Вечер в Бенден-Вейре – пир после Запечатления 31 глава

– Я не стану занимать твое место, – вежливо сказал Джексом, заметив, что подушки еще хранят очертания тела опекуна.

– Подозреваю, ты претендуешь больше, чем на кресло, лорд Джексом.

– Только при соблюдении необходимых приличий, – ухмыльнулся Джексом и поставил около кресла маленькую скамеечку для ног. Реакция Лайтола обрадовала его. – Итак, решение принято. Как ты полагаешь, мой господин, готов ли я сейчас стать лордом Руата?

– Ты имеешь в виду свой опыт?

– И это тоже. Но прежде всего – те обстоятельства, при которых некогда управление Руатом было передано в твои руки.

– Да.

Джексом внимательно вглядывался в Лайтола, выискивая малейшую напряженность или фальшь в его ответе.

– За последнюю половину Оборота эти обстоятельства изменились, – Лайтол усмехнулся, – причем во многом – благодаря самому тебе.

– Вот как? Значит, теперь нет никаких препятствий, чтобы утвердить меня правителем Руата?

– Никаких.

Джексом услышал, как глубоко вздохнул арфист; он не сводил глаз с Лайтола.

– Могу ли я узнать причину такой спешки?

Невероятно! Лайтол улыбнулся во второй раз!

– Наверняка она не связана с делами тут, на севере… Я подозреваю, что не обошлось без некой прекрасной девушки… Кажется, ее зовут Шарра?

Джексом засмеялся.

– Как всегда, проницательность не изменила тебе, – признался он и краем глаза заметил усмешку Файндера.

– Сестра Торика из Южного холда, кажется? – Лайтол размышлял над достоинствами возможного брака.

– Да. Скажи мне, Лайтол, не собирается ли Конклав утвердить Торика в звании лорда Южного?

– Нет. Не было даже слухов, что он просил титул. – Лайтол нахмурился, обдумывая этот вариант.

– Каково же твое мнение о Торике?

– Почему ты спрашиваешь? Разумеется, брак возможен, хотя его положение нельзя сравнить с твоим.

– Торику не нужны титулы; ему достаточно своего честолюбия, – зло сказал Джексом, и его опекун удивленно переглянулся с арфистом.

– С тех пор как Д'рам возглавил Южный Вейр, – заметил Файндер, – как я слышал, не было отказано ни одному переселенцу.

– Обещал ли им Торик право владения землей, которую они смогут поднять? – спросил Джексом, быстро обернувшись к арфисту.

– Не уверен…

– Двое сыновей лорда Грожа уже там, – сказал Лайтол, задумчиво теребя нижнюю губу. – Как я понял с его слов, парни собираются основать свои холды. Разумеется, они сохранят титул, полученный при рождении… Бранд, а что обещали Дорсу? – спросил он у возвратившегося дворецкого.

– Дорсу? Он отправился на юг в поисках владения? – Джексом был удивлен и обрадован.

– Я не видел причин отказывать ему, – спокойно ответил Лайтол. – И был уверен, что и ты возражать не будешь. Ну, Бранд, так что же ему обещали?

– Что он сможет получить столько земли, сколько захочет. Но не думаю, что речь шла о холде… Правда, предложение было сделано торговцами с юга, а не самим Ториком.

– Если тебе предложили землю, ты будешь благодарен человеку, который это сделал, – сказа Джексом. – И в любой ситуации ты станешь поддерживать его.

– Да, лучшим выражением благодарности является лояльность, – кивнул Лайтол. – И не важно, получит ли Торик титул. Если люди признают его власть, он – лорд.

Джексом встал, допивая остатки вина.

– Мой господин, я возвращаюсь сегодня на юг. Можешь ли ты отправиться вслед за мной? Конечно, если Бранд в наше отсутствие справится с делами.

– Удивительно, – сказал Лайтол с задумчивым видом, – в это время года я буду снова приветствовать солнце.

Бранд пробормотал, что он справится.

* * *

Когда они с Рут'ом вернулись в бухту, с восторгом окунувшись в пряное тепло звездной ночи, Джексом подумал, что перемена климата по крайней мере не испортит жизнь его опекуну. Рут' кругами заходил на посадку, и Джексом почувствовал, как напряжение отпускает его. В Руате он был слишком скован, однако у него хватило здравого смысла не давить на Лайтола; и вот – желаемое достигнуто. Однако Джексома встревожили разговоры о хитрых махинациях Торика.

Он соскользнул на мягкий песок, на то же место, где так недавно целовал Шарру. Подождав, пока Рут' устроится на песке, Джексом зашагал к холду. Перешагнув порог, он с удивлением заметил, что даже в комнате Робинтона не горит свет; в этом уголке мира, должно быть, ночь наступала раньше, чем в прочих.

Джексом забрался в постель, услышав, как во сне что-то пробормотал Пьемур; Фарли, его ящерица, чуть приоткрыла золотистый глаз. Джексом укрылся тонким покрывалом и, вспомнив снега Руата, уснул.

Он пробудился внезапно, как будто кто-то произнес его имя. Пьемур мирно похрапывал в предрассветных сумерках. Джексом лежал не двигаясь – ждал повторения зова. Но ничего не услышал. Что-то с Робинтоном? Вряд ли. Менолли просыпалась при первом же слове арфиста. Джексом прикоснулся к сонному сознанию Рут'а и понял, что дракон вот-вот проснется.

Тело у него ломило, плечи и руки онемели после вчерашних подвигов с лопатой. Может быть, поэтому он и проснулся? Вставать еще рано, но боль в мышцах и сожженной на солнце спине не дали ему уснуть снова. Джексом тихо встал, постаравшись не разбудить Пьемура, и направился к пляжу. Купание – лучшее лекарство в таких случаях; вода охладит пылающую кожу и расслабит мускулы.

Рассветные Сестры гасли в лучах восходящего солнца. Джексом пристально глядел на мерцающие звезды, размышляя, куда могли направиться его предки после извержения. Как им удалось спастись?

Джексом нырнул в загадочно темную глубину вод – солнце еще не осветило бухту, его лучи только начали скользить по вершинам далеких гор. Глубже… Глубже… Задохнувшись, он выскочил на поверхность, жадно глотая воздух. Кажется, он догадался! Между поселением на Плато и берегом моря было еще одно убежище – и, без сомнения, его можно разыскать.

Ему не терпелось проверить свою гипотезу. Выскочив из воды, Джексом собрал летную амуницию, прихватил на кухне ломоть мяса с хлебом и позвал Рут'а. Когда взошло солнце, они были уже в воздухе. Безоблачное небо над ними переливалось алым и золотым, вершины гор пламенели багрянцем.

Через Промежуток Рут' перенес юношу к Плато. Они неторопливо облетели его по периметру; Джексом увидел два свежих кургана, которые насыпали вчера драконы, раскапывая древние здания. Он велел Рут'у сменить курс – теперь они направлялись в сторону моря, до которого пешком пришлось бы добираться половину дня. Пока Джексом не хотел звать на помощь файров, справедливо полагая, что не добьется ничего, кроме картин извержения. Нет, сначала надо найти место, где укрывались спасшиеся от извержения люди; там, возможно, файры покажут какие-то новые образы. В конце концов, у поселенцев, обитавших на Плато, были подсобные службы… конюшни или амбары, в которых после катастрофы могли укрыться сотни людей.

Рут' медленно летел к морю, повторяя путь исхода беженцев. Кончились луга, за ними потянулись заросли кустарника, постепенно переходившие в лес. Джексом понял, что только при большом везении им удастся разглядеть в густой зеленой листве хоть что-нибудь. Он уже собирался повернуть Рут'а назад, когда заметил прогалину в джунглях; она тянулась на сотни длин дракона и густо заросла травой. В дальнем конце сверкнули ленточки воды – похоже, там были мелкие, связанные друг с другом водоемы.

Солнце поднялось над краем Плато, и Джексом заметил три длинные тени, протянувшиеся поперек прогалины. С замирающим сердцем он направил Рут'а туда; они кружили до тех пор, пока ему не удалось разглядеть три холма явно искусственного происхождения – правда, по форме они отличались от курганов на плоскогорье. В их расположении чувствовалось что-то неестественное – один как бы выдавался вперед, словно наконечник стрелы; расстояние между ними было не больше десяти длин дракона.

Джексом заставил Рут'а спуститься пониже и разглядел еще одну странную особенность – южный склон каждого из холмов резко обрывался вниз, другой был более пологим.

Рут', возбужденный не меньше своего всадника, приземлился между двумя курганами. С земли они выглядели не так странно, однако любой наблюдатель отметил бы их необычную форму.

Внезапно воздух взорвался разноцветными искрами, и над головой Джексома послышалось радостное чириканье файров.

– Что они говорят, Рут'? Попытайся их утихомирить – я ничего не понимаю.

«Слишком много всего, – Рут' поднял голову и что-то нежно просвистел. – Они рады видеть тебя. Счастливы, что ты наконец вернулся… Прошло так много времени…»

– Когда же я был здесь? Спроси у них, – Джексом понимал, что речь идет совсем о других людях, но решил не сбивать ящерок с толку временами, поколениями и прочими недоступными их пониманию подробностями.

«Когда ты и другие спустились с небес на длинных серых гладких скалах!» Казалось, Рут' сам был ошеломлен этим ответом.

– Покажи!

Ослепительные и противоречивые образы оглушили Джексома; сначала они были расплывчатыми, затем – по мере того как Рут' отбирал основное из сонма видений – становились все более четкими.

Цилиндры действительно были сероватого цвета, с короткими крыльями – неуклюжей имитацией летательных перепонок драконов. Они лежали на боку; на одном конце цилиндра было множество коротких труб, другой заканчивался тупым конусом. Неожиданно в цилиндрах появились отверстия – нечто похожее на двери, на одной трети их длины, считая от носа; поползли лестницы, на них появились люди – мужчины и женщины. В сознании Джексома стремительно промелькнула галерея образов – люди спускаются вниз, бегут, подпрыгивают, обнимаются… Затем изображение раздробилось и исчезло в хаосе видений – словно каждая огненная ящерица последовала за одним человеком и теперь пыталась передавать Рут'у свои индивидуальные воспоминания.

Теперь Джексом не сомневался, что именно здесь, на месте первой посадки, нашли убежище те, кто спасся после катастрофы на плоскогорье. Конечно, эти серые цилиндры – корабли, которые доставили их из созвездия Рассветных Сестер на Перн; по какой-то причине они не смогли вернуться обратно и навеки успокоились под этими странными курганами.

Кажется, двери открывались на расстоянии трети длины от носа? Джексом зашагал по траве вдоль вытянутого холма, отмеряя расстояние; файры в восторге крутились над его головой.

«Они говорят, что ты нашел нужное место», – сообщил Рут'. Глаза дракона полыхали фиолетовым пламенем. Словно подтверждая его слова, десятки файров опустились на склон кургана и начали выдирать траву.

– Надо вернуться на берег и предупредить остальных, – нерешительно пробормотал Джексом.

«Они спят. Спят всадники и арфисты. Мы – единственные, кто сейчас не спит».

– Что ж, весьма вероятно, – согласился Джексом.

«Я копал вчера. Я могу копать сегодня. Мы с тобой будем копать, пока они не проснутся и не придут нам на помощь».

– У тебя есть когти, а у меня нет. Давай слетаем на Плато за инструментами.

И туда, и обратно они летели в сопровождении тучи возбужденных счастливых файров. Джексом наметил лопатой примерные контуры площадки, центр которой, по его расчетам, приходился против входа в корабль. Теперь ему оставалось только присматривать за Рут'ом и файрами. Дракон когтями содрал дерн, и файры по кусочкам растащили его подальше от раскопа. Видимо, слой земли, нанесенный ветром за многие тысячи Оборотов, был не слишком толстым, но дожди уплотнили почву.

Вскоре когти Рут'а заскребли по гладкой поверхности. «Это не скала!»

Джексом одним прыжком оказался рядом и всадил лопату в разрыхленный грунт. Металл звякнул обо что-то твердое, и счастливый исследователь завопил так, что файры в ужасе взмыли в воздух.

Он разгреб руками остатки земли и впился в находку очарованным взглядом. Не металл… и не вещество, из которого были сделаны здания на Плато… Скорее – невероятное дело! – это напоминало матовое стекло. Но разве стекло может обладать такой прочностью?

– Рут', Кант' проснулся?

«Нет. Но Менолли и Пьемур уже встали. Интересуются, где мы».

– Пожалуй, пора вернуться и все рассказать, – с триумфом заявил Джексом.

* * *

Когда они с Рут'ом вынырнули из Промежутка над бухтой, их ждали все трое – Робинтон, Менолли и Пьемур. Джексом оказался буквально погребен под шквалом вопросов о его ночном исчезновении. Отбиваясь от приятелей, он никак не мог рассказать толком о своей находке. Только Робинтон смог утихомирить своих арфистов, издав громоподобный рык. Добившись тишины, он глубоко вздохнул.

– Разве можно что-нибудь сообразить в таком гаме? Менолли, неси еду! Пьемур, тащи бумагу и письменные палочки! Заир, мой маленький плут, ты отправишься с донесением в Бенден. Укуси Мнемент'а за нос, если его потребуется разбудить… Да, я знаю, ты достаточно храбр, чтобы сразиться с самым большим драконом. Но прошу тебя – не надо крови! Постарайся только разбудить его. Самое время этим лентяям из Бендена продрать глаза!

Робинтон был в прекрасном расположении духа – глаза сверкают, голова высоко поднята, голос гремит как боевой горн.

– Джексом, мой мальчик, да пребудут с тобой Скорлупа и ее Осколки… Ты принес надежду! Я валялся в постели, готовясь к новым разочарованиям, и вдруг – такая новость!

– Но корабли могут оказаться пустыми…

– Ты говорил, что ящерки передавали картины посадки? Они запомнили, как из этих цилиндров выходили люди? Пусть они пусты, словно обещания скупого лорда, – но на них все же стоит взглянуть! Только подумайте! Корабли, что доставили наших предков сюда с планет одной из Рассветных Сестер!

– Скоро ты увидишь их сам, мастер Робинтон, – произнес Джексом, оглядываясь в поисках Шарры. Наверняка она уже встала… Он поискал ее файров в пестрой стайке ящерок, вертевшихся над ними. – Где Шарра? – спросил он Менолли, притащившую поднос с тарелками.

– Поздно вечером за ней прилетел всадник из Южного – там какая-то болезнь, – ответил вместо девушки арфист. – Я хотел разбудить тебя, но Шарра сказала, что ты в Руате.

Брови Робинтона вопросительно поднялись вверх.

– Мне давно следовало наведаться в мой холд, мастер Робинтон, – признался Джексом; в голосе его звучало раскаяние. – В Руате шел снег… мы долго говорили с Лайтолом…

– Вот как? – К своему изумлению, Джексом заметил, что арфист посмеивается. – Значит, конец спорам: кто ты такой – всадник или лорд? И как же отреагировал Лайтол?

– Он не был удивлен, – сказал Джексом, с облегчением вздохнув. – И я подумал, что если мастер Никат начнет раскопки на Плато, то Лайтол, с его умением руководить людьми…

– Прекрасная идея, мой мальчик, – Робинтон похлопал его по плечу. – Я тоже думал об этом… Копаться в прошлом – самое подходящее занятие для двух стариков…

– О, мастер! – протестующе закричал Джексом. – Ты никогда не будешь стариком! И Лайтол – тоже!

– Приятно слышать, что ты так считаешь, юный Джексом… но я уже получил предупреждение… – Он поднял голову к небу. – Так, вот и дракон… Кант', если глаза меня не обманывают.

Лицо Ф'нора, шагавшего им навстречу по сырому песку, носило отпечаток легкого раздражения. Как выяснилось, в голове Заира было полным-полно сумбурных образов, взбудораживших Берда, Гралл и всех прочих файров в Бендене; они устроили такой переполох, что Лесса велела Рамот'е выгнать ящерок. Небо над бухтой внезапно наполнилось сотнями файров, которые метались над водой, создавая невообразимый шум.

– Рут', утихомирь их, – попросил Джексом дракона. – Мы не слышим сами себя!

Белый испустил мощный рев. Наступила тишина, изредка прерываемая робким свистом. Небо снова засияло утренней голубизной; файры расселись по деревьям на опушке.

«Они меня послушались!» – с удивлением сообщил довольный Рут'.

Кажется, эта демонстрация дисциплины улучшила настроение Ф'нора.

– Ну, теперь ты расскажешь, Джексом, чем занимался утром? – спросил коричневый всадник, ослабляя стягивающий куртку ремень и сняв шлем. – Похоже, Бендену не обойтись без помощи Руата.

Джексом удивленно посмотрел на него – в словах всадника ощущался странный подтекст. Имел ли он в виду историю с яйцом? Что рассказала ему Брекка о тех видениях и снах, что мучили Джексома во время болезни?

Он постарался, чтобы его ответ прозвучал спокойно.

– Почему бы и нет, Ф'нор? У Бендена и Руата крепкие связи – и кровное родство.

Хмурое лицо всадника внезапно осветилось улыбкой. Он сжал плечо Джексома и встряхнул – так, что юноша еле устоял на ногах.

– Прекрасно сказано, мой лорд, прекрасно! Так что же ты обнаружил сегодня?

Джексом не без гордости поведал о своих утренних трудах, наблюдая, как глаза всадника все шире и шире раскрываются от изумления.

– Говоришь, корабли, на которых они приземлились? – Он затянул ремень и торопливо надел шлем. – Летим! Завтра в Бендене ожидается Падение, но если дело обстоит так, как ты говоришь…

– Я полечу тоже, – объявил арфист.

Ни одна, даже самая отчаянная ящерка, не осмелилась пискнуть в наступившей после этого тишине.

– Я полечу тоже, – твердо повторил Робинтон, взмахом руки отметая возможные протесты. – Я пропустил многое. Ожидание губительно для меня! – Торжественным жестом он приложил ладонь к груди. – Мое сердце бьется все сильней и сильней с каждой томительной минутой неизвестности! – Он скосил глаз в сторону Менолли и торопливо заявил: – Я не буду копать землю. Я собираюсь только смотреть! И заверяю вас, что неудовлетворенное желание опасней для моего сердца, чем холод Промежутка и тропическая жара… Что, если я умру, когда никого из вас не будет рядом?

– Мастер Робинтон, если Брекка узнает… – слабо запротестовала Менолли.

При упоминании имени жены Ф'нор вытер вспотевший лоб и покачал головой, явно осуждая незамысловатую тактику арфиста.

– Дай этому человеку палец, он тебе всю руку отхватит, – пробормотал всадник и погрозил пальцем Робинтону. – Если ты хоть пошевелишь рукой или коснешься щепотки земли… я… я…

– Я послежу за ним, – многозначительно закончила фразу Менолли, бросая на своего мастера свирепый взгляд.

Арфист отвел глаза.

– Принеси мою полетную куртку, милая Менолли, – он ласково подтолкнул девушку к двери холда. – Да захвати шкатулку с письменными принадлежностями из стола в кабинете! – Робинтон повернулся к всаднику: – Обещаю, я буду осторожен, Ф'нор. И я уверен, что краткое путешествие через Промежуток вреда мне не принесет… Менолли! – вдруг громко крикнул арфист. – Не забудь полбурдюка вина… там, на стуле!

Когда Менолли вернулась – за спиной у нее болтался бурдюк с вином, – спорить уже было не о чем. Ф'нор усадил Робинтона и Пьемура на Кант'а, предоставив Менолли заботам Джексома. На миг юноша пожалел, что рядом нет Шарры. Может, попросить Рут'а связаться с ее файрами в Южном? Но он справился с соблазном – на западе еще стоит ночь, и Шарра сейчас скорее всего спит.

Два дракона поднялись в воздух, окруженные стайкой огненных ящериц. Рут' указывал Кант'у направление; они скользнули в Промежуток – и в следующий миг уже снижались по направлению к трем курганам.

Лицо Джексома расплылось в улыбке, когда он увидел изумление друзей. Он чувствовал, как пальцы Менолли судорожно вцепились в его куртку; девушка восторженно кричала. Арфист бешено жестикулировал, тыкая вниз левой рукой; оставалось надеяться, что правой он крепко держится за пояс Ф'нора. Кант', не спуская взгляда с разрытого холма, приземлился как можно ближе к раскопу, и они усадили арфиста в тень. Чтобы развлечь его, Джексом попросил Рут'а обратиться к местным файрам – пусть показывают Заиру картины приземления кораблей.

Под их щебечущий говорок исследователи принялись за работу. Рут' прилег в стороне, уступив место Кант'у, – оба дракона не помещались в узкой щели раскопа. Джексом ощущал охватившее всех возбуждение – гораздо более сильное, чем вчера на Плато.

Сейчас они раскапывали дно ямы, так как утром Джексом с Рут'ом отрыли только самый верх двери, ведущей внутрь корабля. Кант' работал с энтузиазмом, изредка осыпая арфиста землей, и вскоре на гладкой поверхности корпуса обозначился тонкий дверной шов. Ф'нор попросил коричневого сдвинуться немного вправо, чтобы расширить земляной коридор.

Файры, внезапно воодушевившись, присоединились к Кант'у и всадникам: полетели в разные стороны комья почвы, раскоп расширялся с каждой минутой. Когда дверь была почти очищена, исследователи обнаружили закругленное ребро крыла. Несомненно, заметил Робинтон, файры точно передавали все, что видели их предки, – в тех случаях, когда удавалось заставить их вспомнить что-то конкретное.

Вскоре дверь была почти полностью очищена, и землекопы отошли в сторону, предоставив арфисту возможность рассмотреть ее.

– Думаю, нам лучше связаться с Лессой и Ф'ларом… И будет в высшей степени невежливо, если мы не известим мастера Фандарела…

– Пока больше никому сообщать о нашей находке не надо, – торопливо произнес Ф'нор, прежде чем арфист назвал еще с полдюжины имен. – Я сам привезу Фандарела – это сэкономит время и предотвратит лишние сплетни. А Кант' сообщит Рамот'е в Бенден… – он отер пот с лица и шеи, отряхнул с рук землю и натянул куртку. – До моего возвращения не делайте ничего! – добавил он, пристально поглядев на Робинтона, и повернул к своему коричневому.

– Я и так знаю, что мне ничего нельзя делать, – с укоризной пробормотал ему вслед арфист. Внезапно лицо его просияло, и со словами: – Сейчас мы передохнем! – он потянулся к винному бурдюку, жестом пригласив остальных сесть рядом.

Землекопы не возражали против отдыха, который давал им возможность полюбоваться находкой.

– Если они летали в этих штуках… – начал Пьемур.

– Почему «если», мой друг? Какие могут быть сомнения? Они действительно летали в них. Теперь я уверен, что любой местный файр покажет картину приземления кораблей, – Робинтон широким жестом обвел поляну рукой.

– Я хотел сказать, учитель, если они летали в этих штуках, то почему же не покинули в них Плато после извержения?

– Хороший вопрос! – кивнул арфист.

– Так почему же?

– Надеюсь, Фандарел ответит… Я не могу, – честно признался Робинтон, с вожделением поглядывая на таинственную дверь. Потом он вздохнул и уставился на небо. – Сколько нам еще ждать Ф'нора?

– Не дольше, чем опустеет бурдюк, – ухмыльнулся Джексом, плеснув вина в кружку арфиста.

Первыми прибыли бенденцы. Кант' с Ф'нором и Фандарелом появился несколькими секундами позже, и все три зверя приземлились одновременно. Кузнец, соскочив с шеи дракона, ринулся к новому чуду и стал почтительно водить ладонями по гладкой поверхности, что-то бормоча себе под нос. Ф'лар и Лесса последовали за ним, приминая сапогами высокую траву; они не спускали глаз с отливающей мягким блеском двери.

– Ага! – с триумфом в голосе вскричал мастер-кузнец, и все с надеждой уставились на него. Фандарел склонился к едва заметной щели в поверхности. – Вероятно, эта крышка сдвигается… – он ощупал корпус рядом с дверью. – Сейчас попробую…

Маленькая панель под его пальцами отошла в сторону; внутри, в углублении, располагалось несколько маленьких разноцветных кружков.

Возбужденные исследователи обступили Фандарела. Его рука застыла над верхним рядом кружков. Они были зелеными; нижние отливали ярко-красным.

– Красный – цвет опасности, мы восприняли это от предков… – задумчиво сказал мастер. – Поэтому начнем сверху!

Его толстый указательный палец решительно опустился на зеленую кнопку.

Сначала ничего не произошло. Джексом ощутил, как холод – предвестник разочарования – подступает к сердцу.

– Смотрите-ка, она открывается! – острый глаз Пьемура уловил, как зазор едва заметно начал расширяться.

– Это старый, очень старый механизм, – почтительно сказал кузнец.

Они услышали слабый протестующий скрип, и дверь медленно заскользила вбок, скрываясь, к всеобщему изумлению, в корпусе корабля. С негромким свистом вырвался затхлый воздух, заставив их невольно отступить, прикрыв лица. В следующий миг выпуклая дверная панель полностью исчезла; солнечный свет лег на пол узкого прохода. Пол казался темнее корпуса, но когда кузнец, наклонившись, постучал по нему костяшками пальцев, стало ясно, что он сделан из того же загадочного материала.

– Не торопитесь! – Фандарел поднял руку. – Пусть свежий воздух заполнит корабль. – Он оглянулся. – У кого-нибудь есть светильник?

– Сейчас! – Джексом, радуясь своей предусмотрительности, бросился к мешкам и вытащил несколько сосудов с торчащими фитилями. Запалив огонь, он начал раздавать их спутникам и вдруг с удивлением заметил, что никто не двигается с места. Что останавливает их? Почтение перед предками или боязнь испытать разочарование – как в минувший день на Плато?

– Мы ничего не узнаем, если будем торчать здесь, – с легким раздражением сказал Робинтон, забрал у Джексома светильник и направился к зияющему провалу входа.

Что ж, решил юноша, если мастер арфистов войдет туда первым, это будет справедливо. За Робинтоном потянулись старшие – Фандарел, Ф'нор и Ф'лар с Лессой. Джексом улыбнулся Пьемуру и Менолли и подтолкнул их к кораблю.

Коридор вел к новой двери, с массивным колесом, похожим на корабельный штурвал, посередине – видимо, запорным механизмом; полураскрытая, она манила дальше. Фандарел ласкал пальцами гладкую поверхность стен, разглядывал ручки управления и созвездия разноцветных кнопок, издавал клохчущие звуки – свидетельство почтения и восторга перед непостижимым искусством предков. Они миновали входной тамбур; теперь перед ними были две новые двери – одна, открытая, слева и закрытая, ведущая в хвостовую часть корабля, справа. Она легко откатилась в сторону, и кузнец заглянул в обширное помещение с закругленным потолком. Брови его приподнялись. Как могли эти выстроившиеся кольцом механизмы в цилиндрических корпусах двигать огромный воздушный корабль? Да еще с такими маленькими крыльями? Надо привести сюда Бенелека, пусть разбирается…

Они повернули влево, очутившись в узком длинном проходе; странный материал пола, казалось, гасил звук шагов.

– Похоже, подпорки в их шахтах тоже сделаны из этого, – Фандарел опустился на колени, ощупывая пол. – Здесь были скобы… – он провел ладонью по гладкой матовой поверхности, поднял руку к глазам и с недоумением уставился на нее: – Ни пылинки…

– Тут никогда не было ветра… И двери оставались закрытыми тысячи Оборотов… – тихо произнес Ф'лар. – Как в тех комнатах, что мы нашли в Бендене…

Они миновали коридор с множеством дверей; некоторые были открыты, другие – притворены. Пьемур с Джексомом заглядывали в каждое помещение; их встречали пустые камеры с отверстиями в стенах и полу – следами креплений.

– Сюда, идите сюда! – раздался возбужденный голос арфиста, блуждавшего где-то впереди.

– Нет, ко мне, – позвал Ф'нор; он был уже в самом конце коридора. – Вот откуда они управляли кораблем!

– Нет, Ф'нор, сюда, для нас это важнее!

Ф'лар, не колеблясь, послушался взволнованного арфиста.

Вскоре все исследователи собрались в просторном помещении. Когда пламя светильников озарило стены, стало ясно, что привлекло внимание Робинтона. Стены покрывала роспись; они узнавали знакомые очертания Северного материка, горы, равнины, тщательно прорисованные ниточки рек. Внизу простиралась громада Южного континента.

Пьемур, не то застонав, не то вскрикнув, протянул руку к карте; пальцы его заскользили по контурам побережья, так хорошо известного ему… Путь, который он прошел, был лишь малой частью береговой линии.

– Глядите, мастер Идаролан может добраться морем почти до западной горной цепи… Но это совсем не тот хребет, что я видел… Он еще дальше и…

– А что означает изменение цвета? – спросил Ф'нор, прерывая возбужденные комментарии Пьемура. Коричневый всадник стоял чуть в стороне, и пламя его светильника бросало мерцающие блики на другую карту Перна. Контуры материков были теми же, но по суше змеились многочисленные загадочные полосы; моря были раскрашены разными оттенками синего и голубого.

– Это обозначает глубину, – сказала Менолли, коснувшись пальцами расплывчатой темно-синей кляксы в том месте, где находился Нератский океанический провал. – Смотрите, стрелки указывают Великое Южное течение… А здесь – Западное…

– Если так, – медленно произнес Робинтон, – то изменение коричневого цвета на суше должно обозначать высоту… Однако странно. Видите? Цвет гор Крома, Бендена, Форта и Телгара такой же, как на прилегающей к хребту телгарской равнине… Что же это значит? – он перевел взгляд с северного полушария на южное. – А здесь нигде не встречается подобный оттенок – за исключением одного места. Интересно! Стоит поразмыслить!

– Тут нужны глаза и голова Вансора, – бормотал в это время кузнец, рассматривая другую стену.

Пьемур и Джексом направили на нее свет своих ламп.

– Звездная карта! – вскричал молодой арфист.

– Не совсем, – возразил Фандарел. Толстый палец кузнеца лег на самый большой кружок – ярко-оранжевый, с языками пламени, выбивавшимися по краям. – Вот наше солнце. Это, должно быть, Алая Звезда, – он показал на вытянутый эллипс планетарной орбиты. Затем рука его скользнула к совсем крохотной точке. – Здесь – Перн… – он робко улыбнулся, смущенный ничтожными размерами родного мира.

– А это что? – Пьемур ткнул пальцем в темный кружок по другую сторону солнца, в стороне от остальных планет.

– Не знаю… Удивительно… Точка, несомненно, обозначает планету… но она должна находиться тут, вместе с прочими!

– Глядите… Линии! – Джексом рассматривал самый низ карты, откуда выходили помеченные стрелками штрихи; их поток пронизывал Алую Звезду и исчезал за правым обрезом карты.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: