ЗНАКОМСТВО С ДИКИМ ЗАПАДОМ: ЛЕТО 1926 ГОДА

Первое длительное путешествие, которое я совершил с моими родителями, было путешествием на запад Америки летом 1926 года. Мы отправились в частном пульмановском железнодорожном вагоне под названием «Бостон», которым обычно пользовался председатель правления Нью-Йоркской центральной железной дороги. В разных пунктах по пути следования мы оставляли вагон на запасных путях и посещали национальные парки и другие достопримечательности на автомобиле. Кроме матери, отца, Лоранса, Уинтропа и меня в нашу группу входил гувернер-француз, который каждый день писал длинные письма своей невесте во Францию, говоря, что они носят чисто философский характер, а также молодой врач из больницы Рокфеллеровского института. На протяжении двух месяцев мы проделали путь по стране длиной в 10 тыс. миль.

Отец был убежденным сторонником охраны природы и использовал свои поездки на Запад (он отправлялся туда почти каждый год), чтобы больше узнать о национальной системе парков и встретиться с их директорами. Особое впечатление на него производили два человека: Хорэйс Олбрайт из Йеллоустона и Джесси Нусбаум из Меса-Верде в юго-западном Колорадо. Мы встретились с тем и другим во время нашего путешествия 1926 года, и эти встречи имели важные последствия.

Сначала мы остановились в Кливленде, штат Огайо, где посетили могилу бабушки Рокфеллер. Отец в молчании постоял перед ней в течение нескольких минут, в то время как мы издали смотрели на него. После этого мы посетили старый дом Рокфеллеров на авеню Эвклида, где отец родился и провел свои юные годы. Он рассказывал нам истории о днях своего детства и о том, насколько другой была жизнь до появления электричества и автомобиля. Мы также посетили Форест-Хилл, где на протяжении многих лет у деда был летний дом. В это время по инициативе отца там шло строительство домов для среднего класса, что должно было превратить Форест-Хилл в хорошо распланированный жилой район, сходный с районами Редборн в штате Нью-Джерси и Саннисайд в штате Нью-Йорк, к которым отец также проявлял интерес. Эти «Рокфеллеровские дома» представляли собой новаторское начинание и привлекли большое внимание по всей стране, хотя сам проект совсем не принес финансовых успехов.

Не менее важным для отца было посещение угольных шахт на юге Колорадо, где ранее произошла «Ладлоуская бойня». Мы провели день в Пуэбло, осмотрев большие сталеплавильные заводы компании «Колорадо фьюел энд айрон», и встретились с представителями профсоюза компании. Здороваясь с некоторыми из них, отец называл их по имени, и у меня было впечатление, что они рады были его видеть. Я помню, что меня все это несколько удивило, но искреннее и открытое поведение отца и та легкость, с которой он общался с рабочими и их семьями, произвели на меня впечатление. Для мальчика это было важным уроком.

Наш настоящий отпуск, по крайней мере с моей точки зрения, начался, когда мы доехали до Альбукерке. Юго-запад был для меня необыкновенно таинственным и интересным, наполненным всяческими экзотическими типажами: индейцами, ковбоями, рейнджерами и художниками. Мы посетили несколько знаменитых поселков на Рио-Гранде, а в Сан-Ильдефонсо встретились с Марией Мартинес, знаменитой своими гончарными изделиями, и смотрели, как она делает горшки, покрытые черной глазурью, которые позднее стали столь знаменитыми и такими дорогими. Свое одиннадцатилетие я отметил в Далласе, и тот вечер наша группа провела на крыше дома, где мы остановились, наблюдая за традиционной церемонией танцев огня в Таос-Пуэбло.

На мать произвели впечатление художественные достоинства предметов ремесла индейцев; ей вообще нравилась простая красота изделий ручной работы. Она и отец любили покупать ковры идейцев Навахо и их серебряные ювелирные изделия, гончарные изделия Пуэбло, корзины, седельные мешки, украшенные бусами, и прочие предметы. На мать также производили впечатление картины, изображавшие индейцев и другие темы Запада Америки, написанные американскими художниками, создавшими несколькими годами раньше художественную колонию в Таосе. Ее и отца особенно привлекали выполненные в стиле реализма работы Ингера Ирвинга Коуза и Джозефа Генри Шарпа. Они купили несколько их картин.

В результате этой поездки отец еще больше убедился в необходимости сохранить искусство индейцев и обеспечить охрану археологических раскопок древности. Мы провели несколько дней в Меса-Верде с Джесси Нусбаумом, который познакомил нас с находящимися там скальными жилищами Анасази. Нусбаум также рассказал отцу о хищническом отношении «охотников за горшками» и прочих наводнявших места раскопок любителей легкой наживы, которые ради нескольких добытых черепков уничтожали ценные материалы истории. В значительной степени в результате этой поездки отец поддержал создание в городе Санта-Фе Лаборатории антропологии, которая продолжает существовать до сегодняшнего дня, являясь составной частью Школы американских исследований.

После Меса-Верде мы посетили деревни индейцев Хопи в Пейнтид-Дезерт и южный край Большого Каньона, а затем отправились в Калифорнию. После нескольких дней, проведенных в Лос-Анджелесе, где я впервые увидел Тихий океан, мы сели в наш вагон «Бостон» для поездки через горы Сьерры в Йосемитский национальный парк. Мы провели в «Йосемите» почти неделю и осмотрели пик Эль Капитан, водопады Брайдал-Вейл, а также Глейшер-Пойнт. Здесь отец также общался, как обычно, с сотрудниками национального парка, которые привлекли его внимание к необходимости найти средства для улучшения доступа публики в парк и для закупки дополнительных земельных участков с целью охраны гигантских секвой, Sequoia gigantea, от топора лесорубов.

После короткой остановки в Сан-Франциско мы отправились на юг в Санта-Барбару, где я первый раз в жизни пережил землетрясение, а потом вновь поехали на несколько дней на север на полуостров Монтеррей. Затем мы направились на север от Сан-Франциско, чтобы осмотреть большие рощи прибрежных секвой Sequoia sempervirens. За год до этого отец анонимно пожертвовал 1 млн. долл. лиге «Спасти секвойи», чтобы дать этой организации возможность купить одну из последних остающихся девственных рощ этих деревьев в районе неподалеку от Дайервилл-Флэтс. Даже сейчас, более 70 лет спустя, я вспоминаю необыкновенную красоту этих секвой, стоящих подобно высоким часовым в рощах около города Юрика.

Наконец, 13 июля наша группа достигла Йеллоустона. Мы находились в дороге более месяца и несколько устали от постоянных переездов. Йеллоустон быстро оживил наше настроение.

Экскурсии в Йеллоустон, «жемчужину короны» в системе национальных парков, возглавил Хорэйс Олбрайт. Он показал нам гейзер Олд-Фэйтфул и несколько других объектов в парке, до многих из которых в те дни можно было добраться только верхом на лошади. Олбрайт убедил отца посетить Джэксон-Холл непосредственно к югу от Йеллоустона, и мы отправились вместе с Олбрайтом, увидев первый раз горы Гранд-Титон, вероятно, наиболее величественные пики в Скалистых горах, которые лишь недавно были включены в систему национальных парков. Но, как отмечал Олбрайт, впечатление от поездки через Джэксон-Холл, откуда открывались лучшие виды на Титон, портили безобразные вывески и повалившиеся придорожные щиты.

Как отец, так и мать быстро поняли мысль Олбрайта, и позже отец анонимно приобрел заросшую полынью заливную долину реки Снэйк у подножья гор, чтобы расширить парк и сохранить его красоту. На протяжении нескольких лет он купил более 30 тыс. акров, а затем предложил их федеральному правительству, чтобы они включили в парк эту территорию и несколько других участков земли, находящихся под управлением Службы охраны лесов и Бюро по управлению государственными землями. Однако прошло почти 20 лет, прежде чем администрация Рузвельта окончательно приняла этот дар.

Еще одним результатом покупки отцом земли в долине реки Снэйк было приобретение ранчо, замечательного дачного ранчо у восточного конца озера Фелпс, приютившегося у подножий Титонских гор. В 1926 году мы сделали там остановку на обед, и оно стало любимым местом, посещаемым членами нашей семьи, в последующие годы.

В конце июля мы начали двигаться в сторону дома и сделали еще одну последнюю остановку в Чикаго, для того чтобы повидать одну из сестер моего отца тетушку Эдит Рокфеллер МакКормик в ее настоящем дворце на Норт-Мичиган авеню. Тетушка Эдит была яркой личностью и недавно развелась со своим мужем, с которым прожила много лет - Харольдом Фаулером Мак-Кормиком, сыном Сайруса МакКормика, основателя компании «Интернэшнл харвестер». Тетушка Эдит была покровительницей и почитательницей Чикагской оперы и, кроме того, провела немало времени с Карлом Юнгом, который был ее психоаналитиком. Безусловно, она наслаждалась своим положением в качестве одной из гранд-дам чикагского общества; она устроила нам официальный обед, на котором за каждым креслом стоял лакей в ливрее и трико.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: