Евреи, китайцы и гражданская война в России

В 1919 году некий М. Коган в харьковской газете «Коммунист» писал: «Без преувеличения можно сказать, что великий русский социальный переворот в действительности является делом рук евреев. Разве темные, угнетенные массы русских крестьян и рабочих были бы в состоянии собственными силами сбросить иго буржуазии? Безусловно, нет, евреи были теми, кто дали русскому пролетариату зарю Интернационала, и не только дали, но и теперь ведут дело Советов, крепко находящееся в их руках. Мы можем быть спокойны, пока верховное командование Красной Армии находится в руках товарища Троцкого. Хотя среди рядовых Красной Армии евреев нет, но, находясь в комитетах, в советских организациях и в командном составе, евреи ведут храбрые массы русского пролетариата к победе... Символ еврейства, вековая борьба с капитализмом, сделался символом русского пролетариата, что видно из принятия красной пятиконечной звезды, которая, как известно, в старые времена являлась символом сионизма и еврейства. Под этим знаком придет наша победа и смерть тунеядцам — буржуазии... За те слезы, которые пролило еврейство, она заплатит кровавым потом» ^{[ 268 ]}.

Лет тридцать назад нашлись и другие лица, без которых русский народ не мог «сбросить с себя оковы буржуазии». В 1966 г. один из китайских официальных представителей заявил в Пекине нашей делегации, «будто мы, советские люди, скрываем, что Октябрьскую революцию нам помогали совершить китайцы. Мы уличили его во лжи, рассказав, что в СССР историки, литераторы... не раз писали... о том, что в обороне Царицына участвовало небольшое подразделение, состоявшее исключительно из китайцев, что на наших сценах уже сороковой год идет пьеса Вс. Иванова «Бронепоезд 14-69», в которой действует китаец Син Бин-у... Нам ответили криками, антисоветскими лозунгами, угрозами».

А действительно, чем занимались в годы гражданской войны в России наши китайские «друзья»?

Известно, что в составе Красной Армии и ЧК в войне участвовало около 50 тысяч китайцев. Не зарегистрировано ни одного случая участия китайцев в Белой армии ^{[ 269 ]}. Правда, в Харбине был сформирован отряд из 400 китайцев, которым командовал полковник Маковкин. Однако, по свидетельству А.В. Колчака, «на китайцев смотрели так, что они вообще драться не будут и на них надеяться нельзя. На них смотрели как на возможность изъятия русских из охраны железной дороги» ^{[ 270 ]}. Кроме того, в 1918-20 гг. части китайской армии в соответствии с японо-китайским «договором о совместной обороне» были введены в некоторые районы Сибири и Дальнего Востока. Эти части были немногочисленны и, видимо, активной роли в событиях не играли. Пограбили немного — и вернулись на родину.

Что касается «красных китайцев», то здесь дело обстояло по-иному. Всего в Красную Армию в рассматриваемый период вступило около 300 тысяч иностранных граждан — столь большое число иностранцев в воюющей армии считается уникальным для новейшей истории ^{[ 271 ]}. И, таким образом, китайцем был каждый шестой из них. А откуда они, вообще говоря, взялись в России?

Появление китайцев в Российской империи было связано с двумя волнами эмиграции из Китая: первая из них — после подавления «боксерского восстания» 1900-1901 гг.; вслед за этим в северных районах Китая усилились голод и нищета, и тысячи людей бежали в соседнюю Россию в поисках лучшей доли. А ведь Россия наряду с другими европейскими странами и Японией приняла участие в подавлении восстания. Однако китайцы уже были, видимо, наслышаны о доброте и отходчивости русского народа и понимали, что в России им нечего бояться.

Вторая волна китайских эмигрантов обрушилась на Россию после революции 1917 года, когда оказались разрушенными те структуры российского государства, которые могли бы регулировать этот процесс. (Здесь напрашивается аналогия с 1991-93 гг.).

В этом плане представляет интерес и свидетельство современника о нэпмановской Москве 1922 года: «Почти все магазины в руках евреев. Получается вообще впечатление, будто русский человек попал в дореволюционное время в черту еврейской оседлости. Свыше половины современного населения Москвы — евреи...

В советских учреждениях поражает обилие служащих евреев... Кроме евреев в Москве встречается довольно много китайцев и латышей» ^{[ 272 ]}. А теперь замените латышей на кавказцев, а слова «довольно много» — на «очень много». Вам это ничего не напоминает? Но вернемся в годы революции и гражданской войны.

Точное число китайцев, проживавших в рассматриваемый период в России, неизвестно, однако приведенные выше цифры (50 тысяч — в Красной Армии и ЧК, ни одного — в Белой) достаточно красноречивы. Было ли это стихийным порывом к свободе и «интернациональному братству людей труда»? Для человека, знающего Китай, такое утверждение представляется смехотворным. Известно, что в китайском жестко структурированном обществе свобода выбора для индивидуума и сегодня, за редким исключением, весьма ограничена либо практически отсутствует. Перевод этого теоретического положения на язык общественно-политической практики означает, что в революционной России рядовой китаец и не подумал бы о вступлении в Красную Армию, не имея на то согласия, а точнее — указания главы своего родственного или земляческого клана, который, в свою очередь, не мог не согласовать решение по такому важнейшему вопросу с руководителями всей китайской общины в России. В целом же руководство кланов и общин китайцев, проживающих за границей, было в те годы, как это достаточно хороню известно, тесно связано с китайской мафией. В значительной степени это верно и по сей день. С учетом вышесказанного сложные чувства вызывает пассаж небезызвестного Розенберга, писавшего в своей также небезызвестной книге «Миф XX века» (1930 год), что «еврейские деньги в союзе с азиатской мафией (главным образом армянской и китайской) разожгли в России революционный пожар...» ^{[ 273 ]} Что это — пропаганда «человеконенавистнической доктрины» или же мнение, пусть тенденциозное, человека, знакомого с фактической стороной дела?

Как использовались китайцы «интернационалистами», захватившими власть в России? Или поставим вопрос иначе: как они отплатили русскому народу за его гостеприимство?

Исторический опыт свидетельствует, что части, сформированные из иностранцев, лучше всего приспособлены для подавления народных восстаний. Гражданская война в России — не исключение из этого правила. Источники свидетельствуют, например, об особой роли «интернационалистов» в подавлении крестьянского восстания на Тамбовщине. Там «затруднение» новой власти состояло в том, что «требовались какие-то безусловно преданные революции силы, готовые исполнить любой приказ. Одна из таких сил названа в маленьком сообщении о разгроме крестьянского восстания в Ливнах: «Город сравнительно пострадал мало. Сейчас на улицах города убирают убитых и раненых. Среди прибывших позднее подкреплений потерь сравнительно мало. Только доблестные интернационалисты понесли жестокие потери. Зато буквально накрошили горы белогвардейцев, усеяв ими все улицы» ^{[ 274 ]}.

Имеются сведения о том, что среди этих «интернационалистов» Тухачевского, заливших кровью Тамбовщину, было немало китайцев. Кроме того, под руководством ЧК действовали чисто китайские карательные отряды, выполнявшие такие задания, которые не хотели выполнять русские чекисты и бойцы ЧОН. И «уже современники установили, что самые зверские злодеяния совершали Бог весть откуда взявшиеся китайцы. Большевистский грабеж носил все признаки чужеземной оккупации — не первый раз в русской истории» ^{[ 275 ]}.

А вот как описывает современник расстрел сотрудниками Петроградской ЧК бывшего директора департамента полиции Белецкого: «За несколько минут до расстрела Белецкий бросился бежать, но приклады китайцев вогнали его в смертный круг. После расстрела все казненные были ограблены» ^{[ 276 ]}. Или вот еще эпизод: «...китайцы гонят целое стадо (имеются в виду осужденные) как баранов на смерть» ^{[ 277 ]}. Пожалуй, самое характерное для приведенных свидетельств — спокойный, «само собой разумеющийся» тон повествования, в котором отсутствует удивление или просто стремление подчеркнуть тот факт, что в составе Петроградской ЧК оказались граждане страны, расположенной в добром десятке тысяч километров от «северной столицы» России. Видимо, для современников участие китайцев в такого рода акциях было обычным делом. Сейчас это воспринимается несколько по-иному, так как многие русские о подобных фактах просто не знают. Поэтому продолжим.

По свидетельству князя Н.Д. Жевахова, центральный аппарат ЧК в Москве имел в своем непосредственном подчинении китайские вооруженные формирования. Китайцы играли видную роль и в органах ЧК на местах: «...их низший служебный персонал как в центре, так и в провинции состоял главным образом из жидов и подонков всякого рода национальностей: китайцев, венгров, латышей, эстонцев, армян, поляков...» Согласно этому же свидетельству, «в Одессе свирепствовали знаменитые палачи Дейч и Вихман, оба жиды, с целым штатом прислужников, среди которых, кроме жидов, были китайцы и один негр...» В Харькове после освобождения этого города Добровольческой армией в ходе раскопок массовых захоронений жертв интернационального террора следственными органами были обнаружены «следы какой-то чудовищной операции над половыми органами, сущность которой не могли определить даже лучшие харьковские хирурги. Они высказывали предположение, что это одна из применяемых в Китае пыток, по своей болезненности превосходящая вес доступное человеческому воображению». В Николаеве чекист Богбендер, имевший в числе своих ближайших помощников двух китайцев, «прославился тем, что заживо замуровывал людей в каменных стенах».

А в Пскове, «по газетным сведениям, все пленные офицеры были отданы на растерзание китайцам, которые распилили их пилами на куски» ^{[ 278 ]}.

А вот еще одно свидетельство современника: «При помощи черной силы Востока — китайцев они придумали новую казнь для русской интеллигенции, для последних носителей русской христианской духовности: вшивый мешок. Я уже говорил выше об этой страшной казни, перед которой бледнеет «Сад пыток» Октава Мирабо. Человека сажают в мешок со вшами и те заживо медленно его поедают, все тело обращая в соты... Кошмар! Один из многих кошмаров злейшей изобретательности, но очень характерный для уничтожаемой русской культуры. Ибо вся духовная Россия сидит сейчас во вшивом мешке еврейского засилья, а вши-евреи грызут русское тело, русскую душу, русскую культуру» ^{[ 279 ]}.

Таким образом, в годы русской, а, точнее, антирусской революции и гражданской войны китайцы, как это ни прискорбно, оказались по одну сторону баррикад с сионистами и прочими врагами национальной России и совершили на русской земле вопиющие преступления. И если еврейские «революционеры» в 1937 году, хотя и в минимальной степени, но все же ответили за свои злодеяния, то соответствующий реестр русского народа Китаю еще не только не предъявлен, но и не составлен. В этом направлении предстоит еще большая и трудная работа, однако нет сомнения, что история все поставит на свои места. Правда, многим китайским гражданам в 1937 году тоже не поздоровилось: по свидетельству Р. Конквеста, тогда органами НКВД проводились массовые аресты китайцев ^{[ 280 ]}. В оперативных сводках органов госбезопасности СССР иммигранты рассматривались как потенциальные информаторы вражеских разведок. Постановлением СНК СССР и ЦК ВКП(б) за номером 1428-326, подписанным В.М. Молотовым и И.В. Сталиным 21 августа 1937 года, в целях пресечения японского шпионажа в Дальневосточном крае было предложено выселить из пограничных районов все корейское население и переселить его в Южноказахстанскую область, районы Аральского моря, Балхаша и Узбекскую ССР. В скором времени была осуществлена и депортация китайцев, проживавших в дальневосточных районах нашей страны. Что ж, с учетом фактов, о которых идет речь, судьба последних, откровенно говоря, не вызывает большого сочувствия.

«Уроки Октября»

Как же сионисты расплатились с Китаем за помощь, которую его граждане оказали им в установлении контроля над Россией?

Сначала они подарили Китаю «все, что было у него отнято царским правительством самостоятельно, либо заодно с японцами и союзниками» ^{[ 281 ]}. Как и на Западе, установленный в России русофобский режим без всякого учета мнения русского народа, его интересов, исторических и геополитических реалий щедро раздавал то, что ему не принадлежало. Если на Западе в руки исторических врагов России отдавались земли Прибалтики, Малороссии, Белоруссии, то на Востоке режим отказался от всех особых прав и привилегий России в Китае, «восстанавливал суверенитет Китая» на полосу земли, по которой русскими людьми в труднейших условиях была построена Китайско-Восточная железная дорога (сама дорога была безвозмездно передана Китаю после установления там маоцзэдуновского режима), А в советско-китайском договоре 1924 года говорилось о том, что правительства СССР и Китая согласились «проверить» границы между обоими государствами «и впредь до указанной проверки поддерживать существующие». Это фактически было приглашением к предъявлению Китаем территориальных претензий нашей стране, что со временем и было сделано.

Надо сказать, что в те годы китайские власти быстро сориентировались в ситуации и неплохо ее использовали. Русский генерал вспоминал: по прибытии в 1919 году в Харбин его как «свидетеля и участника того, как, создавалась здесь русская мощь и какой высоты она достигла,» «резануло несомненное засилье китайцев, которые сразу вернули многое из того, что они постепенно уступали и теряли, начиная с 1900 года; они, как никто другой, учли слабость русского медведя, сваленного с ног революцией...» Китайцы нашли, в частности, повод «обезоружить, запереть в вагоны и вышвырнуть из пределов Маньчжурии остатки русских вооруженных сил... То, чего мы добивались так долго, было потеряно в несколько дней...» ^{[ 282 ]}.

Адмирал А.В. Колчак на допросе в Иркутской ЧК рассказывал, что примерно в то же время лично наблюдал в Харбине, как китайские полицейские избивали русских, говоря при этом: «Мы теперь капитаны, вы теперь ходя» ^{[ 283 ]}.

После столь удачного для Китая окончания гражданской войны в России китайские власти не предоставляли русским эмигрантам права экстерриториальности, как другим европейцам. Конечно, это «право» было навязано в свое время Китаю западными державами и вызывало справедливое недовольство в самых широких слоях китайского общества. Но здесь есть и другая сторона. Процитируем воспоминания старой русской женщины, прожившей в Харбине 54 года: «Вот ихние старшинки-генералы поссорятся друг с другом и пойдет резня ни в чем не повинных людей. Ведь вот, варнаки, целые деревни вырезали только за то, что эта территория принадлежала враждебному старшинке. Ну а тот, в отместку, подчищал от людей чужую территорию. Толпами крестьяне бежали в Харбин, неся на коромыслах в плетеных корзинках своих старух, мадамок с изуродованными ножками и малых детей. В ноги падали русским: «Спаси!» За крепкими, высокими заборами жили русские. На своих дворах они прятали беженцев, кормили их, заботились о них. Сколько жизней спасло право экстерриториальности! Ведь никто не смел перешагнуть черту, отделяющую жилище русских от улицы». ^{[ 284 ]} Да... Изменилось с тех пор положение русских на окраинах нашего великого государства... Но вернемся в Китай к проблеме экстерриториальности и отметим, что в конкретных условиях Китая 20-30-х годов, в котором отсутствовала сильная и авторитетная власть, широкое развитие получил бандитизм, носивший как политическую, так и чисто уголовную окраску, процветало чиновничье лихоимство, а в общественной психологии чувство национального унижения причудливо переплеталось с традиционной китайской ксенофобией, лишение русских права экстерриториальности отдавало их на произвол любого военного или гражданского чиновника и оставляло полностью беззащитными перед лицом многочисленных бандитских шаек. Как пишет современный американский исследователь, «на улицах Шанхая или Харбина нередко можно было видеть, как китайский или японский полицейский избивает русского беженца, словно последнего кули. Никто их не защищал, и они могли стать добычей кого угодно» ^{[ 285 ]}.

К счастью, есть свидетельства и иного порядка. Так, маршал Чжан Цзолинь с попавшими в его владения русскими беженцами «вел себя по-джентльменски, проявляя к тем, кто волею судьбы оказался у него в руках, не только вежливость, но и сочувствие». Десять тысяч забайкальских казаков получили от него в подарок обширную территорию вдоль реки Аргунь в Северной Маньчжурии. Тысячи русских работали в его правительственных учреждениях, армии и полиции, причем им часто отдавалось предпочтение перед китайцами ^{[ 286 ]}.

Таким образом, в целом, казалось бы, все складывалось для Китая как нельзя лучше. Но одновременно «пошел» еще один процесс, весьма отличный по результатам от того, что описывался выше. Международный сионизм со своей базы в Москве повел дело к тому, чтобы и Китай вслед за Россией превратить в горючее для разжигания «пожара мировой революции». Это, наряду с империалистическим вмешательством в китайские дела, принесло китайскому народу неисчислимые бедствия. В те годы деятельность многих представителей Коминтерна и СССР в Китае была направлена на дальнейшее обострение, в ряде случаев искусственное, классовых и национальных противоречий, а также провоцировала их разрешение вооруженным путем. Достаточно напомнить в этой связи о революции в Китае 1925-27 гг. Известно, что в тот период вооруженными отрядами «прогрессивных сил» широко практиковались убийства (иногда по клановому принципу вырезались целые деревни), поджоги, экспроприация имущества. В ряде районов Китая крестьяне по этой причине враждебно смотрели на действия партизанских отрядов, считая их разрушительной силой и приравнивая к бандитским шайкам ^{[ 287 ]}.

Кто же конкретно в Москве планировал и проводил в жизнь «ленинскую внешнюю политику в отношении Китая»? Выяснить это тем более важно, что в советском китаеведении почему-то сложилась традиция, в соответствии с которой явно недостаточно анализируется деятельность конкретных лиц. Она, и не в последнюю очередь это относится к рассматриваемому периоду, как правило, остается «за строкой документа». В Советском Союзе было опубликовано немало научных изданий такого рода. Возьмем в качестве примера сборник документов «Коммунистический интернационал и китайская революция» (М., 1986), где собрана масса интересных, но полностью обезличенных документов. Вряд ли это можно объяснить простой случайностью или особенностями научной методологии. Все же в китаеведческой литературе разбросано немало сведений, помогающих при желании восполнить этот пробел. Попытаемся начать эту работу.

Итак, первое место в разработке политики в отношении Китая принадлежит Л.Д. Троцкому. Второе следует, видимо, отдать Зиновьеву (Апфельбауму) — возглавлявшийся им Исполком Коминтерна в 20-е годы играл в китайских делах важнейшую роль. Кстати, когда 5 декабря 1922 года Конгресс Коминтерна принял резолюцию о несовместимости членства в коммунистической партии с участием в масонских ложах, председатель Исполкома Коминтерна «товарищ Зиновьев» при голосовании по этой резолюции воздержался ^{[ 288 ]}.

Кто же реализовывал политические установки этих деятелей на местах? Три делегации, направленные Советским правительством в Пекин на переговоры с правительством Северного Китая в 1921-1923 гг., возглавлялись соответственно А.К. Пайкесом, А.А. Иоффе ^{[ 289 ]} и Л.М. Караханом ^{[ 290 ]}. В тот же период на юге Китая политическим советником «великого революционного демократа и большого друга советского народа», как его называл Ленин, Сунь Ятсена был Михаил Маркович Бородин (Грузенберг). Жена Бородина Фаня Семеновна собирала в те годы в своем «салоне» жен руководящих деятелей гоминьдана. В частности, у нее бывали Сун Цинлин и Сун Мэйлин, о которых уже говорилось выше ^{[ 291 ]}.

Что касается самого Бородина-Грузенберга, то уже в конце 20-х годов он был отстранен от участия в китайских делах и работал в последующем главным редактором газеты «Московские новости». Газета была закрыта по решению Политбюро ЦК ВКП(б) от 20 января 1949 года, которое было подписано И.В. Сталиным. Обосновывая необходимость такого решения, годом раньше в письме на имя А.А. Жданова Д.Т. Шепилов указывал, в частности, что «национальный состав работников редакции характеризуется следующими данными: русских — один человек, армян — один человек, евреев — 23 человека и прочих — три человека». Вскоре после закрытия газеты Бородин-Грузенберг был арестован органами государственной безопасности. В числе предъявленных ему обвинений были предательство интересов китайской революции и вражеская деятельность против Советского Союза. Он умер в тюрьме в возрасте 65 лет ^{[ 292 ]}.

Активное участие в подготовке к созданию компартии Китая приняла группа членов РКП(б) во главе с Г.Н. Войтинским, направленная в Китай «по согласованию» с Коминтерном ^{[ 293 ]}. В I съезде КПК (1921 г.) приняли участие представители Исполкома Коминтерна голландский еврей Г.Маринг (Снефлит) и уполномоченный Дальневосточного секретариата ИККИ Никольский ^{[ 294 ]}. Маринг в 1927 году порвал с Коминтерном и примкнул к троцкистам ^{[ 295 ]}. Ранее Бородин заменил Маринга на посту представителя Коминтерна в Китае. Представителем Дальневосточного секретариата Коминтерна в Маньчжурии был М.М. Абрамсон.

А вот состав комсомольской группы Дальневосточного секретариата Коминтерна (1921 г.): В. Орловская, Д. Шумяцкий, Е. Лютомская, Л. Рудницкая, С. Далин, И. Райгородский, М. Добисов ^{[ 296 ]}.

Для подготовки «революционных кадров» в Москве был открыт «университет им. Сунь Ятсена», первым ректором которого был К. Радек (Собельсон).

Наконец, восточным отделом Коминтерна некоторое время руководил Ф. Раскольников (Бриллиант), муж комиссарши Л. Рейснер и, по некоторым сведениям, с 1919 г. — агент британской разведки ^{[ 297 ]}. «Сам» Лев Давидович оценил «успехи» Раскольникова на этом поприще следующим образом: «Злополучное руководство его... становится источником величайших бедствий и жертв» ^{[ 298 ]}.

То же самое можно с уверенностью сказать и о других деятелях, названных выше.

Все эти и многие другие люди щедро тратили русские деньги на тайную транспортировку в Китай оружия и пропагандистских материалов, финансирование политических группировок и подобную деятельность. Пример такого рода мы находим в книжке бывшего высокопоставленного сотрудника ОГПУ Агабекова, где он воспроизводит состоявшийся в его присутствии разговор начальника иностранного отдела ОГПУ Михаила Абрамовича Трилиссера с начальником дальневосточного сектора этой организации:

-Михаил Абрамович, харбинская резидентура сообщает, что у них вышел весь запас взрывчатых веществ. Нужно послать туда денег на приобретение новых запасов. Кроме того, резидент просит денег на приобретение электростанции... (Так в тексте. Видимо, речь шла о радиостанции.— P.P.).

— Странно, а зачем ему там покупать все это? Разве у нас не найдется динамита и радиостанции? — удивленно спросил Трилиссер.

— Есть, конечно, но с переброской получится возня...

— Так ведь это же пустяки — перебросить четыре чемодана. Зато мы сэкономим пять тысяч долларов валюты..., — закончил Трилиссер... ^{[ 299 ]}.

Таким образом, в результате Китай в 20-е годы и позднее оказался в положении, которое лучше всего характеризуется русской поговоркой: «Не рой другому яму, сам в нее попадешь». К сожалению, современные события показывают, что урок этот пока не пошел китайцам впрок.

Параллели

Важным элементом идеологии борцов за «светлое будущее» России и Китая стало презрение к традициям, культуре и простым людям своей страны. Например, в 1923 году один из идеологов «Пролеткульта», известный под фамилией Плетнев, писал о человеческой индивидуальности как «винтике в системе грандиозной машины СССР». А в шестидесятые годы китайская пропаганда начала восхвалять солдата по имени Лэй Фэн, после смерти которого был якобы найден дневник, в котором он называл себя «нержавеющим винтиком председателя Мао».

И.Р. Шафаревич, впервые указавший на это весьма примечательное «единство взглядов» ^{[ 300 ]}, объясняет его «духом командной системы». Что это за дух и откуда им несет — этот вопрос остается из его работы неясным. Приведем еще два-три примера, которые, возможно, помогут дать более, выражаясь современным языком, «адресное» объяснение этому феномену.

Итак, известный писатель и крупный сионист Лион Фейхтвангер пишет о русских крестьянах: «Они не умели ни читать, ни писать, весь их умственный багаж состоял из убогого запаса слов, служивших для обозначения окружающих их предметов, плюс немного сведений из мифологии, которые они получили от попа» ^{[ 301 ]}. А примерно в те же годы журналистка Агнес Смэдли из еврокоминтерновского окружения руководства КПК заявляет: «Полагаю, что запас слов, которыми пользуются китайские крестьяне, не достигает и сотни». Не слишком ли много совпадений? Но это еще далеко не все. Когда наша страна проходила в 20-30-е годы через один из самых тяжелых и кровавых этапов своей истории, действия советского руководства не подвергались «демократами» и «либералами» Запада сколько-нибудь серьезной критике. Вот какие отзывы были получены, например, в 1923 году на рукопись книги, составленной из писем заключенных Соловецкого концлагеря: Э. Синклер: «Я надеюсь, что правительство рабочей России утвердит уровень гуманности более высокий, чем то капиталистическое государство, в котором я живу». К. Чапек: «Я не позволю себе быть несправедливым ни к жертвам, ни к гонителям...» Ромен Роллан: «Я не буду писать предисловия, о котором Вы просите. Оно стало бы оружием в руках одной партии против другой... Я обвиняю не систему, а человека».

В 1934 году А. Эйнштейн отвечает на просьбу подписать протест против расстрелов в Ленинграде после убийства Кирова: «Дорогой г. Левин. Вы можете себе представить, как я огорчен тем, что русские политики увлеклись и нанесли такой удар элементарным требованиям справедливости, прибегнув к политическому убийству. Несмотря на это, я не могу присоединить свой голос к Вашему предприятию. Оно не даст нужного эффекта в России, но произведет впечатление в тех странах, которые прямо или косвенно одобряют бесстыдную агрессивную политику Японии против России. При таких обстоятельствах я сожалею о Вашем начинании: мне хотелось бы, чтобы Вы совершенно его оставили. Только представьте себе, что в Германии много тысяч евреев-рабочих неуклонно доводят до смерти, лишая права на работу, и это не вызывает в нееврейском мире ни малейшего движения в их защиту. Далее, согласитесь, русские доказали, что их единственная цель — реальное улучшение жизни русского народа; тут они уж могут продемонстрировать значительные успехи. Зачем, следовательно, акцентировать внимание общественного мнения других стран только на грубых ошибках режима?» ^{[ 302 ]}.

Здесь мы не можем не сказать: вот уж воистину гнусное сионистское лицемерие! Выражать возмущение по поводу того, что «тысячи евреев-рабочих» лишаются в Германии права на работу, и одновременно сразу же после страшного голода 1933 года, когда несколько миллионов русских и украинских крестьян умерли от голода, не постесняться письменно заявить, что тогдашние правители СССР «доказали, что их единственная цель — реальное улучшение жизни русского народа»! В этой связи процитируем одну из публикаций партии К.В. Родзаевского, датированную 1937 годом. В ней констатировалось, что ложь об отсутствии в СССР голода поддерживала «знатная иностранная сволочь». ^{[ 303 ]}

Действительно, тут ни убавить, ни прибавить...

Но продолжим. И.Р. Шафаревич в цитированной выше работе отмечает далее весьма любопытное противоречие: оценка западным либеральным общественным мнением положения в нашей стране не была все время одинаковой, она стала резко меняться где-то в 50-е годы: «Раньше они не хотели замечать творившейся у нас трагедии, а потом вдруг стали все строже судить нашу жизнь как раз тогда, когда миллионы заключенных были отпущены и жизнь постепенно начала смягчаться». Добавим к этому, что галдеж по поводу «прав человека» продолжался вплоть до разрушения СССР, но западное общественное мнение осталось в основном равнодушным или одобрило расстрел российского парламента из танковых пушек и еще многое другое, что делается в нашей стране русскоязычными «радикальными реформаторами».

Но вернемся в 50-е годы. Казалось бы, осознав «ужасы сталинизма», западные интеллектуалы прозрели. Но вот в Китае начали «расцветать сто цветов», произошел «большой скачок», закончившийся страшным трехлетним голодом, затем наступило «десятилетие бедствий» — так называемая «великая пролетарская культурная революция», в ходе которой, по оценке Дэн Сяопина, так или иначе пострадало более 200 миллионов китайцев. Отношение же к китайской национальной культуре сильно смахивало в годы «культурной революции» на то, что сионисты творили в 20-е годы в России, что не может не наводить на размышления. Однако вновь, как и в случае с Советским Союзом 20-30-х годов, виднейшие западные интеллектуалы «прогрессивного» толка — Жан-Поль Сартр, Роже Гароди и др. одобряют китайский «социальный эксперимент». Более того, в серьезных синологических трудах видные западные китаеведы отзывались о безобразной вакханалии «культурной революции» вполне благоприятно. Например, С. Шрамм счел ее «самой решительной попыткой преодолеть пагубное наследие прошлого в специфических условиях Китая», не забыв указать и на то, что она якобы явилась в том числе и результатом «неравноправных отношений между партиями внутри международного коммунистического движения» ^{[ 304 ]}. А ведь у западных специалистов нет и не было недостатка в информации по Китаю вплоть до специальной, которую исследовательские центры Запада получают через Гонконг и от тайваньских спецслужб. Характерно, что среди «прогрессивной интеллигенции Запада» сочувственное вплоть до открыто одобрительного отношение к «культурной революция» в Китае сочеталось с нараставшей враждебностью по отношению к СССР.

Следует упомянуть и такой феномен. Среди западных синологов достаточно распространено доброжелательное отношение к своему объекту исследования — Китаю. Жесткая критика маоистского режима и даже современной политики Пекина может сочетаться с искренним уважением и любовью к китайской культуре. Это, однако, не свойственно «советологам» и «русоведам», которые обычно одинаково злобно поносят как «советский коммунистический режим», так и историческую Россию.

Не связано ли это с тем процессом «переваривания коммунизма» Россией, о котором говорил В.Г. Распутин? На наш взгляд, это не подлежит сомнению.

А сейчас можно наблюдать, как меняется отношение западных «либералов» к Китаю. Когда Китай вошел в один из лучших периодов своей многовековой истории, а в жизни сотен миллионов китайцев произошли такие изменения к лучшему, которых история этой страны еще не знала, на повестку дня «мировым сообществом» поставлен вопрос о «правах человека» в Китае, В США этой проблеме придается все большее значение по мере изменения в пользу КНР двустороннего торгового баланса, в России же проамериканские сионистские круги следуют в этом вопросе в фарватере своих заокеанских покровителей, а иногда используют его в своих внутриполитических интересах. Пример — шум, поднятый российскими «демократами» по поводу событий на площади Тяньаньмэнь (июнь 1989 г.). Тогда многие средства массовой информации «левого» направления так живописали события в Пекине, что уже четыре года спустя один вполне умный, образованный москвич заявил автору, что на площади Тяньаньмэнь было убито триста тысяч(!) человек. Летом 1989 года на пресс-конференции, организованной в Московском историко-архивном институте «представителями советской демократической общественности» во главе с Ю. Афанасьевым, была устроена буквально истерика по поводу «зверств китайской армии». В роли очевидцев выступала некая супружеская пара, которая преподавала русский язык в одном из китайских ВУЗов. Поскольку китайским языком ни муж, ни жена не владели, их свидетельства сводились к тому, что ночью они слышали стрельбу, а кому-то из их пекинских знакомых в окно квартиры залетела шальная пуля. Между тем главной целью шумихи, поднятой московскими сионистами и сочувствующими по поводу пекинских событий, было оказание психологического давления на советских военнослужащих и особенно на офицеров и руководящий состав Вооруженных Сил СССР с целью не допустить активного вмешательства последних в политику и, с другой стороны, дальнейшее нагнетание антиармейских настроений в советском обществе. Так весьма неоднозначные по своему содержанию события в далеком Пекине были использованы для подготовки грандиозной провокации, успешно осуществленной два года спустя в Москве. А еще два года спустя по указанию и под аплодисменты тех же сионистов был расстрелян Дом Советов России, что, как уже отмечалось, было «с пониманием» встречено в правящих кругах и прессе ведущих стран Запада. А теперь, оставляя в стороне для будущих исследований такие проблемы, как, например, феномен американского сенатора Д. Маккарти, его влияние на политику СССР и США в отношении Китая в первые послевоенные годы и сионизм; «разоблачение культа личности» в СССР, советско-китайские отношения и сионизм; ядерное вооружение Китая и сионизм и другие, обратимся к некоторым современным актуальным аспектам интересующей- нас проблематики.

Криминальный проект

В данном контексте было бы неправильным, на наш взгляд, обойти молчанием пасквиль А. Амальрика «Просуществует ли Советский Союз до 1984 года?», который впервые увидел свет в Амстердаме в 1970 году. Основное содержание этого произведения — клевета на русский народ, его историю, культуру и национальный характер. На этом фоне автор рассматривает различные сценарии разрушения нашего государства. Среди этих сценариев главный имел в качестве своей исходной посылки ухудшение отношений (вплоть до войны) между нашей страной и Китаем.

Надо сказать, что проблема натравливания Китая на Россию как средство достижения своих политических целей в нашей стране давно волнует «сионских мудрецов». В их знаменитых «Протоколах» читаем: «Одним словом, чтобы резюмировать нашу систему обуздания гоевских правительств в Европе, мы одному из них покажем свою силу покушениями, т.е. террором, а всем, если допустить их восстание против нас, мы ответим Американскими, или Китайскими, или Японскими пушками». В своем примечании к этому пассажу С. Нилус указывает: «Всеобщая война еще только ожидается; громы Японских пушек мы слышали; американскую помощь японцам деньгами и Портсмутским миром мы видели. Не видели еще открытого взаимодействия Китая, Америки и Японии; но по некоторым признакам можно предвидеть и такую коалицию». ^{[ 305 ]}

Как известно, мы увидели именно такую коалицию в 70-80-е годы. Пекинская пропаганда именовала ее «единым фронтом борьбы против гегемонизма».

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: