От разносчика до миллионщика

Было бы странно думать, что трактирная стезя для нашего деятельного ярославца – единственное счастливое поприще его жизни, что не напяливши белоснежного «фартуха», он неминуемо обретет себя на голодное вымирание (землица-то опять не родила!). Проведший «полевую экспертизу» и установивший непререкаемый научный факт В.В.Толбин утверждал: «Ярославцы своей копейки не потеряют и зарабатывают ее всем, чем только наделила их природа, - ногами, головой, даже горлом, под опасением лишиться навсегда голоса (Покровский В.И. Трактирные поздравительные карточки с масленицей. Пг., 1917. С.616.)

Разносчик-крикун явление столько же завораживающее, как египетская ночь, как каирский зазывала. В этом последнем столько артистизма и так мало пауз, его базарный или площадный бенефис – словно пустынный ветер, он гудит без остановки, и от него нигде не скроешься, никуда не убежишь. Неистовый «арабский восток» еще какую-то сотню-полторы лет тому назад шумел на улицах российских городов, своим вихрем накрывая и столицы. Вот что писал об этом этнографическом явлении, хватаясь за голову и прикрывая уши столичный житель: «Спускаясь от разносчиков в синих кафтанах к разносчикам в зипунах, мы встретим такую пестроту, такое разнообразие, такое множество криков, напевов, припевов, что нет никакой возможности уловить всего этого!» (Ефебовский П. Петербургские разносчики//Русский очерк. 40-50 годы 19 века/ под ред. В.И. Кулешова М.,1986.С.407.)

Наблюдавший «нашествие востока» в начале 20 века петербуржец А.А.Бахтиаров отмечал: «Из Ярославской, Тверской, костромской губерний приезжает в столицу множество крестьян – попытать счастье торговлею вразнос…Открыть розничную торговлю очень легко: стоит только от городской думы обзавестись жестянкой, да иметь на покупку товаров рублей пять-шесть. Одни торгуют на себя, а другие от хозяина. Какой-нибудь ярославец «себе на уме», бывший прежде разносчиком, сколачивает наконец деньги: нанимает небольшую квартиру, подряжает своих «земляков» и выпускает их с товаром вразнос».(Засосов Д.А. Пызин В.И. Из жизни Петербурга 1890-1910-х годов. Записки очевидцев. СПб., 1999. С.223). Лет шестьдесят до того другой местный зевака , П.Ефебовский, также утверждал, что « большая часть петербургских разносчиков – жители губерний Ярославской и Тверской». (Ефебовский П. Петербургские разносчики//Русский очерк. 40-50 годы 19 века/ под ред. В.И. Кулешова М.,1986.С.425.)

Призовем этого последнего автора, сложившего в 1845 году особой статьей целый монографический трактат – «Петербургские разносчики», в наши новые эксперты. Послушаем, что писал сей наблюдатель столичной низовой жизни: «Крики: огурцы зеленые, редиска молодая, грибы молодые, рыба копченая и сыр галанский, - издаются одним и тем же лицом, только в разные времена года. Всеми этими вещами торгует обыкновенно ярославец или тверитянин, только что явившийся в Петербург с десятком или двумя рублей, и, по новости, еще не успевший постоянно прилепляться к какой-нибудь отрасли разносчичьей промышленности. Такой разносчик покупает себе прежде всего лоток, а потом смотря по времени года, разного товару, например, весной – из парника огурцов и редиски, летом и осенью – грибов, зимой, на масленице и о Великом посте, - икры, за негодностью продаваемой из фруктовых лавок. За недостатком же всего этого, он все-таки находит средство извернуться, чтобы не проживаться даром в Петербурге. Он покупает копченой рыбы или сыру, как он говорит, галанского, и разносит по городу. Что продаваемый им сыр действительно голландский, в том нет никакого сомнения. Однажды я вздумал в этом усомниться, но тотчас раскаялся, потому что разносчик представил мне ясные доказательства, что сыр его действительно голландский, безо всякого обману. «Ваше благородие, - сказал он мне,- немец Карл Адамыч, от которого я его покупаю, сам его делает!». (Ефебовский П. Петербургские разносчики // Русский очерк. 40-50годы 19века/Под.ред. В.И.Кулешова. М.,1986.С.425.).

Честь и хвала новоизбранному исследователю уличной жизни: достало ж ему учености и терпения, чтоб не уронить профессионального достоинства нашего ярославца, пускаясь в бесплодные объяснения, почему-де «галанский» сыр от петербуржца Карла Адамыча уже по определению таковым являться не может. Все это житейские мелочи, и исчерпываются вполне здравой антитезой: «не любо – не кушай»! Хорошо понимал данную народную мудрость наш эксперт, выслушивая и не такие еще объяснения и вскрики уличных бакалейно-галантерейных торговцев. Заполонявшие до предела Петербург, они словно муравьи-трудоголики расползались по всей столичной округе, услаждая армию дачников-трутней своим мелочным сервисом, а уж и заодно – за труд и за пользу – вынимая рублики из широких дачных карманов. Писатель В.М. Гаршин, сам согревавший свое тело под неярким солнцем петербургской дачи, описал весьма осязаемые преимущества такого отдыха: «Десятки тысяч семейств переселяются из города в окрестности, всем им надо есть и пить, петербургские же хозяйки привыкли вести свое хозяйство без хлопот. Из сотни хозяек вряд ли делает какие-нибудь запасы по-провинциальному; остальные пользуются услугами мелочной лавки, удивительнейшего учреждения, в котором нельзя достать только сырого мяса и материи, а все остальное, нужное в домашней жизни, есть всегда и в достаточном количестве. Мелочная лавка перебралась из города и торгует там в летние месяцы очень бойко. Кроме нее, к услугам потребителей существует еще целая армия всевозможных разносчиков, преимущественно ярославцев; они носят по дачам и вежливо предлагают «вашему сиятельству» и «вашему превосходительству» говядину, рыбу, раков, зелень, хлеб, пирожные, мороженое, цветы в горшках, корзины и легкую мебель, шторы и багеты для картин, проволочные изделия, посуду, письменные принадлежности; даже книги – и те разносятся ярославцами и даются на прочтение скучающим дачницам по гривеннику за том». (Грашин В.М. петербургские письма // Петербург в русском очерке 19 века/Сост., авт. Предисл. И коммент. М.В. Отрадин. Л., 1984. С.320.).

Вот и академик Д.С. Лихачев, уже в наши дни, вспоминая свое детство, писал, что у забора куоккальской дачи его родители часто «останавливались разносчики м финские возки: «молоко, метана, ливки» (фины не произносили двух согласных звуков в начале слова: только второй). Разносчики часто бывали ярославцы, торговавшие зеленью, булками, пирожными. Корзинки с товарами носили на голове подкладывая мягкий круг». (Лихачев Д.С. Избранное: Воспоминания / 2-е изд., переработ. СПб., 2000.С.82я,85.). Наши добрые знакомцы, петербургские проводники Д.А. Засосов и В.И. Пызин, также имея дачный опыт образца кануна 20 столетия, вспоминали: «К пяти часам, когда дачники пили чай, появлялся разносчик с корзиной на голове и возглашал в отличие от других «коллег» мрачным басом: «Выборгские крендели», делая почему-то ударение на «о». Вкусные же были эти крендели, и почему их теперь не выпекают? Стоили они 15-20 копеек, в зависимости от размера. Разнося в лотках на голове, торговали всякими сладостями – конфетами, шоколадом. Когда появлялись ягоды и фрукты, их продавали тоже вразнос».(Засосов Д.А., Пызин В.И. Из жизни Петербурга 1890-1910-х годов. Записки очевидцев / 2-е изд.,доп. Послесловие и коммент. А.В. Степанова. СПб.,1999. С.220). Признаться, не вполне уверен, нуждается ли теперь в каком-то особом объяснении так удивлявший иных неопытных современников окающий возглас питерского пирожника? Мы здесь на Волге все так го-во-рим!

Вообще, из всех трудяг огромного людского муравейника уличных торговцев особенно заметно выделялся ярославский разносчик фруктами – законченный канонический тип съестного «ходебщика». «К разряду разносчиков, услаждающих наш вкус, - писал не обойденный вниманием уличного артиста все тот же П. Ефебовский, - относится собственно одна только порода: продавцов фруктов; порода эта, сообразно званиям покупателей, разветвилась на столько отделений, что подробности ее сделались почти неуловимыми для самого опытного наблюдателя. Во всяком случае между разносчиками этого разряда первое место принадлежит ярославцу с лотком на голове, на каковом лотке имеются, смотря по сезону, апельсины или яблоки, ягоды или виноград с арбузами и дынями». (Ефебовский П. Петербургские разносчики // Русский очерк. 40-50годы 19века/Под.ред. В.И.Кулешова. М.,1986.С.406.).

Иные ярославцы с таким головным убором на голове – «шляпа –што те огород» – и характерными интонационными возгласами – «пельсины, лимоны хороши!», «садова клубника, садова вишанья!», «по грушу, по варену, по грушу!» – могли преодолевать немыслимые расстояния. И не подумайте, что исключительно в сады и дачи отдыхающей петербургской аристократии. Они без труда сигали аж и за здешние ближние моря! Что-то не верится? А вот отведайте лакомство с лотка – удивительный рассказ участника 5 Олимпийских игр 1912 года в Стокгольме, члена сборной России по футболу, москвича Леонида Смирнова:

«Олимпийские игры были организованны очень хорошо. Всем гражданам Стокгольма, знающим какой-либо другой иностранный язык, вменили в обязанность на время Олимпийских игр быть общественными переводчиками. К их одежде был приколот значок, на котором были изображены шведский флажок и флажок той страны, на языке которой мог изъясниться этот гражданин.

Ни одного сочетания значка с эмблемой шведского государства и расположенного рядом с ним флажка нашего Российского государства мы не встречали. Никто не знал русского языка или, может быть, не хотел разговаривать по-русски. В то время Швеция не проявляла особой любви к России. Отсутствие таких флажков с нашей эмблемой на крайне поразило.

В одну из прогулок по Стокгольму нам захотелось пойти в музей под названием «Художественный салон», что-то наподобие нашей Третьяковской галереи

Мы были на главной улице города. Смотрели на петлицы проходящих граждан, ища эмблему с нашим русским флажком. Все напрасно. Один из наших спортсменов, раздосадованный ситуацией сгоряча крепко выразился, и вдруг мы услышали русскую речь. К нам подошел находящийся почти рядом с нами продавец фруктов, ягод, орехов и сладостей и спросил, что нам надо.

Мы разговорились, и он нам рассказал, что все продавцы ларьков с фруктами и сладостями исключительно ярославские мужики, и мы можем смело подойти к любому из них и получить всегда ответ на русском языке.

Так нашими переводчиками и гидами по городу Стокгольму стали ярославские ребята. Оказывается, ярославские мужики уже в течении многих поколений торговали в Стокгольме. От них мы узнали адрес нужного нам «Художественного салона» и с большим удовольствием его посетили». (Смирнов Л. Москва футбольная // Футбол. 1995.№40.С.16. (Сообщено Н.В. Обнорской.)).

Ноги ярославца – точно ладно сработанное колесо, легко и с ветром катившее его за ближние и дальние пределы родины. «Гоняясь за трудом, как охотник за зверем, - еще в 1849 году констатировал журнал «Библиотека для чтения», - ярославский крестьянин не разбирает расстояний. Побывать в Крыму, в Финляндии ему нипочем. И между татарами, и между финами ярославец и как ремесленник, и как промышленник вечно на первом плане. И в том, и в другом месте не надивятся его уму и сметливости».( Цит. По: Генкин Л.Б. Неземледельческий отход крестьян Ярославской и Костромской губернии в первой половине 19 века // Генкин Л.Б. Помещичьи крестьяне Ярославской и Костромской губернии перед реформой и во время реформы 1861года (К вопросу о разложении феодально-крепостнической системы и генезисе капитализма в России) / Ученые записи ЯГПИ им. К.Д.Ушинского. Вып.12 (ХХ1). Яр.1947г. Т.-1. С.109.). Да что там Крым! Где ж нашему любознательному ярославцу, как не в самом Египте, где-нибудь на экзотически пряном рынке Хан эль-Халили, было поднатореть в истошных воплях уличного торговца, подглядеть его ничем не сдерживаемое обожание потенциального покупателя. Опять скажите – экзотика, какая-то «1000 и одна ночь»?! Это сказка, конечно, на любителя, а вот без внимания оставить еще одно свидетельство наблюдательного современника обернулось бы непоправимой потерей для нашего реально-мифологического исследования. Один из первых русских туристов-велосипедистов Л.В. Колотилов, путешествуя в 1890-х годах по России и заглянув в Ярославль, был вдруг остановлен здесь нахлынувшими на него воспоминаниями: «Мне известен такой случай: несколько лет назад один русский турист, путешествуя по Африке, долго не слышал родного русского языка. Случилось ему переезжать на лодке реку Нил. Турист несказанно был обрадован, когда узнал в лице переводчика русского человека, оказавшегося «чистокровным ярославцем». Земляки разговорились. Оказалось, что этот переводчик имел обширные дела, но вследствие неудач, потерял все свое состояние, и теперь в качестве гондольера зарабатывает себе на кусок, а главное на дорогу, чтобы отправиться в свою далекую деревню». (Колотилов Л.В. «На велосипеде». Записки туриста. СПб., 1898. С.187-188.).

Вдохновленный этим, а может, и десятком-другим подобных известных ему случаев, Л.В. Колотилов провозгласил окончательный диагноз о здоровье странствующего русского торговца, да так, будто это не человечишка какой, а что на навесть былинный богатырь: «Всюду, не говоря о нашей обширной бесконечной матушке России, с ее отдаленнейшими окраинами, но не далеко за пределами ее вы встретите русского торговца, купца, разговоритесь с ним, и он непременно окажется уроженцем Ярославской губернии. В Париже, Вене, Берлине, Константинополе, в Скандинавии, в Египте, Японии и Китае – повсюду преобладают торговцы-ярославцы. Далеко за пределами своей родины ведет он свою торговлю, имеет фабрики или завод, в случае неудачи он не задумывается, и работает, что придется». (Колотилов Л.в. «На велосипеде». Записки туриста. СПб., 1898,С.187.). Для полноты представленной здесь географической картины обратимся, наконец, к сообщению немца А Гакстгаузена, с не меньшим восхищением писавшего об одном удивительном ярославском мужике «В 1841г. один купец, уроженец одной из здешних деревень, возвратился из Нью-Йорка в северной Америке. Двадцать лет прожил он за границей, женился на англичанке, но сохранил за собой свое участие в общине и дом, в котором родился. Крестьяне его родной деревни приняли с невообразимою радостью богатого знатного купца, и еще с большим восторгом его жену». (Гакстгаузен А., барон. Исследования внутренних отношений народной жизни и в особенности сельских учреждений России. М., 1870.Т.1.С.124,).

Беспрестанно пробираясь в дальние углы России и заграницы, ярославец и в самой дороге время даром не волынил. И в этом нас подвизался просвещать все тот же немецкий барон: «Большое число странствующих людей, - говорил он, - занимается торговлей вразнос (русские имеют замечательную способность к мелочной торговле). Может быть, еще большая часть промышляет извозом; извозчики эти переезжают неутомимо с севера на юг , с востока на запад и чувствуют себя везде одинаково хорошо. Некогда их множество приезжало на Лейпцигскую ярмарку». (Гакстгаузен А., барон. Исследования внутренних отношений народной жизни и в особенности сельских учреждений России. М., 1870.Т.1.С.126,). Ну, и стоило ли уважаемому путешественнику в этом нас так убеждать? Еще с самых Петровских времен ярославские извозчики заявили о себе во всю лошадиную прыть. Сам великий преобразователь России дивился их лихачеству и даже, согласно уцелевшему приданию, своим указом присвоил одному из затерянных в даниловских лесах селений. Где, собственно, и промышляли гениальные ездоки, имя «Ухорский ям». (См.: Ухорский ям. (Устное предание) //ЯГВ. 1850.Ч.н.18.С.175,). А более чем столетие спустя газета «Ярославские губернские ведомости», в связи с возобновлением русской торговли с заграницей через Прусские порты Балтики, сообщала почти обыденную весть из Ростовского уезда: «Многие из крестьян здешнего уезда, промышляющие извозщичеством, услыхав о вновь открывшемся выгодном пути, тоже отправились посмотреть на Ковно. Говорят, один крестьянин из села Пужбола, имеющий три тройки лошадей, прислал домой на этих днях 800 рублей серебром, добытых им посредством извоза по С.-Петербургско-Ковенскому пути.» (ЯГВ.1854.Ч.н.№35.С.294.).

Диковинный пример, из ряда вон выходящий случай? Никак нет-с, дорогой читатель. Социализированный ярославец свой предпринимательский дар наиболее полно раскрывал на людях – непосредственно на глазах у изумленной зрительской публике. В ней наш артист нуждался и с нею же пребывал в непрестанном живом диалоге. Лихе ярославские ямщики, что и пройдошистые трактирщики, назубок знали свой особый «подходец» к клиенту. «Недаром работало народонаследие Ярославской губернии, - заключал экономист В.П. Безобразов, - более тысячи лет на перевозке людей во все концы света, по своей губернии, и недаром, для уменья обхождения с людьми, потерялось оно на отхожих промыслах не только повсеместно в России, но даже и за границей. (Например, ростовские огородники бывают на заработках даже в Германии. – Примеч. В.П. Безобразова.)

В Пречистом (Село Любимского уезда. – Я.С.) вам тотчас предлагают ехать куда угодно, в каком угодно экипаже, с попутчиком (что гораздо дешевле) или без попутчика. Попутчика весьма умелым образом подбирают к пассажиру, насколько удается содержателю лошадей угадать в несколько минут общественное положение и вкусы пассажира». (Безобразов В.П. Край отхожих промыслов. (из путевых воспоминаний) // Новь 1885№10.С.274.).

Впрочем, оказавшись проездом в Ростовсом уезде, попридержим вожжи и мы, чтобы успеть рассмотреть еще одно чудо ярославской природы (о котором и в нашей книжке примечаньице предусмотрел известный экономист) – ростовских огородников. Кстати, давно уже что-то отмалчивается задремавший было в экипаже К.Д. Ушинский, - просим-просим, раскройте нам свой просвещенный взгляд и на здешних даровитых поселян! «Богатые черноземом берега озера (Ростовского или «Неро». – Я.С.), - заговорил учитель, - вызвали у жителей Ростова особую промышленность, огородничество, которой ростовцы славятся по всей России. Ростовские огородники не только развозят далеко произведения своих огородов, сушеный сахарный горошек, бобы и прочее, но снимают огороды в столицах и больших городах. Все петербургские огородники большей частью – ростовцы». (Ушинский К.Д. Поездка по России / Сост., вступ. Ст. и примеч. А.Н. Иванова. Ярославль,1969.С.87.). Действительно, добавим мы, в Петербурге ростовские огородники были известны опять же чудь ли не с Петровских времен. На Васильевском острове, на Петербургской и Выборгской сторонах они содержали огромное количество парников, в которых выращивали, несмотря на здешний суровый климат, раннюю зелень, овощи и фрукты. Всеми этими дарами природы и умелых ростовских рук с лихвой снабжались столы зажиточных петербуржцев, не исключая, конечно, и первых лиц «руководителей страны». Этот поздний урожай опытные ростовцы умудрялись сберегать в течение всей зимы. (См.: Семенова Л.Н. Быт и население Санкт-Петербурга (18век). СПб.,1998.С.167.). «Ярославские огородники, они же садовники, - пишет наблюдавший их в творческом труде П. Ефебовский, - нанимают у частных владельцев небольшие клочки земли, троят на них оранжереи и разводят множество цветов и деревьев, обыкновенно не дорогих, каковы: розы, жасмин, герани, мирты, левкои, резеду и др. Каждую весну к этим огородникам являются из деревень их приятели и за известную плату разносят цветы по городу и дачам. По обычаю русского разносчика, они носят горшки с этими цветами на головах и продают их за весьма дешевую цену. Горшок резеды или левкоя можете вы купить за пять копеек медью. Неоспоримо, что эти разносчики доставляют большую пользу, и особенно тем жителям Петербурга, которые, не имея возможности переехать на дачу, могут по крайней мере иметь удовольствие уставить за дешевую цену окна своих квартир благоуханными цветами и деревьями». (Ефебовский П. Петербургские разносчики // Русский очерк. 40-50годы 19века/Под.ред. В.И.Кулешова. М.,1986.С.419-420.).

И.С. Аксаков, также в экипаже удаляющийся в Белокаменную столицу, выглянув в окошко и обнаружив по-прежнему рассыпающиеся стены ростовских торговых рядов, не преминул поддержать в собеседовании своего доброго знакомца и попутчика, бросая более широкий взгляд на проблему исторических корней исконной местной деловитости: «Я вообще замечаю, по крайней мере, здесь, в Ярославской губернии: чем старее город, тем менее предприимчивости и деятельности в жителях. Например, Ростов: почти все богачи в нем – приписные из крестьян, зато, проживая в Ростове, они ведут торговлю с Хивой, Персией, Китаем, Сибирью и торгуют постоянно вне Ростова, где нет торговли и где без ярмарки пребывающие на одном месте жители были бы совершенно бедны. Кто завел огороды в Ростовском уезде, когда ни почва, ни климат не благоприятствуют ему более, чем в Угличе, или в других местах? Крестьянин». (Аксаков И.С. Письма к родным. 1848-1851/ Изд.подгот Т.Ф. Пирожкова. М., 1994г. С.154 (письмо от 25июня. 1850г из Любима).

Выслушав уместные суждения Константина Дмитрича да Ивана Сергевича, нам по привычке захотелось услышать и третье мнение. Но у Евгения Анатольича вызнать так и ничего не пришлось – он несколько позадержался в том самом приволжском трактире, да и в столицу ему вовсе было не к спеху.

Разглядывая эту лубочную картинку, мы вдруг заметили, как пробегающий через самый центр Ростова Великого экипаж был буквально облеплен счастливой детворой, с веселым криком и гиканьем, вприпрыжку и бегом сопровождавший важных господ-ездоков. «Да труни ты их, Михайло, отвяжь озорников!» – кричали с обочины «водителю кобылы» знакомые извозчики-мужики. Попутчики с нескрываемым любопытством переглянулись. «Странно, - произнес один из них, - как попало сюда слово это, если производить его от французского «tourner»? По всей вероятности, оно принесено из столиц проживающими там огородниками». (Соколов П. Особенности ростовского наречия // ЯГВ. 1868. Ч.н.№40,С.9). Одобряя ученую находчивость своего коллеги и приветствуя добрыми улыбками детвору, это молодое племя будущих ростовских огородников, пассажиры возка последним взором окинули исторические очертания знаменитого Кремля, полюбовались исполинской величественностью Успенского собора и пустились в дальнейший путь – по Ярославскому тракту на Москву.

«И что за удивительные льстецы эти ярославцы! – восклицал опьяненный учтивостью В.В. Толбин. –Французы, которые с незапамятных времен отличаются искусством говорить в лицо приятную для нас ложь, я уверен, уступят в некоторых случаях ярославцам». «…Уважения к вашей милости продолжаются у ярославца целый день» – соглашался с ним «подлинный барин» И.Т. Кокорев. Подмеченная еще старинными исследователями типологизирующая черта поведения ярославцев являлась для многих из них и жизненным кредом, и торгово-предпринимательской аксиомой. В этом веками выработанном стиле социального действия и состояла, как говорили, «тайна превосходства ярославца».

А, кстати, не желаете ли взглянуть, читатель, как в иной живой реальности осуществлялось бы «уважение к вашей милости»? Сочный рассказ своего деда, бывшего в Питере гостинодворским приказчиком, записал В.М. Харчев – уроженец махонькой рыбинской деревушки Басенково. Поспешим с Невского взойти в Гостиный двор и, отыскав нужную нам лавку, встанем в сторонку и тихонько понаблюдаем. Представление начинается:

«Цены в Гостином дворе в то время были с запросом. Выдаст старший приказчик товар, назначит цену. Хоть задаром вещь отдавай, хоть в три дорога продавай, а хозяину свое выложи. Но избави Бог покупателя упустить. Старший приказчик как ястреб смотрит, но с первого взгляда поймет, настоящий покупатель пришел или зевака от нечего делать в магазин заглянул. Вот и рассыпаешься мелким бесом: «Милости просим!»… «Вам какое платьецо прикажите – в пир, в мир, и в добрые люди или праздничное?»… «Извольте примерить»…»Матерьял англицкий, цвет к лицу и цена божеская». Если не подберешь ничего привередливому покупателю, зыркнет на тебя сердитым взглядом старший приказчик и сам подойдет.

- Разрешите, я с вами займусь.

Не подберет ничего и старший приказчик, значит, беда миновала. А если раз за тебя продаст… и другой… и третий, собирай манатки и отправляйся в деревню. Таких нерасторопных и другие хозяева не возьмут.

Довела однажды меня до белого каленья одна барынька, такая расфуфыренная. Зашла шубку к Рождеству покупать. Одну примерила – в плечах тянет, другую принес – цвет не тот, третья – опять не по нраву. Привередничала, привередничала, наверно, целый воз шубок перетаскал. Вижу, старший приказчик на меня глазом косит. Ну, думаю, была не была, попробую один фокус. Остановился и осматриваю ее пристально с головы до ног.

- Что вы на меня уставились?

- Прошу простить великодушно, фигура-то у вас как у хозяйской дочки.

- Ну, и что?

- Ей на Рождество шубку справили.

- Покажите мне эту шубку!

- Не смею вас обнадеживать, но поговорю непременно. Усадил ее в кресло. Зашел на склад. Стакан чаю выпил. Табачку понюхал. Выхожу с шубкой, что под руку подвернулась. Только ей на плечи накинул.

- Вот эта по мне. Угодил.

Шубка-то ничем не лучше других, зато цену загнул порядочную. И не торговалась. А хозяйская дочка еще в куклы играла, и невдомек девчонке, что я под праздники до десятка шуб с ее плеча продаю. Конечно, не без выгоды». (Харчев В.М. Стертая с лица земли… (Воспоминания о довоенной ярославской деревне) // Ярославская старина. 1997. Вып.4.С.107-108.).

Да-а! Ну, чем не гений в своем роде! Вот именно из таких недремлющих ярославских мужиков-балагуров, с ногами, руками, головой и, по требованию, луженым горлом, - в общем-то, все как у всех, - и появлялись знаменитые миллионеры Елисеевы и Смирновы – пионеры отечественной гастрономии, услаждавшие капризы самых изысканных гурманов и любителей роскошных водок и вин. (см., напр.: Краско А.В. Елисеевы. СПб., 1998; Смирнова К.В., Чиняева Г.В. Смирнов В.О., Гоголашвили М.И. Водочный король Петр Арсеньевич Смирнов и его потомки. М.,1999). Где-то совсем рядом, возможно, сокрыта и разгадка и другого потрясающего феномена: почему одна лишь только Осецкая волость Любимского уезда Ярославской губернии смогла поставить в Петербург целый выводок крестьянских фамилий – Денисовых, Зиновьевых, Карасевых, Ксенофонтовых, Симрновых, Яковлевых – известных владельцев судоходно-параходных транспортных фирм? (См.: Барышников М.Н. Деловой мир России: Историко-биографический справочник. СПб., 1998.С. 157,176,186,217,336,386.). Да мало ли было таких выдающихся ярославских покорителей российских и мировых вершин, о которых мы пока еще не ведаем. Ведь утверждал же один из агентов немецкой фирмы «Зингер» и поныне производящей знаменитые швейные машинки, что эта компания "« Америке себе небоскреб выстроила на ярославско-пошехонские деньги»… (Цит. По Лурье Л., Хитров А. Крестьянские землячества в российской столице: ярославские «питерщики» // Невский архив; историко-краеведческий сборник / Сост. А.И. Добкин, А.В.Кобак.М.; СПб., 1995. Вып.2.С.348.).

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: