|
Глава LIII. МОРСКИЕ ВСТРЕЧИ
Очевидная причина, из-за которой Ахав не посетил встречный китобоец,заключалась, как мы уже говорили, в следующем: ветер и море грозили штормом.Но даже если бы этого не было, он все равно бы, вероятно, не отправился туда- насколько можно судить по его дальнейшему поведению при сходныхобстоятельствах, - если бы ему удалось путем переговоров через рупорполучить отрицательный ответ на свой вопрос. Ибо, как выяснилосьвпоследствии, он не испытывал ни малейшей потребности в общении - хотя бысамом кратковременном - с капитанами других судов, если те не могли сообщитьему никаких новых сведений по вопросу, которым он так жадно интересовался.Однако для того чтобы эта подробность получила должную оценку, необходиморассказать здесь кое-что о том, как по старинным обычаям полагается вестисебя китобойцам при встрече в чужих водах и в особенности при встрече впромысловых районах. Если взять двух незнакомых людей, пересекающих пустошь Пайн-Бэрренс вштате Нью-Йорк или менее пустынное урочище Солсбери-Плейн в Англии; еслислучайно встретившись в столь негостеприимной пустынной местности, эти двое,при всем своем желании, никак не могут избегнуть взаимного приветствия; немогут не остановиться на минутку, чтобы обменяться новостями, или дажеприсесть ненадолго и передохнуть за компанию - тем более естественно в такомслучае, чтобы на бескрайних океанских пустошах и урочищах два китобойныхсудна, заметив друг друга где-нибудь на краю земли - у затерянного островаФаннинга или у далеких Гилбертовых островов - тем более естественно, говорюя, чтобы при подобных обстоятельствах эти суда не только обменивалисьприветствиями через рупор, но вступали бы в более тесные, болеедружественные и любезные взаимоотношения. И в особенности, если оба этисудна приписаны к одному порту, так что их капитаны, офицеры и многие изкоманды лично знакомы друг с другом, а стало быть, имеют немало дорогихсердцу домашних тем для разговоров. Недавно вышедшее в море судно, быть может, везет письма для тех, ктопровел в плавании не один год; и уж во всяком случае оно передаст имнесколько газет, датированных годом или двумя позже, чем последняя газета вих собственной замусоленной пачке. А в ответ на эту любезность начинающеепромысел судно получит новейшие сведения из того промыслового района, кудаоно держит курс, а это вещь для него чрезвычайно ценная. В какой-то мере все это относится и к тем китобойцам, чьи путипересекаются уже в пределах одного промыслового района, даже если оба ониодинаково давно покинули родной порт. Ведь одно из этих двух судов моглополучить почту для передачи с какого-нибудь третьего корабля, который теперьуже далеко; а среди писем некоторые, быть может, предназначаются членамэкипажа встречного судна. К тому же они могут обменяться промысловыминовостями и приятно побеседовать. Потому что их связывают не только взаимныесимпатии мореплавателей, но также и то своеобразное родство, котороевозникает благодаря общему делу и совместно пережитым лишениям и опасностям. Если же повстречавшиеся суда - из разных стран, все равно и это неимеет особого значения, если, понятно, они говорят на одном языке, как,например, американцы и англичане. Хотя, конечно, из-за малого количестваанглийских китобоев такие встречи случаются нечасто, а когда они все-такислучаются, между судами возникает кое-какая натянутость; потому чтоангличанин, он довольно сдержан, а янки, он этого не переносит ни в ком,кроме себя самого. К тому же английские китоловы подчас напускают на себяперед американскими китоловами эдакую имперскую чванливость, рассматриваядолговязого, тощего жителя Нантакета, с его неописуемыми провинциальнымизамашками, как своего рода морского деревенщину. Что в действительностиможет дать англичанам основание для чванливости, сказать довольно трудно,поскольку янки, взятые все вместе, за один день добывают в океанах большекитов, чем все англичане, вместе взятые, - за десять лет. Но это всего лишьбезобидная маленькая слабость английских китоловов, моряк из Нантакета непринимает ее близко к сердцу; вероятно, потому, что ему известны и кое-какиесобственные слабости. Итак, мы видим, что из всех кораблей, в одиночку плавающих по морям,китобойцы имеют больше всего причин быть общительными - каковыми они иявляются. Тогда как купцы иной раз, повстречавшись в центре Атлантики,проплывают мимо, не обменявшись ни единым словом привета, в открытом мореполивая друг друга презрением, подобно двум щеголям на Бродвее, и в то жесамое время, быть может, злорадно подсчитывая, во сколько обошлась другомуполная оснастка. Что до военных кораблей, то они, когда им случаетсявстретиться в море, поначалу так долго и глупо раскланиваются и приспускаюткормовые флаги, что тут уже не остается никаких следов настоящей, сердечнойдоброжелательности и братской любви. А что касается работорговцев, то онивсегда в такой невероятной спешке, что, встретившись, норовят толькопоскорей друг от друга улизнуть. А вот пираты, если им случается скреститьсвои скрещенные кости, прежде всего кричат: "Сколько черепов?" - совсем каккитобойцы, которые кричат: "Сколько бочек?" И получив ответ на этот вопрос,пираты тут же отруливают в разные стороны, поскольку все они чертовскиезлодеи и им не доставляет удовольствия любоваться своим злодейским подобием. Но поглядите на доброго, скромного, добродушного, дружелюбного,славного китобойца! Что делает китобоец, если он встречает другого китобойцав мало-мальски приличную погоду? Он устраивает "повстречанье", вещьнастолько неизвестную на других кораблях, что там даже слова этого неслыхали; а если случайно когда и услышат, то они только смеяться станут иповторять всякую чушь про "фонтанщиков", "салотопов" и тому подобныеостроумные выражения. Чем объяснить, что все купеческие суда, так же как ивсе пиратские, и все военные корабли, и все работорговцы, относятся ккитобойцам с таким презрением? На этот вопрос трудно ответить. Потому чтовзять вот, к примеру, пиратов, так разве у них такая уж славная профессия?Она иной раз и приводит, конечно, к возвышению, но только на виселице. Аесли человек возвысился этим своеобразным способом, он лишается фундамента,необходимого для подобной высоты. Так что, на мой взгляд, чтобы хвастатьсяперед китобойцем своим высоким положением, у пирата нет надежного основания. Однако что такое "повстречанье"? Вы бы только попусту стерли до кровисвой указательный палец, водя им по страницам словарей в поисках этогослова; профессор Джонсон не достиг подобных высот эрудиции, и ковчег НояВебстера тоже не содержит его. А между тем это весьма выразительное слововот уже много лет в постоянном ходу среди пятнадцати тысяч истинных,урожденных янки. Разумеется, необходимо определить его значение и включитьего в лексикон. С каковой целью я позволю себе дать ему научное толкование. Повстречанье (существ.) - дружеская встреча двух (или более)китобойцев, преимущественно в промысловых районах, когда, обменявшисьприветствиями, они обмениваются также и визитами членов экипажей: капитанысходятся на борту одного корабля, а старшие помощники - на борту другого. Не следует забывать также, если речь зашла о повстречанье, и еще однунебольшую деталь. В каждой профессии есть свои маленькие особенности; естьтаковые и в китобойном промысле. На пиратском, военном или невольничьемкораблях капитан, отправляясь куда-либо в своей шлюпке, располагается накорме, где нередко бывает устроено удобное мягкое сиденье, и часто самправит маленьким, словно игрушечным, румпелем, украшенным пестрыми шнуркамии лентами. Но у вельбота нет на корме никакого сиденья, никаких подушечек иникакого румпеля. Не хватало бы еще, чтобы капитанов-китобоев катали поволнам в инвалидном кресле, наподобие почтенных старых подагриков. Что же дорумпеля, то ни один вельбот не допустит подобных нежностей; а поскольку привстречах судно покидает вся команда спущенного вельбота - в том числе игарпунщик, его кормчий, - правит в подобных случаях именно он, а капитан,которому в лодке негде сидеть, отправляется наносить свой визит стоя, словнососна. И часто можно видеть, как стоящий в лодке капитан, чувствуя, чтоглаза всего видимого мира устремлены на него с бортов обоих кораблей,прилагает все усилия к тому, чтобы сохранить равновесие и не уронить своедостоинство. А это не так-то легко, ибо сзади него торчит огромное рулевоевесло, которое время от времени ударяет его в поясницу, между тем какспереди весло загребного бьет его по коленям. Так что и с фронта, и с тылаон стиснут до предела, и ему остается только распространяться в стороны ипошире расставлять ноги; но при этом внезапный и сильный рывок вельботалегко может опрокинуть его, ибо длина основания без соответствующей шириныеще немногого стоит. Попробуйте просто расставить тупым углом, наподобиециркуля, два шеста, и вы увидите, что они стоять не будут. А между тем никакнельзя, чтоб на глазах у всего честного мира, никак нельзя, говорю я, чтобыэтот балансирующий на широко расставленных ногах капитан хоть чуть-чутьподдержал себя, ухватившись за какой-нибудь предмет рукой; мало того, вдоказательство своего полного, несгибаемого самообладания он, как правило,держит руки в карманах брюк; хотя, может быть, эти руки, как правило,крупные и тяжелые, служат ему там в качестве балласта. И все-таки бывалислучаи, и при этом надежно засвидетельствованные, когда капитан вкакой-нибудь острый момент - скажем, во время внезапно налетевшего шквала, -вцеплялся в волосы ближайшему гребцу и что было силы держался за них,неумолимый, как сама смерть. Глава LIV. ПОВЕСТЬ О "ТАУН-ХО"
Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту:
©2015 - 2024 stydopedia.ru Все материалы защищены законодательством РФ.
|
