ЛЕЧЕНИЕ ЧЕЛОВЕЧЕСКОЙ КРОВЬЮ

Мауляну Бахааддина Накшбанда спросили однажды: "Как объяснить

встречающиеся во многих историях случаи, когда великие учителя одним

взглядом или каким-либо иным косвенным воздействием одухотворяли

невежественных людей или детей, находящихся с ними в контакте?"

В ответ Бахааддин рассказал следующую притчу, заметив при этом, что

притчи тоже представляют собой метод косвенного одухотворения. Итак, вот

история, рассказанная Накшбандом:

Во времена великой Византийской империи один из визан-тийских

императоров заболел какой-то странной болезнью и никто из его докторов не

знал от нее лекарства.

Во все концы страны были разосланы гонцы, которые должны были

оповестить великих мудрецов и искусных лекарей о болезни византийского

государя и подробно описать им симп-томы этой болезни.

Один посланец прибыл в школу аль-Газали, ибо слава этого величайшего

восточного мудреца достигла Византии.

Выслушав послание, аль-Газали попросил одного из своих учеников

отправиться в Константинополь и осмотреть императора.

Когда этот человек, а звали его аль-Ариф, прибыл к византийскому двору,

его приняли со всевозможными почестями и тут же ввели в императорские покои.

Шейх аль-Ариф первым делом спросил у придворного врача, какие лекарства уже

применяли и какие намеревались применять. Затем он осмотрел больного.

Кончив осмотр, аль-Ариф сказал, что необходимо созвать всех придворных

и тогда он сможет назвать средство, которое излечит императора.

Все приближенные собрались в тронном зале и суфий обратился к ним:

-- Его Императорскому величеству лучше всего использовать веру.

-- Его величество нельзя упрекнуть в недостатке веры, но вера нисколько

не помогает ему исцелиться, -- возразил духовник императора.

-- В таком случае, -- продолжал суфий, -- я вынужден заявить, что на

свете есть только одно средство для спасения императора, но оно такое

страшное, что я даже не решаюсь его назвать.

Тут все придворные принялись его упрашивать, сулить богатства, угрожать

и льстить, и наконец, он сказал:

-- Император излечится, если искупается в крови нескольких сотен детей

не старше семи лет.

Когда страх и смятение, вызванные этими словами, несколько улеглись,

государственные советники решили, что это средство нужно попробовать.

Некоторые, правда, сказали, что никто не имеет права брать на себя

ответственность за такую жестокость, подсказанную к тому же чужеземцем

сомнительного происхожде-ния. Большинство, однако, придерживалось мнения,

что все средства хороши, когда речь идет о спасении Великого императора,

которого все уважали и чуть ли не обожествляли.

Когда об этом рассказали императору, он наотрез отказался. Но его

принялись упрашивать: "Ваше Величество, вы не имеете права отказываться,

ведь ваша смерть большая потеря для империи, чем смерть всех ваших

подданных, не говоря уже о детях". В конце концов им удалось его убедить.

Тут же по всей стране были разосланы указы о том, что все византийские

дети не старше семи лет к определенному сроку должны быть доставлены в

Константинополь, чтобы быть принесенными в жертву ради здоровья императора.

Матери обреченных детей проклинали правителя, чудовищ-ного злодея,

который ради своего спасения решил погубить их дорогие чада. Некоторые

женщины, однако, молили Бога ниспослать здоровье императору до страшного дня

казни.

Между тем с каждым днем император все сильнее чувство-вал, что он ни в

коем случае не должен допускать такого ужасного злодеяния как убийство

маленьких детей. Угрызения совести приносили ему страшные муки, не

оставлявшие его ни днем, ни ночью.

Наконец, он не выдержал и велел объявить: "Я лучше умру сам, чем допущу

смерть невинных созданий". Только он произнес эти слова, как его болезнь

стала ослабевать, и вскоре он совершенно выздоровел.

Ограниченно мыслящие люди тут же решили, что император был вознагражден

за свой добрый поступок. Другие, им подобные, объясняли его выздоровление

тем, что матери обреченных детей обрели утешение и Бог смилостивился над

ним.

Когда суфия аль-Арифа спросили о причине исцеления государя, он сказал:

"Поскольку у него не было веры, он нуждался в чем-то равном ей по силе.

Таким образом, исцеление пришло к нему благодаря его сосредоточенности,

соединенной с желанием матерей, которые возносили горячие молитвы о

выздоровлении императора до страшного дня казни".

Но скептики говорили: "По божественному провидению император исцелился

молитвами святого духовенства до того, как кровожадный рецепт сарацина был

воплощен в жизнь, ибо разве не очевидно, что этот чужеземец хотел уничтожить

наших детей, чтобы не смогли они истребить его народ, когда станут

взрослыми".

Когда этот случай передали аль-Газали, он сказал: "Чтобы добиться в

чем-то результата, необходимо применить метод, разработанный специально для

того, чтобы действовать в назначенное время и вести к достижению

определенного результата".

Подобно тому как суфийский лекарь должен был приспособить свой метод к

людям, окружавшим его, так и дервишский духовный учитель может пробудить

скрытые познания ребенка или невежественного человека даже в области

изучения истины, и он это делает, применяя известные ему методы, созданные

специально для этой цели.

Это последнее объяснение принадлежит нашему мастеру Бахааддину.

Ходжа Бахааддин стал главой ордена Хаджаганийа в Центральной Азии в XIV

столетии. Его прозвище "Накшбанд", означающее художник, стало названием

школы.

Бахааддин из Бухары преобразовал учение мастеров, как говорят,

приспособив практику к повседневным условиям и черпая традиции в

первоисточниках.

Семь лет он был придворным, семь лет -- пастухом и еще семь лет работал

на строительстве дорог, прежде чем стал обучающим мастером. Его самого

обучал Баба аль-Самаси. Пилигримы стекались в учебный центр Бахааддина "с

другого конца Китая". Члены ордена, распространившегося на территориях

Турции и Индии и даже в Европе и Африке, не носили каких-либо отличительных

одежд, и о них известно еще меньше, чем о любом другом ордене. Бахааддин был

известен как аль-Шах. Некоторые величайшие персидские классики были

накшбандами. Основные книги накшбандов -- это "Учение аль-Шаха", "Тайны

накшбандийского пути", "Капли из источника жизни". Эти произведения

существуют только в рукописях.

Это сказание взято из произведения "Беседы нашего мастера"; книга эта

имеет также другое название -- "Учения шаха".

ПЛОТИНА

Жила-была вдова с пятью маленькими сыновьями. Ей принадле-жал небольшой

клочок земли, орошаемый арыком. Скудного урожая с этого надела им едва

хватало, чтобы не умереть с голоду. Но вот однажды жестокий тиран, владелец

соседних земель, не посчитавшись с их законным правом пользоваться водой

арыка, перекрыл арык плотиной и обрек семью на полную нищету.

Старший сын не раз пытался сломать плотину, но безуспешно, ему одному

это было не под силу, а его братья были совсем еще детьми. И хотя мальчик

понимал, что богачу ничего не стоит восстановить плотину, детская гордость

не позволяла ему отказаться от этих отчаянных, но бесплодных попыток.

Однажды в видении он увидел своего покойного отца, кото-рый дал ему

наставления, укрепившие надежду в его сердце. Вскоре после этого тиран,

взбешенный независимым поведением "маленького упрямца", оклеветал его на всю

округу, объявил смутьяном и восстановил против него всех соседей.

Пришлось мальчику покинуть родной дом и отправиться в далекий город.

Там он нанялся слугой к одному купцу и прорабо-тал у него многие годы. Почти

весь свой заработок старший брат отсылал домой через путешествующих купцов.

Чтобы у этих людей не возникало неприятное чувство, что он навязывается к

ним со своими поручениями, да и для них самих было небезопасно помогать

семье, находящейся в опале, он просил их передавать деньги его братьям как

плату за мелкие услуги, которые они могут оказать путешественникам.

Спустя много лет пришло время старшему брату возвратиться в родные

края. Годы так изменили его, что когда он подошел к дому и назвал себя

братьям, только один из них узнал его, но и сам он был в этом не вполне

уверен.

-- У нашего старшего брата волосы были черные, -- сказал самый младший.

-- Но ведь я постарел, -- ответил старший брат.

-- И по его речи и по одежде сразу видно, что этот человек из купцов,

-- сказал другой брат, -- а в нашей семье никогда не было купцов.

Тогда старший брат рассказал им свою историю, но не смог рассеять их

сомнения.

-- Я помню, как ухаживал за вами, когда вы были еще совсем детьми, и

как вас манила стремительно бегущая вода, остановлен-ная плотиной, -- стал

вспоминать пришелец.

-- Мы не помним этого, -- сказали братья, ибо детские годы почти

полностью стерлись из их памяти.

-- Но ведь я посылал вам деньги, на которые вы жили с тех пор, как

пересох наш арык.

-- Мы не знаем никаких денег. Мы получали только то, что зарабатывали,

оказывая различные услуги путешественникам.

-- Опиши нашу мать, -- предложил один из братьев, все еще желая

получить какие-то доказательства.

Старший брат стал описывать мать, но так как она умерла очень давно и

братья плохо ее помнили, в его рассказе они увидели множество неточностей.

-- Но даже если ты наш брат, чего ты хочешь от нас? -- спросили они.

-- Тот тиран умер, -- сказал старший брат, -- его солдаты разбрелись по

свету искать новых хозяев, поэтому нам сейчас самое время объединиться и

общими усилиями оживить эту землю.

-- Я не помню никакого тирана, -- заявил самый младший из братьев.

-- Земля была всегда такой, как сейчас, -- сказал другой.

-- И почему это мы должны делать то, что ты нам велишь?! -- воскликнул

третий.

-- Мне бы хотелось тебе помочь, -- сказал четвертый, -- но я не

понимаю, о чем ты говоришь.

-- Кроме того, -- заговорил первый брат снова, -- мне не нужна вода. Я

собираю хворост и разжигаю по ночам костры. Приезжие купцы останавливаются

погреться у них, просят меня о различных услугах и платят мне за это.

-- Если пустить сюда воду, -- сказал второй, -- она зальет прудок, в

котором я развожу декоративных карпов. Проезжие купцы останавливаются

полюбоваться на них и одаривают меня по своей щедрости.

-- Я сам не против того, чтобы пустить воду, но не уверен, сможет ли

она оживить эту землю, -- сказал третий брат.

Четвертый брат промолчал.

-- Отбросьте все ваши сомнения и скорее примемся за работу.

-- Нет уж, мы лучше подождем, пока придут купцы.

-- Купцы больше не придут, ведь это я их присылал сюда.

Но братья не верили старшему брату и продолжали с ним спорить.

А было это как раз зимой, когда купцы не проезжали через их края, так

как все дороги, ведущие к ним, были завалены снегом.

И прежде, чем весна вошла в свои права и по Шелковому Пути вновь

потянулись торговые караваны, новый тиран, который был безжалостней первого,

вторгся в их земли. Так как этот разбойник был еще не совсем уверен в своих

силах, он искал для захвата заброшенные земли. Никому не принадлежащий

канал, перегороженный плотиной, разбудил в его сердце алчные надежды, и он

присоединил его к своим владениям и задумал в ближайшем будущем, как только

укрепит свою власть, обратить братьев в своих рабов. Пока же ему приходилось

с ними считаться, потому что все они были сильными людьми, не исключая и

самого младшего.

А братья по-прежнему спорят, и теперь вряд ли что-то помешает тирану

осуществить свой коварный план.

Авторство этой знаменитой истории, используемой на пути Мастеров,

Тарика-и-Хаджаган, прослеждивается к Абу Мухаммаду, сыну аль-Касима

аль-Рудари.

История иллюстрирует загадочное происхождение суфийского учения,

приходящего с одной стороны, хотя кажется, что оно приходит с другой. Это

объясняется тем, что человеческий ум, подобно братьям из сказки, не способен

постичь "истинный источник".

Рудари вел "линию преемственности учения" от самых древних суфиев, в

особенности от Шибои, Байазида и Хамдана Кассара.

ТРИ ДЕРВИША

Давным-давно жили три дервиша -- Як, Ду и Си. Первый дервиш пришел с

севера, второй -- с запада, третий -- с юга. У этих людей была общая цель:

они стремились к глубокой истине и искали Путь.

Первый, Як Баба, сидел и размышлял, пока у него не начинала болеть

голова. Второй, Ду Ага, стоял на голове, пока у него не отнимались ноги.

Третий, Си Каландар, читал книги, пока у него не начинала идти из носа

кровь.

Наконец, они решили объединить свои усилия. Дервиши удалились в

уединенное место и стали сообща выполнять свои упражнения, надеясь таким

путем сконцентрировать необходимое количество усилий, чтобы вызвать

появление Истины, которую они называли глубокой истиной.

Сорок дней и сорок ночей ищущие упорно добивались своей цели, и вот на

сорок первый день, словно из-под земли, в вихре белого дыма перед ними

возникла голова очень древнего старца.

-- Вы единственный Хызр, страж людей? -- воскликнул первый дервиш.

-- Да нет же, это Кутуб, столп мира, -- возразил второй дервиш.

-- Вы оба заблуждаетесь, -- вмешался третий, -- я убежден, что это

никто иной, как Абдель, Просветленный.

-- Я ни тот, ни другой, ни третий, -- могучим глухим голосом проговорил

дух. -- Но я тот, кого вы можете представить. Сейчас, кажется, вы стремитесь

к одной цели, которую вы называете глубокой истиной?

-- Да, мастер, -- хором ответили дервиши.

-- Приходилось ли вам слышать когда-нибудь изречение: "Путей столько

же, сколько человеческих сердец"? -- спросила голова и, не дожидаясь ответа,

продолжала. -- Во всяком случае вот ваши пути: первый дервиш должен

отправиться в страну глупцов; второй дервиш должен разыскать волшебное

зеркало, а третий пусть обратиться за помощью к джинну Водоворота.

Сказав это, видение исчезло.

Оставшись снова втроем, дервиши принялись обсуждать случившееся, и не

только потому, что хотели собрать как можно больше информации обо всем этом,

прежде чем отправиться в дорогу, но также и потому, что, хотя они и

следовали различными путями, каждый до сих пор верил только в один путь -- в

свой собственный. А теперь ситуация была несколько иной, ибо никто из них

уже не мог с уверенностью сказать, что именно его путь был правильным, если

даже этот несовершенный путь отчасти способствовал появлению таинственного

духа, имени которого дервиши так и не узнали.

Первым покинул келью Як Баба. Вместо того, чтобы допытываться у каждого

встречного, как он всегда делал, не живет ли где поблизости какой-нибудь

ученый человек, Як Баба теперь расспрашивал о стране глупцов. Наконец,

спустя много месяцев, он повстречал человека, который объяснил ему, где

находится эта страна, и Як Баба направился туда.

Как только он вошел в пределы страны глупцов, он увидел женщину,

тащившую на себе дверь. Дервиш приблизился к ней и спросил: "Женщина, что ты

собираешься делать с этой дверью?" И женщина ответила ему: "Сегодня утром

мой муж, отправляясь на работу, сказал мне: жена, в нашем доме много ценных

вещей; смотри, чтобы никто не вошел в эту дверь. Когда я уходила, я взяла

дверь с собой, так что никто через нее не войдет. А теперь позволь мне

оставить тебя". С этими словами женщина отвернулась, чтобы идти своей

дорогой, но Як Баба остановил ее и сказал: "Хочешь, я расскажу тебе нечто

такое, что избавит тебя от необходимости повсюду таскать за собой эту

тяжесть?"

-- Конечно, нет, -- воскликнула женщина, -- а если ты уж непременно

хочешь помочь мне, то подскажи лучше, как сделать, чтобы дверь была не такой

тяжелой.

-- Нет, этого я тебе не могу сказать, -- ответил дервиш и пошел дальше.

Пройдя еще немного, он увидел на обочине дороги толпу крестьян, которые

от страха жались друг к другу и таращились на огромный арбуз, выросший на

поле.

-- Подобное чудище мы встречаем впервые, -- объяснили они дервишу, --

оно, разумеется, вырастет еще больше и всех нас сожрет. Но мы не решаемся

даже приблизиться к нему.

-- Хотите, я кое-что расскажу вам о нем? -- спросил дервиш.

-- Не будь глупцом, -- закричали крестьяне, -- убей его, если можешь, и

мы тебя вознаградим. Но не думай рассказывать нам сказки, мы не желаем тебя

слушать!

Тогда Як Баба вытащил из кармана нож, подошел к арбузу и, отрезав

ломоть, стал уплетать его. Это зрелище повергло людей в неописуемый ужас. С

криками и воплями они кинули дервишу пригоршню монет и стали умолять его:

-- Сжалься над нами, славный повелитель монстров, уходи и не губи нас,

как ты погубил только что это чудовище!

Таким образом, Як Баба стал постепенно понимать, что для того, чтобы

жить среди глупцов, надо научиться думать и поступать как они. Спустя

несколько лет ему удалось сделать несколько дураков разумными и в награду за

это он был однажды удостоен глубокого знания. А так как он стал святым в

стране глупцов, обитатели этой страны и сохранили о нем память только как о

"герое, который зарубил Зеленое чудовище и выпил его кровь". Они пытались

сделать то же самое, чтобы заработать глубокое знание, но у них, разумеется,

ничего не вышло.

Теперь возвратимся к началу рассказа и посмотрим, что случилось со

вторым дервишем, Ду Ага, который отправился на поиски волшебного зеркала.

Если раньше Ду Ага повсюду разузнавал о новых мудрецах или новых

упражнениях и позах, то теперь, кого бы дервиш ни встретил на своем пути,

спрашивал о волшебном зеркале. Он получил множество советов, которые только

вводили его в заблуждение, пока, наконец, не осознал, где нужно искать это

зеркало. Оно было подвешено в одном колодце на тончайшем волоске и

представляло собой создание из человеческих мыслей. Но так как мыслей

оказалось недостаточно, все зеркало представляло собой небольшой кусочек.

Ду Ага перехитрил демона, охранявшего колодец, и, достав зеркало,

всмотрелся в него и попросил глубокое знание. В тот же миг он получил его.

Дервиш обосновался в этом месте и прожил долгую и счастливую жизнь, обучая

людей мудрости. Но так как после его смерти ученики не поддерживали

определенной концентрации мыслей, необходимой для постоянного обновления

зеркала, оно вскоре исчезло. Все же по сей день некоторые люди глядят каждый

день в свое зеркало, полагая, что это и есть магическое зеркало Ду Аги.

Ну а что касается третьего дервиша, Си каландара, то он, расставшись со

своими товарищами, повсюду разыскивал джинна Водоворота. Этот джинн был

известен под многими другими именами, но каландар не знал об этом. В течение

нескольких лет он не раз оказывался поблизости от джинна, но проходил мимо

потому, что люди, к которым он обращался, либо не знали о существовании

такого джинна, либо никак не предполагали, что он джинн Водоворота.

И вот, спустя много лет, Си каландар вошел как-то в одно селение.

-- О люди, -- обратился он к толпе поселян, -- не слышал ли кто-нибудь

из вас о джинне Водоворота?

-- Мы никогда не слышали о джинне, -- ответил ему кто-то из толпы, --

но эта деревня называется Водоворот.

Каландар повалился на землю и закричал:

-- Я не уйду отсюда до тех пор, пока джинн Водоворота не покажется мне!

Джинн, прятавшийся поблизости, выскочил из своего укрытия и,

закружившись смерчем, заревел: "Мы не любим, когда чужестранцы приходят в

наше селение, о дервиш. Итак, я здесь, чего ты хочешь?"

-- Я ищу глубокое знание, -- ответил Си каландар, -- и мне сказали, что

только ты можешь помочь мне обрести его.

И дервиш рассказал, при каких обстоятельствах он узнал о существовании

джинна.

-- Да, я могу тебе помочь, -- прогремел джинн. -- Ты уже много сделал

сам и теперь тебе осталось только произнести определенную фразу, пропеть

определенную мелодию, совершить одни действия и воздержаться от других.

Тогда глубокое знание станет твоим.

Сказав так, джинн дал дервишу подробные наставления и скрылся.

Целые годы потратил Си каландар на то, чтобы научиться правильно

выполнять данные ему обряды и упражнения. Его усердие и сосредоточенность

снискали ему репутацию достойного и посвященного человека. Люди, наблюдая за

ним, заражались его примером и начинали ему во всем подражать.

Однажды дервиш достиг глубокого знания. Его подражатели к этому времени

образовали целую общину, пытаясь достичь того же. Они никогда не пришли к

знанию, потому что начали изучать путь Си каландара с конца.

Впоследствии, когда бы последователи этих трех дервишей ни встречались,

между ними разгорались ожесточенные споры. Одни говорили: "Вот наше зеркало.

Если вы согласны глядеть в него столько времени, сколько потребуется, вы

когда-нибудь добьетесь глубокого знания".

-- Принесите в жертву арбуз, -- возражали им другие. -- Это приведет

вас к цели, как привело некогда Як Бабу.

-- Ерунда, -- смеялись над ними третьи, -- есть только один путь -- это

быть настойчивым в изучении и выполнении определенных упражнений, молитв и

добрых дел.

Три дервиша, достигнув в конце концов глубокого знания, обнаружили, что

не могут помочь своим последователям, подобно тому, как пловец, уносимый

стремительным потоком реки, видит на берегу человека, которого преследует

леопард, и не может придти к нему на помощь.

Приключения этих людей -- их имена означают в переводе "первый",

"второй", "третий" -- толкуются иногда как сатира на традиционную религию.

Рассказ представляет собой изложение знаменитой обучающей истории

"Приключения трех". Ее авторство приписывается Мураду Шами, руководителю

Мурадисов. Дервиши, рассказывающие эту сказку, заявляют, что она имеет более

глубокий смысл, чем это может показаться на первый взгляд.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: