Гражданское право по Судебникам XV—XVI вв.

Основными источниками общерусского права в XV—XVII вв. были: великокняжеское (царское) законодательство (жалованные, указные, духовные грамоты и указы), «приговоры» Боярской думы, постановления Земских соборов, отраслевые распоряжения при­казов.

Создаются новые сложные формы законодательства: общерус­ские кодексы (Судебники, Соборное Уложение), указные (устав­ные), в которых систематизировались нормы, не вошедшие в основ­ной текст книги Судебников. Были сформированы Уставная книга Разбойного приказа, указные книги Поместного и Земского прика­зов. «Новоуказные статьи» стали промежуточным этапом кодифика­ции русского права в период между Судебниками и Соборным Уло­жением (первая половина XVII в.).

Все большее место в системе источников права начинают зани­мать разного рода частные акты — духовные грамоты, договоры («ряды»), акты, закрепляющие собственность на землю и др.

В XV—XVI вв. гражданско-правовые отношения постепенно вы­деляются в особую сферу, и их регулирование осуществляется спе­циальными нормами, включенными в различного рода сборники (грамоты, судебники и проч.). Нормы гражданского права одновре­менно отражали и регламентировали процесс развития товарно-де­нежных и обменных отношений, а также отношений феодальной эксплуатации, основывающейся на различных формах земельной собственности (вотчинной и поместной).

Основными способами приобретения вещных прав считались за­хват, давность, находка, договор и пожалование. Наиболее сложный характер носили имущественные права, связанные с приобретением и передачей недвижимой собственности. Так, пожалование земли представляло собой сложный комплекс юридических действий (вы­дача жалованной грамоты, запись в приказной книге, «обыск», за­ключавшийся в публичном обмере земли). Раздачу земли осущест­вляли уполномоченные на то приказы.

Договор в XV—XVI вв. являлся одним из самых распространен­ных способов приобретения прав на имущество. Широкое распро­странение получает письменная форма сделок, оттесняющая на вто­рой план свидетельские показания. Договорные грамоты в сделках о недвижимости приобретали законную силу после их завершения в официальной инстанции, контроль государства за этой процедурой усилился после введения писцовых книг.

Основными формами земельной собственности были вотчина (наследственное землевладение) и поместье (условное землевладе­ние). Вотчины делились на несколько видов в соответствии с харак­тером субъектов (дворцовые, государственные, церковные, частновладельческие) и способами их приобретения (родовые, выслужен­ные, купленные).

Для родовых вотчин устанавливался особый порядок приобрете­ния и отчуждения: предполагалось, что эти сделки осуществляются с согласия всего рода. Но к XVI в. родовые права на имущество стали ограничиваться главным образом правом родового выкупа и правом родового наследования. Первоначально право родового выкупа рас­пространялось только на имущества, отчужденные посредством возмездных сделок: купли-продажи, залога, мены и лишь позднее стало распространяться на безвозмездные сделки с родовыми имуществами (дарение, завещание и др.).

Что касается купленных вотчин, субъектом собственности здесь являлась семья (муж и жена). Предполагалось, что они приобретены супругами совместно и на их общие средства. Правовой статус жало­ванной вотчины зависел от ряда конкретных факторов. Чаще всего круг правомочий вотчинника определялся в жалованной грамоте. Она являлась и формальным подтверждением его законных прав на имущество. В целом же на практике пожалованные вотчины прирав­нивались к купленным.

Поместные наделы жаловались из княжеских (дворцовых) земель лицам, непосредственно связанным с княжеским дворцом и службой князю («слугам под дворским», княжим мужам, дворянам). Термин «поместье» впервые был использован в Судебнике L497 г. и вошел в обиход для обозначения особого вида условного землевладения, вы­даваемого за выполнение государственной службы. Поскольку по­местье выдавалось за самые различные виды службы, возникла необ­ходимость введения определенного эквивалента для оценки этих заслуг.

Размер поместного оклада, который пересчитывался в денежной форме, определялся прежде всего объемом возложенных на помещи­ка государственных обязанностей. Объектом поместного землевла­дения являлись не только пахотные земли, но и рыбные, охотничьи угодья, городские дворы и т.п. Постепенное истощение земельного фонда, предназначенного для поместных раздач, заставило государ­ство соответственно увеличивать денежную долю поместного оклада за счет сокращения земельных наделов.

Первоначальным обязательным условием пользования помес­тьем была реальная служба, начинавшаяся для дворян с пятнадцати­летнего возраста. Поступивший на службу сын помещика «припус­кался» к пользованию землей, но при отставке отца поместье посту­пало к сыну же на оброк, вплоть до его совершеннолетия. С середины XVI в. этот порядок несколько меняется — поместье оставалось в пользовании отставника-помещика до тех пор, пока его сыновья не достигали нужного возраста: вместе с тем к наследованию поместья стали допускаться и родственники по боковой линии. Женщины не участвовали в наследовании поместий, получая землю только в форме пенсионных выплат, размеры которых поначалу устанавлива­лись государством произвольно, а с XVI в. — нормированно.

Обязательственное право XV—XVI вв. развивалось по линии постепенной замены личностной ответственности по договорам иму­щественной ответственностью. Так, при заключении договора займа закон запрещал должникам служить в хозяйстве кредиторов. Про­слеживаются попытки законодателя по-новому рассматривать и до­говор личного найма, долгое время бывший источником личной кабальной зависимости для нанимающихся.

Близким к сфере обязательственных отношений был институт залога (здесь, однако, происходила не передача обязательства, а передача прав на имущество). Залог по русскому праву XV—XVI вв. выражался в переходе на залогополучателя прав владения и пользо­вания имуществом залогодателя, но без полного перехода права собственности на вещь. С процедурной точки зрения залог отличал­ся от купли-продажи еще тем, что закладная могла превратиться в купчую не в момент заключения договора, а только в момент истече­ния его сроков, при просрочке.

Одним из важнейших условий при заключении договора являлась свобода воли и волеизъявления договаривающихся сторон, однако это условие часто не выдерживалось как практикой, так и законода­тельством. Вместе с тем закон предоставлял стороне, воля которой была ущемлена, возможность оспорить такую сделку в течение ко­роткого срока. Закон признавал недействительной сделку, заклю­ченную в состоянии опьянения или под действием обмана. Само понятие обмана довольно подробно определялось в законе, причем преимущественно с уголовно-правовой точки зрения: мог быть уста­новлен обман в отношении тождественности лица, заключившего сделку, права заключать эту сделку, относительно самого предмета сделки.

До середины XVI в. преобладающей формой заключения догово­ров оставалось устное соглашение. Допускалось судебное разбира­тельство по договорам, заключенным «без кабалы», т.е. письменно не зафиксированным и опиравшимся на свидетельские показания и ордалии (судебный поединок). К концу века все большее значение стала приобретать письменная форма сделок (кабала). Кабала под­писывалась собственноручно обязующимися сторонами, а в случае их неграмотности — их духовными отцами или родственниками (братьями и племянниками, но не сыновьями). Постепенно возника­ла и крепостная (нотариальная) форма сделок, первоначально ис­пользуемая только в договорах, связанных с продажей некоторых вещей или с кабальными служилыми обязательствами (ст. 20 Судеб­ника 1497 г.).

Прекращение обязательства связывалось либо с его исполнени­ем, либо с неисполнением в установленные сроки, в некоторых слу­чаях — со смертью одной из сторон. Как правило, срок исполнения оговаривался сторонами при заключении договора, при особых об­стоятельствах он мог быть продлен распоряжением представителя власти. Так, лицам, пострадавшим от разбоя, выдавались «полетные грамоты», в которых устанавливалась отсрочка платежей по долгам, причем для должников положение менялось и в том случае, если в числе пострадавших оказывался и их кредитор.

В сфере наследственного права в XV—XVI вв. наблюдается тен­денция к постепенному расширению круга наследников и правомо­чий наследодателя. Наследники по завещанию могли предъявлять иски и отвечать по обязательствам наследодателя только при нали­чии оформленного завещания, подтверждающего эти обязательства («доклады» и «записи»). Наследники же по закону искали и отвечали по таким обязательствам «без докладу» и «без записи».

В XV—XVI вв. основной круг наследников по закону включал сыновей вместе с вдовой. При этом в наследовании участвовали не все сыновья, а лишь те, которые оставались на момент смерти отца в его хозяйстве и доме. Братья получали равные доли наследства и имущества, отвечая по отцовским обязательствам (от лица всей семьи) и расплачивались по ним из общей наследственной массы.

При наличии сыновей дочери устранялись от наследования не­движимости (ст. 60 Судебника 1497 г.), однако в рассматриваемый период они постепенно начинают допускаться к законному наследо­ванию вотчин. Прежде всего, приданое дочерям комплектовалось как «часть на прожиток» — выделялось из комплекса родовой недви­жимости. Первоначально эта доля отрезалась только от государст­венных земель, находившихся во владении отца, т.е. поместий.

Распоряжение «крестьянскими землями» было ограничено целым рядом факторов, одним из важнейших была община. Она осуществляла передел (обмен) земельных наделов, распределяла тя­жесть налогообложения и повинностей, могла стать наследницей имущества, контролировала договорные и обязательственные отно­шения своих членов. Земельные наделы передавались по наследству сыновьям, но распоряжение ими было ограничено земельными пра­вами общины.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: