|
|
Глава СХХ. ПАЛУБА К ИСХОДУ ПЕРВОЙ НОЧНОЙ ВАХТЫГлава CXXI. ПОЛНОЧЬ НА БАКЕ У БОРТА (Стабб и Фласк, сидя верхом на фальшборте, закрепляют висящие за бортом якоря добавочными найтовами.) - Нет, Стабб, ты можешь колотить по этому узлу сколько душе твоейугодно, но никогда ты не вколотишь в меня того, что ты только что сказал. Идавно ли ты говорил обратное? Не ты ли говорил раньше, что всякое судно, накотором идет Ахав, должно внести дополнительный взнос на страховой полис,все равно как если бы оно ушло груженное с кормы бочонками пороху, а с носакоробками серных спичек? Постой минутку, скажи только: говорил ты так илинет? - Ну, допустим, говорил. Что же с того? С тех пор отчасти изменилосьдаже мое тело, почему бы мне не изменить также свое мнение? К тому же, дажеесли бы мы и впрямь были загружены с кормы пороховыми бочонками, а с носасерными спичками, как, черт возьми, могут эти спички загореться здесь, гдевсе насквозь промокло? Да и тебе самому, коротышка, уж на что у тебя волосыогненные, а и тебе сейчас не загореться. Встряхнись-ка, ведь ты у нас теперьВодолей, Фласк, ты мог бы наполнять целые жбаны водой у себя из-за пазухи.Понимаешь ты теперь, что против этого дополнительного риска мореходныестраховые компании имеют дополнительные гарантии? Мы ведь настоящиеводопроводные колонки. Но ты слушай дальше, и я отвечу тебе на второйвопрос. Только сперва убери ногу с этого якоря, чтобы я мог пропуститьконец; вот так. А теперь слушай. В чем, интересно бы знать, разница междучеловеком, который держится в грозу за мачтовый громоотвод, и тем, кто стоитв грозу подле мачты, не имеющей никакого громоотвода? Неужели ты сам непонимаешь, растяпа, что с тем, кто держится за громоотвод, ничего не можетприключиться, если только молния не ударит сначала в мачту? Так о чем жетогда говорить? Может, один только корабль из сотни имеет громоотводы, иАхаву, а равно и всем нам, дружище, опасность угрожала, по моему скромномумнению, не больше, чем всем прочим морякам на десяти тысячах кораблей, чтобороздят сейчас океан. А ты, Водорез, ты бы, я думаю, хотел, чтобы все людина свете ходили с громоотводиками на шляпе, наподобие пера у офицераополчения, и чтобы сзади они развевались, точно офицерские шарфы? И что тытакой неразумный, Фласк? Ведь это так просто быть разумным, почему же тынеразумный? Каждый, кто видит вещи хоть вполглаза, может быть разумным. - Не знаю, Стабб? Я бы так не сказал. Иной раз это довольно трудно. - Да, когда промокнешь до мозга костей, трудновато быть разумным, этоверно. А я, кажется, весь пропитан этой пеной. Ну, да ничего. Подсунь-ка тамнайтов и тяни его сюда. Кажется, крепим мы здесь эти якоря так прочно, будтоникогда уже они нам не могут понадобиться. Принайтовить эти якоря, Фласк,это все равно что связать человеку руки за спиной. И ведь какие руки!Большие, щедрые. Видишь эти железные кулаки, а? Крепкая у них хватка.Интересно, Фласк, на якоре ли наш мир? Если и на якоре, то цепь у негонеобыкновенной длины. Ну, вот, ударь по этому узлу разок, и готово. Так.Если не говорить о твердой земле, то самое приятное - это пройтись попалубе. Послушай, выжми-ка ты мне полы бушлата, друг. Спасибо тебе. У насвот смеются над фраками, Фласк, а мне так думается, что в шторм на судне вседолжны носить длинные фалды. Они ведь сходят внизу на нет, и по ним быотлично стекала вода. Или же треуголка, она образует отменные водосточныежелоба, Фласк. Так что хватит с меня бушлатов и зюйдвесток; напялю-ка я фраки нацеплю касторовую шляпу, так-то, брат. Хо-хо! Фьюить! Лети за борт, моязюйдвестка! Господи, господи! и как же это ветры небесные могут быть такгрубы и невоспитанны? Да, препаршивая ночка, брат.Глава СХХII. ПОЛНОЧЬ НА МАЧТЕ. - ГРОМ И МОЛНИИ Глава СХХIII. МУШКЕТ За то время, пока бушевал тайфун, матроса, стоявшего на "Пекоде" урумпеля из кашалотовой челюсти, несколько раз швыряло на палубу неожиданнымрывком рукоятки, которая по временам все же неизбежно начинала биться, хотьи была закреплена дополнительными румпель-талями, однако не намертво, потомучто какая-то возможность маневрировать рулем все же была необходима. В такие свирепые штормы, когда порывами ветра судно, точно волан,швыряет по морю, нередко приходится замечать, что стрелки компасов вдругначинают описывать круг за кругом. Так было и на "Пекоде"; чуть ли не прикаждом ударе волн рулевой мог наблюдать, как они с вихревой скоростьювращались по картушке, а это такое зрелище, которое у всякого непременновызовет сильные и непривычные чувства. Но спустя несколько часов после полуночи тайфун стих настолько, чтоблагодаря отчаянным усилиям Старбека и Стабба - одного на носу, другого накорме - удалось срезать долой трепещущие остатки кливера и фор- игрот-марселей, которые полетели, подхваченные ветром, кружась, точно белыеперья, выпадающие иной раз в шторм из крыла альбатроса. На их место были подняты три новых зарифленных паруса, вытянули такжееще и штормовой трисель, так что судно снова бежало теперь по пенным валам,придерживаясь определенного курса, который - востоко-юго-восток - еще разбыл продиктован рулевому. До этого, покуда свирепствовал шторм, рулевойдержал штурвал как приходилось. Но теперь, когда он приводил судно кпрежнему курсу, то и дело поглядывая на компас, вдруг - добрый знак! - ветерначал отходить к корме; и вот уже противный ветер стал попутным! Тут же были обрасоплены реи под бойкую песню "Эй! Ветер попутный!О-хей-хо, веселей!", которую затянула повеселевшая команда в радостнойнадежде, что это многообещающее событие скоро опровергнет все прежние дурныепредзнаменования. Выполняя приказ капитана - доложить безотлагательно и в любое время дняи ночи обо всякой существенной перемене наверху, - Старбек, не успели ещереи занять нужное положение, послушно, хоть и неохотно, и понуро направилсявниз, чтобы поставить в известность капитана Ахава о том, что произошло. Прежде чем постучать в дверь каюты, он невольно остановился перед нейна минуту. Висячая лампа раскачивалась в кают-компании широкими неровнымиразмахами, то вспыхивая, то тускнея и бросая бегучие тени на запертую дверь- тонкую, с задернутыми занавесками на месте верхней филенки. Из-заподземной обособленности этой каюты в ней царствовала какая-то странная,гудящая тишина, даже тогда, когда снаружи ее стягивал обручами весь мыслимыйгрохот стихий. А в стойке у передней переборки поблескивали заряженныемушкеты. Старбек был хороший, честный человек, но в то мгновение, когда онувидел эти мушкеты, в сердце Старбека родилась злая мысль; однако она таксплетена была с другими мыслями, незлобными и даже добрыми, что он не сразусумел распознать ее. - Как-то раз он хотел застрелить меня, - пробормотал он. - Да, вот этотсамый мушкет он на меня наводил, вот этот, со звездами на прикладе, сейчас ядотронусь до него, выну его из стойки. Как странно, что я, который столькораз орудовал смертоносной острогой, как странно, что я сейчас весь дрожу.Заряжен? Надо посмотреть. Да, и порох на полке, нехорошо это. Лучше высыпатьего; - но нет, погоди. Я излечу себя от этого. Храбро возьму мушкет в руки,подержу и подумаю. Я пришел доложить ему о попутном ветре. Но что значит -попутный ветер? Попутный и благоприятный для смерти и погибели - значит, дляМоби Дика. Такой попутный ветер хорош только для этой проклятой рыбы. Вотоно, это дуло, что направлял он на меня! вот это самое, вот я держу его. Онхотел убить меня оружием, которое сейчас у меня в руках. Да, да, мало этого,он намерен убить всю команду. Ведь он же говорил, что никакой шторм невынудит его спустить паруса. И разве не разбил он вдребезги свой небесныйквадрант? разве не идет он в этих гибельных водах, нащупывая курс при помощилживого лага? а во время страшного тайфуна разве не поклялся он, что небудет пользоваться громоотводами? Неужели этому обезумевшему старику будетпозволено утянуть за собой к страшной погибели команду целого корабля? Да,да, он станет сознательным убийцей тридцати человек, если с кораблемслучится беда, а если Ахаву не помешать, с этим кораблем случится страшнаябеда - так говорит мое сердце. И потому, если вот сейчас он будет...устранен, преступление не совершится. Тс-с' он, кажется, что-то бормочет восне? Да, там, за переборкой, он сейчас спит. Спит? Но он жив и скоро сновапроснется. Тогда я не смогу противостоять тебе, старик. Ни убеждений, ниувещаний, ни заклинаний не слушаешь ты, все это с презрением ты отвергаешь.Слепое повиновение твоим слепым приказам - вот что тебе нужно. А тыговоришь, что люди поклялись твоей клятвой; что каждый из нас - Ахав. Упасинас, великий боже' Но, может быть, есть иной путь? Законный путь? Заключитьего под арест и привезти на родину? Но нет! Разве вырвешь живую силу изживых рук этого старика? Нужно быть дураком, чтобы рискнуть и пойти на такоедело. И допустим даже, что он связан, весь опутан веревками и тросами,прикован цепями к полу своей каюты, он будет тогда ужаснее, чем тигр вклетке. Я бы не вынес такого зрелища, не знал бы, куда бежать от его воя, япотерял бы покой, сон и самый здравый смысл за это мучительное плавание. Чтоже в таком случае остается? Земля лежит на сотни лиг от нас, и ближе всего -недоступная Япония. Я стою здесь один, в открытом море, и два океана и одинматерик лежат между мною и законом. Да, да, так оно и есть. Разве стало быубийцей небо, если бы его молния поразила будущего убийцу в его постели, датак, чтобы кожа спеклась с простынями? И разве стал бы убийцей я, если бы...- и он медленно, осторожно, полуотворотившись, приложил дуло заряженногомушкета к дверной филенке. - Вот на таком расстоянии от пола там висит койкаАхава, головой сюда. Одно прикосновение пальцем, и Старбек останется жив, иснова обнимет свою жену и своего ребенка. О Мэри, Мэри! О сын мой, сын! Ноесли я разбужу тебя, не к смерти, а к жизни, старик, кто знает, в какойглубине окажется через неделю тело Старбека вместе с телами всего экипажа?Великий боже, где ты? Как должен я поступить? Как?.. Ветер упал ипеременился, сэр; фор- и грот-марсели поставлены и зарифлены; идем прежнимкурсом. - Табань! О Моби Дик, наконец-то я сжимаю в руках твое сердце! Этот крик донесся вдруг из-за двери, за которой спал, погрузившись вмучительные сновидения, старый капитан; казалось, будто голос Старбеказаставил заговорить его давнишний немой сон. Наведенный мушкет задрожал, ударяясь о филенку, точно рука пьяницы;Старбек единоборствовал с ангелом; наконец, отвернувшись прочь от двери, онсунул в стойку смертоносное оружие и вышел вон. - Он слишком крепко спит, мистер Стабб, спустись-ка ты к нему сам,разбуди и доложи. Я не могу оставлять палубу. Ты знаешь, что ему сказать.Глава CXXIV. СТРЕЛКА На следующее утро волнение на море еще не улеглось, и широкие,неторопливые, могучие валы катились за кормой "Пекода", подталкивая еговперед, словно вытянутые ладони доброго великана. Сильный, ровный ветер дултак щедро, что и небо и воздух казались сплошь одними раздутыми парусами;весь мир гудел и трепетал. В ясном свете утра невидимое солнце скрывалось забелой тканью, и угадать, где оно сейчас, можно было лишь по непереносимояркому пятну там, где скрещенные штыки лучей сквозили, падая на палубу.Пышное великолепие царило вокруг, подобное великолепию коронованных царей ицариц Вавилона. Море казалось чашей расплавленного золота, котороепузырится, источая свет и жар. Ахав уже давно стоял один, храня колдовское молчание; и всякий раз,когда судно, соскальзывая с пологой волны, опускало бушприт, онповорачивался, чтобы увидеть яркие солнечные лучи, пробивающиеся на носу, акогда корабль круто оседал на корму, он оборачивался назад, чтобы видеть,как солнечный свет льется и оттуда и как те же золотые лучи играют теперь нанеуклонно-прямой борозде у него за кормой. - Ха, ха, корабль мой! ты похож на морскую колесницу солнца. Хо, хо!земные народы! Я везу вам солнце. Я запряг могучие валы; э-ге-гей! Я правлюокеаном, запряженным в мою колесницу! Но вдруг точно какая-то новая мысль, натянув поводья, подняла его надыбы, он бросился к штурвалу и хриплым голосом потребовал, чтобы рулевойназвал ему курс. - Востоко-юго-восток, сэр, - ответил испуганный матрос - Лжешь! - и капитан ударил его крепко сжатым кулаком. - Все утродержишь на восток, а солнце светит с кормы? Тут все смутились; явление это, замеченное Ахавом, почему-тоускользнуло от внимания остальных; вероятно, сама его очевидность была томупричиной. Припав к нактоузу, Ахав бросил быстрый взгляд на компасы, еговздернутая рука медленно опустилась, казалось, он сейчас закачается.Стоявший позади его Старбек тоже заглянул внутрь, но странное дело! Обакомпаса показывали на восток, в то время как судно несомненно шло на запад. Но не успела еще дикая тревога распространиться среди матросов, какстарый капитан воскликнул с коротким смешком: - Все понятно! Это случалось и прежде. Мистер Старбек, вчерашняя грозапросто перемагнитила наши компасы, вот и все. Ты, я думаю, и раньше слыхал отаких вещах. - Да. Но никогда прежде со мной этого не случалось, сэр, - угрюмоответил побледневший помощник. Тут необходимо заметить, что такие случаи действительно иногдапроисходят с кораблями во время сильных гроз. Магнетическая сила,заключенная в игле корабельного компаса, сродни, как известно, электричествув небесах, и, стало быть, этому не следует особенно удивляться. В техслучаях, когда молния ударяет прямо в корабль, сшибая реи и снасти, еевоздействие на стрелку компаса оказывается подчас еще более гибельным:магнитное свойство уничтожается, и тогда от нее проку не больше, чем отбабушкиной спицы. Но и в том и другом случае размагниченная илиперевернувшаяся стрелка компаса сама по себе никогда не обретает своейпрежней силы и не занимает вновь верного положения на картушке; причем, еслиповреждены были компасы в нактоузе, то же самое происходит и со всемиостальными компасами на судне, будь они даже врублены в ствол кильсона. Старый капитан, задумавшись, стоял у нактоуза, глядя на перемагниченныекомпасы; потом вытянул руку и по тени удостоверился, что стрелки показываюткак раз в противоположную сторону; тогда он крикнул, чтобы соответственнопеременили курс корабля. Реи были круто обрасоплены, и "Пекод" сноваустремил свой неустрашимый нос навстречу ветру, ибо ветер, который считалипопутным, оказалось, только посмеялся над кораблем. Что бы ни думал обо всем этом втихомолку Старбек, вслух он ничего несказал, но спокойно отдавал необходимые приказания, а Стабб и Фласк -разделявшие, по всей видимости, в какой-то мере его мысли - точно так жебезмолвно подчинялись. Что же до матросов, то хоть иные из них и ропталипотихоньку, страх перед Ахавом пересиливал их страх перед Роком. Но, как ипрежде, оставались невозмутимы трое язычников-гарпунеров; если что-нибудь ивлияло на их восприимчивые сердца, так это магнетическая сила, исходившая отнепреклонного Ахава. Старый капитан расхаживал по палубе, погруженный в бурное раздумье.Неожиданно он поскользнулся, и взор его упал на растоптанные медные частиквадранта, который он разбил накануне. - О жалкий мечтатель, глазеющий на небо, о ты, гордый лоцман солнца!Вчера я погубил тебя, а сегодня компасы едва не погубили меня. Вот так-то.Но Ахав пока еще властен над простым магнитом. Мистер Старбек, подать мнеострогу без рукоятки, мушкель и самую тонкую парусную иглу. Живо! Быть может, в этот момент к непосредственному движению души у Ахавапримешивался и кое-какой разумный расчет, целью которого было поднять духкоманды, проявив перед ней в этом хитром деле с перевернувшимися стрелкамикомпасов все свое тонкое искусство. К тому же старый капитан понимал, чтохотя держать курс по перевернутым стрелкам компасов на худой конец и можно,для суеверной команды это послужило бы источником всевозможных страхов идурных предчувствий. - Люди, - проговорил он, решительно поворачиваясь к матросам, когдастарший помощник подал ему все, что он просил. - Люди, гром перемагнитилкомпасы у старого Ахава; но Ахав из этого куска стали сумеет сделать новыйкомпас, не хуже всякого другого, и он будет показывать верно. При этих словах моряки обменялись несмелыми взглядами/выражавшимираболепное удивление, и приготовились ждать, не отводя зачарованных глаз,наступления любых чудес. И только Старбек глядел в сторону. Одним ударом мушкеля Ахав сбил стальное лезвие остроги, а затем,протянув своему помощнику оставшийся длинный железный прут, приказал держатьего прямо не касаясь нижним концом палубы. Потом, ударив несколько размушкелем по верхнему концу прута, он поставил на него стоймя притупленнуюиглу и тоже несколько раз - хотя теперь слабее - ударил по ней мушкелем, вто время как все это сооружение по-прежнему находилось на весу в рукахСтарбека. Затем, проделав целый ряд каких-то непонятных мелких движений - толи действительно необходимых при намагничивании стали, то ли простопредназначенных для вящего устрашения команды, неизвестно, - он потребовалнитку и, подойдя к нактоузу, вынул оттуда обе перевернутые стрелки, послечего, перевязав парусную иглу аккуратно посередине, подвесил ее над одной изкартушек. Поначалу игла стала вертеться, дрожа и трепеща с обоих концов,потом замерла, тогда Ахав, напряженно дожидавшийся такого исхода,торжествуя, отступил от нактоуза и, вытянув вперед руку, воскликнул: - Теперь глядите сами, властен ли Ахав над магнитом! Солнце на востоке,и мой компас клянется мне в этом! Один за другим подходили они и заглядывали в ящик, ибо ничто, кромесобственных глаз, не могло бы убедить их невежества, и один за другим оникрадучись отходили прочь. В этот миг пламенные очи Ахава горели презрением и торжеством; то былАхав во всей его гибельной гордыне.Глава CXXV. ЛАГ И ЛИНЬ 
Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: ©2015 - 2024 stydopedia.ru Все материалы защищены законодательством РФ.
|