Десятое правило волшебника, или Призрак 13 глава

Ничуть не тронутая этим обращением, Никки покачала головой.

— Это был всего лишь незначительный отряд.

Джебра облизнула губы, боль и страдание отражались в ее облике.

— Возможно, я недостаточно хорошо смогла описать это и не уточнила, сколько именно солдат Ордена вторглись в Галею. И очень жаль, что не сумела должным образом объяснить, чтобы вы поняли, как легко они сокрушили всех этих непреклонных защитников.

— Ты проделала большую и хорошую работу, очень точно сообщив нам о том, что ты видела, — сказала Никки более спокойным тоном, сочувственно положив руку ей на плечо. — Но ты видела лишь часть всей картины. И эта часть, которую ты видела, ужасающая по сути, была всего лишь малостью по сравнению с остальным. То, что ты видела, еще не дает представления о главной силе, ведомой императором Джеганем. Я провела много времени в главном лагере Джеганя и знаю, о чем говорю. По сравнению с его главной силой, та, что видела ты, не может быть названа впечатляющей.

— Она права, — мрачно заявил Зедд. — Мне очень не хочется признавать это, но она права. Основная армия Джеганя многократно сильнее той, что вторглась в Галею. В свое время я участвовал в действиях по замедлению их продвижения в Срединные земли, тогда как они постоянно теснили нас назад, к Эйдиндрилу, так что мне довелось узнать их силу. Видеть их наступление — это как наблюдать за приближением бесчисленной орды приспешников преисподней, спешащих поглотить все живое.

Он, в своей простой мантии, выглядел как истинный стоик, возвышаясь на верхней из пяти ступеней, наблюдая и слушая, что высказывают остальные, и Ричард понимал, что его деду это далеко не безразлично. Метод Зедда зачастую заключался в том, чтобы сначала выслушать, что готовы сказать другие, прежде чем выступать со своим мнением. Но в этом случае ему не пришлось поправлять никого из выслушанных.

— Если войска Ордена в Галее не имеют в своем составе людей, у которых есть дар, — сказала Джебра, — то, возможно, если несколько обладателей дара появятся там, они смогут уничтожить эту армию. Возможно, таким образом вы спасете тех несчастных, кто еще остается в живых, кто выжил и перенес такие страдания. В конце концов, еще не слишком поздно спасти некоторых из них.

Ричард догадался, о чем она опасалась говорить вслух, но что именно заключал в себе ее вопрос: если это действительно лишь небольшой вооруженный отряд, в котором нет ни одного волшебника, то почему никто из тех, кто присутствует сейчас здесь, не сделал ничего, чтобы прекратить ту резню, свидетелем которой была она. И сам Ричард, до того как покинул леса Хартленда, тоже испытывал бы негодование и гнев по отношению к тем, кто не сделал ничего, чтобы спасти этих людей. Сейчас его все более беспокоило осознание, насколько сильно это связано с теми событиями.

Никки покачала головой, отвергая подобные предположения.

— Это не вполне подходящая идея, как могло бы показаться. Обладающие даром способны уничтожить большое число врагов и создать на некоторое время панику и хаос, но даже этот экспедиционный отряд насчитывает достаточно солдат, чтобы выдержать любую атаку тех, у кого есть дар. Например, Зедд способен воспользоваться магическим огнем, чтобы выжигать, нанося огромные потери, кося ряды вражеских солдат, но едва он прервет свои «фокусы», на него обрушатся, волна за волной, новые их отряды. Они, возможно, и понесут огромные потери, но не остановятся из-за этого. Они будут продолжать прибывать. Они будут бросать строй за строем в этот разрастающийся пожар. Несмотря на то, что очень многие погибнут, они, и достаточно скоро, преодолеют силу даже такого могущественного из обладающих даром, как Первый волшебник. И где тогда окажемся мы? Ведь даже такая простая «сила», как небольшой отряд лучников, вполне способна уничтожить любого обладателя дара. — Она бросила взгляд на Ричарда. — Все, что для этого нужно, — чтобы одна-единственная стрела нашла свою цель, и обладающий даром умрет точно так же, как и всякий другой.

Зедд развел руками, изображая жест разочарования.

— Боюсь, Никки права. В итоге Орден окажется по-прежнему в том же самом месте на той же самой позиции, хотя численность его солдат уменьшится. С другой стороны, мы окажемся уже без тех обладающих даром, кого посылали против них. Они могут снова пополнить свои войска из почти бесконечного источника, но спешащих нам на помощь легионов тех, у кого есть дар, уже не будет. Это может показаться бессердечным, но наш единственный шанс лежит не в том, чтобы выбросить свои жизни на ветер в бесполезном сражении, не имеющем шансов на успех, а изыскать возможность добиться успеха, используя нечто такое, что наверняка позволило бы достичь цели.

Ричарду очень хотелось бы верить в возможность такого решения, какого-то метода, дающего реальный шанс на победу. Хотя он уже не думал, что шанс на это есть, что они способны сделать больше, нежели просто отсрочить конец.

Джебра кивнула, и тлевший в ней слабый уголек надежды сверкнул в последний раз. Глубокие складки, придававшие ее лицу печальный вид, наряду с жесткой паутиной морщин в уголках голубых глаз делали ее почти старухой. Она слегка сутулилась, а руки покрылись мозолями и огрубели от тяжелой работы. Хотя люди Ордена и не убили ее, они высосали ее жизнь, оставив навечно рубцы и шрамы от того, что ей пришлось испытать и чему пришлось быть свидетелем. Сколько еще осталось там других, таких же, как она, живых, но навсегда поблекших от жестокости и зверства войск захватчиков, пустых оболочек, живых внешне, но безжизненных внутри?

Ричард чувствовал, что ошеломлен. Он едва мог поверить, что Шота привела сюда Джебру, проделав с ней вместе такой путь, лишь для того только, чтобы убедить его, насколько ужасен в реальности этот Орден. Ведь он и так знал всю правду об их жестокости и о характере этой угрозы. Он почти целый год прожил в Древнем мире под гнетом Ордена. Он участвовал в начале мятежа в Алтур-Ранг.

И этот рассказ Джебры, это свидетельство из первых рук только помогло ему еще раз убедиться в том, что он уже знал, — что у них нет никакого шанса противостоять Джеганю и силам Имперского Ордена. Вероятно, вся Д’Харианская империя способна остановить тот отряд, что напал на Галею, но он незначителен по сравнению с основной частью армии Имперского Ордена.

Когда он впервые встретил Кэлен, все его усилия были направлены на то, чтобы остановить угрозу для всего мира, исходящую от Даркена Рала. Но, как бы это ни было трудно, Ричард оказался в состоянии устранить эту угрозу ликвидацией Даркена Рала. В данном случае ситуация была совсем другой. Как бы он ни ненавидел Джеганя, Ричард знал, что невозможно рассуждать об этом, например, в таких выражениях, как «последняя битва». Даже если ему и удастся каким-то образом убить Джеганя, это никак не избавит от угрозы со стороны Имперского Ордена. Дело, которым занят Орден, было единым делом многих людей, основанным на идеологии, оно продвигалось отнюдь не честолюбием отдельных лиц. Именно поэтому все и казалось настолько безнадежным.

Видение Шоты — то, где в потоке времени она видела будущее мира совершенно беспросветным, если им не удастся остановить Имперский Орден, — для Ричарда было не одним из тех, для которых требуется великий талант или какие-то особые способности. Ему не нужно быть пророком, чтобы видеть, насколько ужасна угроза Ордена. И если их не остановить, они будут править миром. В этом смысле Джебра не сказала ему ничего нового, ничего такого, чего он еще не знал.

Ричард прекрасно осознавал, что когда армия Д’Харианской империи наконец-то встретится с армией Джеганя в решающем сражении, все эти смельчаки, вставшие на пути Ордена, окажутся обречены на смерть. После этого не останется никого, способного сопротивляться Ордену. Орден сможет буйствовать беспрепятственно и в конце обретет власть над всем миром.

Шота была далеко не глупа и потому, безусловно, знала все это и наверняка понимала, что и он все это сознает.

Итак, задавался он вопросом, зачем она явилась сюда на самом деле?

Несмотря на мрачное настроение, после пугающего рассказал Джебры обо всем, увиденном ею, Ричард все же не упустил из вида, что Шота, скорее всего, имела какую-то другую причину для визита.

Историю Джебры трудно было слушать не только без сострадания, но и без гнева. Ричард отвернулся и теперь смотрел в спокойную воду бассейна фонтана. Он в полной мере ощущал тяжесть того состояния подавленности, что опустилась на его плечи. Что он мог сделать хотя бы с частью всего этого? Ему казалось, что это и все прочие несчастья, свалившиеся на них, вытесняют Кэлен из его мыслей, постоянно удаляя ее от него.

Иногда он сам начинал сомневаться в ее реальности. И приходил в ярость всякий раз, когда замечал за собой такие мысли. Время от времени, когда он вспоминал ее ум; или то, как она улыбалась, легко и непринужденно, положив руки ему на плечи и сцепив пальцы на его шее, и смотрела на него; или прекрасные зеленые глаза; или ее мягкий смех; или прикосновения; или сдержанную улыбку, которую дарила только ему, — в такие моменты она напоминала призрака, существующего только в его воображении.

Сама мысль о нереальности Кэлен порождала внутри него острые шипы вызывающего дрожь и поднимающегося волной страха. Он довольно долго прожил с этим цепенящим страхом. Было очень тяжело оставаться одному в своей вере в то, что она существовала, с опасениями за состояние собственной психики, до тех пор пока он наконец не раскрыл всей правды о магии Огненной Цепи и не убедил остальных, что Кэлен, без всяких сомнений, реальна. И по крайней мере теперь он мог рассчитывать на их помощь.

Ричард мысленно встряхнулся. Кэлен не призрак! Он должен найти способ вырвать ее из когтей сестры Улиции и других сестер Тьмы. Это не помогло: мысли о Кэлен, ставшей пленницей таких безжалостных женщин, вызывали у него такие муки, что временами он не мог даже думать об этом, как не мог думать и о тех ужасных вещах, которые они могли сделать с ней, с женщиной, что была для него всем на свете, с женщиной, которую он любил больше жизни. И тем не менее ему не удавалось заставить свой разум сосредоточиться на чем-то еще.

Шота совершенно точно знала, как ему следует действовать, и Ричарду все же следовало помнить о том, что кроме Кэлен, затерявшейся в водовороте магии Огненной Цепи, есть и другие зловещие опасности. Например, запущенные в дело шкатулки Ордена или ущерб, нанесенный посещением гармоний. Он не может игнорировать все это просто потому, что эта ведьма явилась сюда с рассказом о том, что именно, по ее мнению, ему следует сделать. Вполне могло быть, что истинная цель Шоты — некая сложная комбинация, некий скрытый план, в котором принимает участие и та, другая ведьма, по имени Сикс. И уж точно не вызывало сомнений, что и сама Шота что-то затевает.

Но все же, решил Ричард, он уважает ее, как уважала и Кэлен, даже если внутренне не совсем доверяет ей. Хотя Шота зачастую казалась зачинщиком множества неприятностей и можно было подумать, что она отчаянно пытается причинить ему горе, временами ее намерением было помочь ему, а по большей части она просто выступала как предвестник истины. И хотя она не всегда была права в личной оценке того, что сообщала ему, это почти всегда оказывалось правдой. Как правило, не так, как она свои предсказания преподносила — по меньшей мере, она чего-то недосказывала. Как частенько говорил Зедд, ведьма никогда не скажет вам того, что вам хочется узнать, не сообщив заодно того, чего вы знать не хотели.

При первой его встрече с нею Шота предсказала, что Кэлен коснется его своей магией, и потому ему следует скорее убить ее, чтобы предотвратить то, что будет результатом этого события. Получилось так, что Кэлен действительно использовала «прикосновение» Исповедницы по отношению к нему, но лишь благодаря этому ему удалось обмануть Даркена Рала и нанести ему поражение. Шота была права, но суть произошедшего была совсем другой, и результат оказался совсем не таким, как она представляла. Если бы Ричард последовал ее совету, то Даркен Рал уцелел бы, высвободил силы Одена и управлял ими всеми — по крайней мере теми, кто остался в живых.

Где-то в глубине его памяти затаилось пророчество, сделанное Шотой: если Ричард женится на Кэлен, то ее ребенок будет настоящим чудовищем. Он и Кэлен повенчались. Несомненно, и это пророчество окажется на поверку не таким, как его представляла Шота. Наверняка Кэлен не родит чудовище.

Прервавший молчание Зедд оторвал Ричарда от размышлений о личном.

— Так что же случилось с королевой Цириллой?

Некоторое время в зале стояла мертвая тишина, затем Джебра ответила ему.

— Все произошло так, как это и было в моих видениях. Ее отдали последним из солдат, чтобы они делали с ней что хотели. Они с радостью восприняли такой трофей. И все закончилось для нее очень плохо. Свершились самые худшие из опасений.

Зедд вскинул голову, явно полагая, что ей есть еще что рассказать.

— Стало быть, это был последний раз, когда ты видела ее?

Джебра сложила руки перед собой.

— Не совсем. Однажды, торопясь с доставкой подноса только что зажаренного мяса, я наткнулась на громко галдевших мужчин, увлеченно наблюдающих за игрой, которую в войсках Имперского Ордена очень любят смотреть. Там было две команды, и вокруг собралась толпа кричавших мужчин. Они делали ставки на то, какая из команд победит. Не знаю, что это была за игра…

— Джа-ла, — сказала Никки. Когда Джебра повернулась в ее сторону, она добавила: — Эта игра называется джа-ла. Теоретически это игра, рассчитанная на атлетические способности, мастерство и стратегию; на практике же, при тех правилах, какие установил в этой игре Орден, джа-ла включает в себя все это и вдобавок массу жестокости. Эта игра — любимый спорт императора Джеганя. У него есть даже собственная команда. Я помню лишь один случай, когда они проиграли. Вся команда была казнена. Вскоре император набрал новую команду, из самых талантливых, стойких, самых могучих игроков, каких только удалось найти. Они еще не проигрывали. Полное название этой игры Джа-Ла Д’Йин. На родном языке Джеганя это означает «игра жизни», а скорее, игра за жизнь.

Джебра нахмурилась, вспоминая.

— Да. Припоминаю, что слышала такое название. Я не раз видела, как в нее играли с тяжелым мячом — достаточно тяжелым, чтобы ломать кости игроков.

— Этот мяч называется брок, — не поворачиваясь, заметил Ричард.

Никки бросила взгляд в его сторону.

— Верно.

— Так вот, — сказала Джебра, продолжая свой рассказ, — в этот вот день, когда я несла еду командирам, мне пришлось подойти туда, где проходила игра. Там были тысячи солдат, собравшиеся посмотреть. Меня направили к небольшому столику, где сидели командиры, и я была вынуждена пройти через кричащую и аплодирующую толпу. Это было ужасно. Мужчины видели железное кольцо раба в моей губе, так что потащить в свою палатку меня никто не осмелился, но это не останавливало их распускать руки. — Некоторое время Джебра разглядывала пол. — Впрочем, подобное мне приходилось испытывать не раз.

Наконец она подняла глаза.

— Добравшись до командиров, совсем рядом с игровым полем, я увидела, что мужчины готовятся к новой игре, но не с тем мячом, который они обычно использовали. — Она откашлялась. — Вместо мяча они использовали голову королевы Цириллы.

Джебра вскоре прервала неприятную тишину:

— Во всяком случае, жизнь в Галее изменилась навсегда. То, что однажды было торговым центром, теперь превратилось в огромный военный лагерь, откуда совершаются военные походы против нескольких еще свободных частей Нового мира. Фермы, расположенные в сельской местности, работающие теперь с использованием рабского труда, не дают того, чего давали раньше. Урожаи или погибают, или очень скудны. Потребности армии, находящейся в Галее, огромны. Продовольствия не хватает, но из Древнего мира оно регулярно поступает, обеспечивая сносное питание солдатам, позволяющее им продолжать свои походы.

Я день и ночь занималась рабским трудом, обслуживая командиров Имперского Ордена. И больше не наблюдала никаких видений, после того, последнего, связанного с королевой Цириллой. Моя теперешняя жизнь без видений кажется мне странной. Они сопровождали меня всю жизнь, но после того ужасного видения королевы Цириллы, пару лет тому назад, они и не посещали меня. Мой дар провидицы, похоже, пропал. Мое видение померкло.

По взгляду Никки Ричард понял, что она догадалась, о чем он подумал.

— В конечном счете, — сказала Джебра, — в один прекрасный день меня просто забрали откуда-то посреди всех этих войск. Это Шота каким-то образом вытащила меня. Я не совсем понимаю, как именно это произошло. Помню только, что она оказалась там рядом со мной. Я попыталась спросить ее о чем-то, но она велела мне держать рот на замке и следовать за ней. Помню, как обернулась, один только раз, чтобы взглянуть назад, и увидела армию, раскинувшуюся через долину и по окрестным холмам, но войска были уже на большом расстоянии от нас. На самом деле я не знаю, как случилось, что мы оказались так далеко. — Она нахмурилась каким-то своим смутным воспоминаниям. — Мы просто шли. А теперь я здесь. Хотя боюсь, что из-за отсутствия моих видений я не смогу больше оказать вам никакой помощи.

Ричард подумал, что ей следует знать правду, и потому сказал:

— Вполне возможно, твои видения исчезли потому, что несколько лет назад этот мир посетили гармонии и оставались здесь некоторое время. Их вновь изгнали в преисподнюю, но вред оказался нанесен. Полагаю, именно присутствие этих гармоний в мире живого положило начало разрушению магии. Должно быть, именно это уничтожило твои способности. Твой дар предвидения, вероятно, потерян, а даже если и вернется частично или на какое-то время, он, в конечном счете, полностью утихнет.

Джебра с изумлением выслушала эти новости.

— За всю свою жизнь я очень часто хотела, чтобы никогда не рождалась на свет с этим даром Провидца. Во многих случаях этот дар делал меня изгоем. Я часто плакала по ночам, страстно желая избавиться от своих видений, желая, чтобы они оставили меня. Но сейчас, когда ты сказал мне, что мое желание оказалось исполнено, мне кажется, что вовсе не это я имела в виду.

— В этом основная проблема с желаниями, — со вздохом заметил Зедд. — Они стремятся стать тем, что…

— Гармонии? — прервала его Шота. По тону ее голоса и по нахмуренному виду Ричард понял, что ей не хотелось выслушивать лекцию по поводу желаний. — Если подобное — правда, почему нет других доказательств этого?

— Они были, — сказал Ричард, пожимая плечами. — Магические создания, такие как драконы, нигде не появлялись в течение последних двух лет.

— Драконы? — Шота накрутила на палец длинную прядь своих волос, молча, долгие секунды, оценивая его слова. — Ричард, люди могут прожить жизнь и ни разу, даже мельком, не увидеть дракона.

— А то, что исчезли видения Джебры? После того как гармонии побывали в этом мире, ее видения прекратились. Как и многое другое, связанное с магией, с волшебством, ее уникальная способность постепенно исчезла. Уверен, мы даже не осознаем большинство из наших потерь.

— Я бы точно знала.

— Не обязательно. — Ричард, проведя пальцами, как гребнем, отбросил со лба волосы. — Проблема в том, что на магию Огненной Цепи — о которой я впервые услышал от тебя, — что «запалили» четыре сестры Тьмы, чтобы заставить всех и каждого позабыть о Кэлен, наложились искажения, произведенные гармониями, так что, помимо Кэлен, люди забывают и многое другое — например, драконов.

Шота выглядела явно не убежденной.

— Я наверняка узнала бы о подобном, по тому, как события изменялись бы в потоке времени.

— А как насчет той другой ведьмы, этой Сикс? Мне показалось, что ты говорила именно о том, что это она заблокировала твою способность наблюдать за потоком времени.

Шота опустила этот вопрос и высвободила палец из нитей золотисто-каштановых волос. И, как обычно, сложила руки. Ее миндалевидные глаза по-прежнему неподвижно смотрели на него.

— Если тень Ордена омрачит все человечество, ничто из того, что мы сейчас обсуждаем, не будет иметь значения, или не так? Они положат конец всякому волшебству, равно как и всяким надеждам.

Ричард не ответил. Вместо этого он повернулся к спокойной поверхности воды и вернулся к собственным мыслям.

Шота, негромко обращаясь к Джебре, мотнула головой в сторону ступеней.

— Поднимайся наверх и пообщайся с Зеддом. Мне же нужно поговорить с Ричардом.

Глава 17

Бесшумно скользнув к Ричарду, Шота бросила в сторону Никки угрожающий взгляд. Он уже готов был услышать, что она велит и Никки пойти побеседовать с Зеддом. Хотя догадывался: ведьма знает, что вряд ли Никки выполнит подобный приказ. Но ему определенно не хотелось видеть их противостояния. У него было достаточно проблем и без готовых вцепиться друг в друга своих сторонников.

Подняв взгляд и увидев поднимавшуюся по ступеням Джебру, Ричард заметил и то, что Энн и Натан уже успели обогнуть зал и оказались возле него. Когда Джебра поднялась наверх, Зедд успокаивающе обнял ее рукой за плечи, бормоча какие-то утешительные слова, но его взгляд при этом был прикован к Ричарду. Внук по достоинству оценил поведение деда: тот приглядывал и за ним, и за ведьмой, явно просто на тот случай, если у нее возникнет мысль выкинуть один из своих трюков. Вероятно, Зедд куда лучше многих знал, на что способна Шота. Кроме всего, он питал глубокое недоверие к этой женщине, ни в малейшей степени не разделяя точки зрения Ричарда, что у Шоты, по сути, те же мотивы, что у всех у них.

И хотя он мог оценить по достоинству ее главную цель, но отлично осознавал, что иногда Шота добивается этой цели такими способами, которые в прошлом уже не раз доставляли массу хлопот. То, что ей виделось как помощь, временами оборачивалось не чем иным, как очередной неприятностью.

И еще он был абсолютно уверен, что Шота по возможности добивается чего-то своего… Например, зачем она отдала меч Самюэлю? Ричард подозревал, что она и сейчас затевает что-то, только пока непонятно, что именно. Интересно, насколько это могло быть связано с устранением той, другой ведьмы?

— Ричард, — сказала Шота мягким, взывающим к сочувствию тоном, — ты уже слышал о природе того ужаса, что спускается на нас. И ты единственный, кто может его остановить. Не знаю, почему это так, но я знаю, что так оно есть.

Ричард не собирался проявлять снисхождение за этот мягкий тон или за беспокойство по поводу их общего врага.

— Ты смеешь выражать глубокое беспокойство по поводу тех страданий и смертей, что принес с собой Орден, и высказывать признание, что только я могу сделать что-то, чтобы остановить эту угрозу, и тем не менее ты скрывала от меня информацию, ради того чтобы отобрать у меня у меня Меч Истины?

Она не стала возражать.

— При этом не было никакого заговора, как тебе представляется. Это была честная сделка: одна ценность за другую. Обмен. — Ее голос оставался спокойным. — К тому же этот меч сейчас абсолютно бесполезен для тебя, Ричард.

— Это чистая отговорка, чтобы отдать меч этому кровожадному Самюэлю.

Шота подняла бровь.

— Но, как это теперь оказалось, не отдай я его, эти сестры Тьмы, выкравшие шкатулки Одена, вероятнее всего уже смогли бы объединиться. Собрав вместе все три шкатулки, они наверняка способны уже сейчас открыть одну из них, способны выпустить силы Одена и отправить нас всех к Владетелю мертвых. Какая польза для тебя в этом мече, если мир живого перестанет существовать? Вот и оказывается, что Самюэль, по какой бы причине ни действовал, предотвратил катастрофу.

— Самюэль, воспользовавшись этим мечом, еще и похитил Рэчел. И в процессе этого едва не убил Чейза — по-видимому, имея намерение сделать это.

— Подумай как следует, Ричард. У нас нет меча, но зато мы выиграли время, даже если такая цена не устроила лично никого из нас. Важно определиться, что ты собираешься теперь делать с этим временем, которое сейчас у тебя есть и которого вполне могло бы не быть? А с другой стороны, какой бы прок был тебе от этого меча сейчас против угрозы Ордена?

И между прочим, любой обладатель этого меча может стать Искателем Истины… Во всяком случае, притворяться Искателем. Настоящий же Искатель не нуждается в мече, чтобы быть таковым.

Он знал, что она права. Ну что он сейчас делал бы с этим мечом? Пытался бы в одиночку, без чьей-либо помощи, сразить Имперский Орден? Но объяснение Никки Джебре, почему те, у кого есть дар, не способны победить бесчисленного врага за счет того только, что они обладают магией, в равной мере относится и к мечу. Однако Шота отдала этот меч Самюэлю, а Самюэль, как теперь оказалось, контролируется другой ведьмой, преследующей, несомненно, какие-то личные цели.

Да и какой смысл беспокоиться об этом единичном оружии, когда столько людей умирает в лапах Ордена и когда это отдельное оружие все равно не способно защитить их жизни и их свободу? Уж Ричард-то знал, что этот меч не был действительно оружием: разум, направлявший его, вот что имело значение при его использовании.

Он был подлинный Искатель Истины. Он сам был подлинным оружием. Самюэль не способен быть таким.

И тем не менее он не имел ни малейшего представления, что сделать, чтобы остановить угрозу, как справиться с любой из опасностей, смыкавшихся вокруг них.

Никки стояла не так далеко от него — на вполне достаточном расстоянии, чтобы дать Шоте возможность поговорить с ним, но и достаточно близко, чтобы в одно мгновение встать между ними, если разговор обернется угрозами или чем-то еще, что не понравится Никки.

Ричард с минуту пристально вглядывался в голубые глаза Никки, затем повернулся и вновь встретил взгляд Шоты.

— И каких именно действий ты от меня ожидаешь?

Практически не заметив, что Шота еще более приблизилась, он внезапно осознал, что может уже чувствовать ее дыхание на щеке. Оно несло слабый оттенок лаванды. Аромат ощущался так, будто снимал с него напряжение.

— Чего я ожидаю, — сказала Шота интимным шепотом, тогда как ее рука скользнула вокруг его талии, — тебе следует понять. По-настоящему понять…

Смутно встревоженный непониманием ее скрытых намерений, Ричард решил, что следует уклониться от ее крепкого объятия. Но прежде чем он двинул хоть одни мускулом, Шота приподняла пальцем его подбородок.

И в то же мгновение он оказался стоящим на коленях в грязи.

Вокруг ревет не прекращающийся ливень, барабаня по крышам и навесам, ударяя струями по лужам, разбрызгивая слякоть по стенам домов, на поломанные повозки и ноги сбившихся в толпы людей. Стоявшие в отдалении солдаты выкрикивали приказы. Тощие лошади с повисшими головами и покрытыми грязью ногами, безучастно стоя под дождем, выглядели жалкими и несчастными. От солдат, собравшихся группой в стороне, доносились взрывы смеха, тогда как несколько других, расположившихся неподалеку, были заняты обычной скучной беседой. Грохотали медленно проезжающие по дороге повозки, а вдалеке, скорее по врожденной привычке, непрестанно лаяли несколько собак.

Мрачный свет, проникавший сквозь тяжелые облака, вокруг словно густые серые сумерки. Обратив взгляд направо, Ричард увидел, что там тянется ряд мужчин, стоящих на коленях в грязи, как и он. Однообразная серая вымокшая одежда свободно свисала с опущенных плеч. Их лица были бледны, а глаза обезумели от испуга. Позади них раскрытая пасть глубокой ямы, напоминавшей более всего темный вход в саму преисподнюю.

С нарастающим беспокойством, Ричард попытался сдвинуться, сместить центр тяжести к ногам, чтобы иметь шанс подняться и обороняться. И только тогда осознал, что его запястья стянуты за спиной чем-то, напоминавшим кожаный ремень. Когда же он попытался вывернуться из крепкой связки, ремень еще глубже врезался в его тело. Не обращая внимания на обжигающую боль, он напрягался изо всех сил, но так и не смог освободиться. И прежний кошмар хлынул на него: связанные руки и беспомощность…

Повсюду вокруг возвышались здоровенные солдаты, некоторые были в доспехах из кожи, или из ржавых металлических дисков, или из кольчуг, тогда как другие не носили никакой защиты, кроме жилета из необработанной шкуры. На широких поясах и на украшенных заклепками ременных перевязях висело оружие, не имеющее даже следов украшений. Это были простые орудия их труда: ножи с самодельными рукоятками, набитыми на основания лезвий; мечи с обмотанными кожей деревянными захватами, чтобы удерживать их на хвостовиках; боевые дубинки с набалдашниками из грубо обработанного железа, насаженного на прочную рукоятку из пекана или на металлический стержень. Грубость конструкции нисколько не умаляла ее эффективности в ратном труде. Во всяком случае, недостаток изящества и украшений подчеркивал основное назначение, и таким образом только делал оружие еще более зловещим.

Засаленные волосы тех, кто не брил голову, слиплись от беспрестанного дождя. Некоторые солдаты носили разнообразные кольца или заостренные металлические цилиндры в ушах и в носу. Глубоко въевшаяся грязь и сажа, покрывавшая их лица, казалась несмываемой. Немало было и таких людей, чьи лица пересекала темная полоса татуировки. Некоторые татуировки были почти как маски, тогда как другие украшали щеки, нос и брови яркими и замысловатыми, варварскими и извивающимися как змеи узорами. Эти дерзкие броские татуировки делали мужчин менее похожими на людей, приближая их к дикарям. Глаза солдат постоянно метались по сторонам, изредка останавливаясь на чем-то, напоминая этим взгляд беспокойных животных.

Ричарду пришлось часто моргать, стряхивая дождевую воду с глаз, чтобы видеть. Он помотал головой, сбрасывая пряди мокрых волос с лица, и тогда заметил людей слева от себя. Некоторые из них беспомощно плакали, а солдаты поднимали тех, кто не стоял или не мог стоять, выпрямив спину, на коленях в грязи. Ощущение паники было отчетливо осязаемым. И волна ее захлестывала Ричарда, наполняя его и угрожая затопить.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: