Тайность процесса – так же один из принципов и безусловная новелла инквизиционного производства.

Казалось бы, помня римское право нет никаких оснований для беспокойства. Ну, есть подозрение, ну начал судья «копать», дело то обычное?! Однако, в отличие от римского обыкновения подозреваемый, объявленный таковым субъектом сразу же оказывается в самом невыгодном положении:

Ежели судья из этих показаний заключает о наличии преступного деяния или сильного подозрения в совершении подобного деяния, то при наличии опасности бегства судья дает распоряжение о взятии обвиняемого под стражу, а перед тем - об обыске в доме обвиняемого, причем просматриваются все лари и конфискуется все оружие и инструменты. Затем судья собирает воедино все обвинения и показания свидетелей и вызывает самого обвиняемого на допрос. Обвиняемый приводится к присяге, как и свидетели, а затем ему задают вопросы.

Итак, по внутреннему убеждению, и прислушиваясь к голосу совести судья применяет против подозреваемого силу. До суда, до произнесения приговора подозреваемый берется под стражу. И это не пустое. Это означает водворение в ужасающий каземат, сравнимый разве что с современным российским СИЗО.

Естественно, что все допросы обвиняемого тщательно протоколируются. Именно эти протоколы и будут в последствии предъявлены в качестве доказательств в собственно судебном заседании…. Конечно, обвиняемый все время может содержаться под стражей. Несмотря на то, что процесс должен быть завершен в возможно кратчайшие сроки, при отсутствии должного количества улик и свидетельств суд не может состояться. А значит, обвиняемый находится в заключении столько времени, сколько необходимо на собирание необходимых доказательств.

Если судья будет действовать вышеуказанным способом при судопроизводстве и обвиняемую заключит в тюрьму на некоторое время, при отсутствии очевидных улик, но при наличии сильного подозрения, то она, сломленная тяжким заключением, признается. Такое поведение судьи можно назвать лишь справедливым.

Взятие под стражу так же регламентируется. Если …

есть возможность подозревать ее в том, что она скроется, лучше тотчас заключить ее в темницу. Это наиболее разумная мера. Не мешает при этом произвести самый тщательный обыск в том доме, где живет обвиняемая. Если она - известная ведьма, то у нее, без сомнения, найдутся многие орудия колдовства, в случае захвата ее врасплох. Если у нее имеется служанка или есть подруги, то и их полезно подвергнуть лишению свободы даже в случае отсутствия доноса на них. При взятии ведьмы под стражу не надобно давать ей времени оставаться одной в комнате. Этим она лишается возможности принять известные колдовские снадобья, дающие ей возможность молчать и не сознаваться, несмотря на пытки.

Итак, здесь впервые произносится слово пытка. Без пытки современный человек не может представить себе инквизиционного процесса. Но в отличие от современного человека, для которого заключение без суда в тесную, грязную, вонючую камеру, без возможности обратиться за помощью в случае опасности к представителям власти и также возможности без опаски быть осужденным самостоятельно обороняться от возможных нападений, без должного медобслуживания и элементарных гигиенических удобств само по себе пытка – во времена средневековья пытка так же была тщательно регламентированной процедурою.

Обвиняемый может иметь защитника. Однако, действия защитника контролируются судьей. То есть обвинителем, что в случае инквизиционного процесса есть синонимы. Защитник не может требовать ни вызова свидетелей, ни очной ставки. Он может только просить судью об этом.

После взятия под стражу обвиняемой разрешается прибегнуть к защите, если судья против этого не возражает. Ей назначается допрос в застенке, но без применения пыток. Защита может быть разрешена, если обвиняемая просит об этом. Указанный же допрос обвиняемой не может иметь места, пока не были допрошены служанки и подруги ее.

Если обвиняемая говорит, что она невиновна и донос на нее ложен и что она хочет увидеть и услышать обвинителей, то это признак ее желания иметь защиту. Обязан ли судья исполнить это? Для него не является необходимым ни объявлять имен свидетелей, ни давать очной ставки, если свидетели не пожелают этого совершенно добровольно. Ведь такая очная ставка подвергает опасности жизнь свидетелей. Некоторые ученые считают подобные очные ставки совершенно недопустимыми.

Здесь опять таки нелишне будет обратить внимание на сугубую охрану тайны предварительного следствия:

". Все члены трибунала обязаны под страхом отлучения держать в тайне имена обвинителей и свидетелей, если того требует интерес процесса, но им же грозит и наказания в случае ничем не оправданного умалчивания имен.

Адвокат конечно назначается не по желанию обвиняемого, а назначается судьей.

Защитник назначается не по указанию обвиняемого. Пусть судья остерегается такого защитника. Ведь подобный адвокат может быть легко подкуплен, будет охоч к словопрениям и злонамерен. Пусть судья назначит защитником честного человека, относительно лояльности, которого не возникает никаких сомнений.

Разумеется, услуги защитника платные. Кроме того, защитник может отказаться от защиты, если дело кажется ему проигрышным. Более того, он обязан отказаться в этом случае от защиты, иначе он должен будет вернуть деньги в случае проигрыша.(правда, в этом случае возвращать их будет некому). Защитник так же не должен быть «излишне» словоохотливым. Забегая вперед должен заметить, что функция защитника сводилась фактически к помощи следствию и созданию видимости справедливости. Защитник взявшийся яростно защищать подзащитного не мог избежать подозрения в покровительстве еретикам, и, как следствие разделял их участь.

Защитник впрочем мог попытаться уличить безымянных свидетелей в смертельной вражде с обвиняемым. И следовательно в клевете, однако, даже в случае, если обвиняемому удавалось угадать клеветников, судья, действуя по совести и внутреннему убеждению мог и не принять во внимание данного факта.

Судья является активным участником процесса. Кодекс прямо предписывает ему даже и ответы на возможные попытки защитника привести доводы оправдывающие подсудимого. Это так же отличает инквизицию от римского процесса, где судья лишь беспристрастный арбитр в соревновании двух адвокатов. Защиты и обвинения. Более того. Судье предписывается сделать все, чтобы запутать обвиняемого, и не дать ему оправдаться. Можно например пообещать в случае признания обвиняемого послабление, или даже вообще прощение. Однако, естественно, это обещание отнюдь не следует исполнять.

Следует вероятно выделить еще один принцип инквизиционного производства – принцип активного судьи.

Как мы помним, римский процесс по общему правилу должен был быть закончен за один день. То есть, от предъявления обвинения до вынесения приговора обеспечивающего принуждение в ту либо другую сторону проходило весьма непродолжительное время. Процесс инквизиционный ничем не ограничен. Действительно, ни к чему торопиться. Ведь обвиняемый находится под стражей с момента возбуждения преследования, к нему применяются изощренные пытки, его запугивают, обманывают, запутывают, и чем дольше он пробудет в качестве подозреваемого, обвиняемого, тем в большем количестве преступлений он признается. Отсюда – длительность процесса весьма велика.

По закону никто не может быть присужден к смертной казни, если он сам не сознался в преступлении, хотя бы улики и свидетели и доказывали его еретическую извращенность. О таких обвиняемых и идет здесь речь. Чтобы добиться признания, такая ведьма подвергается пыткам.

Существует ошибочное мнение о том, что для инквизиционного процесса характерна формула – признание – царица доказательств. Это не так. В действительности, доказательствами являются – улики, письменные свидетельства – протоколы допросов обвиняемого, свидетелей, письменные заключения экспертов (Если он указывает на того, или иного, как на своего смертельного врага, и хочет доказать с помощью свидетелей правильность этого утверждения, то пусть судья (узнав о таком заявлении обвиняемого через адвоката) сравнит, правильно ли утверждение обвиняемого, и разберет причины той вражды, созывая для этого тайно совет сведущих старых людей….. После этого судья объяснит им, почему он не согласен считать ту или иную вражду за смертельную. Допустимо, чтобы указанный совет окончательно решил, кого из свидетелей следует считать смертельным врагом. Возможно предоставить это решение другим сведущим людям, хорошо знающим отношения между обвиняемыми, свидетелями и не входящим в совет. При этом им сообщаются лишь имена обвиняемых и свидетелей, а пункты обвинения умалчиваются. Решение этих выборных надо считать окончательным.) Естественно, эксперты, приглашенные для объективной проверки, и избираемые судьей – обвинителем, обязаны были сохранить все слышанное ими в тайне.

Вообще инквизиционный процесс отличен тем, что для достижения цели – сломления упорства обвиняемого применяются самые различные средства. Кроме пыток – также например и обритие всего тела.

Предохраняет от распространения околдования и сбривание волос со всех частей тела ведьмы. Это производится на том же основании, на каком осматриваются и обыскиваются одежды ведьм.

Кодекс инквизитора можно было бы назвать неотработанным, непоследовательным. Можно было бы поискать и вскрыть множество ляпов и неувязок. Немало в нем и противоречий. Но это отнюдь не помешало церкви уничтожить множество людей, насадить в людях страх и ненависть. Уничтожить доверие и искренность. Церковь сумела разрушить даже семью. Процессуальные нормы, вкупе с нормами канонического семейного права поселили врага в доме каждого мужчины. Ведь женщина – стала по церковным канонам фактически воплощением зла.

Мой дом – моя крепость? Да как же так, если твой самый страшный враг поселился в твоем доме?

Но сейчас не об этом.

Основополагающим принципом римского права, права военных демократий был принцип исключенного третьего. Либо обвиняемый виновен – и тогда к нему применяют силу в должном объеме, либо он не виновен, и может требовать защиты от последующего обвинения. Инквизиция вводит не просто третью категорию, она еще и проводит градацию. Подозреваемый может находиться в слабом, сильном и весьма сильном подозрении, после предъявления обвинения он оказывается и еще в одной ипостаси – обвиняемый. Объединяет все эти категории то, что ни один из них не является даже подсудимым, не то что осужденным. Однако во всех этих ипостасях человек подвергается разнообразным насильственным действиям. У него отнимают свободу и собственность. Третьего – дано. Причем всякое свидетельство в пользу невиновности подозреваемого, вплоть до ордалий – испытаний толкуется произвольно в пользу обвинения.

Тем не менее, кодекс предусматривает и возможность произнесения оправдательного приговора. При этом однако «Надо остерегаться прибавления в каком бы то ни было приговоре слов, что обвиняемый невиновен. Вместо этого следует сказать, что законное разбирательство дела не выявило преступления. Ведь если обвиняемый впоследствии снова предстанет перед судом и против него найдутся доказательства вины, то он может быть осужден, невзирая на уже вынесенный ему однажды оправдательный приговор».

Совсем недавно отменен в российском праве дикий институт доследования. Однако только в суде. То есть приговор является окончательным, и нет возможности для судьи отправить дело на доследование. То есть фактически вновь возбудить против обвиняемого, оправданного судом дело по тем же основаниям. Однако эта возможность сохраняется на этапе предварительного следствия. Но это потом, сейчас – я рассуждаю о средних веках. Оправдательный приговор не снимал обвинения с подозреваемого. Он только откладывал неизбежную казнь. Ведь рано или поздно при желании инквизиторы находили необходимое количество улик….

Преодоление принципа третьего не дано важнейшее завоевание инквизиции.

Существует и институт обжалования произнесенного приговора. Однако, обжалование это по общему правилу не смягчает приговора и не избавляет подозреваемого от мучительной смерти.

Обвиненный, (а кодекс чем дальше – тем меньше церемонится, и уже прямо называет ведьмой или колдуном подозреваемого в преступлениях) естественно до ареста обладает некой собственностью. Что же происходит с имуществом и домочадцами подозреваемого, взятого под стражу? Все расходы по ведовским процессам покрывались из средств осужденных или просто привлеченных к ответственности ведьм и колдунов. Конфискации подлежало не только недвижимое имущество, но и все движимое, вплоть до предметов первейшей необходимости. Обратно оправданный ничего не получал.

Ввиду обуздания зарвавшихся аппетитов искоренителей нечисти была установлена такса на все виды службы: сожжение оценивалось дороже всего бичевание розгами считалось легким заработком, доносительство занимало в прейскуранте почетное место, и им занимались упорно и систематически при полном одобрении церкви. Только время от времени, под тяжестью чрезмерных требований доносчиков, их такса уменьшалась, и им обещались не столько земные блага, сколько небесные. Однако на этой почве возникали горячие споры, и лишь страх доносителя очутиться в положении своей жертвы заставлял его идти на уступки.

Иногда ведовское доносительство являлось последним средством лишить человека его имущества: когда иной способ законного грабежа оказывался невозможным, выдвигалось обвинение в ведовстве.

Нет никаких причин считать нужным подробный разбор данного кодекса. Более того, даже беглое прочтение позволяет выявить массу нелепиц, оговорок, разночтений и попросту автопротиворечий. Однако канонические правовые нормы существовали весьма долгое время в неизменном виде. Ведь все эти недоработки не мешали, а наоборот помогали достижению главной цели данных норм - снижению социальной энтропии. Борьба с ересью и ведовством была только поводом, декларированной целью. На самом деле, употребление данного кодекса позволяло законным путем уничтожить любого человека, в то же время самые церковные иерархи могли свободно и вольготно предаваться самому разнузданному разврату. Преданность церкви, а именно целям и задачам церковной элиты делала человека неподсудным. И он мог в свою очередь уничтожить любого, кто осмеливался пытаться обличать его. И главным образом превосходное это положение достигалось благодаря заложенным в каноническое процессуальное право принципам.

Резюмирую.

Принципы инквизиционного права.

1. принцип объективного вменения. То есть при отсутствии пострадавших, нарушение законодательных норм было основанием для «уголовного» преследования.

2. принцип подсудности. В отличие от римского права мы не можем назвать это публичным или общественным обвинением. В действительности определять наличие события преступления и наличие оснований для возбуждения преследования мог исключительно специально уполномоченный субъект.

3. принцип тайности. Весь процесс был окутан непроницаемой тайной «в интересах следствия». Разглашение тайны любым участником процесса влекло за собой наказание.

4. принцип письменности. Все процессуальные действия фиксируются в установленной форме. Письменные показания являются основаниями на которых строится доказывание. Устные показания не учитываются в суде.

5. отрицание закона исключенного третьего. Оправданный остается в подозрении и против него может быть вновь возбуждено преследование.

6. презумпция виновности. Подозрение дает законное основание для заключения под стражу, лишения свободы и собственности, применения пыток. Хотя и декларируется презумпция невиновности.

7. принцип оценки обстоятельств дела по внутреннему убеждению. уполномоченный субъект, и только он, оценивает все обстоятельства дела сообразуясь с внутренним убеждением и совестью. То есть произвольно.

8. принцип статусного неравенства. В отличие от стороны обвинения, имеющей власть, сторона защиты может только просить, предлагать, прочее, на усмотрение стороны обвинения. Сторона обвинения может игнорировать или отказаться от исследования обстоятельств, могущих подтвердить невиновность, или поставить под сомнение виновность подсудимого. Естественно, принцип этот не гласный. Декларируется равенство всех перед законом и богом.

9. принцип обязательного свидетельствования. Лицо привлеченное в качестве свидетеля обязано давать правдивые и полные показания. Отказ от дачи показаний влечет за собой ответственность.

10. принцип активного судьи. Судья не есть арбитр в споре сторон. Он активный участник процесса. Он дает указания, он сам задает вопросы, он в праве и обязан докопаться до истины. Он может сам действовать для разрешения неясностей.

11. принцип выделения и регламентации предварительного следствия как части процесса. В римском праве никому не приходило в голову законодательно устанавливать нормы предварительного расследования. Человек имеющий основания обвинять кого-либо в совершении преступления попросту приглашал его в суд, и принародно предъявлял ему обвинение. Указывая при этом основания, на которых базируется его мнение. Обвиняемый мог признать вину либо требовать доказывания. И все. До предъявления обвинения не было никаких взаимных обязанностей, после предъявления – появлялась обязанность явиться в суд. В случае признания обвиняемого виновным у него появлялись соответствующие обязанности, в случае признания его невиновным – соответствующие обязанности появлялись у общества по отношению к обвиняемому. То есть он раз и навсегда объявлялся невиновным. Надо сказать, что подобные нормы вполне успешно применяются в успешно развивающихся англосаксонских странах[26].

Можно бы перечислять и далее, но этих принципов достаточно. Даже и эти, перечисленные в сущности являются вариациями одного. Принципа статусного неравенства. Вкупе с принципом опоры на мононорму наличие в праве этого принципа определяет деспотию как политико-правовой режим. Как принцип организации власти в отличие от республиканского принципа – равенства прав участников общественных отношений.

Неуклонное применение этих принципов настолько понизило общественную энтропию, что это не могло сказаться на личной энтропии каждой личности. Постоянная необходимость действовать под влиянием страха и принуждения, постоянная подмена мотиваций настолько ослабила население Европы, что даже иммунитет людей достиг чрезвычайно низкого уровня. Отсюда – сокрушительные эпидемии, выкашивающие целые города. Организмы, ослабленные постоянным пребыванием в страхе не могли бороться с болезнями. Это тоже был способ бегства. Уход без возвращения. Войны – были скорее способом свести счеты с жизнью, нежели способом реального разрешения конфликтов. Да и конфликты были в основном спровоцированы церковью.

Однако, ремесленное и торговое население Европы не могло пользоваться такого рода обработанным церковными компрачикосами правом в деловой жизни. Это означало бы полную остановку. А так или иначе жить было надо. Поэтому, мы наблюдаем в средневековой Европе деление права на условно уголовное - инквизиционное – и частное гражданское. Деление это произошло по необходимости. Необходимости, которой не могла быть в Риме. Ведь там право, во всех своих проявлениях творилось сообразно иной цели – повышению энтропии общества. В Европе средневековья с одной стороны объективная жизненная необходимость породила гражданское право, с другой стороны наиболее могущественная и сплоченная корпорация для понижения энтропии общества породила инквизиционное право. Естественно, ученые, находящиеся под огромным влиянием церкви, действующие между страхом наказания и выгодой, создаваемой преданностью церкви, развивали на протяжении веков идею непрерывного прогресса права. Извращения римского права подавались как его развитие. Римские принципы были признаны примитивными.

В России сложилась уникальная ситуация. Духовенство, не дающее обета целибата оказалось уязвимым, и светским правителям удалось расколоть его и подчинить себе. Отсюда и отсутствие необходимости инквизиции, и - к несчастью – централизованное правотворчество и в сфере гражданского права. Гражданское право Европы, в сущности изнасилованное и оскопленное церковью римское право, в России было убито, расчленено, и из кровавых его ошметков был создан жуткий Голем – российское гражданское право[27]. Но исследование этого урода не есть цель данной работы. Наша цель – российский уголовный процесс.

Часть 3. Проблема познания в уголовном процессе. Познание, знание, информация. Внутреннее убеждение.

Поговорим о познании. Для начала следует, по моему мнению, разделить знание, познание и информацию. Немало неприятностей происходит оттого, что мы смешиваем сходные понятия.

Итак, знание.

Что есть знание?

Знание, суть состояние души[28]. Это состояние подразумевает, что знающий уверен, что достоверность определенной информации не вызывает сомнений и индивид, пребывающий в состоянии знания может не задумываясь действовать соответствующим образом. Такого рода состояние может возникать и как результат размышлений, основанных на логических законах, и просто как невербализованное убеждение в правильности представлений индивида о действительности.

Индивид говорит - Я ЗНАЮ, и это означает, что он действительно убежден в правильности своих представлений о действительности. В этом случае он действует, не размышляя долее, с полной уверенностью. Это именно то ВНУТРЕННЕЕ УБЕЖДЕНИЕ, которое российское законодательство считает достаточным основанием для того, чтобы принять решение о применении госпринуждения к индивиду.

Следует однако заметить, что такого рода состояние души свойственно как раз индивиду. То есть, то, что является несомненным для одного человека, может оказаться весьма спорным для другого. В условиях же российского правового поля, когда решение имеющее юридическое значение принимает чаще всего отдельный индивид, весьма вероятно возникновение ситуации, когда решение суда абсолютным большинством граждан воспринимается как явно несправедливое. Тем не менее, оно может быть вполне законно, ибо соответствует внутреннему убеждению индивида, облеченного властными полномочиями.

Итак, знание есть результат некоторого процесса, именуемого познанием.

Что есть познание.

Познание суть процесс переработки, преобразования информации. Познающий субъект, получает с помощью органов чувств некоторую информацию, и преобразует ее в информацию иного рода.

Входящая

Информация

Как происходит данное преобразование?

Здесь может быть два пути. Во-первых, опыт предыдущей жизни, а также то, что мы называем интуицией могут дать возможность индивиду неосознанно, без подробных размышлений на основании полученной информации придти к вполне определенным выводам. При этом индивид может вполне честно не знать почему он считает выводы верными. А вернее, он даже и не задумывается об этом. Просто знает. В этом случае – разум индивида являет собой своеобразный черный ящик, причем, подчас индивид не просто не осознает как происходила переработка информации, но даже и не вполне осознает что послужило исходной информацией.

Здесь уместно будет вспомнить хотя бы создание периодической таблицы химических элементов. Действительно, расположение элементов являлось как будто случайным, ибо информации для подробной систематизации у Менделеева было явно недостаточно. Тем не менее, периодическая система является действительно абсолютно достоверной, и самое существование ее позволило совершить огромное количество замечательных открытий.

Таким образом, безмолвное, невербальное знание – внутреннее убеждение конечно же имеет право на существование и его нельзя сбрасывать со счетов[29].

Однако есть и другой путь.

Это путь вербального познания, свойственный человеку разумному.

Говорят, что собака различает огромное количество запахов. Но это не совсем верно. Собака, идущая по следу, отнюдь не рассуждает об отличиях одного запаха от другого, она повинуется инстинкту, тому самому безмолвному знанию, о котором я говорил выше.

Человек же познает мир на вербальном уровне. То есть процесс переработки информации не является в данном случае скрытым от познающего. Субъект в данном случае вербализирует воспринимаемые ощущения. То есть на входе имеется некоторое описание. Некоторые факты, которые индивид воспринимает как достоверные, и которые он безусловно может подтвердить. Далее, путем применения определенных вполне алгоритмов, субъект преобразует информацию. В этом случае, убежденность индивида в достоверности вторичной информации - выводов – может быть им подтверждена в любое время и для любого человека.(см. рисунок)

Ведь если информация на входе достоверна, и ее достоверность может быть проверена, и рассуждения также достоверны, поскольку доказана справедливость применяемых алгоритмов и правильность их применения, то конечно же можно считать достоверными и выводы.

Таким образом, если никто не сможет доказать недостоверность исходной информации, или неправильность рассуждений, то выводы можно считать достоверными.

Как видите, здесь не остается места для сомнений. И любой сомневающийся вынужден будет пасовать, столкнувшись с необходимостью доказывать теперь уже достоверность своих сомнений.

Следует отметить, что любой и каждый индивид конечно же в своей жизни использует оба способа достижения знания. Ибо знание необходимо индивиду просто потому, что иначе, бесконечные сомнения попросту парализуют его.

И конечно же нет никакой необходимости постоянно рассуждать. Согласитесь, что нам достаточно бегло посмотреть в окно солнечным летним днем, чтобы быть уверенным в том, что можно не надевать теплого пальто…

Да и в любом другом случае, если дело касается только собственно индивида, у него нет никакой необходимости рассуждать. В отношении себя, можно вообще обходиться только интуицией. Ведь ответственность за все возможные последствия действий индивида в данном случае ложатся на него самого.

Иное дело, когда индивид на основании своего убеждения предлагает другим действовать определенным образом. В этом случае тот, кто берется решать как действовать, должен сообщить уверенность в своей правоте окружающим. Для этого можно конечно использовать силу авторитета, или авторитет силы, но такого рода убежденность как правило непрочна. Гораздо честнее, и надо сказать продуктивнее, доказать достоверность собранных индивидом фактов, а также их полноту и безущербность, а после этого предъявить и способ их обработки – воспроизвести те самые логические построения, которые по мнению доказывающего однозначно приводят к определенному выводу. Естественно, что необходимо доказать и достоверность применяемого алгоритма. Конечно, к однозначному выводу может привести только формальная логика, с ее принципом – третьего не дано.

Это значит, что поступающая на входе информация еще не есть доказательство. Это только факты. По поводу их следует доказать, что они полны, то есть не упущен ни один факт, способный привести к иным выводам, далее, следует доказать, что они достоверны, то есть имеют место быть в действительности, подтверждаются современной наукой, и прочее…

Далее, следует увязать сии факты в безупречную логическую цепь, в которой нет места никаким двусмысленностям, и которая приведет однозначно к некоторому значимому выводу.

Только совокупность доказанной достоверности фактов и применяемого алгоритма, при точном следовании алгоритму является доказательством достоверности вывода.

Отсюда определение. Доказательство это цепь логически безупречных рассуждений опирающихся на достоверные факты, приводящие с необходимостью к строго определенному,однозначному выводу.

Итак, вероятно можно подвести некоторый итог.

Познание следовало бы разделить на 4 этапа.

На первом этапе – интуитивное, невербальное знание. То есть внутреннее убеждение в некоторой взаимосвязи воспринимаемой на пусть пока и невербальном уровне информации и вероятно следующем из ее совокупности вывода.

Второй этап – вербализация фактов. То есть описание оных при помощи слов, так, чтобы воспроизведение этого описания создавало ясную картину виденного.

Третий этап – увязывание всех фактов в единую логическую цепочку. При этом, естественно построение гипотез, и проверка данных гипотез на соответствие их достоверно установленным фактам.

И наконец – четвертый этап – вывод. Четкий и недвусмысленный.

Естественно, доказательством будет только воспроизведение данной последовательности этапов познания на вербальном уровне.

Как мы помним, ТСЭ полагает исчерпывающей критику, которая базируется на низложении постулатов, либо на нахождении логических дыр в рассуждениях. Каковыми логическими дырами являются естественно либо использование недостоверных алгоритмов – способных привести к неоднозначному, неопределенному результату, либо некорректное использование достоверного алгоритма, когда неустраивающий рассуждающего факт замалчивается либо из возможных разночтений выбирается одно без ясных оснований. Такого рода выбор может быть объявлен произвольным.

Естественно, что критику всегда легче. Но с другой стороны, познающий, претендующий на знание почти всегда имеет больше возможностей для доказывания.

Однако все это пока достаточно отвлеченные рассуждения. Наша же задача, подсказанная достопочтенным, и, не стоит забывать , весьма успешным доктором наук А.А. Давлетовым, состоит в том, чтобы увязать воедино вышеуказанные принципы доказывания своего внутреннего убеждения, не важно на чем основанного с современным уголовно процессуальным законодательством.

 

Проблема познания в современном российском уголовно процессуальном законодательстве, или почему воз и ныне тут.

Для наглядности, представим себе, что в некотором месте нашей необъятной родины произошло некоторое происшествие, оставившее некие следы, увидев которые некоторые граждане предположили, что здесь произошло некое событие, возможно являющееся преступлением.

 

Пока не станем останавливаться на субъектах уголовно процессуального права, а просто предположим все возможные действия оных.

1. Поводами для возбуждения уголовного дела служат:
1) заявление о преступлении;
2) явка с повинной;
3) сообщение о совершенном или готовящемся преступлении, полученное из иных источников.
2. Основанием для возбуждения уголовного дела является наличие достаточных данных, указывающих на признаки преступления.(статья 140 УПК РФ)

Не мешает обратить внимание на использованные в ч. 1 и ч. 2 значащие слова. А именно в части 1 использовано слово повод – то есть законодатель оставляет при наличии 1, 2, 3 субъекту управомоченному возбудить уголовное преследование право выбора, ибо повод не есть причина, и не влечет с необходимостью однозначного следствия. При этом законодатель исключает из оборота такого рода повод, как личное обнаружение признаков совершения преступления самим субъектом. Но это только кажущееся упущение. Ибо часть 2 говорит об основаниях возбуждения уголовного дела. И конечно же здесь речь идет уже о необходимой и достаточной причине, влекущей обязанность возбудить уголовное дело. А личное обнаружение признаков совершения преступления это конечно же основание для возбуждения дела. А не повод, ибо субъект, управомоченный кодексом конечно же обязан возбудить уголовное дело при наличии оснований для этого.

Таким образом, основанием для возбуждения уголовного дела является именно внутреннее убеждение управомоченного субъекта в том, что преступление совершено. То есть, субъект находится на первом уровне познания.

Однако, простота эта кажущаяся.

Так, если существует повод для возбуждения уголовного дела, оснований тем не менее может и не оказаться. И тогда, несмотря на наличие определенного рода фактов, управомоченный субъект имеет право отказать в возбуждении уголовного дела.

Для целей данного исследования в сущности и явка с повинной, и заявление, и сообщение можно объединить термином сообщение.

Итак, управомоченное лицо получило сообщение о совершенном или готовящемся преступлении. Далее его действия регламентируются статьей 145

 

Предыдущая1234567891011Следующая

---

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту:

©2015 - 2024 stydopedia.ru Все материалы защищены законодательством РФ.