ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ. ВОЗВРАЩЕНИЕ ПОТЕРЯННЫХ

СВИТКОВ

Мы спросили себя: “Почему существует Америка?” По всем канонам, ее не должно было быть. Мы сильно сомневаемся, что кто-нибудь из современных футурологов дал бы этому государству хоть один шанс на успех и сумел предсказать, что оно меньше чем за два века станет центром мировой культуры и самой сильной страной на свете. Все дело в том, что в своем развитии Америка опиралась не на философию, вывезенную из Европы; нет, это было нечто другое, совершенно новое и чрезвычайно радикальное. Однако энтузиазм, с которым строилось новое государство, где ценится индивидуальность и где люди сами отвечают за себя и свою страну перед Господом, не мог возникнуть на пустом месте. Мы все сильнее сознавали, что это мировоззрение через масонов и тамплиеров восходит к человеку по имени Иисус, который сам жил в стране, испытывавшей чужеземное иго, и стремился к идеалам равенства, справедливости и просвещения. Конечно, в ту эпоху его взгляды не могли выйти за пределы одного народа и одного маленького государства, но со временем послание, которое он оставил миру, было услышано и воспринято как руководство к действию.

Нам удалось обнаружить следующие знаменательные слова:

“Относиться ко всем народам без предубеждения и обращаться с ними по справедливости; жить со всеми в мире и гармонии. Именно такого поведения требуют от нас мораль и религия; разве это не лучшая политика на свете? Народ, руководствующийся ею, будет свободным, просвещенным и вскоре станет величайшей нацией на свете, которая подаст всему остальному миру небывалый пример щедрости и великодушия. Нацией, которая всегда будет руководствоваться идеалами добра и справедливости”.

Эти слова из прощальной речи Джорджа Вашингтона лишний раз подтверждает хорошо известный факт: первый президент Соединенных Штатов всю свою сознательную жизнь был масоном. Кроме того, они удивительно напоминают утраченные проповеди Иисуса, тоже говорившего о “свободе”, “просвещении”, “мире”, “добре”, “справедливости”, “великодушии”, стремившегося создать “величайшую нацию на свете” и слить воедино религию, мораль и политику. Современному слушателю слова Вашингтона могут показаться обыкновенным набором пышных фраз, которые регулярно произносятся в торжественных случаях, но в конце восемнадцатого века они звучали как гром среди ясного неба.

Наличие памятников пребывания тамплиеров на восточном побережье Соединенных Штатов не объясняет, каким образом этот объявленный вне закона французский Орден сумел повлиять на основополагающие принципы этой страны. Чтобы понять всю последовательность событий, мы решили сначала изучить другой форпост тамплиеров, отделенный от Америки тремя тысячами миль Атлантического океана и находящийся на западном побережье Шотландии.

То, что после разгрома Ордена в континентальной Европе многие тамплиеры перебрались в Шотландию, хорошо известно и подтверждено документально. Свидетельства этого можно видеть и по сей день. Надгробные памятники храмовников, похороненных на церковном погосте в Килмартине, у озера Лох-Эйв в графстве Аргайлл, украшены резьбой с изображением фигур тамплиеров; кроме того, во внутреннем дворе церкви имеется множество масонских могил. При посещении этого места в 1990 г. мы сразу же обратили внимание на памятник в стене внутреннего двора, сооруженный в честь капитана, погибшего в море в начале семнадцатого века. Самым удивительным в этом памятнике были двойные колонны, обрамлявшие череп со скрещенными костями. То был боевой стяг тамплиерского флота и одновременно символ Степени Мастера-Масона, по обе стороны которого стоял знак, объединявший масонов с Секенен-ра Тао. Это было волнующее зрелище, но нас еще сильнее взволновало здешнее обилие резных тамплиерских надгробий. Тут нам стало ясно, что если в начале 1300-х гг. в Аргайлл приплыл большой отряд тамплиеров, они должны были оставить после себя не только одно кладбище. Еще несколько недель мы обыскивали окрестности Килмартина, посещая все старые церковные погосты, которые смогли найти. Вскоре мы нашли еще несколько кладбищ, на которых была хотя бы одна могила тамплиера; одновременно, не прикладывая к тому особых усилий, мы обнаружили чрезвычайно старые могильные памятники с масонскими символами.

Мы давно подозревали, что со времен женитьбы Гуго де Пейна на Катрин де Сент-Клер это шотландское графство было тесно связано с тамплиерами. Доказательством такой связи является то, что первая тамплиерская прецептория за пределами Святой Земли была создана на земле Сент-Клеров к югу от Эдинбурга. Это место и поныне называется Темпл (“Храм”). Тамплиеры, обосновавшиеся в Шотландии с начала четырнадцатого века, стали сельскими помещиками и пользовались у местного населения неизменной любовью и уважением

Шотландское убежище

Шотландия всегда имела для тамплиеров большое значение, но мы обнаружили, что политическая обстановка, сложившаяся здесь в начале четырнадцатого века, сделала эту страну прекрасным убежищем для храмовников после нападения на Орден, предпринятого королем Филиппом и папой.

После смерти короля Александра III в 1286 г. линия кельтских королей оборвалась, поскольку он не оставил ни детей, ни братьев, ни сестер. Его единственной прямой наследницей была Маргарита, прозванная “Норвежской Девой”, но она умерла по дороге в Шотландию; после этого вопрос о престолонаследии повис в воздухе. Страна была ослаблена междоусобицей, чем не замедлил воспользоваться английский король Эдуард I. Он предоставил помощь одному из претендентов на трон Джону де Баллиолу, потребовав взамен, чтобы Баллиол стал его вассалом и принес вассальную клятву за все Шотландское королевство. Но одурачить народ Джону не удалось. Этот чрезвычайно непопулярный король получил у них прозвище “Тум Табард”, то есть “пустая мантия”, что означало “марионетка Эдуарда I”. Английский король также не испытывал к Баллиолу уважения, обращался с ним как с простым вассалом и при каждом удобном случае подвергал унижениям - например, угрожал отдать под суд за неоплаченный счет лондонского виноторговца. В конце концов Баллиол взбунтовался и в 1296 г. отказался подчиниться требованию Эдуарда вступить в войну с Францией. Эдуард ответил маршем на графство Берик, взял Баллиола в плен, сослал его во Францию и сам стал править Шотландией. Чтобы заставить кельтов отказаться от мыслей о соперничестве с ним, Эдуард увез в Англию символ шотландской независимости - древний “Камень Судьбы”, или “Сконский камень”. Этот маленький, грубо отесанный прямоугольный куб, на котором веками короновали шотландских королей, так и не вернулся на родину; он до сих покоится под английском троном в Вестминстерском аббатстве.

Затем Эдуард назначил шотландцам губернатора, который должен был править страной от имени английского короля. Несчастные скотты люто возненавидели своего новоявленного диктатора.

Первой вспышкой шотландского национализма стало убийство знатным вельможей Уильямом Уоллесом шерифа ланаркского. Таким образом Уоллес отомстил последнему за убийство своей жены, совершенное в мае 1297 г. Это было оскорблением английскому королю, за которое Уоллеса следовало сурово наказать. Однако Уильяма поддержал народ, и дело кончилось настоящей битвой у Стерлингского моста 11 сентября 1297 г., в которой войско Эдуарда было разбито.

Тогда Эдуард заключил перемирие с Францией, всеми силами обрушился на мятежного Уоллеса и в следующем году разбил его при Линлитгоу. Уоллес избежал плена и немедленно отплыл во Францию, надеясь получить поддержку у старых врагов Эдуарда. Сообщалось, что он получил от Филиппа Красивого рекомендательное письмо к папе Клименту V; судя по поддержке, оказанной ему графами Мори (тесно связанными как с храмовниками, так и с масонами), Уоллес установил контакт с тамплиерами. Вскоре эта поддержка пришлась ему весьма кстати: в 1303 г. между скоттами и англичанами произошла битва при Рослине [Roslin! - E.K.], выигранная первыми благодаря помощи отряда рыцарей-тамплиеров, которым командовал Сент-Клер. В течение семи лет Уоллес оставался человеком, совершившим преступление против английской короны. В 1305 г. он был предан, привезен в Лондон, повешен и четвертован. Затем части тела Уоллеса были разосланы в Ньюкасл-на-Тайне, Берик, Стирлинг и Перт и вывешены на всеобщее обозрение.

В это беспокойное время в Шотландии появились два человека, обладавшие несомненными, но далеко не бесспорными правами на трон. Одним из них был Роберт Брюс, восьмой граф Каррикский, а другим - Джон Комин. Честолюбивый Роберт первым начал искать контактов с Эдуардом, но его поддержка англичанина заметно ослабела, когда надежды на быстрое возвышение не оправдались. Стоило Роберту начать искать другие варианты повышения своего личного статуса в Шотландии, как ситуацией воспользовался его соперник Комин, сообщивший Эдуарду, что Брюс готовит заговор. Недолго думая король приказал схватить мятежника, но Роберта вовремя предупредили об опасности. Пораскинув мозгами и оценив свои возможности, Брюс решил затеять большую игру. Он знал о начинающемся возрождении кельтского самосознания, догадывался, что скотты никогда не примут короля, который навечно останется английским вассалом, и решил стать той искрой, которая взорвет бочку с порохом.

Зная, что Комин является фаворитом папы и любимцем Эдуарда I, Брюс решил одним махом убить двух зайцев: избавиться от соперника и завоевать популярность в народе, нанеся оскорбление как английской короне, так и католической церкви. После этого он собирался поднять боевой стяг и начать войну за Кельтское Возрождение. Заманив Комина во францисканскую церковь в Дамфрисе, Роберт напал на него прямо на ступеньках алтаря. Когда окровавленный Комин упал, Брюс не позволил монахам оказать помощь умирающему и стоял над телом, пока не убедился, что его противник умер от потери крови. Этот жестокий поступок, совершенный на освященной земле, возмутил и Эдуарда, и папу, но шотландские патриоты восприняли его как смелый акт открытого неповиновения Англии, поскольку Комин был наследником Джона де Баллиола и пользовался поддержкой короля Эдуарда I. Папа ответил незамедлительно: 10 февраля 1305 г. Роберт Брюс был отлучен от церкви. Однако несмотря на это страшное наказание спустя тринадцать месяцев Брюс пользовался безоговорочной поддержкой всех кельтских лордов и был коронован графиней Бьюкен в Сконе - правда, не на “Камне Судьбы”.

Вот какая ситуация сложилась в Шотландии к тому моменту, когда часть флота тамплиеров приняла решение плыть в Аргайлл и залив Ферт-оф-Форт, где Роберт Брюс поднял восстание против Англии. Отлучение Брюса от церкви, а также старые связи с Сент-Клерами и наличие Росслинской [Rosslyn! - E.K.] прецептории делали Шотландию идеальным убежищем: она была одним из немногих мест на планете, куда не могла дотянуться рука папы. Кроме того, тамплиеры знали, что в разгар войны с Англией искусных воинов примут здесь с распростертыми объятиями.

За три месяца до того, как Филипп Красивый расставил тамплиерам ловушку, Эдуард I умер, оставив трон своему сыну. Слабый и нерешительный Эдуард II немедленно отвел войска в Англию, предоставив Роберту I возможность покончить с его врагами внутри Шотландии.

История свидетельствует, что в 1306-7 гг. положение Роберта было катастрофическим, но, выкарабкавшись из практически безнадежной ситуации, он начал постепенно отвоевывать у англичан свое королевство. Величайшим триумфом скоттов стала битва при Баннокберне, состоявшаяся 6 ноября 1314 г. Сохранившиеся документы свидетельствуют, что битва складывалась не в пользу армии Брюса, однако в решающий момент на поле боя появился неизвестно откуда взявшийся резерв, после чего скотты одержали решительную победу. Быстро распространился слух, что эти таинственные воины несли Босеан (боевой стяг тамплиеров). И в самом деле, вмешательство тамплиеров кажется единственно возможным объяснением этого феномена. Таким образом, в тот самый год, когда Жак де Моле и Жоффруа де Шарне были заживо сожжены в Париже, прибытие отряда рыцарей во главе с Великим Магистром шотландских тамплиеров, сэром Уильямом Сент-Клером, помогло скоттам выиграть битву при Баннокберне. Именно эта победа позволила Брюсу сначала объявить, а затем и добиться подлинной независимости Шотландии. Участие Сент-Клеров в этой битве было вознаграждено по заслугам: они получили епископат, а к их росслинским владениям добавились новые земли. (Sinclair A. The sword and the Grail).

Эта великая победа позволила королю Роберту I провести остаток жизни в стычках с англичанами на границе, а также в Ирландии, пока в 1328 г. Англия официально не признала независимость Шотландии. То, что масоны испытывали к битве при Баннокберне особый интерес, доказывает легенда, согласно которой победа была одержана в день летнего солнцестояния. Этот день, день святого Иоанна Крестителя [Ивана Купала - Е.К.], до сих пор празднуют все масоны.

На первый взгляд, тамплиеры нашли в Шотландии тихую пристань, но это неверно, так как выгода была обоюдной. Шотландский король воспользовался искусством этих профессиональных воинов - видимо, сначала тамплиеры были его военными советниками, но в конце концов вышли на поле боя и приняли непосредственное участие в схватке. Пока Роберт I оставался отлученным от церкви, храмовники могли чувствовать себя в безопасности, однако такое положение Шотландию не устраивало, поскольку страна, которой правил отлученный от церкви король, считалась языческой и любой христианский правитель имел право начать против нее новый крестовый поход. Избавить государство от постоянной угрозы иноземного вторжения могло только восстановление мира между шотландским королем и епископом Рима. В 1317 г. папа Иоанн ХХII попытался заставить скоттов и англичан заключить перемирие, но страшно разозлился, когда Роберт Брюс ответил на это предложение неожиданной атакой и захватом пограничного города Берик. Отношения между папой и королем еще более ухудшились, когда англичане начали готовно рассказывать при папском дворе байки об упрямстве и воинственности шотландцев. В 1320 г. папа послал к Джеймсу Дугласу “Черному” и графу Мори двух своих легатов с поручением объявить на всю страну, что отлучение Брюса от церкви продлевается. Ответом на эти обвинения стала Арбротская декларация, опубликованная шотландскими баронами 6 апреля 1320 г. Стиль этого документа типично масонский. Вот что в нем говорится о Роберте Брюсе:

“Все служат ему не за страх, а за совесть, поскольку он многое сделал для своего народа. Благородные говорят, что они сражаются “не за славу, богатство и честь, а единственно за свободу, ради которой любой настоящий мужчина не пожалеет жизни”.

А вот как в нем определяется, что такое королевская власть:

“Он стал нашим королем и принцем с законного и доброго согласия всего народа. Мы решились поддерживать его во всем - как по законному праву, так и благодаря его достоинствам, ибо этот человек заботится о своем народе и защищает его право на свободу. Тем не менее, если этот принц изменит своим благородным принципам и согласится, что мы или наше королевство должны подчиняться королю или народу Англии, мы немедленно свергнем его как нашего врага и как предателя его собственных и наших прав, и посадим на трон другого короля, который защитит наши свободы”.

Знатнейшие лорды Шотландии были тамплиерами или супругами тамплиеров, поэтому не приходится удивляться “назорейскому” образу мыслей, пронизывающему этот поразительно демократический документ, согласно которому король превращается в нечто вроде президента. Конечно, под этой декларацией стоит и подпись лорда Генри Сент-Клера Росслинского.

“Вполне естественно, - подумали мы, - что назорейско-тамплиерско-масонские взгляды регулярно проявлялись в критические моменты истории западного мира, когда важнейшими факторами становились воля народа и популярность верховной власти”. В Англии за сто лет до Арбротской декларации король Иоанн Безземельный подписал “Великую хартию вольностей”, сделав это под давлением группы людей, в которую входили тамплиеры. Эта хартия по сей день остается единственным государственным документом в истории Англии, который может сравниться с принятым в Соединенных Штатах “Биллем о правах”. Ниже будет показано, что этот билль также был создан под влиянием идеологии масонов.

В октябре 1328 г. по политическим причинам, которые не имеют прямого отношения к излагаемым нами событиям, папа Иоанн ХХII снял с Роберта I отлучение от церкви. Брюс, отныне ставший законным королем, умер 3 июня 1329 г. в возрасте пятидесяти пяти лет - ровно за десять дней до того, как папа Иоанн издал буллу, публично признавшую его право на шотландский трон. Наследником Роберта Брюса стал его сын Давид II, которому было всего пять лет от роду. Регентом при юном короле был назначен лорд Рандольф, член рода Мори, который приходился уже упоминавшемуся графу Мори родным дядей. Но смерть Роберта Брюса не прервала его связей с тамплиерами. Незадолго до этого он поклялся, что поедет в Иерусалим и будет сражаться с сарацинами. В знак уважения к воле покойного сэр Уильям Сент-Клер и сэр Джеймс Дуглас, отправляясь в последний крестовый поход, взяли забальзамированное сердце Брюса с собой. К несчастью, оба они погибли во время Андалузской битвы на пути в Иерусалим. Сердце Брюса так и не достигло Святого Города. Оно вернулось в Шотландию и было похоронено в аббатстве Мелроз. Тело сэра Уильяма погребено в Росслине.

Как только Шотландия снова стала законной частью христианского мира, стало ясно, что тамплиерам придется исчезнуть и превратиться в тайное общество: Ватикан снова мог преследовать своих врагов по всей Европе. К счастью, в этот переходный период регентом при малолетнем Давиде II был член Ордена Рандольф Мори. Это дало тамплиерам время определить будущее организации, которая уже заменила обреченный Орден и сохранила вверенные тому великие тайны.

Возвращение в Росслин

Новый тайный Орден должен был обеспечить сохранение ритуалов и мировоззрения тамплиеров. Должно быть, план этого превращения разрабатывался одновременно с шотландско-папскими переговорами, так что к тому времени, когда Шотландия снова принесла папе клятву верности, местные тамплиеры стали невидимыми для тех, кто не знал, где их искать... а искать следовало первым делом во владениях рода Сент-Клеров.

Как указывалось в главе пятой, росслинская часовня, построенная очередным Уильямом Сент-Клером, уже сыграла чрезвычайно важную роль в нашем исследовании, доказав наличие связи между тамплиерами и масонами. Использование декоративных изображений кукурузы и кактуса алоэ, совершенно неизвестных тогдашним европейцам, явилось неоспоримым доказательством того, что некто тесно связанный с Сент-Клерами пересек Атлантику задолго до Колумба.

Со дня нашего первого визита в часовню, построенную графом Уильямом Сент-Клером, прошло четыре года; за это время мы научились очень многому и решили вновь посетить это поразительное сооружение. Мы снова выехали в половине восьмого утра и вскоре после полудня оказались в тихой шотландской деревушке. Был приятный день начала лета, теплый, но облачный. Солнечные лучи время от времени освещали пологие зеленые холмы и многочисленные шпили росслинской часовни.

Часовня встретила нас как старых друзей. Здесь царила уютная, гостеприимная и в то же время странно взволнованная атмосфера, как будто само здание жаждало поделиться с нами множеством секретов. А нам не терпелось на примере Росслина проверить истинность открытий, сделанных за прошедшее время.

Войдя внутрь, мы с удовольствием убедились, что там пустынно и что никто не помешает нам наслаждаться неповторимостью этого места. Часовня была наполнена аурой высокой духовности; настоящее переплеталось здесь с давно прошедшим. Оба мы любили посещать церкви, но по сравнению с Росслином каждый знакомый нам храм казался пустым и безжизненным. Казалось, любые слова, с помощью которых мы постарались бы выразить охватившее нас чувство покоя, будут чересчур выспренними, но Роберт вышел из положения, сказав, что это единственная церковь или часовня, в которой он смог бы остаться ночью один и при этом спать как младенец.

Мы прошли через неф и дружно уставились на резные изображения кукурузы и алоэ, стремясь убедиться, что они нам не приснились. Но беспокоиться было не о чем; все оказалось на месте. Пока мы изучали украшенную кактусами перемычку, из северных дверей вышла женщина-священник и с дружелюбной улыбкой спросила, видели ли мы початки кукурузы. Мы подтвердили, что видели, и она начала рассказ.

Преподобная Джанет Дайер оказалась человеком, сведущим в ботанике, а ее муж - и вовсе профессиональным ботаником.

- Замечательный кактус, не правда ли? - спросила она, глядя на фриз. - Может быть, это что-то другое... но ничего, кроме алоэ, мне в голову не приходит. - Она повернулась налево и указала на арку с початками кукурузы. - Мой муж говорит, что это настоящий маис, только чуть-чуть недозрелый.

Она продолжила очень познавательную лекцию и упомянула о том, что принц Генри Синклер, первый ярл (граф) Сент-Клер Оркнейский, благодаря деньгам тамплиеров снарядил флотилию из двенадцати кораблей для путешествия в “Новый Свет”. Согласно сохранившимся письменным свидетельствам, эта флотилия, которой командовал Антонио Дзено, достигла суши в Новой Шотландии и изучила восточное побережье того, что ныне называется Соединенными Штатами Америки. Случилось это ранее 1400 г. Дата подлинная, потому что именно в этом году вернувшийся из Нового Света Генри Синклер был убит.

Вполне логично, что в такой опасной экспедиции люди умирали; в семье Синклеров утверждали, что рыцарь по имени сэр Джеймс Ганн умер в “Америках” и был там похоронен. Они заявляли, что изображение средневекового рыцаря, обнаруженное в Уэстфорде, штат Массачусетс, является портретом этого рыцаря, второпях выбитым на могильном камне. Мы нашли дополнительное доказательство этого в склепе под часовней. Стену склепа украшал маленький герб. В левой части геральдического щита, над “Зубчатым Крестом” Синклеров был изображен одномачтовый корабль с двумя парусами - точно такой же, как корабль на щите уэстфордского рыцаря. Этот корабль тоже устремлялся к западной звезде; разница заключалась лишь в том, что у того корабля паруса были спущены, а у этого, наоборот, подняты.

Тем временем мы продолжили осмотр часовни, и вскоре Роберт как зачарованный уставился на орган фирмы “Гамильтон”, стоявший в викторианской пристройке у западной стены.

- Можно взглянуть? - спросил он преподобную Джанет.

- Сделайте одолжение. - Ее ответ был столь дружеским и любезным, что Роберт рискнул еще раз попытать счастья.

- Вы не будете возражать, если я сыграю? У себя в деревне я иногда заменяю церковного органиста.

Получив разрешение, Роберт по винтовой лестнице поднялся на галерею органа, и спустя пару минут неф огласился протяжными звуками. Тем временем Крис продолжал пожирать взглядом местные достопримечательности.

Его внимание привлекли стоящие вдоль стен колонны. Всего их было четырнадцать. Двенадцать из них были совершенно одинаковыми, но две роскошных колонны, стоявшие у восточной стены, разительно отличались от них. Левая - изящная, элегантная, совершенных пропорций - носила имя колонны Мастера. Правая же, называвшаяся колонной Ученика, была совсем другой: четыре цветочные гирлянды спиралью обвивали столб с каннелюрами, начинаясь у угла капители и заканчиваясь у основания с противоположной стороны.

Для строителей часовни эти символы имели громадное значение, но со временем оно было утрачено. Однако накопленный опыт позволял нам понять, с чем мы столкнулись. Так называемая колонна Мастера на самом деле была духовной колонной, известной масонам под именем Иахин, а назореям - под именем Цедек, а “колонна Ученика” - царственной колонной Воаз, или Мишпат.

Оставалось проверить, нет ли на стенах этого загадочного сооружения портрета Хирама Абифа. Мы бы сильно удивились, если бы в этом тамплиерско-масонском здании не обнаружилось ни одного изображения человека с отчетливой раной на лбу, описанной в легенде о Секенен-ра Тао. Естественно, мы его нашли. Высоко в углу, образованном южной и западной стенами, на одном уровне с органом, красовалась каменная голова с обширным повреждением на правом виске. А в противоположном, северо-западном углу висело изображение убийцы. Эти головы находились здесь сотни лет, но истинный смысл данного символа был утрачен. Люди, пытавшиеся восстановить его, придумали безобидную, но совершенно неправдоподобную легенду.

Чтобы лучше видеть, мы оба по винтовой лестнице забрались на галерею органа и стали осматривать великолепное зрелище с места, которое когда-то было просто западной стеной, пока в 1882 г. к ней не пристроили поразительно уродливый баптистерий. Голова Хирама Абифа была совсем рядом, и мы смогли осмотреть ее со всей тщательностью.

Рану на лбу люди заметили давно; общепринятая легенда гласила, что это изображение ученика, а напротив висит портрет убившего его мастера. Рассказывали, что пока мастер, которому было поручено изваять стоящую здесь же царственную колонну, ездил в Рим за необходимым для этого вдохновением, ученик быстро сделал ее и поставил на место. Поскольку она была намного лучше тех, которые ваял или мог изваять мастер, последний по возвращении в Росслин хватил несчастного молотком по голове и убил на месте.

К счастью, эту историю, представляющую собой испорченную версию масонской легенды о Хираме Абифе, оказалось легко опровергнуть. Известно, что Уильям Сент-Клер лично заложил первый камень часовни и руководил ее возведением до самой смерти, наступившей в 1484 г. (Через два года после этого печального события завершил строительство часовни сын покойного, Оливер). Более того, сэр Уильям персонально наблюдал за всеми деталями работы. Сохранились письменные свидетельства, что каждая деталь узора, даже самая мелкая, сначала создавалась в дереве, представлялась на одобрение и только после получения оного вырезалась в камне. Ради этого строительства Уильям Сент-Клер привез в Шотландию лучших европейских резчиков по камню, построил деревню Росслин, чтобы разместить их, и платил ведущим мастерам громадную по тем временам сумму 40 фунтов стерлингов в год, а подмастерьям - 10 фунтов, что тоже немало. Мысль о том, что после всех этих приготовлений и расходов какому-то жалкому ученику позволили создать главное украшение здания, совершенно абсурдна.

Нынешние хранители Росслинской часовни этого не знали, но голова, висевшая в северо-западном углу, была портретом Секенен-ра Тао, последнего настоящего царя Египта.

Да будет свет

Пока мы рассказывали хранительнице о подлинном значении колонн и голов с ранами на лбу, а также о том, при каких обстоятельствах был утрачен подлинный смысл этих символов, туман, застилавший нам глаза, медленно, но верно рассеивался. Мы что, ослепли? Внезапно перед нами вспыхнул свет истины, и все сразу встало на свои места. Росслинская часовня вовсе не была часовней; более того, она не имела никакого отношения к христианству! Прежде всего, здесь не было алтаря. Чтобы проводить здесь богослужения, пришлось поставить в центре здания стол, поскольку место у восточной стены было занято колоннами. Позади Воаза и Иахина стояли пристроенные к стене три каменных пьедестала, но алтарь отсутствовал.

Это здание не было предназначено для того, чтобы в нем молились христианскому богу!

Мы знали, что очередной Уильям Сент-Клер, который в 1736 г. был избран первым Великим Мастером Великой Ложи Шотландии, имел трения с церковью из-за того, что крестил здесь своих детей, но до сих пор не придавали значения этому важнейшему факту. (Year Book of Grand Lodge of Ancient Free and Accepted Masons of Scotland, 1995). Сверившись с официальными источниками, мы обнаружили, что Росслин пришлось повторно освятить в 1862 г.; вопрос о том, был ли он освящен до этого, покрыт мраком. Достоверно известно лишь то, что одним из возражений, которые король Яков VI высказывал против избрания графа Росслинского на пост Великого Мастера ложи, заключалось в том, что он крестил своих детей в Росслине, не предназначенном для отправления христианских обрядов.

Чем внимательнее мы осматривали часовню, тем яснее это становилось. Изобилие египетских, кельтских, иудейских, тамплиерских и масонских символов. Расписанный звездами потолок, растения, выползающие изо ртов кельтских “зеленых человечков”, вписанные в сложные узоры пирамиды, изображения Моисея, башни Небесного Иерусалима, зубчатые кресты, циркули и наугольники... Единственные по-настоящему христианские символы находились лишь в пристройке эпохи королевы Виктории: цветные витражи, омерзительный баптистерий и статуя Мадонны с младенцем. Некоторые элементы декора англиканская церковь скрепя сердце признала христианскими, но при более тщательном рассмотрении становится ясно, что они таковыми не являются.

Северную стену украшает небольшой фриз с изображением сцены распятия. Но есть все основания полагать, что это не распятие Иисуса Христа, а пытка последнего Великого Магистра рыцарей-тамплиеров Жака де Моле. Во-первых, все персонажи здесь облачены в средневековые одежды (включая инквизиторов в капюшонах). Во-вторых, крест имеет форму буквы “тау” или Т, а гвозди вбиты в запястья; эти две детали были камнем преткновения для всех средневековых художников. Видимо, тот, кто писал это распятие, прекрасно знал, что случилось с де Моле. На другой части фриза рядом с тамплиерами изображен палач. Самое интересное, что мы обнаружили резное изображение людей, держащих “туринскую плащаницу”, на которой ясно видно лицо де Моле. Мы подозревали, что шотландские тамплиеры знали о страданиях своего Великого Магистра, но теперь убедились, что им была известна и история того, каким “чудесным” образом изображение де Моле проступило на его собственном ритуальном покрове.

Новое подтверждение того, что это здание было совсем не тем, чем представлялось непосвященным, мы получили, узнав, что даже после завершения строительства оно никогда не использовалось в качестве часовни, потому что в замке Сент-Клеров, находящемся в двух шагах отсюда, уже была личная часовня для членов семьи. Нынешние хранители признались, что очень странно тратить бешеные деньги и сорок пять лет на возведение часовни, а потом ни разу ею не воспользоваться. Они сами теряются в догадках, но ничего не могут придумать.

Когда до нас начало медленно доходить очевидное, по нашим спинам одновременно побежали мурашки. Росслин был вовсе не часовней, а гробницей, построенной прямыми потомками тамплиеров для того, чтобы сохранить свитки, найденные Гуго де Пейном и его отрядом под Святым святых последнего иерусалимского Храма! Под нашими ногами находилось самое большое сокровище христианского мира. По сравнению с ним свитки Мертвого моря - пустое место. Назореям-кумранцам в “Успении Моисея” было велено спрятать под Святым святых только самые ценные свитки, что и было сделано в 69 г. Тайники, в которых хранились менее значительные рукописи вроде устава общины, были разбросаны по всей Иудее и представляли собой не бросающиеся в глаза места вроде пещер Кумрана. С учетом этих соображений росслинскую часовню следовало признать специально сооруженной копией места последнего захоронения тайных свитков! Вспомнив о сенсации, которую вызвала находка свитков Мертвого моря, мы не могли не подумать о том, какой шум поднимется в мире после этого открытия.

Мы уверены, что в этих свитках идет речь о движении назореев: в них излагается подлинная история Иисуса Христа, тайная церемония прижизненного воскресения и учение о необходимости строить человеческий дух по образцу Храма. Наверняка они описывают жизнь Иисуса; возможно, среди них обнаружится и потерянное евангелие “Q”, которое послужило источником для Матфея, Марка, Луки и Иоанна.

Гордые и взволнованные, мы сели на церковную скамью и уставились в тяжелый каменный потолок. Внезапно стало до боли ясно, что мы находимся в шаге от того, что так долго искали: от причины и цели создания масонства.

На то, чтобы более-менее прийти в себя, понадобилось десять минут. Мы начали искать документальные источники, которые бы подтверждали нашу догадку. Далеко ходить за ними не понадобилось. Через полчаса после того, как нас озарило, что назорейские свитки зарыты в подвалах Росслина, мы точно знали, что они хранились в четырех сундуках! Это выяснилось, когда мы прочитали отчет о пожаре, случившемся здесь в 1447 г., через год после закладки каменного фундамента.

У Уильяма Сент-Клера было много титулов - в частности, принц Оркнейский. Именно этот титул фигурирует в данном отчете.

“В то время [в 1447 г. - Авт.] в квадратной башне [замка Росслин - Авт.] случился пожар. Ее обитатели были вынуждены бежать. Увидев это, капеллан принца вспомнил, что все письменные документы его хозяина, хранившиеся в четырех огромных сундуках, были перенесены в верхнюю часть донжона [отдельно стоящей главной башни феодального замка, круглой или четырехугольной в плане, последнего убежища защитников замка - Е.К.]. Принц догадался о случившемся по жалобным крикам дам и благородных женщин. Увидев пожар с высоты Общинного холма, где в этот момент находился принц, он ни о чем так не сокрушался как о потере своих дворянских грамот и других документов. Но когда капеллан (который спасся, спустившись с вершины башни по привязанному к балке колокольному канату), заявил, что все грамоты и документы целы, принц очень обрадовался и пошел утешать свою принцессу и знатных дам”. (Wallace-Murphy T. An illustrated guide to Rosslyn chapel).

Что такого могло храниться в этих четырех сундуках, если Уильям Сент-Клер забыл про жену и других женщин и думал только о своем архиве? Едва ли он был так жесток и бессердечен, чтобы в первую очередь заботиться о простых бумажках, подтверждавших его права на титулы и земли. Как бы там ни было, в средние века сундуки делали на совесть; сколько бы ни было у Сент-Клера дворянских грамот, они не заняли бы и четверти одного из них, не говоря о четырех. Нет, в этих сундуках хранились иерусалимские свитки, привезенные в Шотландию рыцарями-тамплиерами и доверенные ему как величайшее сокровище в мире. Если бы эти свитки погибли до того, как сэр Уильям достроил предназначенное для них убежище, он был бы в отчаянии.

Уильям Сент-Клер посвятил свою жизнь возведению склепа для бесценных свитков, и мы были уверены, что эти четыре сундука все еще хранятся здесь, под метровым слоем каменистой почвы.

Чем больше мы смотрели по сторонам и вчитывались в книги, посвященные истории Росслина, тем больше подтверждений находили. Во всех источниках говорилось, что само здание было возведено очень быстро, но зато фундамент клали очень долго. С начала работ до завершения фундамента прошло четыре года - срок поразительный для “часовни”, которая представляла собой относительно небольшое помещение в виде зала, с крошечным подземным склепом в восточной части. Это сбивало историков с толку, но мы теперь твердо знали, почему так произошло.

Миссия Уильяма Сент-Клера заключалась в скрупулезном воссоздании тех подземных сводов храма Ирода, в которых Гуго де Пейн и его восемь рыцарей нашли свитки больше трехсот лет назад. Мы заподозрили, что подземная часть часовни была намного больше надземной и что свитки нашли покой в месте, которое очень напоминало их первый дом. Одна из главных нерешенных загадок, лишавших нас сна, решилась сама собой: теперь мы знали, почему в ритуале Королевской Арки говорится о раскопках храма Зоровавеля, а не храма Ирода.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: