Вместо Всемирного фестиваля молодёжи –суд и срок

За прокурорского сынка

– Что это за нехорошее дело, Конгар-оол Борисович, которое прервало белую полосу вашей жизни?

– Драка, случившаяся 1 января 1985 года, и превратившая меня из студента филологического факультета педагогического института в зека.

Дело было так. Борис Дембирел, Валерий Шивит-оол и я жили в комнате 523 институтского общежития по улице Интернациональной. В мужских комнатах общежития обычно такой бардак, а в нашей – идеальный порядок. Даже половичок на пол постелил и всех заставлял обувь снимать и только в носках по комнате ходить.

Парни, заходя в гости, удивлялись: чистота, как будто здесь девчонки живут. А декан Марина Монгушевна Гаврилова хвалила: у Конгар-оола – лучшая комната, образцово-показательная.

Когда на подготовительное отделение филологического факультета поступил мой земляк, не буду называть его имя, очень обрадовался ему и предложил жить вместе, в нашей образцово-показательной комнате.

Новый восемьдесят пятый год он предложил встречать с его девушкой и ее подругой. Вечером пошли в муздрамтеатр на новогодний бал. Веселый был бал, я во всех конкурсах участвовал и получил сразу три приза: за сыгыт – горловое пение, пляску и бег в мешках.

Потом отправились встречать праздник к девушкам – в коммунальную квартиру. В этой четырехкомнатной коммуналке были и другие жильцы, у которых тоже веселились гости. Первого января мой приятель столкнулся с одним из этих гостей в коридоре и затеял ссору. А я надел дубленку и от греха подальше выбежал на улицу: «У меня же условный срок, надо от таких дел подальше держаться».

Уже на улице был, когда услышал со второго этажа грохот падающей мебели, звон бьющегося стекла. И зачем я, дурак, обратно побежал? До сих пор понять не могу. Но ведь побежал: как же товарища бросить, да и женщины так отчаянно из квартиры кричали: «Помогите!»

Дальше все было, как в дурном сне. Когда забежал в квартиру, дерущиеся опрокинули меня на пол. Тогда схватил что-то, первое попавшееся, с пола и кинул в них. Это оказался осколок стекла. Он задел по голове незнакомца, с которым дрался мой приятель. У него из головы кровь пошла.

Тут подоспели милиционеры, скрутили нас и увезли в отделение.

Отец моего приятеля был прокурором отдаленного района. Он вызволил нас из милиции, но уголовное дело было возбуждено, началось следствие, нас вызывали на допросы.

Вскоре отец приятеля пришел поговорить. Я заранее предполагал, что он мне скажет, и оказался прав. «Договоримся как мужики, – сказал он.– Тебя из-за условной судимости так и так будут судить, давай моего сына из этого дела уберем. Мне одного тебя легче будет вытащить».

Согласился, хотя в глубине души было сомнение, но прокурор так серьезно обещал, что поверил и на очередном допросе всю вину взял на себя.

Вместо Всемирного фестиваля молодёжи –суд и срок

– Прокурор сдержал свое обещание, или получилось, как в песне: «Но дело не было отложено, и огласили приговор. И дали все, что мне положено, плюс пять мне сделал прокурор»?

– Почти как в песне и получилось.

Весной 1985 года все только и говорили, что о двенадцатом Всемирном фестивале молодежи и студентов, который должен был начаться в Москве 27 июля. И у меня появился шанс попасть на этот фестиваль!

Отбор молодых артистов, которые будут выступать в Москве, проходил в городе Новосибирске на зональном фестивале, и мне предложили участвовать в нем с горловым пением – представлять творческую молодежь Тувы и национальное искусство. В республиканском центре народного творчества подобрали красивый национальный костюм, музыкальный инструмент – дошпулуур. Мне и сопровождающим купили билеты на самолет.

Я уже размечтался: прилечу в Новосибирск, пройду отборочный тур и буду петь в Москве – на Всемирном фестивале. Но не тут-то было!

В день отъезда, 5 июня, приходит в наше студенческое общежитие милиционер: мол, вызывают тебя в горотдел – ненадолго. Иду, простодушно рассказываю, что у меня очень мало времени – лечу сегодня на важный конкурс. Тут же было доложено, что я собираюсь бежать от следствия, сразу же приняли меры: обрили и посадили в камеру – в следственный изолятор.

Через двадцать два дня в суде огласили приговор: шесть лет лишения свободы с отбыванием наказания в исправительно-трудовой колонии усиленного режима.

Я был в шоке – ведь прокурор обещал, что вытащит! А вышло так, что все на меня повесили.

На суде пострадавший в драке рассказал, как все было на самом деле: что не я, а другой пьяный парень затеял скандал, ударил его подругу, начал опрокидывать мебель. Про меня он говорил: «Этот парень был в шубе, видно, с улицы забежал. У меня к нему нет претензий. Осколок, брошенный им, немного задел голову, и все». С ним мы потом встречались. «У меня челюсть отвисла, когда твой приговор услышал, – рассказывал он. – Шесть лет – за пустяковый порез».

Даже конвойные посочувствовали, шептали: «Тут один натворил делов, так его отпустили. Тебе, парень, тяжко дали, пиши жалобу, пиши».

В зоне всех прибывших новичков первым делом расспрашивают: какая статья, за что сел. Послушали меня бывалые зеки и упрекнули: «Зачем прокурорского сынка выгораживал?»

Советовали, как и куда писать бумагу, чтобы пересмотрели дело. Но все было бесполезно. Если бы сына прокурора привлекли за хулиганство вместе со мной, это могло бы серьезно навредить его отцу в продвижении по службе и в переводе из района в Кызыл, так что было сделано все, чтобы мне одному сидеть и сидеть.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: