме самого закона, чтобы этот долг исполнить. ... Мораль отнюдь не нуждается в религии"¹¹. Но в данном случае необходимо напомнить, что кантовская философия стала возможной лишь на основе протестантской культуры и более чем тысячелетнего утверждения христианских моральных идеалов, когда основополагающие моральные нормы уже вошли в плоть и кровь европейского человека, одним словом, когда они уже стали "априорными", как бы доопытными, аксиоматичными ("не убий", "не укради", "возлюби ближнего своего" и др.).

При этом важно не упустить наиболее глубокую и важную характеристику морали - любовь, которая в себе содержит и снимает любой долг. Долг же без любви - сухое рассудочное положение, не способное полноценно организовать духовную жизнь, но скорее наоборот, удушающее ее. Кант ограничил свою этику долгом, хотя он был прав в том, что мораль нельзя основывать на чувственных влечениях. Но любовь в морали является не влечением, а духовным состоянием. Понятие долга можно рассматривать и более комплексно, включая в него и переживание, не противопоставляя его любви и счастью. С этой точки зрения долг можно представить как внутреннее воление моральной личности. У аморального человека не может быть долга, ибо он живет только ради себя. Моральная же личность осознает свой долг перед всеми людьми, родиной, обществом и природой. Моральная личность всегда ответственна.
В западноевропейской философии была предпринята еще одна попытка нетрадиционного обоснования морали, которую предпринял Ницше, разрабатывая понятие сверхчеловека. Ницше выступил против извращенной этической христианской культуры, из которой ушел живой дух, а осталась лишь мертвая форма в виде ханжеской и лицемерной морали, противостоящей жизни. Истинная же мораль должна способствовать возрастанию жизни, а не подавлять ее. Поэтому Ницше говорит о сверхчеловеке как об индивидууме, следующем морали как внутреннему голосу совести-жизни, а не внешним формальным требованиям. В этом плане он стремился "переоценить все ценности" и "стать по ту сторону добра и зла".
Однако сделать это человек не в силах. Сколь бы оригинальны не были концепции, например, Лао-цзы и Ницше, они не выходят за рамки общечеловеческой гуманистической этики, они лишь стремятся выразить ее нетрадиционным способом, чтобы снять формы отчуждения и овнешнения с морали, которые со временем накапливаются. С этой точки зрения попытку "стать по ту сторону добра и зла" можно рассматривать как стремление пробиться к универсальной этической формуле, к абсолютному, а не относительному добру, возможному лишь в условиях противостояния злу. Если мы не признаем такого этического единства человечества, то оно обречено. Выражается данное единство в духовном архетипе человечества - истине, добре и красоте, объединенных любовью. О нем говорят все традиции на своих языках и своими методами, которые взаимоисключающи лишь для поверхностного наблюдателя, ибо чем дальше мы идем вглубь, тем в большей степени обнаруживаем духовную общность между людьми, принадлежащими различным культурам и цивилизациям. Простые люди всегда способны договориться между собой и найти общий язык, воюют лишь закостеневшие доктрины, амбициозные политики и террористы.
В XX в. появились новые формы обоснования морали в творчестве и жизнедеятельности, например, Т. Шардена, стремившегося объединить этику религиозную с естественнонаучным знанием, и А. Швейцера, исходившего из понятия "благоговения перед жизнью".
Несмотря на различные способы, методы и формы обоснования морали, все их можно свести к нескольким базовым, в основе которых лежат определенные метафизические установки. Мораль может основываться как на метафизике религиозной (будь то теистической или нетеистической), так и на философской. Они, в свою очередь, могут иметь многообразные виды. Но в этом многообразии важно видеть единство и не допускать в сферу морали релятивизм и условность, что способно ее уничтожить. Морали изначально присуща гуманистичность: она существует лишь там, где есть гуманизм, человечность. Видимо, даже не столь важна форма обоснования, сколько содержание, которое должно быть безусловно гуманистичным, будь оно светским, или религиозным.
Чтобы устранить путаницу в обоснованиях морали, устранить бесконечный спор между разумом и верой, философией и религией, можно предложить иной путь вне указанных дихотомий. Он исходит из того, что мораль вытекает из духовного познания, в какой бы сфере духовной деятельности оно не осуществлялось.

3. Духовное познание и мораль
Основные моральные заповеди рождены как откровение в глубинном опыте самопознания, на какой бы основе оно не осуществлялось. Следуя за Сократом, можно сказать, что духовное познание является "искусством, которое помогает нам заботиться о себе", т.е. оно направлено не на то, что принадлежит нам, но на улучшение нас самих¹². А это значит, что духовное познание непосредственно связано с моралью. Попробуем уточнить эту связь.
Феномен духовного, реализуемый как процесс самопознания, при котором развертывается сущность человека, обнаруживает себя во все большей степени очеловечивания человека. Именно из духовного познания вырастает и истинный гуманизм, который является сущностной характеристикой духовного феномена. Хайдеггер, рассматривая онтологические корни гуманизма, мыслит его как "человечность человека из близости к бытию". Духовное познание развертывает человечность в человеке, ведь она, по сути, может выявляться лишь в своем собственном существовании. "Человечность человека, - писал в данной связи Хайдеггер, - ...покоится в его сущности". И далее: "бес-человечным, "негуманным" [называем мы человека. - С.Н.] ...отпавшего от своей сущности"¹³. Из этого можно заключить то, что человек по сущности, по своей духовной природе - добр, а зол он лишь тогда, когда забывает себя, отдаляясь от своей сущности.
Из такого забвения человеком самого себя и вырастает духовный кризис человечества - потеря человеком человечности, гуманизма, своего собственного лица. "Начинает казаться, что человеку повсюду предстает уже теперь только он сам, - пишет далее Хайдеггер. - Между тем на самом деле с самим собой, т.е. со своей сущностью, человек как раз уже нигде не встречается". От человека его сущность скрывает как техника, так и его собственная неодухотворенная чувственность.
Итак, нравственность сущностно связана с духовным и является одной из форм его проявления. Нравственность нравственна лишь тогда, когда она рождается из глубин духовного, а не постулируется извне и довлеет над человеком. Нравственность, имеющая основание в духовном, зиждется не столько на законе, сколько на благодати, которая сама порождает законы. Любовь является высшим законодателем.
Человек не всегда бывает искренен с самим собой, философствование и вера удаются лишь тогда, когда он в состоянии "разоткровенничаться", выявить свои глубинные мотивы и намерения и осмыслить их. Искренность является необходимой и сущностной чертой морального познания, ведь оно экзистенциально. Но человеку чрезвычайно трудно быть искренним с самим собой, это требует большого мужества и честности, совесть же является результатом такой искренности, поэтому она является не таким уж частым феноменом в мире. Но именно на таких духовных актах и стоит мир, они конституируют и саму человеческую и общественную жизнь. В интимнейшем духовном делании, где человек предельно искренен с самим собой, он способен прикоснуться к глубинам собственного бытия, встретиться с собой, иногда впервые действительно узнать и осознать себя. Таким образом осуществляется духовное самопознание, ибо такое самоузнавание является одновременно и духовной трансформацией человека. Духовное познание и мораль начинается там, где человек в предельной искренности касается глубин собственного, а значит, и всеобщего бытия.
Мораль едина или многообразна? Уже сразу можно ответить, что если моральные требования носят всеобщий и абсолютный характер, то она - едина для всех. Истинная мораль - одна, а вот зло бесконечно многообразно. У морали мотив один, у зла они могут быть самыми разными: корысть, слава и т.д. Выявить и подчеркнуть моральное единство человечества способно помочь понятие духовного архетипа человечества.
Понятие духовного архетипа как сущности человека, которая развертывается в процессе духовного познания, осуществляемого в теосе, логосе или творчестве, снимает противоречия культур, религий и философии, хотя разнообразие и украшает истину. Понятие духовного архетипа и сущности человека, таким образом, снимает и этические противоречия, о которых задумался и о которые споткнулся Д. Карамазов. "Ибо что такое добродетель? - отвечай ты мне, Алексей, - обращается он к своему брату. - У меня одна добродетель, а у китайца другая - вещь, значит, относительная. Или нет? Или не относительная? Вопрос коварный! Ты не засмеешься, если я скажу, что я две ночи не спал от этого. Я удивляюсь теперь только тому, как люди там живут и об этом ничего не думают. Суета!"¹⁴.
С.Н. Булгаков, ссылаясь на рассказ А.П. Чехова "По делам службы", говорит о вине каждого человека во всем. Так, герой рассказа чувствовал себя виноватым и в русско-японской войне, и в цусимской катастрофе. "Приходится поневоле признать, что кроме личной ответственности индивида за свои индивидуальные поступки есть еще родовая совесть, родовое чувствилище, не выдуманное, а реальное общечеловеческое сознание, живущее во всяком индивиде (Дополнительный иллюстративный материал). Его голос может быть более или менее внятен, иногда и даже часто совсем заглушен, но он есть, этот загадочный таинственный голос, и говорит он: все за всех и во всем виноваты, человечество едино и солидарно и нет в этом едином и живом целом возможности провести границу, где кончается вина одного или другого"¹⁵. Об этом же феномене вины, которую мы можем объяснить лишь исходя из понятия духовного архетипа человечества, говорит и Достоевский устами старца Зосимы в романе "Братья Карамазовы".
Развертывающаяся сущность человека обостряет нравственное чувство и совесть, приводит его к осознанию метафизической вины и ответственности не только за себя, но и за всех людей, все живое, за все мироздание в целом. Обладателем такого сознания был А. Швейцер, оставивший благоустроенную жизнь в Европе и уехавший в джунгли Африки лечить людей. Именно такое сознание не позволяло Л. Толстому есть досыта в то время, когда на Земле еще не уничтожен голод и где-то страдают дети от недоедания.

4. Исторические формы морали
В родовом обществе мораль в современном смысле слова, как внутренний критерий поведения человека, отсутствовала. Личность еще не выделяла себя из родового коллектива, а ведь мораль исключительно личностна. Единственным критерием поведения выступали религиозные принципы, основанные на табу - запретах. Мораль оказывается возможной лишь в достаточно развитых обществах, находящихся на цивилизационной и государственной стадии развития. Однако и в древних культурах мораль была слабо развита, характеризовалась кровной местью - талионом, принципом которого было "око за око, зуб за зуб". Мораль в действительном смысле слова возникает в "осевое время" вместе с появлением философии и развитых форм религиозного сознания (мировые религии, монотеизм). Возникает так называемое золотое правило морали, сформулированное впервые Конфуцием: поступай по отношению к другим так, как бы ты хотел, чтобы поступали по отношению к тебе самому. Знаменательно то, что в рамках осевого времени данное правило почти одновременно появляется в совершенно различных культурах: оно отражается в Махабхарате, затем в Евангелии от Матфея и, наконец, в этике Канта. Между тем приведенное "золотое правило" представляет собой лишь минимум морали, крайне необходимый для общества, но недостаточный с точки зрения морального идеала. Человек должен не просто воздерживаться от зла, но творить благо. Высшим проявлением морали является бескорыстная любовь.
Если рассматривать архаическую культуру Древней Греции, то первоначально формировались "эпические ценности", которые ориентировались на успех-неуспех и рассматривались с точки зрения внешней и, прежде всего, воинской доблести; затем возникают "полисные ценности", основанные на понятии закона и справедливости. Остановимся подробнее на анализе полисных ценностей как высшем духовно-нравственном продукте античной культуры. Особенно знаменательна в этом отношении личность Сократа.
Сократ всецело встает на сторону морали как внутреннего духовного закона, сообразования своих поступков и намерений с истиной и разумом. Он в платоновском диалоге "Критон" следующим образом определяет такое новое для античного человека понимание морали: "Мы должны не столько заботиться о том", что скажут о нас многие, сколько о том, "что скажет о нас человек, понимающий, что справедливо, он один да еще сама истина". Такое основанное не на мнении, а на умозрении истины понимание содержания добродетели впервые можно найти уже в этике Гераклита и Демокрита. Но платоновский Сократ с большей глубиной развертывает это понимание: "...не надо ни отвечать на несправедливость несправедливостью, ни делать кому бы то ни было зла, даже если бы пришлось от кого-то пострадать"; "...не ставь ничего выше справедливости -- ни детей, ни жизнь, ни что-либо еще... "; "...не стыдно ли тебе заботиться о деньгах, чтобы их у тебя было как можно больше, о славе и о почестях, а о разуме, об истине и о душе своей не заботиться и не помышлять, чтобы она была как можно лучше?"¹⁶. Здесь мы можем наблюдать уже выход за горизонт полисных ценностей и приближение к христианской этике.
Однако даже сократовское понимание морали имеет существенное отличие от его христианского варианта. Но это отличие зиждется не в сущности морали, а скорее, в методе обоснования ее содержания. Если в библейской традиции мораль обосновывается исходя из веры, где она определяется как "глас божий в человеке", то у Сократа истинная добродетель "сопряжена с разумом"¹⁷. Хотя свой внутренний голос Сократ называл "причиной божественного свойства"¹⁸.
Можно отметить следующую разницу в традиционном античном и христианском понимании морали: если античная этика сугубо рационалистична, ее мало интересовало субъективное отношение человека к своему поведению, то христианская определяется глубиной и искренностью веры. Древнее понятие добродетели (virtus) означало, прежде всего "доблесть", способность делать добро, совершать социально значимые благодеяния. Добродетель больше касалась самого дела, чем отношения к делу; она должна была обязательно проявляться вовне. Христианская добродетель основывается в самой сокровенной, в самой подлинной части человеческой личности - в духовном средоточии "Я", в сердце¹⁹.
Анализируя далее историческое понимание морали и ее оформление, необходимо сказать, что в культуре Нового времени начинает вырабатываться новое основание для совести - разум. Гегель следующим образом определил такую духовную установку: "Этот сформировавшийся разум устанавливает абсолютные принципы, обязанности, и лишь тогда, когда человек в своей свободе, в своей совести осознает эти абсолютные определения, когда эти определения имманентны ему, он обретает в себе, в своей совести опору"²⁰. Эта опора может содержаться уже не только в религиозной форме, но и исходя из оснований самого мышления, осмысливающего положение человека в мире и делающего из этого соответствующие выводы.

5. Мораль в современном обществе. Аморализм
В современном обществе в массовой культуре и через СМИ зачастую внедряется убеждение, что есть разная мораль, что то, что ранее считалось аморальным, сейчас может быть вполне приемлемо и допустимо. Это свидетельствует о размывании строгости морального критерия, четкости и ясности в различении добра и зла (Дополнительный иллюстративный материал). То общество, которое утрачивает данный критерий - обречено на гибель, каких бы впечатляющих экономических и иных показателей оно не достигло. Утрата морали ведет к разрушению самой основы социальности, связей между людьми, законов и норм. В итоге рушится вся социальная система, незаметно и постепенно подточенная изнутри. Так пала самая могущественная держава Древнего Мира - Римская империя.
Уже тысячелетия существует заповедь "Не убий!", но на Земле продолжаются войны, и государственные законы многих стран включают в себя смертную казнь. Все это говорит о духовном уровне человека, не понимающего, что жизнь каждого отдельного человека сверх всякой цены, и никто не имеет нравственного права ее отнимать. Не понято также и то, что зло не побеждается злом, но лишь добро способно преобразовывать его. Лев Толстой, с его проповедью непротивления злу насилием не понят даже у себя на родине, а Махатма Ганди убит людьми, которым он посвятил свою жизнь. Существование насилия и убийств на Земле, под каким бы "благовидным предлогом" они не совершались, говорят о том, что человечество еще не вступило в духовную фазу своего развития. Поэтому, характеризуя современное общество, можно сказать, что оно аморально. Оно будет таковым до тех пор, пока есть люди, над которыми осуществляется насилие, или которые страдают от голода и унижений.
Вообще аморальность связана с понятиями эгоизма, страсти и греха. Страсти - это то, что ведет по пути, противоположному добродетели и самопознанию. Страсти бывают душевными и телесными. Наиболее страшны первые, ибо именно они развращают естественные телесные потребности, порождают аморализм. Телесные потребности неустранимы, однако они должны ограничиваться и руководиться разумом (а не подавляться, во что бы то ни стало), верой и волей.
Вместе с тем нельзя сказать, что в современном обществе нет морали. Если бы это было так, оно бы уже погибло. Как "не стоит село без праведника", так и нет общества без людей, которые являли бы собой моральный авторитет, которые были бы независимы в своих суждениях ни от власти, ни от капитала. При жизни такие личности обычно преследуются, или, как минимум, замалчиваются, а вот после смерти их боготворят, так как они уже являются безопасными для власти, господствующих традиций и нравов. Чтобы общество прогрессировало в своем развитии, необходимо сплочение гражданского общества и его борьба с аморализмом во всех его проявлениях. Она должна вестись через воспитание, образование, духовное развитие, убеждение и просвещение. Насилие невозможно в сфере морали, как невозможно добро с кулаками, хотя оно должно быть активным. Вместе с тем ненасилие не есть пацифизм, так как зло требует отпора.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: