Глава 33. Неистовая буря и просвет в небесах 3 глава

Я попробовала опять, но безрезультатно. Как только я повесила трубку, телефон тут же зазвонил. Я ответила, думая, что это Эдвард, но страх снова пронзил меня, когда я услышала озадаченный голос Элис, которая спрашивала, где Эдвард. Я и не поняла, что направлялась в свою квартиру, пока не прошла уже половину пути, трясясь от ужаса. Я чувствовала себя такой уязвимой и ощущала опасность, говоря Элис, что мне нужно идти, но я перезвоню ей, как только освобожусь, потом выключила звук у телефона и положила его в карман.

Звук ключа, поворачивающегося в замке, прозвучал в моей голове. Я вела рукой по стене, приближаясь к двери, и выключила телефон, совсем не уверенная в том, что увижу в своей квартире, дверь в которую была немного приоткрыта. А это совсем не хорошо. Эдвард бы запер ее изнутри. Я точно это знала. Он сделал бы это для меня, потому что он всегда все для меня делал.

Я бесшумно толкнула дверь, вошла внутрь, и тут же меня захватили воспоминания, разрозненные и неясные. Я вспомнила день, когда я въехала сюда, одинокая, уставшая, ожидающая чего-то нового, другого, свободного от боли. Я вспомнила ощущения, когда Эдвард прижимал меня своим телом к стене, шепча вещи, которые говорили мне, как он сильно хочет меня. Я моргнула и помотала головой, как только удовольствие сменилось настойчивой болью, а мой разум вернулся к звуку ключа, поворачивающегося в замке, и это воспоминание тут же покрылось мраком.

Я тихо шла по коридору, но громко дышала, хотя изо всех сил старалась сохранять спокойствие, и услышала приглушенный звук удара, тяжелого, сильного, а потом низкий стон и гневное ворчание эхом отразились от стен гостиной. Я позвала Эдварда, но, на самом деле, у меня вылетел лишь шепот. Я прокашлялась и крикнула его еще три раза прежде, чем у меня получилось произнести это вслух. Я была так напугана, что чувствовала, как немеет мое тело, и по нему распространяется холод, начиная с ног, достигая кончиков пальцев рук. Я насторожено шла в направлении спальни. Мне нужно было увидеть Эдварда. Я знала, хотя мой мозг и отказывался принимать эту правду, здесь был Джеймс. Я ощущала запах крови, Эдварда и чего-то совершенно чуждого, неправильного. Все мои чувства были обострены, хотя я дрожала, как осиновый лист на ветру.

Я еще раз позвала Эдварда, и он ответил. Я не была уверена, должна ли я почувствовать облегчение или нет, как он тут же приказал мне оставаться на месте, и я на мгновение заколебалась. Я не слышала никакого другого голоса, за исключением низких стонов, которые явно исходили не от Эдварда. Я закрыла глаза и услышала, как что-то скользнуло по полу. Посмотрев вниз, я увидела пистолет, лежащий прямо в середине моей тени, растянувшейся по бледному полу. Я ахнула и потянулась к нему, не понимая, что я собираюсь сделать. Я не хотела дотрагиваться до него, но и не могла оставить его там, где он лежал. Я хотела почувствовать его вес в своей руке. Я хотела услышать звук пули, разрывающей воздух, вонзающейся в тело Джеймса в отместку за то, что он сделал с Эдвардом и со мной.

Эдвард закричал, и я в шоке отпрыгнула, а он скрутил меня, обнял, прижимая мое лицо к своей груди. Он шептал слова, извиняясь, моля о прощении, умоляя и прося о том, чтобы ничто не смогло отнять меня у него. Его голос звучал так измучено. Из спальни раздался стон боли, и я испугалась, что Эдвард был ранен.

Когда он, наконец, позволил мне двигаться, я в шоке уставилась на него. Он был в ужасном состоянии. Его руки были покрыты кровью, хотя он, видимо, пыталась стереть ее своей майкой, которая сейчас лежала на полу между нами. Я вздрогнула, проводя пальцами по его опухшей челюсти, которая подтверждала то, что и он не был непобедимым.

Я хотела убраться отсюда. Я хотела, чтобы тяжелый запах крови, ненависть, гнев, ощущение близости смерти исчезли. Я тащила его по коридору к кухне, где он остановился, чтобы смыть кровь с лица и рук, наблюдая, как в тусклом свете вода окрашивается в розовый цвет. Я не разрешала себе думать и представлять, что он сделал с Джеймсом. В нем было слишком много ярости и гнева, чтобы осознать все произошедшее.

Как только мы вышли в коридор, и вокруг нас появился рой агентов ОСР, я сломалась. Вся правда ситуации, в которой мы оказались, обрушилась на меня с такой силой, что мне показалось, как будто меня сбросили со скалы, и я рухнула со всего маху на землю. Эдвард отвел меня в свою квартиру. Его голос звучал механически и монотонно, когда он рассказывал агентам о том, что произошло.

Он бил Джеймса бейсбольной битой и кулаками. У Джеймса был пистолет. Я слышала слова: сломанные кости, рваные раны… И пыталась слиться с телом Эдварда. Я дрожала от холода и страха, чувствуя, как он закрывается.

Пришли Джаспер и Элис, и Эдвард передал меня ей, говоря, что он приготовил ванну, и мне нужно расслабиться. Я не сопротивлялась, когда она взяла меня за руку, желая увести из этой комнаты. Я прильнула к Эдварду в поцелуе и пробормотала, что люблю его, но не была уверена, что смогла произнести это вслух.

Элис отвела меня в ванную и помогла раздеться. Она выглядела такой печальной, поддерживая меня за руку, чтобы я не упала, пока залезала в ванну и погружалась в воду, которая на удивление была все еще горячей. У меня не осталось никаких сил, и я даже не смущалась своей наготы.

- Он так сломлен. Я боюсь, что причинила ему слишком много вреда, - прошептала я, держа глаза закрытыми, пока не собралась с силами, чтобы взглянуть на Элис. Она откинула волосы с моего лица и вздохнула.

- Ты по крупицам собираешь его, Белла, а иногда, чтобы собрать, сначала нужно сломать. Ты еще столько всего не знаешь про него. Через что он прошел, когда погибли его родители… Никто из нас, на самом деле, не знает этого, мы только видели, как это повлияло на него. Мы не были знакомы до этого, но видели, что это сделало с ним. Аро … манипулировал им и вел себя просто ужасно. А Эдвард был очень долго таким потерянным. Мы все были такими, но с ним это продолжалось намного дольше, чем со всеми нами, и только с тобой он – другой… Знаешь, как будто он находит в себе того человека, которым он когда-то был? – вопросительно сказала она, словно не была уверена в том, что говорила, потому что, если быть честной, она не знала, каким он был до того, как потерял родителей. – Я думаю, что то, как он ведет себя с тобой, то, что он чувствует к тебе, так ново для него, ему самому это трудно понять.

Элис мыла мне волосы и продолжала говорить. Я сняла шину с переломанной руки, сгибая онемевшие пальцы, отчаянно мечтая иметь возможность использовать обе руки. Мои пальцы заныли от движений, но Карлайл сказал, что мне можно снимать повязку на короткое время, во время душа или ванной.

- Он так долго закрывался от всех и вся. Я знаю, ты понимаешь, как это, но у него это продолжалось годами, а сейчас… он так любит тебя, Белла. Для него это почти болезненное чувство. Я уверена, ты можешь это понять, - ласково сказала Элис. Она взяла чашку и наполнила ее водой, наклоняя мою голову назад, чтобы смыть с волос шампунь.

- Могу, я понимаю, - слегка кивнула я. Моя любовь тоже была наполнена болью. Она была другая, отличалась от его, но все же была неотъемлемой частью моих чувств к нему. Я не знала, как одно могло существовать без другого.

- У него нежная душа, и он всегда пытался это скрыть. А с тобой у него не получилось, и это пугает его. Почти потеряв тебя, а потом узнав о Джеймсе, что тот связан со смертью его родителей… а потом еще и осознав, что Аро и Кай замешаны в этом… Он снова переживает свою потерю, пытаясь примириться со всем этим, не зная даже, что такое это «все». А добавь к этому коктейлю еще и чувства к тебе, то, что Джеймс сделал с тобой, как он нуждается в тебе, - сейчас, Белла, ты сильнее его, - Элис наклонилась и поцеловала мою щеку.

- Я так беспокоюсь, Элис, он сейчас такой слабый, - прошептала я, понимая, что это и есть самая настоящая правда.

- Он идет к тебе, - она дотронулась до краешка крыла у меня на плече, видимо, услышав какое-то движение за пределами ванной. – Ты знаешь, где меня найти, если понадоблюсь. – Она поднялась, направляясь к двери, улыбнулась мне ободряющей улыбкой и выскользнула из комнаты.

Я ждала минуту или две, глядя на то, как шевелятся мои волосы в воде, а потом закрыла глаза. Когда Эдвард вошел в ванную, я больше почувствовала, чем услышала его. В воздухе нарастала тяжесть, пока я готовила себя к тому, чтобы открыть глаза и посмотреть на него. Я улыбнулась ему, даже несмотря на то, что он выглядел так, словно вот-вот распадется на части прямо передо мной.

Это было слишком для него: произошедшее безумие, я… моя и его боль, - все это слилось воедино и создало что-то настолько всепоглощающее, что оно поедало его живьем, потому что он хотел нести эту ношу один. Я потянулась к нему, прося его подойти ко мне, желая быть достаточно сильной для него, быть достаточной.

Он разделся, обнажившись так, как никогда до этого не делал, потому что не мог больше прятать то, насколько сломленным он был. Казалось, это сочилось из его пор, витало в воздухе, ощущалось сонливостью и чем-то одновременно горьким и сладким. Он скользнул в ванну позади меня, прижал лицо к моей шее и начал шептать слова своей агонии и ненависти к человеку, который пытался уничтожить нас обоих. Я почувствовала, как его тело напряглось в ожидании чего-то… только я не была уверена, чего именно.

Я пыталась утешить его, дать ему понять, что, несмотря на то, что он делал в прошлом, что он сделал сегодня, я буду любить его, всегда. Но никак не могла подобрать слова, которые были нужны из-за усталости и его ошеломляющей грусти. Все это мешало вытолкнуть нужные слова изо рта, а я просто хотела заботиться о нем так же, как и он обо мне

Я повернулась к нему лицом, зная, что его тело среагирует на это так же, как и мое. Но пыталась не замечать этого, не ощущать, как напряглись его мышцы, желая, чтобы этот момент был наполнен чем-то другим. Я слышала, как ускорилось его дыхание, и с его губ слетела мольба излечить… его, нас, меня.

Я мягко поцеловала его, не желая ничего большего, только чувствовать его губы, ощущать его кожу, преодолеть тоску. Я отклонилась назад, чтобы не мучить его, понимая, что моя поза не очень помогает ему. Я потянулась за него для того, чтобы переключить внимание с того, что происходило внутри меня, и, конечно же, внутри него, и схватила чашку и шампунь. Я погрузила бутылочку в воду, смотря, как пузырьки появляются на ее поверхности, а потом наполнила чашку водой и запустила пальцы в его волосы, оттягивая голову назад. Он легко поддался, и я вылила воду на этот огненный хаос, наблюдая, как он темнеет. Я снова пробежалась пальцами по его волосам, а затем вспенила шампунь в своей руке.

Я намеренно медленно кружила пальцами по его голове, смотря, как темно-красное превращается в пенисто-белое. Лицо Эдварда постепенно расслаблялось, напряжение покидало его, глаза закрылись, а дыхание выровнялось.

И не было произнесено ни слова, пока я смывала пену с его волос, наблюдая за возвращением красного. Я поставила шампунь на край ванной и взяла гель для тела. Я не хотела использовать губку, лишь руки на его коже. Я налила гель на ладони, а он смотрел на меня, нуждаясь, спокойно, в то время как его пальцы скользили по моим бокам, избегая чувствительных мест. Я чувствовала их на своих ребрах, которые так выпирали, что я видела, какую боль это причиняет ему.

Я наклонилась и мягко поцеловала его, водя руками по плечам, двигаясь кругами, пытаясь забыть об усталости, стараясь облегчить его боль, его страх, его бесконечные мучения. Его руки расслабились, большими пальцами он медленно потирал мои бедра, а я скользила по его плечам, его руке, концентрируя внимание на растирании мышц под покрытой чернилами кожей.

Я спустилась до его ладони, аккуратно и нежно потирая опухшие костяшки пальцев. Потом опустила их в воду и поднесла к своим губам. Они были истерзаны, в кровоподтеках, из-за того, что он сделал с Джеймсом. Уверена, это избиение было жестоким, ужасным, но я старалась не думать об этом, проводя его рукой по своим губам, глядя прямо на него.

Он смотрел на меня с душераздирающим выражением, понимая, что я не собираюсь отталкивать его в тот момент, когда он нуждается во мне больше всего на свете. Ему требовалась моя сила, и я с готовностью отдам ему всю, несмотря на то, что могу исчерпать себя. Я снова поцеловала его, просто провела губами по губам и переключилась на вторую руку, а потом на грудь и живот.

Он расслабился, глубокое дыхание слегка участилось, когда кружила вокруг его пупка под водой. Я отодвинулась назад, скользя по его ногам, погружаясь в воду, и мои волосы создавали вуаль вокруг его тела. Я снова намылила руки и начала растирать его бедра. Пена оседала на поверхности воды, но мои руки еще легко скользили, путешествуя по жестким линиям его ног. А затем я снова оседлала его.

Я чувствовала его тяжелое дыхание, и он немного пошевелился подо мной. Его тело слегка напряглось, когда я провела пальцами по бокам.

- Наклонись вперед, - прошептала я ему на ухо, вылила себе на ладони еще немного геля и начала водить ими по его спине. Моя грудь прижималась к его. Он наклонил голову вперед и практически скулил, когда я медленными, но уверенными движениями растирала его спину, проводя по линиям татуировок, которые не могла видеть, особенно задержавшись на плече с демоническим ребенком, вбитым в его кожу, желая, чтобы это была боль, и я могла ее смыть.

Я чувствовала его твердость, упирающуюся мне в живот, когда прижималась к нему, мечтая свернуться у него на груди и излечить его разрушенное сердце вместе со своим.

Я отклонилась, не зная, что делать, устав, но все еще желая его. Я знала, что слишком слаба для того, чтобы заняться сексом с Эдвардом, независимо от того, как я хотела почувствовать его внутри себя, показать, как сильно люблю его. Это была не самая хорошая идея.

Я провела руками вниз по его груди, наблюдая за его лицом, за приоткрытым ртом, за сонными глазами. Я приостановилась на складочке у его бедра и пробежалась пальцами по чувствительной коже. А потом нежно коснулась его, погладив жар под горячей водой, твердость в оболочке из нежной, гладкой кожи.

- Черт, - выдохнул он, останавливая мою руку. Он дрожал, пытаясь взять под контроль свои эмоции, а я коснулась губами его губ.

- Мы можем… - начала я, понимая, что мы и попробовать-то даже не можем то, что я предлагаю, потому что Эдвард никогда на это не согласиться. – Я могу… - я попыталась сместить акцент с нас на него. Я снова пробежала пальцами по его груди и прильнула, чтобы поцеловать его. А потом передвинула руку ниже на живот.

- Блядь, - прошипел Эдвард, когда я обхватила пальцами его член и сжала его. – Я не могу… - выдохнул он, тряся головой, уткнувшись лицом мне в шею и всхлипывая. Он дрожал, пытаясь найти, куда положить руки, сжатые в кулаки. – Я не могу… Я не думаю, что смогу быть настолько нежным с тобой, как это необходимо… Я слишком… Так сильно… Ты мне так сильно нужна, - признался он.

Он звучал пристыжено, побеждено, а я поцеловала его шею в ответ.

- Тебе не нужно беспокоиться сейчас об этом, Эдвард. Разреши мне сделать это, пожалуйста, - прошептала я ему на ухо, медленно поглаживая его. Он застонал, толкаясь бедрами в мою руку, а его тело продолжало дрожать от отчаянной потребности. – Расслабься, малыш, просто расслабься, - пробормотала я, переплетая пальцы больной руки с пальцами здоровой и проводя ими по стволу его члена, по шарику в головке.

Он стонал, наклоняясь вперед, обнимая меня, не разжимая кулаки, не доверяя себе.

Я подождала, пока его тело расслабится, и ускорила движения, шепча ему на ухо слова любви, слушая животные звуки, слетающие с его губ, подводя его все ближе и ближе к освобождению. Он поднял руки, нежно обхватил ладонями мое лицо и обрушился на мои губы. Он стонал, отчаянно целуя меня, а я проглатывала эти звуки, пока он кончал в моих руках.

- Боже, - задыхался он. – Я не должен был… Я не должен был… - бормотал он, его тело таяло напротив моего, пока его губы путешествовали по моему лицу.

- Но я хотела, - утешала я его, пытаясь избавить от этого чувства вины, нуждаясь, чтобы он ощутил нечто иное, но не мучения. Я обняла его, и он вынул меня из воды, вытер нас обоих и отнес меня в постель. Там он укрыл меня одеялом, потом схватил трусы и майку и протянул мне. Я натянула все это, не раскрываясь, не желая, чтобы он снова видел мое худющее тело.

Я уткнулась носом в его шею и жадно вдохнула, пробегая пальцами по его мокрым волосам. Он провел рукой по моему боку, останавливаясь на бедре, я перекинула ногу через него, вжимаясь в его тело. Он покружил по моим выпирающим косточкам, вдыхая запах моих волос. Его пальцы сжались, и он носом провел дорожку по моей шее, а потом прижался губами.

- Я?.. Мне… дать тебе… - пробормотал он, его пальцы медленно двигались по моему животу, сильно дрожа. Я остановила его руку.

- Просто спи. Ты так устал, Эдвард, - прошептала я, поворачивая к нему голову, проводя губами по его губам.

Он выдохнул с облегчением, и я полностью понимала его чувства. Я действительно была слаба, настолько же, насколько и выглядела. И я не хотела, чтобы он считал себя обязанным ласкать меня только потому, что я ласкала его. Более того, мысль о том, что он будет касаться меня именно таким образом была слишком давящей… Сейчас я хотела давать, а не получать.

Я быстро уснула, поддаваясь комфортному теплу его тела, силе его рук, обвивающих меня. Может быть, прошли минуты, а может, часы, но я проснулась от судорожного бормотания, руки Эдварда сжимали меня, пытаясь притянуть мое тело еще ближе к себе.

- Эдвард, - сказала я, проводя рукой по его щеке настолько медленно, насколько это было возможно, понимая, что он в плену ночного кошмара, и в его голове сейчас творятся ужасные вещи. Я произнесла его имя еще громче, пытаясь выдернуть его из цепляющихся пут чистилища сна.

Он подскочил в кровати, его грудь вздымалась, когда он, в страхе и ничего не понимая, оглядывал комнату, пока его глаза не наткнулись на меня.

- Мне надо было убить его, - выдохнул он, потянувшись ко мне и сильно вздрагивая. Я обвила его руками, осторожно укладывая обратно, уговаривая успокоиться:

- Шшш, все хорошо, я здесь, - приговаривала я, очень хорошо понимая его ужас. Он зарылся лицом в мою грудь, и я подоткнула под себя подушки, которые он, скорее всего, для меня и достал.

Я медленно гладила его волосы и укачивала до тех пор, пока он не расслабился, бормоча о том, как ему нужно, чтобы я осталась с ним, как он любит меня. Моя майка становилась влажной под его головой. Потом он замолчал и провалился в беспокойный сон.

Было уже поздно, когда я, наконец, проснулась, ощущая запах жареного бекона и чего-то еще, несомненно, очень аппетитного. Я аккуратно потянулась, мои руки ныли, пальцы затекли, и я почувствовала себя такой жалкой, что теперь простые ласки стоили мне так много. Я выскользнула с кровати и попыталась правильно заправить постель, в тоже время, понимая всю тщетность своих попыток и надеясь, что Эдвард все поправит, когда вернется в комнату.

Я надела спортивный костюм, стянув майку, в которой спала, и на которой, как я заметила, остались пятна там, где лежала голова Эдварда большую часть ночи. Но, тем не менее, я спала относительно хорошо, учитывая то, что Эдвард обнимал меня, и я чувствовала себя словно укрытой им.

Я шла на кухню, привлекаемая сказочными запахами, которые приветствовали меня.

- Помочь? – тихо спросила я, не желая пугать его, потому что, казалось, он очень сосредоточен на том, что делает.

Он повернулся, чтобы посмотреть на меня. Его глаза встретились с моими, скользнули по груди без лифчика и вернулись обратно. Он робко улыбнулся, шагнул ко мне и притянул меня к себе. Я почувствовала, как напряжение покидает его, когда он сделал глубокий вдох, прижал губы к моей шее, а затем отпустил меня.

- Просто посиди, - улыбнулся он мне, выглядя при этом довольно напряженно и неуверенно, и указал жестом на стул с другой стороны стола. Я наблюдала за тем, как он закрывает еду, и ставит передо мной какой-то розовый напиток. Я не хотела возвращаться к событиям ночи, чтобы не расстраивать его еще больше. ТиКейТу запрыгнула мне на колени, покрутилась, разминая лапки, а потом устроилась там, тихонько мяукнула и закрыла глаза.

- Что это? – спросил я, поднимая стакан и делая небольшой глоток через соломинку. Мои вкусовые рецепторы взорвались множеством сладких ароматов. – На основе мороженого?

- Ммм… да, клубника, банан и еще какое-то дерьмо. Вкусно? – спросил Эдвард. Я еще раз глотнула.

- Ум, не думаю, что вкусно – правильное слово, - проговорила я, посасывая соломинку, не желая отрываться от моего нового любимого вкуса, не считая Эдварда, конечно.

Он криво, но гордо усмехнулся, ставя передо мной тарелку, полную французских тостов, с нарезанными фруктами и беконом сверху. Он жадно поглощал их, а я съела столько, сколько смогла и замычала от дискомфорта, когда мой желудок переполнился, больше я не могла засунуть в себя ни крошки. Он ничего не сказал по этому поводу, просто очистил тарелку и попросил собраться, чтобы мы поехали в больницу к Карлайлу на осмотр.

Я быстро оделась, стараясь подобрать джинсы, которые нормально сидели на мне, но все они просто болтались. Я пыталась не заплакать, когда взглянула в зеркало и увидела, насколько худой я стала. Удивительно, как Эдвард мог смотреть на меня голую, и его при этом не стошнило. Я была ужасающе тощей. Я смахнула слезы, не желая, чтобы Эдвард их видел.

Я побрызгала в лицо холодной водой, пытаясь разгладить складочки, сделала несколько глубоких вдохов и нанесла блеск для губ, надеясь, что он отвлечет внимание на себя. Эдвард ждал меня в коридоре и с тревогой посмотрел на меня, давая понять, что мне не удалось обмануть его. Он взял мое лицо руками, как только я оказалась рядом с ним, и спросил, что случилось, не давая мне уйти от вопроса до тех пор, пока я не рассказала ему. Я не могла встречаться с ним взглядом, но он заставил меня смотреть на него. Мой подбородок задрожал, и я разрыдалась.

- Я такая худая, ужасно выгляжу, такая раздолбаная. Я не знаю, почему ты еще хочешь быть со мной, - пробормотала я.

- Я люблю тебя, какой бы ты не была, - со злостью сказал он, нежно обнимая меня, что совершенно не вязалось с его тоном.

- Я знаю, - пропищала я, не в силах объяснить ему, что любить меня и хотеть меня – это две разные вещи. И я не понимала, как он может хотеть меня сейчас, такую. – Нам нужно идти, - мои руки гладили его бока, пока он не отпустил меня, поцеловав в висок.

Он приподнял бровь, с беспокойством рассматривая меня, прекрасно понимая, что я не все сказала, но, не желая давить.

Когда мы спустились в лобби, я остановилась, уставившись на незнакомого охранника.

- А где Маркус? – спросила я Эдварда низким голосом. Страх пробежал по позвоночнику, когда я подумала, что Маркус тоже может быть замешан во всем это дерьме, что именно он пропустил офицера Кросса в здание.

- Я не знаю, - признался Эдвард, я шагнула к стойке, крепко сжимая его руку, и спросила про Маркуса, желая знать, почему его не было за этим столом, переживая, что, в конце концов, Эдвард был прав по поводу него.

- О, э-э… - новый парень тревожно оглянулся, взглянул на Эдварда, потом его глаза метнулись ко мне. Казалось, он сомневался в чем-то, но потом заговорщицки наклонился вперед, видимо, чувствуя, что мы достойны доверия. – Я не должен был говорить вам это, но какой-то парень, переодетый разносчиком пиццы, избил его нахрен прошлой ночью. Теперь забрали все пленки с камер и прочее. А мне платят двойную оплату за его смены, - последнюю часть он произнес с гордостью.

Я в ужасе ахнула, а Эдвард немедленно обнял меня, пока я быстро и болезненно дышала.

- Пойдем, Котенок, - пробормотал Эдвард, оттаскивая меня от стойки. Как только мы оказались снаружи, я крепко вцепилась в него. Какое-то тошнотворное ощущение наползало на меня, когда я начала понимать, что офицер Кросс причинил боль не только нам с Эдвардом, но и еще одному человеку, который, насколько мне было известно, не имел никакого отношения к событиям позапрошлой недели.

Эдвард помог мне сесть на переднее сидение Ауди, и я откинулась на кожаное сидение, вдыхая знакомый запах, пытаясь успокоиться. Я закрыла глаза, но тут же открыла их, потому что перед моими глазами появились образы, которые я не могла перенести. Я не хотела думать о том, как офицер Кросс, Джеймс, избивал Маркуса, чтобы добраться до меня или Эдварда.

Я еще плохо понимала все произошедшее, но была уверена, что Джеймс должен попасть в тюрьму, как только вся это история всплывет наружу. Я не знала, какое влияние все это окажет на меня или Эдварда, и очень старалась не думать об этом. Но была уверена в том, что будет судебный процесс, и даже представить себе не могла, что из всего этого получится.

Эдвард скользнул на водительское кресло, выглядя потрясенным и встревоженным от только что полученной информации.

- Если он в больнице, Карлайл выяснит, что с ним, - мягко сказал он, накрывая мое лицо руками, разглядывая меня.

Я встретила его изучающий взгляд и прикусила губу, стараясь держать свои эмоции под контролем. Я не принимала лекарства с тех пор, как мы вернулись домой, да и в больнице меня ограничили в их количестве. Я знала, какой урон нанесла своей печени, но мне было так тяжело бороться с тревогой и страхами, что я и дышала-то с трудом.

Казалось, Эдвард понял это по тому, как судорожно я хватала воздух ртом. Я понимала, что начинаю задыхаться. Он быстро откинул спинку кресла, притянул меня на колени и гладил, и качал меня до тех пор, пока я не смогла успокоить дыхание.

- Все хорошо, Котенок. Ты будешь в безопасности, я, блять, обещаю тебе. Я больше никому не позволю причинить тебе боль, - бормотал он мне в волосы, не понимая моего страха, но пытаясь облегчить его. И я позволила ему держать меня, потому что нуждалась в этом сейчас так же сильно, как и он прошлой ночью. Мне удалось довольно быстро успокоиться, и я скользнула обратно в свое кресло и пристегнулась, чтобы мы поскорее добрались до больницы, а затем вернулись домой. На улице я чувствовала себя неуютно и небезопасно.

Эдвард заговорил о покупке мне новой машины, поскольку моя была полностью уничтожена, и я видела, как он возбужден по этому поводу. Я понимала, что он пытается отвлечь меня от неприятных мыслей всеми этими разговорами о внедорожниках, о том, что мы должны выбрать для меня лучший автомобиль. Я улыбнулась, услышав его решение купить мне синюю машину, потому что в синем я выглядела очень привлекательно.

- Мы можем поехать на следующей неделе, если тебе станет лучше, - добавил он, скользя рукой по моей шее, выводя там медленные круги.

- Хорошо, - кивнула я, поднимая руку, чтобы дотронуться до него.

В больнице мы пробыли меньше времени, чем я ожидала. Карлайл был доволен, что я выглядела отдохнувшей, взял кровь на анализ и сделал какие-то тесты. Я слышала, что Эдвард спрашивает о Маркусе, пока медсестра взвешивала меня. Слава Богу, стрелка весов немного передвинулась вправо, и теперь я весила чуть больше 43 килограмм. А это значит, что за последние два дня, я набрала примерно полкило.

Я видела, как Карлайл позвонил по внутреннему телефону и украдкой кивнул Эдварду, что означало, что Маркус был здесь. Они пошептались между собой. Это немного раздражало, ведь я не могла слышать их.

- С ним все будет хорошо, - Карлайл обратился прямо ко мне, и я с шумом выдохнула. Какая-то часть меня хотела навестить Маркуса, но по большей мере я была слишком напугана, чтобы смотреть на то, что с ним сделал Джеймс. А ночных кошмаров мне и так хватало.

Карлайл закончил все тесты и назначил мне встречу на следующий день. Эдвард отвез меня домой, и когда мы вошли в квартиру, я уже была настолько уставшей, что не могла держаться на ногах. Я легла на диван, и он положил мои ноги себе на колени, включая телевизор и убавляя звук. Так я и уснула, чувствуя, как его руки потирают мои лодыжки.

~*~

Остаток недели прошел по той же схеме. Эдвард постоянно готовил для меня огромное количество еды, которое я никогда не могла съесть, не говоря уж об этих коктейлях, которые пила постоянно. Он просто отказывался давать мне воду, заменяя ее соком или коктейлем, или чем угодно, что содержало калории.

Наши рутинные поездки в больницу по утрам стали приятной переменой, позволяющей нам выбраться из стен квартиры Эдварда, как только исчезло это неприятное чувство опасности, когда мы находились на улице. Мы так привыкли к постоянному передвижению, что постоянно находиться дома было довольно трудно. Я постоянно была на грани, понимая, что отсутствие лекарств и есть причина моей эмоциональной нестабильности.

Даже мелочи выводили меня из себя, и я огрызалась на Эдварда, а потом плакала, потому что не хотела так себя вести с ним, когда он делал для меня все возможное, заботился обо мне. А хуже всего было то, с каким пониманием он относился к моим срывам, никогда не демонстрируя мне свое раздражение, хотя я была уверена, что он бесился.

Мой худший выплеск эмоций произошел, когда Эдвард доставал лекарства, и я поняла, что он держал их запертыми в железном шкафчике. Он совершенно безучастно стоял и слушал, как я орала на него, истерила, как двухлетняя девочка, а потом рухнула на пол от эмоционального истощения. Я была зла из-за того, что Эдвард не доверял мне, запирая от меня таблетки, и ненавидела его за то, что он был прав. Эдвард подхватил меня на руки, и я рыдала, бормоча извинения до тех пор, пока уже не могла говорить.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: