Фантазия на тему «милосердия» монотеистического личностного Бога 8 глава

Вопрос о мировом зле не так проблематичен, если мы признаемся себе в том, что это не кто-то другой несет бремя ответственности, а мы сами, каким-то образом. То есть между нашей душой и богом, сотворившим мир нет такого разделения, как между отцом и сыном. Это не два отдельных существа. Отношения бога и человека - это не отношения 1+1, это равенство 1=1.

Не может быть доброго и любящего бога и злого грешного человека. Эту проблему избегали веками, она не имеет решения. Обратная логика не совсем уместна, то есть, если человек злой, а это так ( я имею ввиду не всех людей, а многих, чья личность дошла, так или иначе, до степени невероятного уродства и жестокости ), это не значит, что и бог злой. Надо просто его «убрать». Тогда не возникнет проблем с тем, кого нет. Убрать бога надо в том смысле, чтобы не представлять его как некоего «архитектора» с самосознанием, который в ответе за каждый «пиксель» этого мира, как художник в ответа за свою картину. Надо их объединить – картину и художника, который ее рисует. Значит, бог не трансцендентен миру. Нельзя сказать, что художник в ответе за нее полностью, ведь творчество процесс отчасти бессознательный, таким образом, бог тоже обусловлен чем-то еще, своим «бессознательным».

В глубине своего существа мы имеем тот же источник, что и мир, вместе со своим злом, естественно, он (источник) нам неподконтролен. Даже богу он не подконтролен, если представить его в виде этого «отдельного» от своей «картины» художника, значит, вопрос о зле передается дальше «по эстафете». Злобность человека обусловлена миром, мир же обусловлен чем-то над ним. Это что-то – его (мира) извинение, то есть «беспричинное зло» - это нонсенс, противоречие по определению, значит, «так надо».

Человек как трансцендентный субъект не злой. Бог = субъект = человек. Значит не злой ни бог, ни человек. Моральной дилеммы больше нет, про то как злым может быть один, но добрым другим и т.п. Доброта - это обратная сторона злобы. Они – мировые переменные, это «свет и тень» этого мира, но они не относятся ни к субъекту, ни к богу. Мораль, добро и зло - это условная валюта этого мира. Наказание за грех «после смерти» - это все равно, как если вы в реальной жизни потребуете с человека денег, если он задолжал их вам в компьютерной игре с тамошней игровой валютой. Эти валюты a priоri не конвертируемы. Поэтому все, что есть тут - остается тут. Никто ни за что не отвечает ни перед каким «судом», потому что отвечать только самому перед собой можно. Это то, во что верю я. Пока что мы в этой игре, а значит, и не можем не играть по ее правилам, в том числе не можем не поступать так, как требует от нас необходимость, в том числе психологическая.

Я мимоходом выше упоминал, что я не против идеи «снятия копии» с личности и сохранения информации после смерти, это никак не противоречит тем идеям, которые я отстаиваю. Но вот, что характерно, люди с «христианским околосмертным опытом» видят картины, которые как бы подтверждают ортодоксальную парадигму, что есть душа, ад, рай, посмертное существование личности, наказание за грехи. Такая парадигма, как известно, бога считает «добрым», когда как люди, его творения, остаются «злыми». Это прямое логическое противоречие. Если мы при жизни испытываем 1000 и 1 иллюзию в отношении реальности, то почему в процессе умирания мы должны видеть что-то другое кроме своих же иллюзий? Естественно, все, что видят люди в клинической смерти – иллюзия. Единственное, их видения могут описывать какие-то мифологические отношения, которые не стоит трактовать буквально. Даже «доброта» бога не так проблематична, если бы все видения были только приятные, но многие из них – видения ада, а значит, наказания, то есть того, чего не может быть по определению с «добрым» богом…

Традиционное возражение против упразднения души настаивает на ощущении своей индивидуальности, самости, то есть раздельности себя от других – но я говорю снова и снова – это иллюзия. Она - сущая необходимость, можно даже сказать, что, не будь ее, и мира не было бы. Как и любая другая иллюзия, от факта ее осознания она не исчезает, если вы видите, как соломинка в стакане преломляется, вы все равно видите этот эффект, независимо от того, знаете вы законы оптики или нет. Нам по-прежнему будет казаться, что солнце вращается вокруг Земли, а не наоборот. Понять иллюзию - не значит от нее избавиться. По поводу страха потерять память и личность - не стоит бояться потерять то, что вам не принадлежит изначально, если оно может исчезнуть - туда ему и дорога…

Мало кто сочтет «справедливым», если весь испытанный и накопленный за жизнь опыт исчезнет, почти все согласятся, что это делает все бессмысленным. Но весь наш «опыт» - это мозг, так что закон сохранения работает тут без исключения. Сознание покидает мозг, оставляя там весь «опыт» в виде материальных структур и так выходит, что они распадаются. Нравится нам это или нет, но это факт. Вы можете надеяться, что есть какой-то «дубликат», если вам от этого легче станет. Но что-то мне подсказывает, что это не так, хотя буддисты и утверждают, что якобы карма такую функцию выполняет. Стоит посмотреть только на Далай Ламу, который якобы уже в *надцатый раз рождается и становится предводителем тибетских буддистов. Однако он с самых азов изучает учение в течение многих лет и даже десятилетий. Кто же, как не он, должен помнить свои «прошлые жизни»? Однако он, по собственному признанию, их не помнит. Сказать, что то или иное устройство реальности делает «все бессмысленным» безрассудно, если бы мы узнали как все работает, мы бы мало того, что согласились бы со всем, но и осознали, что по-другому и быть не может! Мы думаем о бессмысленности только из-за незнания. Вам не нравится действительность? Хотите быть вечно со своей памятью, обладать безграничными возможностями, любить и быть любимым вечно, чтобы не было при всем при этом скучно и т.д. и т.п.? Как я вас понимаю! То, о чем вы мечтаете, да и все, и я в том числе, - это ничто иное, как утрированное понятие о счастье человека, его «видовое» понятие счастья. То, что мы часто не можем достичь даже элементарного покоя в жизни, сверх удручает, но как тогда найти утешение во всем этом кошмаре? Что сказать себе? Есть две альтернативы : 1) «все очень плохо»; 2) счастье есть, но оно не здесь и не сейчас, и вообще не такое, каким мы себе его представляем.

Масштаб человеческой жизни может быть не так велик, как нам кажется, то есть, мы хотим всё и сразу, не хотим ждать и мучиться неизвестностью. Но и ребенок тоже часто не может и 5 минут потерпеть, в очереди, например. В его сознании не так ощущается время, как у взрослого. Если у нас сейчас нет счастья, это не значит, что его вообще нет. Такие рассуждения, опасения точнее, похожи на то, как ребенок пугается, что мама «пропала», если она руками лицо закрывает или в другую комнату выходит. Я могу дать себе только 1000 и 1 утешение, но разве это не стоит того? Разве лучше себя изнурять рассуждениями о том, как все беспросветно плохо?

Зачем терпеть? А почему бы и нет? Может быть это «метафизическое» терпение, какая-то часть бытия «стоит в очереди», терпит, ведь это кажется естественным, даже чтобы поесть, надо сначала прожевать еду. Просто в нашем восприятии искаженный масштаб, наша жизнь кажется нескончаемым адом и, пусть и невозможно избавиться от такого ощущения, мне так же трудно избавиться от мысли, что терпеть тоже нормально. Не может же Вселенная быть исключительно блаженствующей, может мы – та часть, которая как бы в «тоске по счастью», чтобы создавалось что-то вроде «разницы потенциалов»?

Вспомним мысленный опыт, где человека мучают в виртуальной реальности до скончания жизни самой Вселенной. Если субъект один ( и этот субъект ничто иное, как сам бог), то как он может создать мир, в котором будет обречен на такие страдания? Ответ напрашивается сам собой – никак! И если такой прецедент возникнет, то это не будет непредвиденным обстоятельством, неким карманом абсолютного зла, куда субъект попадает как в ловушку, которую сам себе приготовил по не знанию. Не знание существует с нашей точки зрения. Но разве будет разумно предположить, что источник этого мира может каким-то образом обречь СЕБЯ на великие страдания, которые не были бы необходимыми, то есть, были бы произвольными? Даже если окажется так, то те пытки, которыми будет миллионы лет подвергаться один индивид – это уже состоявшийся факт в каком-то смысле, на который нельзя повлиять, это цена нашего бытия, но это не жертва, которая страдает «за всех». Ведь это бог в нас испытывает всё, в каждом существе мучается он. Это еще одна причина, чтобы стать терпеливее к своей судьбе. Мы должны быть не просто смиренно-терпеливыми, а терпеть с великим достоинством, как делал бы это сам бог. Надо увидеть в себе высшее существо, чтобы осознать, как невелик на самом деле масштаб бедствий наших столь коротких жизней. Пожалуй, стоит упрекать себя в минуты слабости, что мы не можем вынести такой ерунды. Какой-нибудь сумасшедший философ и алхимик мог бы в ад отправиться на столетия ради каких-то своих целей, скажем, поиска философского камня или решения другой задачи. Не стоит смотреть на себя как на подопытных кроликов, посмотрите на себя так, как бог смотрит на(или в) свое отражение.

…Конечно, мир без боли и страдания – великая цель, но, может быть, радость без боли невозможна?

Если все так тесно в жизни переплетено – и боль и страдания, то почему бы просто не отдаться ей – пусть это будет жгучая боль, и чистые страдания! Ведь никогда не знаешь, когда они закончатся и что за ними последует? То есть, когда за болью идет радость, тем не менее, в период боли – она не есть еще радость, а самая настоящая боль, и только в период радости кажется, что она как бы «задним числом» становится пособницей счастья, но она таковой не является сама по себе. Поэтому в период страдания можно сказать себе, что эти страдания необходимы, а не просто бессмысленный кошмар, то есть необходимо устранить своеобразную «политику двойных стандартов» в отношении к злу и добру, и считать зло неким необходимым элементом не только постфактум, но и в самом центре урагана, в самой гуще темной ночи…

Это еще наивно выражается во фразе «перестань этого ждать и оно придет». Конечно, оно может и не прийти, но эмоциональная наполненность такого «не ожидания» соответствует тому, что стоит воспринимать боль/счастье как одно целое.

Жизнь не несправедливая. И некого к ответу призвать. Бог (или мы) либо был вынужден сделать такой мир, либо он просто…психически не здоров, что с него нечего взять, либо он творил в бессознательном состоянии. Но есть, все же, какая-то «призрачная справедливость» в этом мире. Она заключается в том, что те, кто хочет детей и делает их - сторонники жизни, они сознательно «за бытие». Те же, кто против, никогда не станут отцом или матерью. Так что, творение мира - это не единовременный акт, который был в прошлом, он продолжается прямо сейчас и попробуй объясни планете, что им лучше бы уйти в небытие, там, знаете ли, «лучше» намного. Ответ будет таков – «все там будем», зачем спешить? А действительно…

Прекращение

Далее следует отрывок из неизвестного мне источника.

***

Готама учит, что достижение полного прекращения возникновения всех феноменов,
всех совокупностей так, что они ПРЕКРАЩАЮТ появляться, возможно. Однако это исчезновение не порождает небытие. В тот момент проявляется иная реальность, другой феномен, иная категория явлений. Это именно то, что открыл Будда. Он увидел, что, когда совокупности прекращают появляться, там остается что-то еще. Это открытие было сделано под деревом, которое называется деревом пробуждения, поскольку Будда назвал этот опыт пробуждением. Он увидел, как возникают совокупности, и что действительно происходит, когда они прекращают появляться. Он увидел, что это не является ни аннигиляцией, ни небытием.

Посмотрим, на пример, что происходит с волной, которая гибнет на берегу. Вода не исчезла, песок не исчез, скалы не исчезли. Однако волны больше нет. Посмотрим, что происходит с погасшим огнем: пепел не исчез, камни вокруг пепла и тепло огня не исчезли. Но огонь исчез без остатка. Тем не менее, все остальное на месте. Растущие рядом деревья и галька – все там, хотя огонь погас. Точно так же, когда в комнате выключен свет, ничто не исчезло, хотя ничего и не видно. На этом сравнения заканчиваются, поскольку все имеет свой предел.

Один шаг вперед

То, что ощутил Будда, было полным прекращением всех видов образов, звуков, запахов, вкусовых и тактильных ощущений, и что было особенным – это прекращение всех видов умственного сознания, фактически, всякого восприятия. Готама, можно сказать, сделал шаг вперед и увидел исчезновение сознания, которое некоторые именуют трансцендентным, возвышенным, безграничным, он увидел исчезновение того восприятия. В том, в чем видят бога, он увидел не-бога. В том, в чем видят "буддовость", он увидел его отсутствие, он увидел ее исчезновение. В том, в чем видят нирвану, он видел отсутствие нирваны. В том, на что указывают как на запредельное, абсолютное состояние, состояние всеведения, просветления, он увидел исчезновение всего этого. Тогда, что же остается?

То, что остается, в полной мере невыразимо, но, все же, это есть нечто. Это настолько объект, что Будда поместил его в категорию объектов, которые составляют эту вселенную. Он говорит, что эта вселенная состоит из четырех универсальных категорий. Они универсальны в том смысле, что проявляются везде, что они везде есть, и что о них везде знают. Это – материальные феномены, обычно называемые материей.

Это – психические феномены – восприятия, ощущения, воображения, концепции и т.д. Это – сознание, которое обладает способностью познавать материальные и психические феномены. Наконец, к ним относится и четвертый объект, который абсолютно реален. Это то, чего мы не видим. Мы не видим его, потому слушаем звуки, видим образы или забавляемся духовными, мистическими или запредельными состояниями. Мы не видим его, потому что мы осознаем что-то еще. Что мы осознаем? Мы осознаем материальные и психические феномены.

Происхождение слова "ниббана"

Как только процесс возникновения совокупностей прекращается, остается как раз этот четвертый объект, который обнаружил пробужденный Готама. Он назвал это состояние ниббаной, не нирваной. Он использовал конкретное слово "ниббана". И то, что он сделал, было не случайным. Он употребил слово, которое до него не употреблял ни один из его современников. Как только не пытались переводить слово "ниббана" – и как "отсутствие привязанности", и как "остановленное дыхание" и т. д. Но пытаться переводить это слово – абсолютно не интересно. Надо просто им воспользоваться, поскольку оно выражает определенный объект. Поскольку это – объект, его нужно обозначить каким-нибудь термином.

Мы часто слышим, что состояние пробуждения безымянно, неизреченно, запредельно всему. Ерунда! О чем вы говорите? Будда никогда не говорил, что оно что-то трансцендентное, запредельное понятиям, запредельное всему. Он сказал просто, что это – одно из четырех составляющих вселенной. И он назвал его ниббаной. Он употребил то же слово, которое применялось в отношении риса, который охладел после того, как его вытащили из печи, или углей, остывших после того, как погас огонь. Будда взял это слово из обыденной речи. Что можно сказать, на пример, об остывшем рисе, когда спрашивают: "Где рис?" Рис в "ниббане".

Итак, Будда позаимствовал это слово из повседневной речи. Отвергнув религиозную терминологию жрецов и духовных гуру того времени, он пользовался языком из обихода повара, охотника, мясника или рабочего. Согласно его учению, весь этот мир состоит из четырех категорий:

1) Сознание, которое обладает способностью познавать
2) Материальные феномены, познаваемые сознанием
3) Психические феномены, познаваемые сознанием
4) Ниббана (париниббана)

***

В вышеприведенном отрывке воплощены чаяния Будды на некоторое, по крайней мере, логически возможное и по определенным причинам наиболее желанное состояние бытия. Суть в том, что бытие не может стать не бытием, оно, так или иначе, может только менять свою модальность. Будда парировал элиминативистам, порицая их веру в небытие. В сансаре эта модальность – движение, но сансара – страдание, значит, это движение нужно (единственно логически возможный вариант) перевести в покой. Этот покой, как говорят буддисты, за гранью даже самого сознания, как такового. Нирвана – «угасание», значит, как утверждается, при прекращении горения, остаются все элементы для горения. Другими словами – это чистый потенциал, это некоторое пред-бытие, и только из него оно и возможно, как в знаменитой притче про «хлопок одной ладони» : для хлопка (бытия – звука) нужна еще одна ладонь, но эта вторая – простое удвоение первой (которая являет собой некий самостоятельный принцип, потенциал), т.е., процесс «самореализации ладони» ( и тишина для буддиста желаннее «хлопков»).

Но это состояние есть и сейчас и все мы в него уходим корнями, мы «вырастаем» из него. Оно очень пригодится здесь, живущим людям. Мечта Будды: всеобщая нирвана – отсутствие сансары, всё – покой, словно замерший единый океан, ровная гладь воды, ни одной рябинки на поверхности, никакого движения, никогда, во веки веков. Опять таки, нет причин не любить такую концепцию, не желать ее, но она невозможна, исходя из факта нашего бытия, на поверхности этого океана бушует ураган жизни, нам было бы очень полезно знать, что мы из себя представляем, но усмирить этого ураган – не в нашей власти. В чем именно может быть полезность? – Все в том же удалении трех омрачений – неведения, страсти и гнева. Без обретения такого видения мы подобны опавшей листве, которую уносит в ту сторону, куда подует ветер. Поэтому необходимо закинуть якорь в нирвану, нас не унесет тогда бурный поток гнева или страсти, и ко всему можно будет относиться с иронией, и к несчастью и к счастью, и к самой смерти. Как мне кажется, обрести такое самообладание не самое сложное, может быть множество ситуаций, когда человек будет несчастлив при любом расположении духа, например, в неизлечимой болезни.

Для меня учение Будды мало отличается от учения стоиков и киников древней Греции с их атараксией. В том то и дело, что можно войти в состояние отрешенности, но оно едва ли может быть источником счастья, ведь счастье – интенционально, оно направлено на объект, например, мы должны любить кого-то, нельзя любить любовь. Хотя некоторые и сообщают об экстатическом опыте «любви ко всему», этот опыт – ничто, если адепт не имеет намерения воплощать свою любовь, это – аванс, никто не сможет просидеть в медитации всю жизнь «любя все живое», при этом чураясь людей и не проявляя реального сострадания и участия. Нужен реальный контакт. Так обстоит с нирваной. Она, безусловно, важный элемент жизни, но не достаточный.

С жаждой существования все, более менее, понятно, оно нам обеспечено и небытия следует бояться меньше всего. Сейчас я даже нахожу забавным то, как верующие стремятся «заработать» себе вечную жизнь или нирвану. Лично мне без разницы – обрету я небытие или нирвану. Пусть бешеное число праведников там «купаются», только я могу и без нее обойтись, смерть - не зло, небытие того, что когда то уже было небытием - не зло. Я не вижу личных путей отдельных существ, протянувшихся через бесконечность. Что, если все, что есть, это только «мыльные пузыри» и что-то неподвижное, никогда не сходящее со своего места – какое-то поле, в котором разворачивается психическая деятельность индивидов?

Однако есть еще кое-что – жажда не существования. Устранить ее намного сложнее, ведь буддистами как раз и движет желание не существовать в сансаре, а «устранение жажды не существования» в их понимании я понимаю, скорее, как «технический термин», то есть, это готовность претерпеть любые неприятности, но не просто ради самого претерпевания, это бессмысленно, а ради заветной цели. Пациент, терпящий боль на приеме у врача, знает, что процедура ведет к выздоровлению и сама боль для него просто «опыт» (практически это не всегда возможно, потому что пациент может и не знать достоверно, что врач грамотный и не навредит ему, поэтому боль несет еще сильный семантический компонент – «опасность» ), где цель - состояние без боли. Так как я вижу эфемерность психофизического конструкта, который из себя представляю, то в случае нестерпимых обстоятельств, не вижу смысла терпеть боль, потому что смерть, так или иначе, все аннулирует, не будет дальнейшей моей истории (я в это верю), а значит, если жизнь хороша - живи, обстоятельства безнадежно ухудшились - смело можно испить яду! В этом я вижу высшую свободу для человека, не «я» себя убивает, а его «трансцендентное я» решает больше не пребывать в «плохих условиях», как сказал Б.Рассел : «глупо досиживать скучный фильм, когда можно встать и уйти.» Моя концепция работает в обе стороны : «если тебе плохо - умри, ты свободен, не будет больше боли, если жизнь в радость - возрадуйся, ты будешь жить вечно». Кажется, это сложнее понять, чем «трудись, достигай просветления – положи конец страданиям», этакая наивная прямолинейность.

Тем, кто согласится с моей концепцией, будет не просто в определенных жизненных ситуациях, ведь в моей схеме есть глубоко бессмысленные страдания, единственный путь разрешения которых – смерть. Для буддиста суицид – глупость, если принять во внимание их веру в некую линейную преемственность карм отдельных индивидуумов. А страдания – желанная стезя, катализирующая процесс «очищения». Не помешает мимоходом немного критики христианской концепции «воскрешения» ( то есть, возвращения человека к Богу путем избавления от греховности). Человек не может стать чем-то большим, чем он уже является, он не может напрямую что-то делать со своей душой ( предположим, что я принял это понятие ), скорее, он просто освобождает ее от загрязнений этого мира, человек может только «убрать лишнее» - свои грехи, страсти, пороки и очистить душу, он не создает чего-то сверх того, что у него было, поэтому, когда душа святого попадает к Богу, она девственно чиста и не несет в себе отпечатка или какого-то конструкта этого мира, потому что этот мир ничего не может дать душе и Богу. В противном случае получиться, что сам Бог зависит от этого мира, от всей его грязи и мерзости, а его творения должны что-то приносить ему (и себе) из мира. Противоположная аналогия кажется логичнее : мир - это «грязевая лужа» и чтобы зайти в «дом», надо сбросить всю запачканную одежду перед этим. Все идеи о «развитии души» просто бессмысленны изначально. Где, спрашивается, «развивался» сам Бог? Он ведь изначально само совершенство, чтобы человеку быть красивым, ему не надо перед этим быть уродливым. Сравнение с бабочкой и гусеницей едва ли уместно : бабочка имеет стадию гусеницы только лишь потому, что она не может сразу рожать бабочек, если бы из яйца вылуплялась маленькая мошкообразная бабочка, ее рост и развитие занимали бы много времени, в течение которого она находилась бы на виду и вероятность погибнуть была бы гораздо больше, а так она растет, скрываясь в листве. Потом, будет правильнее сказать, что суть жизни бабочки как раз в ее «гусеничном» состоянии, у гусеницы нет «цели» стать бабочкой, это только наше искаженное понимание, которое ставит то, что после – как главное и видит красоту в бабочке, отказывая в ней гусенице. На самом деле быть гусеницей, прячась в листве, куда выгоднее и безопаснее, чем порхать у всех на виду. Стадия бабочки нужна только для поиска партнера и размножения, поэтому данная метафора о росте – пустая, как и все другие, ей подобные.

Этот мир существует уже потому хотя бы, что он мог бы существовать, он просто есть, потому что может быть и ему никто в этом не мешает. В христианстве мы имеем детсадовскую теорию о том, что этот мир - песочница для какого-то эфемерного «развития» какой-то не менее эфемерной души с подачи какого-то космического чудака – Бога, который очень любит играть в прятки, и не любит женщин и гомосексуалистов. Мне претят идеи развития, как таковые вообще. Возьмем пример, скажем, почти научно фантастический. Что если из обезьяны методом генных манипуляций сделать очень умное животное с развитым мозгом, по своему развитию превосходящему многих людей? Обезьяна, как субъект, как «хозяин мозга» никак не изменится, но мы имеем поразительные преобразования, которые она никак «не заслужила», она получила их просто так. Почему же мы должны что-то делать в аду на Земле, чтобы получить что-то не просто так для своей так называемой души? Где здесь справедливость? Разве дети заслуживают любовь матери? Тогда почему Бог с нами так играет? Делает нас такими тупыми, жалкими, злобными скотами, которые, конечно, не будут, да и не смогут, следовать его заветам. Хотели бы вы иметь умственно отсталых детей, которые никогда не вырастут, которые будут вечно убогими и жалкими? Да, вы бы их любили, и они были бы счастливы, в точности, как домашние питомцы, но они не питомцы и не должны ими быть, они должны стать как вы, а может даже превзойти своего родителя. Вот поэтому я обеспокоен психическим здоровьем (личностного) Бога и чаю надежды на его отсутствие.

Надо полагать, что тот желанный мир, в который должна попадать душа кардинально отличается от нашего, он красивее, глубже и невероятно сложнее, а существо человека разворачивается в какую-то сложнейшую структуру, которая будет в состоянии обрабатывать тамошние информационные процессы. И все те «знания», которые он и мог бы тут обрести, там просто некуда применить, грубо говоря, летая в небе, вам не нужны знания о том, как ходить по земле. Будет ли там вообще какая-либо идентификация? Скорее всего, все жители образуют сплошной континуум, где чья прошлая жизнь не разобрать, все общее. И, может, даже никто и ничто и не помнит ни о какой прошлой жизни, ненужная пустая информация. Проблема этого мира в его жесткости и рамках, если бы все люди могли сливаться в какую-то гомогенную каплю, решать свои проблемы, а потом снова разделяться на временные индивидуумы, то не было бы ни войн ни конфликтов.

Если представить естественность таких миров ( и нашего тоже ), то с учетом того, что уже прошла целая бесконечность времени, а этот мир на месте ( и те, надо полагать, тоже), возникает вопрос - а есть ли вообще какой-либо мост между мирами? Я называю это «проблемой роста». Этот мир живет и здравствует уже миллиарды лет и еще столько же простоит, он мог бы теоретически оказаться единственным. А существа, населяющие другие сферы, тоже пребывают там всю бесконечность времени, и если отсюда все разом уйдут туда жить, то там народу не прибавится, там уже бесконечно большое число «душ» ( имеется ввиду не их «история», а их сущностная основа ). Если бы это могло случиться, то за бесконечность времени это бы уже произошло. Но мир есть, а значит, либо это не происходит вообще, то есть мы тут заперты навечно, либо происходит постоянно и новые миры, подобные нашим, возникают вновь и вновь, и все его жители меняют место жительства на лучшее.

Складывается абсурдная картина, зачем вообще нужна такая динамика? Получается, просто никто и ничто не может остановить такой ход вещей! А если так и количество тут проживающих и там не меняется ( оба мира всегда наполнены, ряд имеющих начало и конец во времени миров можно представить как один бесконечный во времени ), а переход из одного в другой стирает индивидуальность ( скажем, душа, попавшая туда, словно капля, слившаяся с океаном, и после этого уже не важно, где и кем она была, она сразу приобретает свойства существовавшего там сообщества), то можно представить, что эти миры вообще не связаны и между ними нет никакого перехода и моста, они оба ( в максимально упрощенной схеме) вечны и изначальны и населяющие их континуумы так же не могут «переехать». Поэтому все, что мы можем - думать о том, как нам тут устроить свой быт, у нас для этого есть миллиарды лет в запасе, и кто знает, что это будет за жизнь? В этом я вижу устремление своей философии, если можно так сказать, что есть мы, все мы – одно большое Я, нам надо поскорее это понять и, вооружившись таким знанием, перейти на качественно новый уровень жизни. Можно предположить, что наши личности развиваются в других мирах после смерти, но нас это мало должно интересовать, заботясь о себе тут, относясь друг другу «как к самому себе», мы обеспечим себе лучшие из возможных «информационных алгоритмов», которые могут, что вряд ли, отправится для дальнейшего развития в другие миры. То есть загробная жизнь должна нас волновать как следствие в лучшем случае, но не быть целью, в конце концов, нам неизвестно о глобальных «правилах игры», мы понимаем только узкий спектр человеческих критериев земного счастья и на это только и остается ориентироваться.

Снова затрону тему суицида, Альбер Камю назвал это чуть ли не главным философским вопросом – стоит ли жить ( вопреки страданиям ) или нет. Смерть, весьма вероятно, – субъективный конец для нашей эфемерной личности. Однако, другие люди, с которыми я как S полностью тождественен, продолжат существовать. Это как если бы у меня был старый компьютер, очень плохо работающий и еще 7000000000 на складе, стал бы я дорабатывать на нем, пока он сам не умрет «естественной смертью», или стал бы я упорно доигрывать неинтересную мне игру, когда меня ждут еще тысячи других. Я даю себе «зеленый свет» в праве выбора дня моей смерти. Но если этот день не сегодня, тогда мысли о смерти – уже ошибка. Необходимо делать выбор в пользу либо жизни либо смерти, но если человек еще не чувствует готовности расстаться с жизнью, то ему ничего не остается, кроме как думать над решением тех задач, которые перед ним стоят и которые так его фрустрируют. Что я потеряю, если попробую что-то изменить? Какой смысл умирать, если остались еще варианты?

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: