Сделай Сам Свою Работу на 5

О духовной сакральности Конституции РФ 1993 г.





Журнал Российского Права

 

Буква и дух российской Конституции: 20-летний опыт гармонизации в свете конституционного правосудия

Н.С. Бондарь,

судья Конституционного Суда РФ,

доктор юридических наук, профессор,

заслуженный деятель науки РФ, заслуженный юрист РФ

 

Аннотация. На основе 20-летнего опыта конституционного развития России и обобщения практики Конституционного Суда РФ в статье раскрывается соотношение между внешними, формально-юридическими и внутренними, сакральными началами Конституции 1993 г., ее духом. В соответствии с методологией мировоззренческо-правового плюрализма, сочетания в Конституции юридического позитивизма и естественного права, а также с учетом нормативно-доктринальной природы решений Конституционного Суда РФ, раскрывается роль конституционного правосудия как института социокультурной гармонизации ее буквы и духа, формирования «живого» (судебного) конституционализма.

Ключевые слова: Конституция, Конституционный Суд, конституционное правосудие, конституционализм, позитивизм, естественное право, судебный конституционализм.



 

Каждый народ имеет такую конституцию, которой он достоин. Сегодня это утверждениеявляется аксиомой, хотя еще относительно недавно (если время измерять не хронологически, а историческими закономерностями цивилизационного развития) созвучные этому мысли воспринимались как новаторские, требовали для своего обоснования обращения к глубинным, в том числе духовным, началам государственного устройства общества и его законов. Достаточно вспомнить в связи с этим Ш.Л. Монтескье, его мысль о том, что «каждый народ достоин своей участи»из классического сочинения«О духе законов»[1].

Имея, однако, в виду не только известную истину, что «Новое - хорошо забытое старое», представляется важным отметить, что в нынешний век политического прагматизма, соседствующего с правовым нигилизмом и сопровождающегося забвением традиционных для современного общества нравственныхценностей, принципиально важным является обращение к духовным началам конституционно-правовой жизни. Особое значение это имеет применительно к России, где политическая жизнь и сама демократия всегда была, по словам Н.А. Бердяева, «одухотворена»[2].



В этом плане целью настоящей статьи является -при кажущейся публицистичности ее названия– анализ глубинных взаимосвязей, соотношения между внешними, лежащими на поверхности и достаточно очевидно воспринимаемыми(хотя и не всегда являющимися таковыми) характеристиками текста, БУКВЫ Конституции и внутренними, скрытыми от внешнего восприятия, во многом сакральными свойствами, ДУХОМ Конституции. Насколько гармонично сочетается текст Конституции России с ее духом? Можно ли считать, что Конституция 1993 г., несмотря на крайне сложные исторические условия ее разработки и принятия, отражает, по крайней мерев глубинных своих характеристиках, национальные традиции ине находится в плену космополитических иллюзий по поводу так называемых общечеловеческих ценностей, которые столь активно навязывались нам после развала Союза ССР?

В этом плане выявление духа Конституции – это, в конечном счете, не вопрос политики (хотя, надо признать, именно политический подход является традиционным при одном упоминании о дихотомии «буква – дух» Конституции), а прежде всего, проблема социокультурных основ данного документа, их влияния на осуществление нормоконтрольных функций при проверке конституционности нормативных правовых актов на основе баланса буквы и духа Основного закона.

О духовной сакральности Конституции РФ 1993 г.

Исследование духовных начал Конституции как явления социальной жизни предполагает необходимость использования весьма тонкого методологического инструментария как средства достижения не только научно аргументированных знаний о глубинных, сущностных характеристиках этого явления, но иособого психологического восприятия данного документа на основеверы в истинность, социальную и правовую ценность закрепленных в Конституции положений. Именно вера (и основанное на ней доверие!)как относительно самостоятельная философско-мировоззренческая система взглядов и оценок представляют собой форму отражения скрытых от внешнего восприятия сакральных характеристик того или иного изучаемого явления, как в данном случае – Конституции.



Само по себе понятие «сакральность» – по крайней мере, в его этимологическом смысле (от латинского sacrum) – соотносится с такими нравственно-этическими категориями как «святость», «священность», предполагающими основанное на вере и доверии возвышенное, трепетно-уважительное отношение к данному явлению, причем не только в мировоззренческом, идеологическом, но и психологическом восприятии.

В чем же конкретно проявляется духовная сакральность Конституции? Как это соотносится с сущностными характеристиками данного документа, с одной стороны, и с его формально-юридическими свойствами, с другой?

При поиске ответа на эти вопросы следует учитывать, что конституция, при всей космополитичности самого по себе термина constitucio, явление социокультурное, глубоко национально-специфическое. В этом плане не только нормативное правовое содержание конкретных конституционных институтов, но и сама природа Конституции как социально-правового явления имеет глубокие национально-исторические, социокультурные, духовные начала. В Конституции проявляются, таким образом, как ее особые формально-юридические свойства, так и нравственно-этические, культурологические ценностные начала, получающие юридическое выражение в требованиях свободы, равенства, прав человека, государственного единства, веры в добро и справедливость, ответственности за свою Родину перед нынешним и будущими поколениями (Преамбула Конституции РФ). С их помощью и проявляются в концентрированном виде качества сакральности, святости Конституции.

Вполне уместно вспомнить в связи с этим библейское понимание соотношения внешней (юридической) формы и внутреннего (духовного) начала: «Закон дан чрез Моисея, благодать же и истина произошли чрез Иисуса Христа» (Евангелие от Иоанна. Глава I. Стих 17). В Конституции также присутствуют эти два начала: а) юридический закон как воплощение политической воли законодателя (Моисей, в соответствии с «Ветхим заветом», есть законодатель-пророк); б) правовой свод духовных ценностей общества, основанный на «благодати», «истине».В этом находит свое отражение коллизионное, порой весьма противоречивое сочетание формально-юридических и нравственно-этических, культурологических начал Конституции, в основе чего лежит единство нормативного текста и его духовного наполнения[3].

В этих условиях и объекты конституционного воздействия представляют собой такую систему общественных отношений и ценностных ориентиров, в рамках которых как человеческие поступки, так и действия публичной власти (на любом уровне ее реализации) оцениваются, прежде всего, с точки зрения добра и зла, справедливости и несправедливости, чести и долга, человеческого достоинства, совести и греховности, других категорий нравственности, не обязательно получающих формально-юридическое, текстовое закрепление, но не утрачивающих от этого своей общеобязательности, нравственно-этическойнормативности в сочетании с правовой императивностью.

При этом глубинные основы духа Конституции России (как своего рода юридического зеркала, отражающего внутреннее состояние духовных сил многонационального народа) коренятся в ее сущностных характеристиках. Не подвергая сомнениюразличные, в том числе ранее высказывавшиеся соображения о сущности данного документа, представляется важным учитывать, что глубинная природа Конституции как политико-правового явления, призванного отражать важнейшие характеристики общества, государства и личности в их соотношении и взаимосвязях, предопределяет необходимость восприятия конституционных явлений во всей их многогранности и противоречивости, когда сущность Конституции может рассматриваться как: во-первых, порождение глубинных социальных, экономических, политических противоречий, сложившихся на момент ее разработки и принятия; во-вторых, отражение и, в какой-то мере, позитивное закрепление, признание этих противоречий как неизбежных, требующих своего разрешения; в-третьих, закрепление юридических механизмов преодоления соответствующих противоречий, конфликтов и коллизий, нормативное моделирование развития общества и государства в соответствии с провозглашенными конституционными целями, признаваемыми ценностями и идеалами. В этом плане выявление сущностных начал Конституции 1993 г. связано с погружением в природу таких основополагающих явлений конституционной действительности как свобода – власть – собственность в их коллизионном триединстве. При этом речь идет не о формально-юридических, но прежде всего социокультурных характеристиках данного документа как показателя реально достигнутого в обществе и государстве баланса между свободой и властью, имея в виду в том числе власть экономическую. Ответы на эти вопросы содержатся в Конституции (если презюмировать ее реальный, не фиктивный характер), но не только в самом по себе тексте.

Поскольку Конституция является отражением сегодняшней жизни, социальной действительности, и одновременно она несет на себе печать национальных традиций, истории и условий ее принятия, главный методологический вопрос, возникающий при анализе духа Конституции в соотношении с ее текстом - это конкретно-исторические, социокультурные начала ее понимания, толкования и реализации. Никакая рациональная формально-юридическая аргументация не может быть свободной от национальной культуры и нравственности, ценностных характеристик правовых и социальных явлений.

 

Особую актуальность это приобретает в современных условиях системного кризиса конституционализма, который характеризуется не только стремительностью изменения политических, социально-экономических начал государственной и общественной жизни, но и размыванием, подрывом традиционных нравственно-этических основ современного общества, стремлением навязать и возвести на конституционный уровень новые так называемые ценности «сексуальных свобод», «гей-равноправия» и т.п. Вместе с тем при всем том, что имеется немало научных разработок о социокультурных началах права, соотношении права и нравственности и т.п.[4], вопрос о конкретных механизмах и самой практике включения духовно-нравственных ценностей в систему действующего законодательства остается весьма актуальным. Пока, надо признать, имеют место лишь отдельные и довольно робкие попытки позитивной юридизации выраженных в духе Конституции нравственных ценностей, их правового обеспечения как необходимых регуляторов практической жизни[5].

В этих условиях объективно актуализируется проблема выработки новых философско-мировоззренческих основ современного конституционализма, очевидной становится необходимость обогащения догматических методов оценки нормативно-правовой действительности социологическим, историческим, философско-мировоззренческим, нравственно-этическим методами познания сложных, метасистемных по своей природе, явлений конституционно-правовой жизни. Только на этой основе становится возможным выявление глубинных внутренних связей, общих закономерностей и социокультурных особенностей современного конституционализма, в том числе - сквозь призму соотношения буквы и духа национальной Конституции.

 

2. Философско-мировоззренческий плюрализм - методологическая основа гармонизации буквы и духа Конституции России.

Философский монизм, характерный в частности для предшествующего (советского) периода отечественного конституционализма, не оставлял места для «отпочкования» духа от буквы Конституции, их коллизионного соотношения и, тем более, для противопоставления. Современное философско-мировоззренческое восприятие явлений конституционной жизни может быть охарактеризовано, говоря словами философа права И.А. Ильина, как утрата веры в спаси­тельный методологический монизм и переход к принципиально­му признанию методологического плюрализма[6].

Предполагается, что различные концепции, подходы к праву при переходе к реальному конституционализму (ориентирующему, в том числе, на гармонию буквы и духа Основного закона) приобретают значение действенных доктринальных средств в той мере, в какой они могут быть аутентично интегрированы в социокультурное пространство конституционно-правового регулирования, что требует, своего рода, «коммуникативно-интегрированного» или - что особенно значимо для конституционного исследования правовых систем - конституционного правопонимания[7]. Это объективно предопределяет признание и утверждение философско-мировоззренческого плюрализма - и как доктринального метода исследования, и как важнейшего (конституционно значимого) принципа нормативно-правовой системы организации и функционирования демократической государственности.

На этой основе становится возможным оценить как собственно правовые явления, так и неюридические (в том числе - предюридические, постюридические), равно как и метаюридические феномены конституционализма социального, экономического, политического, культурного характера. Причем, не только в той мере, в какой они выступают социокультурнойпредпосылкой формирования конституционализма, но и в качестве имманентных его характеристик, институциональной нормативно-регулятивной подсистемы конституционализма и одновременно средой его существования и развития, что решающим образом влияет на основополагающие конкретно-исторические характеристики Конституции как социального явления. Культурологический метод - ключ к познанию глубинных, социокультурных начал Конституции и одновременно основной инструмент гармонизации ее буквы и духа. Благодаря данному методу становится возможным проникнуть в сущностные пласты политико-правовых явлений, имеющих юридическое оформление в виде писаного текста закона.

При том, что в координатах мировоззренческого плюрализма присутствуют различные концептуальные начала, квинтессенцией методологического плюрализмав его нормативно-правовом проявлении является реализация на конституционном уровне двух типов правопонимания – позитивизма и естественного права. Оба они по-своему важны и в системе философско-мировоззренческого восприятия правовой действительности означают приблизительно то же, что для философии «линия Платона» и «линия Аристотеля». Речь идет о реализации по этим двум философско-правовым направлениям различных гносеологических установок, имеющих принципиально важное, методологическое значение, в том числе, для гармонизации буквы и духа Конституции, имея в виду, что в позитивизме получает философско-мировоззренческое отношение к тексту, букве Конституции, а дух Основного Закона наиболее последовательно воплощается в естественно-правовой концепции правопонимания.

 

Конституция РФ 1993 г. также может быть охарактеризована с позиций философско-мировоззренческого плюрализма. Но это не есть свидетельство некой мировоззренческой эклектики, в рамках которой естественно-правовой тип правопонимания конкурирует с позитивистским[8], как бы по аналогии с конкуренцией буквы и духа Конституции. Такой подход имеет в своей основе противопоставление естественно-правовых и позитивистских начал, исключает возможность их сосуществования – при признании за ними самостоятельной и соотносимой юридической ценности – без ущерба для права как воплощения свободы, равенства и справедливости. Вместе с тем уже опыт античной философии свидетельствует, что противоположные философские начала могут находиться или быть сведены к такому отношению, когда имеющееся между ними напряжение порождает возникновение нового желаемого качества и достижение положительного результата. С этой точки зрения внимательный и непредвзятый анализ Конституции РФ дает основания полагать, что она, различая в своем идейном базисе доктрины естественного права и позитивизма, не противопоставляет их, не приводит к состоянию антагонистического противоречия, а напротив, стремится к выработке их синтетического, взаимосогласованного понимания в целях обоснованного толкования и эффективного правоприменения.

 

Так, Конституция РФ, реализуя идеи естественно-правового правопонимания, провозглашает, что человек, его права и свободы являются высшей ценностью (ст.2); они признаются и гарантируются в Российской Федерации согласно общепризнанным принципам международного права, неотчуждаемы, принадлежат каждому от рождения (ст.17). В то же время из самой Конституции РФ вытекает недопустимость противопоставления естественно-правовых начал (вытекающих непосредственно из Конституции) позитивному законодательному регулированию прав и свобод человека и гражданина. Напротив, полномочие по государственно-правовой регламентации прав человека прямо закрепляется за федеральным законодателем (п. «в» ст.71), а в ст.18 Конституции РФ закрепляется требование, согласно которому права и свободы определяют смысл, содержание и применение законов, то есть, содержащиеся в правах и свободах естественно-правовые начала должны объективироваться в позитивных (принимаемых государством) законах, получать реализацию в правоприменительной деятельности.

Тем самым естественно-правовое и позитивистское начала интегрируются в системе конституционных норм и институтов посредством идеи правового закона как воплощения требований верховенства права, с одной стороны, и правового государства, государства законности, с другой, что и является решающей философско-мировоззренческой основой гармонизации буквы и духа Конституции.

Опираясь на конституционно-правовую доктрину правового закона, Конституционный Суд РФ в своей практике стремится к сбалансированному сочетанию естественно-правовых и позитивистских начал при оценке оспариваемых норм национальной системы законодательства. Учитывая, что право по своему содержанию и генезису имеет «вне-законотворческий» и «до-законотворческий» характер, Суд исходит из необходимости как можно более полного выражения идеи права именно в законе (в широком смысле этого слова), имея в виду, что закон призван обеспечить формальную определенность права, его единообразное понимание и применение и, в конечном счете, равенство всех перед законом, режим равноправия субъектов правовой жизни.

При этом Конституционный Суд не только не противопоставляет право и закон, но и исходит из необходимости использования всех возможных конституционно-правовых средств для обеспечения правового содержания действующего закона, что свидетельствует о бережном отношении Суда к закону и букве Конституции. Именно с этим связана презумпция конституционности закона и такой прием конституционно-судебного контроля, как конституционно-правовое истолкование, выявление в рамках конституционного правосудия правового (конституционного) смысла закона и устранение всех иных – неправовых – его интерпретаций из правоприменительной практики. Решение Конституционного Суда РФ, которым подтверждается конституционность нормы именно в данном им истолковании, предполагает в том числе выявление духа закона, и одновременно исключается любое иное, т.е. ее неконституционное истолкование, а, следовательно, и применение в неконституционной интерпретации, имеет в этой части такие же последствия, как и признание нормы не соответствующей Конституции РФ[9].

На основе методологического политико-правового плюрализма становится возможным наиболее полное выявление духа Конституции и не только охранительное, но и преобразовательное воздействие Конституционного Суда РФ на всю систему конституционализма, нормативно-правовое и доктринальное «оживление» конституционализма. При этом истинный, не связанный с партийно-политической конъюнктурой, дух Конституции имеет свои, достаточно устойчивые, хотя и весьма специфические юридико-технические средства своего воплощения как в самой структуре Конституции, так и в ее конкретных нормах и институтах, отражающих глубинные духовные начала данного документа, выработанные на основе исторического опыта конституционного развития общества и государства

 

 








Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту:



©2015 - 2024 stydopedia.ru Все материалы защищены законодательством РФ.