ЖОРЖ САНД — МОРИСУ ДЮДЕВАНУ В ПАРИЖ

Ноан, 12 февраля 1848

[...] Я рада узнать, что Соланж здорова. Избегай встречи, любого объяснения, всякого обмена слов с Клезанже. Не ходи больше к Розьер, а если тебе надо передать какие-либо вещи Шопену, то просто скажи об этом привратнице, ничего не пиши, так будет лучше. Если же ты его встретишь, поздоровайся, как ни в чем не бывало: Вы здоровы, ну и отлично, — ничего больше, и ступай своей дорогой. Разве что он станет избегать тебя, — в таком случае поступай так же. Если он тебя спросит обо мне, скажи, что я была очень больна вследствие моих огорчений. Не промямли, а скажи ему это сухим тоном (Как явствует из детальных инструкций, даваемых Жорж Санд Морису Дюдевану, она опасалась, чтобы он не вступил с Шопеном в разговор, не был с ним любезен. Возможно, что Морис Дюдеван не питал к Шопену той острой враждебности, о которой неоднократно писала Жорж Санд (в «Истории моей жизни» и ряде писем).), чтобы он не вздумал заговорить с тобой о Соланж. Если бы он стал говорить с тобой на эту тему, чего я, впрочем, не думаю, то скажи ему, что не тебе входить с ним в объяснения по этому поводу. Видишь, надо всё предусмотреть, а так как любое слово будет повторено и комментировано, вот оно заранее и приготовлено [...].

«Correspondance de Frédéric Chopin», vol. III. Paris, 1960, стр. 324.

МАРИИ ДОРВАЛЬ В ПАРИЖ

[Париж, до 16 февраля 1848]

Самые лучшие места из оставшихся для г-жи Д[орва]ль, но не для ее кухарки (Шутливое указание на то, что билеты предназначены ей лично.).

На русском публикуется впервые. Оригинал на французском языке.

АСТОЛЬФ ДЕ КЮСТИН — Ф. ШОПЕНУ В ПАРИЖ

[Париж]

Вы достигли вершин страдания — поэзии; меланхолия ваших сочинений еще глубже проникает в сердца; слушатель наедине с Вами даже в толпе; это не фортепиано, это душа, и какая душа! Берегите себя для ваших друзей; это такое утешение — иметь возможность иногда Вас услышать; в те суровые дни, которые предстоят нам, лишь искусство, — такое, каким Вы его чувствуете, — сможет объединять людей, разделенных реальной стороной жизни; через Шопена люди начинают любить и понимать друг друга. Вы превратили публику в круг друзей; наконец, вы были достойны самого себя; этим всё сказано.

Думайте обо мне; я могу думать только о Вас.

Всегда тот же А. де Кюстин.

СОЛАНЖ КЛЕЗАНЖЕ В ГИЙЕРИ

[Париж.] Четверг, 17 февраля [1848]

После Вашего письма я провел несколько дней в постели с ужасным гриппом и дал концерт у Плейеля (Это был последний концерт Шопена в Париже (в нем участвовали О. Франкомм, Алар, певица Антония Молина ди Монди и певец Роже). Рецензия об этом концерте появилась в «La Gazette Musicale» за 20 февраля 1848 г. и была подписана: «М. S. [Морис Шлезингер(?)]»: «...Программа обещала, что первым номером будет исполнено Трио Моцарта, которое и было сыграно Шопеном, Аларом и Франкоммом с таким совершенством, что нельзя питать надежд, чтобы кто-либо другой сумел исполнить его подобным образом. Затем Шопен играл свои Этюды, Прелюдии, Мазурки и Вальсы, и, наконец, вместе с Франкоммом свою прекрасную Сонату [ор. 65]. Не спрашивайте нас, как были исполнены эти произведения. Мы заранее предупреждали, что должны отказаться от описания тысяч оттенков игры несравненного гения...». Шопен также играл Колыбельную, Ноктюрны и Баркаролу.). В промежутке я написал около тридцати черновиков [писем] к Вам и одно письмо даже закончил, как вдруг на прошлой неделе пришел проведать меня Ваш муж и сообщил мне новости о Вас. — Поэтому мое письмо пришлось переделывать, чтобы сообщить Вам, что я нашел Вашего мужа здоровым и довольным своими скульптурами, и сказать Вам еще, как огорчила меня Ваша противная желтуха. — Скоро Ваш муж будет около Вас, что довершит Ваше выздоровление. Он передаст Вам здешних новостей больше, чем я смог бы когда-либо Вам написать. Леру в Париже. — Я встретил его у г-жи Марлиани. Он просил позволения навестить меня, был очень предупредителен и не говорил о деревне (То есть о Ноане и Жорж Санд.). Г-н де Боншоз здесь. — Гжим [ала] в постели. Весь Париж болен, так что Вы хорошо делаете, оставаясь в Гийери. Черкните мне, пожалуйста, словечко карандашом в свободную минуту, а я не буду медлить с ответом, так как мой грипп и мой концерт уже позади. — Морис в Париже. Здесь он не живет. Он зашел к де Лараку, но не поднялся ко мне. — Бедный парень, напрасно дал повод к пересудам прислуге в доме. — М-ль де Розьер, вероятно, написала Вам. — Кончаю свое послание, так как начинаются мои уроки. Нет нужды говорить Вам, как я огорчен тем, что не могу писать Вам легко и постоянно.

Ваш очень преданный Ш.

Оригинал на французском языке.

ЮСТИНА ШОПЕН — Ф. ШОПЕНУ В ПАРИЖ

[Варшава, вторая половина февраля 1848]

Дорогой Фридерик.

Что мне сказать Тебе в день Твоего рождения и именин? Всегда одно и то же, — что прошу всевышнего ниспослать Тебе духовные и физические силы, о чем я ежедневно молю его, — ибо без этого всё тщетно. Я, по милосердию создателя, здорова, только меня подчас беспокоят странности, порожденные старостью: я всё воспринимаю иначе, чем молодые, но что поделаешь?! Возвращается Верник, его мать счастлива и в воскресенье выехала ему навстречу в Дрезден, где она будет его дожидаться, чтобы вернуться вместе с ним. Он часто писал ей, и она поручала ему в каждом письме сообщать о Твоем здоровье, — теперь и это кончилось; я была спокойна, несмотря на то, что в течение года получила от Тебя всего лишь три письма. Исправься, дорогое дитя, пиши чаще, помни о моем возрасте и о нашей привязанности к Тебе, ибо хотя я не сомневаюсь в Твоем чувстве по отношению к нам, но у Тебя есть занятия, помогающие коротать время, а у меня никаких, — я живу только Вами. Благословляю Тебя и целую, мой самый дорогой; пусть господь даст Тебе здоровье и всякие блага,

этого Тебе желает Мать.

АДОЛЬФУ ЦИХОВСК0МУ В ПАРИЖ

[Париж, конец февраля 1848]

Прошу Тебя, Жизнь моя, если Ты будешь сегодня в Hôtel (В Hôtel Lambert.), извинись за меня перед панной Дорвиль, — я не смогу ей дать сегодня урока, потому что отвратительно себя чувствую, а несмотря на это, мне придется принять одну ученицу, которой я во вторник не дал урока. Гж[имала] — болен настолько, что пришлось вызывать врача; очень огорчается и возбужден, — до сих пор еще не знаю кто — но, может быть, сегодня — сейчас мы поговорим. Вчера я не смог повидать его, — надеюсь, увижу сегодня. — Сердечно обнимаю Тебя.

Ш.

Суббота, 9 часов

На русском публикуется впервые. Адрес: «Monsieur Cichowski».

АДОЛЬФУ ЦИХОВСКОМУ В ПАРИЖ

[Париж]

Моя Жизнь.

Очень устал и не смогу принять сегодня панну Дорвиль, — будь добр, скажи об этом в Hôtel’e. — Как поживаешь? Несмотря на всевозможные обещания, до сих пор не знаю кто. — Он (Речь идет о В. Гжимале.) снова несколько дней был болен, но вчера я видел его, он здоров. Его мучит желчь. — Сердечно обнимаю Тебя.

Ш.

На русcком публикуется впервые. Адрес: «Monsieur A. Cichowski».

СОЛАНЖ КЛЕЗАНЖЕ В ГИЙЕРИ

[Париж.] Пятница, 3 марта [1848]

Я не могу удержаться, чтобы сейчас же не написать Вам о том, как я был счастлив, узнав, что Вы стали матерью и что Вы хорошо себя чувствуете. Рождение Вашей дочурки доставило мне, как Вы понимаете, гораздо больше радости, чем рождение Республики (Намек на события 22—25 февраля 1848 г., когда пролетариат Парижа в баррикадных боях сверг буржуазную монархию и заставил Временное правительство провозгласить республику.). Слава богу, Ваши страдания остались позади. Для Вас начинается новая жизнь. Будьте счастливы. Берегите себя все. Я очень нуждаюсь в хороших вестях от Вас. Во время событий я был в постели. — В течение всей прошлой недели у меня была невралгия. — Париж спокоен — от страха. Все объединены (Шопен иронически отзывается о поведении французских, имущих слоев, которые в первые дни после переворота, в страхе перед народным гневом, вслух высказывались за республику, а втихомолку подкапывались под нее.). Все на стороне национальной гвардии (Национальная гвардия — гражданская военная организация; во время Июльской монархии в ее состав входила только состоятельная часть буржуазии; после революции 1848 г. доступ в нее был открыт менее имущим слоям, исключая, однако, пролетариат.). Лавки открыты, но ни одного покупателя. — Иностранцы со своими паспортами ждут исправления поврежденных железных дорог. — Начинают формироваться клубы (В первые недели после революции 1848 г. французские левые силы воздействовали на общественное мнение главным образом через парижские клубы.). Но я бы не кончил, если бы захотел описать Вам все здешние события. —

Еще раз спасибо за Ваше хорошее письмо.

Всецело Вам преданный Ш.

Мальфиль управляет Версалем! (Фелисьен Мальфиль в момент революции, опасаясь, чтобы не пострадали художественные ценности Версальского дворца, взял на себя управление дворцом.) — То, что Луи Блан во дворце Медичи в качестве председателя Комиссии организации труда (действительно важнейший вопрос дня), — это само собой разумеется (Временное правительство в виде уступки левым силам поставило Луи Блана во главе Комиссии по рабочему вопросу, которая размещалась в Люксембургском дворце (бывший дворец Марии Медичи); Комиссия создавала проекты общественных реформ, но была лишена реальной возможности что-либо сделать в этом направлении.). — Барбес (Арман Барбес (1809—1870) — французский революционер, в 1848 г. представлял интересы радикальной мелкой буржуазии; декретом Временного правительства был назначен управляющим Люксембургским дворцом) управляет Люксембургским дворцом.

Простите мне помарки и кляксы. — М-ль де Розьер напишет Вам.

Оригинал на французском языке.

СОЛАНЖ КЛЕЗАНЖЕ В ГИЙЕРИ

Париж, 5 марта, воскресенье [1848]

Я пошел вчера к госпоже Марлиани и, выходя, встретился в дверях передней с Вашей матерью, которая входила с Ламбером. — Я поздоровался с Вашей матерью, и следующим моим словом было: давно ли она имела известия от Вас? «Неделю тому назад», — ответила она. — «А вчера, позавчера ничего не получали?» — «Нет». — «В таком случае сообщаю Вам, что Вы — бабушка: у Соланж дочка, и я очень рад, что первым могу сообщить Вам эту новость». Я поклонился и спустился вниз по лестнице. — Меня сопровождал Комб (Эдмон Комб (1812—1894) — знакомый Шопена и Жорж Санд; в 1836—1838 гг. совершил путешествие в Абиссинию, отсюда и его прозвище.), абиссинец (который из Марокко попал прямо в Революцию), и так как я забыл сказать, что Вы здоровы, вещь важная, особенно для матери (теперь Вы легко это поймете, мамаша Соланж), то я, не будучи в состоянии взбираться сам, попросил Комба подняться и сказать, что Вы здоровы и ребенок тоже. — Я поджидал абиссинца внизу, как вдруг Ваша мать сама спустилась вместе с ним и с большим интересом расспрашивала меня о Вашем здоровье. Я ей ответил, что Вы сами написали мне карандашом несколько слов на следующий день после рождения Вашего ребенка, что Вы очень страдали, но при виде Вашей дочурки Вы всё забыли. Она спросила меня, был ли Ваш муж при Вас. Я ответил, что адрес Вашего письма, как мне показалось, был написан его рукой. Она спросила, как я себя чувствую. Я ответил, что здоров, и попросил швейцара открыть мне дверь. Я поклонился и пешком дошел до Square d’Orléans; абиссинец провожал меня.

Ваша мать уже несколько дней здесь, как сказал Бокаж (Льер Франсуа Бокаж — вернее, Пьер Мартиньен Тузэ (1798—1863) — один из крупнейших французских актеров романтической эпохи. Близкий друг Жорж Санд.) Гжим [але]. — Она живет у Мориса, улица Condé, № 8, возле Люксембурга. Она обедает у Пенсона (ресторан, где мы раз были с Делатушем); там она принимает, туда она просила прийти Комба повидаться с ней и сообщила ему о своем скором отъезде в Ноан. Я полагаю, что в Ноане ее ждет письмо от Вас. Выглядела она здоровой. — Думаю, что она счастлива от торжества республиканских идей и что новость, которую я сообщил ей вчера, еще больше увеличит ее счастье.

Берегите себя, берегите себя все трое.

Преданный Вам Ш.

Продолжает царить спокойствие. Мальфиля уже нет в Версале; он управлял всего 3 дня.

Оригинал на французском языке.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: