Четвертое правило волшебника, или Храм Ветров 26 глава

– И какая же? – едко осведомилась Энн.

– Энн, я не Создатель и не имел возможности спросить у Него, чем Он руководствовался, создавая жизнь и магию в нашем мире. Но я в достаточной степени уважаю Его волю. Не мне утверждать, что Он был не прав. Это было бы голое высокомерие. В Срединных Землях мы позволяем всем детям Создателя жить так, как им нравится, а если это опасно, то просто стараемся не попадаться им под руку. Вы, с вашим фанатизмом по отношению к Создателю, должны восторгаться таким взглядом на вещи.

Хотя Энн говорила шепотом, было впечатление, что она гневно кричит:

– Наша обязанность состоит в том, чтобы научить язычников уважать истинных детей Создателя.

– Скажи это волку или медведю. – Энн зарычала, как волк и медведь сразу, а Зедд добавил:

– Волшебницы и волшебники, как предполагается, являются хранителями магии. Они защищают ее так же, как отец защищает ребенка. Мы не имеем права решать, кто достоин жить, а кто нет. В конечном итоге так можно прийти к взгляду Джегана на магию. Он полагает, что мы опасны и должны быть устранены ради общего блага. У тебя, кажется, много общего с императором.

– Если пчела ужалит тебя, разве ты не прихлопнешь ее?

– Я не говорил, что мы не должны защищаться.

– Тогда почему же вы не защищаетесь и не устраните эту угрозу? В битве с отцом Даркена Рала, Панизом Ралом, тебя собственные соратники назвали ветром смерти. Тогда ты знал, как бороться с угрозой.

– Я делал то, что должен был делать, чтобы защитить невинных людей. Если придется, я буду так же сражаться с Джеганом. Но нантонги не хотят уничтожить всех: они не хотят управлять миром с помощью убийств, пыток и рабства. Их верования опасны лишь для того, кто имел неосторожность вторгнуться на их земли.

– Они опасны. Вам нужно было их уничтожить.

Зедд погрозил ей пальцем.

– Почему же ты не убила Натана, чтобы устранить угрозу, которую он представляет?

– Ты приравниваешь Натана к тем, кто приносит в жертву людей в угоду своей языческой вере? Кроме того, могу сказать тебе, что, когда Натан снова будет у меня в руках, я направлю его по правильному пути!

– Ладно-ладно. Только сейчас не самое подходящее время для богословских диспутов. – Зедд пригладил свои всклокоченные волосы. – Если ты не собираешься начать преподавать нантонгам азы своей веры, я предложил бы послушаться меня и убраться подальше от их охотничьих угодий.

Энн вздохнула.

– Возможно, в чем-то ты прав. Намерения, во всяком случае, у тебя добрые.

Осторожным толчком она напомнила ему, что нужно двигаться дальше. Зедд шел по извивающемуся ущелью, стараясь держаться ручья.

Ущелье уходило на юго-запад. Зедд надеялся, что оно укроет их и выведет с земли нантонгов.

Когда луна вышла из облаков, Зедд поднял руку, знаком давая понять Энн, чтобы та остановилась, и, присев на корточки, быстро осмотрел местность, пока было достаточно света. Впрочем, он увидел немного – лишь высокие скалы да редкие рощи на отдаленных холмах.

Чуть впереди ручей исчезал в лесной чаще. Зедд повернулся, чтобы сказать Энн, что лучше всего свернуть в лес, и в свете луны увидел две цепочки следов.

Он забыл, что он не может скрыть их следы. Он показал на них Энн. Она сделала жест большим пальцем в знак того, что надо сойти с грязи. Вдалеке послышалось ржание, и они оба замерли.

– Лошади, – прошептал Зедд.

Ржание резко оборвалось. Лошадям перерезали горло.

– Проклятие! Это были хорошие лошади. У тебя есть какое-нибудь оружие?

Энн шевельнула запястьем, и в ладонь ей легла дакра.

– Только это. Ее магия работать не будет, но лезвие останется острым. А у тебя?

Зедд обреченно улыбнулся.

– Мой сладкий язык.

– Может, нам лучше разойтись, пока твое оружие не прикончило и меня?

Зедд пожал плечами.

– Я тебя не держу. У нас важное дело. Возможно, будет даже лучше, если мы разойдемся. Есть надежда, что по крайней мере один из нас его сделает.

Энн улыбнулась.

– Ты просто хочешь меня прогнать. Нас не догонят. Мы уже далеко отошли от того места, где оставили лошадей. Останемся вместе.

Зедд сжал ее плечо.

– Возможно, они приносят в жертву исключительно девственниц.

– Но я не хочу умирать одна.

Зедд тихо хихикнул и пошел вперед, ища, где можно выбраться из ущелья. Наконец он увидел подходящее место. Луна ушла за облако, и они начали подниматься вслепую, в кромешной тьме нащупывая корни и камни, за которые могли ухватиться.

Зедд слышал жужжание насекомых над головой и вдалеке жалобный вой койота.

За исключением этого все было тихо. Он надеялся, что нантонги в эту минуту делят добычу, которую нашли в седельных сумках.

Зедд выбрался наверх и повернулся, чтобы вытянуть Энн.

– Встань-ка на четвереньки. Или хотя бы пригнись пониже, когда мы пойдем.

Энн кивнула. Она выбралась наверх и встала рядом с волшебником. Луна вновь вышла из-за облака.

Прямо перед ними, преграждая им путь, полукругом стояли нантонги.

Их было человек двадцать. Зедд рассудил, что где-то поблизости есть и другие: в охоте на духов обычно участвуют много людей.

Нантонги были низкорослыми и почти голыми – за исключением набедренных повязок, которые прикрывали их мужское достоинство. На шее у каждого висело ожерелье из человеческих костей. У всех были бритые головы, жилистые руки и ноги и плоские животы. Все были обмазаны белой золой, и только вокруг глаз были нарисованы черные круги, которые придавали их лицам сходство с черепом.

Зедд и Энн уставились на копья; их острые наконечники поблескивали в лунном свете. Один из нантонгов прорычал какой-то приказ. Зедд не понимал слов, но мог догадаться, что они означают.

– Убери дакру, – прошептал он Энн. – Их слишком много. Они убьют нас на месте. Единственная наша надежда – остаться в живых и что-нибудь придумать.

Дакра скользнула в ее рукав. Зедд усмехнулся стене мрачных лиц.

– Кто-нибудь из вас, парни, случайно не знает, где мы могли бы найти джокопо?

В ответ в него ткнули копьем – весьма недвусмысленный приказ не шевелиться. Нантонги ловко связали Зедду и Энн руки, а потом повели их куда-то, подталкивая копьями.

– Напомни мне снова, – сказала Энн Зедду, – о том, как мудро позволять этим язычникам жить по их обычаям.

– Я слышал от Исповедниц, что они отличные повара. Возможно, мы отведаем новых и восхитительных блюд.

Энн споткнулась, но сумела сохранить равновесие.

– Я не в том уже возрасте, – пробормотала она небесам, – чтобы слоняться повсюду с чокнутым стариком.

Через час нантонги привели их к своей деревне – три десятка широких круглых палаток, стоящих посреди степи. В загонах, огороженных наскоро сплетенным забором, паслись козы и прочий домашний скот.

Нантонги, закрыв лица кусками простого полотна, чтобы духи ненароком не приняли их за жертв во время молитвы, высыпали поглазеть на Зедда и Энн, которых вели через деревню. Их конвоиры, как понял Зедд, вымазались золой и сделали свои лица похожими на черепа с той же целью – чтобы духи приняли их за мертвых охотников и не потребовали себе в жертву.

Пленников подвели к хлеву и втолкнули внутрь. Зедд и Энн, чьи руки по-прежнему были связаны за спиной, не удержали равновесия и оба упали. Это было грязное приземление. Вокруг послышалось хрюканье. Хлев был битком набит свиньями. Судя по количеству навоза, деревня стояла на этом месте уже несколько месяцев. И воняло здесь соответственно.

Охотники духа – их оказалось пятьдесят человек – разделились. Одни вернулись к палаткам, другие, остались сторожить пленников. Зедду казалось, что у хлева собралась вся деревня. Нантонги прыгали вокруг и громко кричали вероятно, выкрикивали послания и просьбы духам, чтобы жертвы получше расслышали их и не забыли передать.

– Почему дух отправился в набег? – спросил Зедд у своих стражей. Он кивнул на Энн и вопросительно пожал плечами. – Почему?

Один из нантонгов, казалось, понял. Он провел ладонью по горлу, словно перерезая его, изобразил мнимую кровь, бегущую из воображаемой раны, а потом указал копьем на луну.

– Кровавая луна? – спросила Энн.

– Красная, – уточнил Зедд. Теперь ему все стало ясно. – В последний раз, как я слышал, Исповедницы взяли с нантонгов обещание, что они больше не будут приносить в жертву людей. Я никогда не верил, что они его сдержат. Слишком глухое тут место. Красная луна, должно быть, испугала их, и они подумали, что духи гневаются. Вот почему нас должны принести в жертву: умиротворить рассерженных духов.

Сидя в навозе, Энн бросила на Зедда убийственный взгляд.

– Я только молюсь, чтобы Натану сейчас было хуже, чем нам.

– Что ты там говорила, – спросил Зедд рассеянно, – насчет того, чтобы слоняться повсюду с чокнутым стариком?

Глава 39

О чем вы думаете? – спросила Кларисса. Она прошлась в одну сторону, потом в другую, стараясь двигаться естественно, хотя чувствовала себя манекеном. Она не знала, куда деть руки, и сложила их за спиной.

Натан сидел в роскошном кресле, обитом тканью в коричневую и золотую полоску. Поставив локоть на резной подлокотник, он задумчиво подпирал подбородок ладонью. Серебряные ножны его меча касались кончиком пола.

Натан улыбнулся, всем своим видом показывая, что он чрезвычайно доволен.

– Моя дорогая, я думаю о том, как прекрасно ты выглядишь.

– Правда? Вы не просто так говорите? Вы действительно так думаете? Я не выгляжу… глупо? Он усмехнулся:

– Нет, только не глупо. Восхитительно – вот самое подходящее слово.

– Но я чувствую себя… Не знаю даже… Это слишком дерзко. Я никогда не видела такого прекрасного платья, не говоря уже о том, чтобы примерить его.

Он пожал плечами.

– Значит, тем более пришла пора это сделать.

Портной, чистенький тощий мужчина с пучком длинных седых волос посредине широкой лысины, вернулся, откинув занавеску в дверном проеме. Он нервно теребил кончик мерной ленты, висящей у него на шее.

– Госпожа находит, что это платье приемлемо для нее?

Кларисса вспомнила инструкции Натана. Она пригладила дорогой синий атлас на бедрах.

– Не могу сказать, что это самое лучшее…

Портной провел языком по губам.

– Ну, госпожа, если бы я знал, что вы удостоите меня своим посещением, или если бы вы заранее прислали мне размеры, я, конечно же, внес бы соответствующие изменения. – Он поглядел на Натана, и его язык вновь пробежал по губам. – Уверяю вас, госпожа, я внесу все изменения, какие понадобятся. – Он поклонился Натану. – Мой господин, что думаете вы? Я подразумеваю – что нужно изменить, чтобы вы остались довольны?

Натан скрестил руки, изучая Клариссу, как скульптор изучает еще не завершенный шедевр. Он прищелкнул языком и покашлял, словно никак не мог принять окончательное решение. Портной нервно теребил конец своей мерной ленты.

– Как и госпожа, я считаю, что оно не очень хорошо сидит в талии.

– Сэр, оставьте ваши тревоги! – Портной подбежал к Клариссе и рукой ужал платье в талии. – Видите? Нужно всего лишь убрать пару стрелок. Госпожа одарена очень изящной фигурой. У меня редко бывают дамы, сложенные столь безупречно, и я могу переделать платье за несколько часов. Почту за честь к вечеру закончить работу и доставить платье вам в… Где вы изволили остановиться, милорд?

Натан небрежно махнул рукой.

– Мне еще предстоит найти подходящее место. А вы что бы рекомендовали?

Портной поклонился снова.

– Бриар Хауз – лучшая гостиница в Танимуре, милорд. Если вы желаете, я пошлю туда своего помощника, и он все устроит.

Натан выпрямился в кресле и, вынув из кармана золотую монету, бросил ее портному.

– Благодарю вас, очень любезно с вашей стороны. – Натан задумался и бросил портному еще золотой. – Уже поздновато, но я уверен, что вы уговорите их приготовить нам обед к нашему приходу. Мы были в дороге весь день и должны хорошенько поесть. – Он помахал пальцем перед лицом портного. – И лучшие комнаты, заметьте. Я не желаю ютиться в тесном свинарнике.

– Ручаюсь, милорд, в Бриар Хауз нет ни одной комнаты, которую даже такой ослепительный вельможа, как вы, счел бы тесным свинарником. И долго ли вы намерены пользоваться услугами гостиницы, если об этом спросят моего помощника?

Натан смахнул с воротника рубашки воображаемую пылинку.

– До тех пор, пока император Джеган не потребует нас к себе.

– Разумеется, сэр. А вам не нужны еще платья, милорд?

Натан сунул большой палец в жилетный карман.

– Пожалуй. Что у вас есть наиболее респектабельное?

Портной улыбнулся и опять поклонился.

– Позвольте мне принести несколько платьев на выбор, и госпожа примерит те, что вам понравятся.

– Да, – сказал Натан. – Да, принесите что-нибудь получше. Я – человек с опытом, и у меня есть вкус. Я привык к самому лучшему. Принесите такое, что могло бы меня ослепить.

– Разумеется, сэр. – Портной поклонился дважды и умчался, а Кларисса в изумлении покачала головой.

– Натан! Это самое прекрасное платье, которое я когда-либо видела, а вы хотите, чтобы он нашел у себя еще лучше?

Натан поднял бровь.

– Ничто не может быть слишком хорошо для любовницы императора, для женщины, которая носит его ребенка.

Ее сердце затрепетало. Иногда, глядя в его голубые глаза, она почти видела мелькающую в них тень безумия, но, когда безмятежная улыбка появлялась на его лице, Кларисса таяла.

Он был самым отважным мужчиной, из всех, кого она встречала за всю свою жизнь. Его смелость спасла ее от этих мерзавцев в Ренвольде и с тех пор не раз помогала им выбраться из ситуаций, которые были даже хуже, чем безнадежные.

Его смелость граничила с безумием.

– Натан, я доверяю вам и сделаю все, что вы скажете, но, пожалуйста, объясните то, о чем вы только что говорили, это легенда, оправдывающая наше пребывание в Танимуре, или вы действительно видите столь отвратительную вещь в моем будущем?

Натан встал и выпрямился во весь рост. Он взял ее руку и прижал к своему сердцу, словно хрупкий цветок. Его длинные белые волосы рассыпались по плечам, когда он наклонился и посмотрел ей прямо в глаза.

– Кларисса, это всего только сказка, которая поможет мне достичь моей цели. Это никоим образом не отражает того, что я вижу в будущем. Я не хочу лгать тебе, говоря, что впереди нас не подстерегают опасности, но пока успокойся и наслаждайся жизнью. Мы должны подождать некоторое время, и я хочу, чтобы ты с приятностью его провела. Ты обещала сделать все, что потребуется. Я верю тебе. Но пока это время не пришло, я просто хочу, чтобы тебе было хорошо.

– Но разве мы не должны прятаться, чтобы никто не знал, где мы? Чтобы никто нас не видел?

– Так скрываются только не очень сообразительные преступники и беглецы. Именно поэтому их всегда ловят. Они сами навлекают на себя подозрения. Тот, кто ищет кого-то, заглядывает во все темные углы, но на свету даже не смотрит. Если хочешь скрываться, нет лучше места, чем то, которое у всех на виду. Моя история слишком нелепая, чтобы ей не поверили. Никому и в голову не придет, что у кого-то хватило смелости ее выдумать, поэтому никто в ней не усомнится. Кроме того, на самом деле мы ни от кого не скрываемся, и за нами никто не охотится. Просто я не хочу, чтобы люди косились на нас с подозрением. Если бы мы начали прятаться, это было бы неизбежно.

Кларисса покачала головой:

– Натан, вы – чудо.

Она опустила глаза на корсаж платья. Ее грудь была поднята так высоко, что едва не вываливалась из выреза, а косточки под лифом ужасно мешали. Кларисса никогда не носила таких странных и неудобных предметов нижнего туалета и не понимала, зачем они вообще нужны. Она разгладила юбку платья.

– Оно хорошо на мне смотрится? Скажите честно, Натан. Я же простая женщина. Разве на мне оно не выглядит глупо?

Натан выгнул бровь:

– Простая? Ты действительно так считаешь?

– Конечно. Я же не дура. Я знаю, что я не…

Натан взмахом руки заставил ее замолчать.

– По-моему, тебе пора взглянуть на себя непредвзято. – Он взял ее за руку и подвел к зеркалу. – Забудь, что ты видишь в своем представлении, и постарайся взглянуть на себя глазами других.

Кларисса перебирала пальцами ткань. Она кивнула Натану, но боялась посмотреть в зеркало и вновь испытать то разочарование, которое испытывала всегда, когда смотрела на себя. Натан сделал приглашающий жест. Кларисса с дрожью повернулась и взглянула на свое отражение.

И была поражена тем, что увидела.

Кларисса не узнала себя. Это была не она. Женщина – не юная ветреная девица, а женщина в расцвете зрелости, изысканная и элегантная, – смотрела на нее из зеркала.

– Натан, – прошептала она, – мои волосы… Мои волосы не были такими длинными. Как умудрилась девушка, которая сегодня меня причесывала, сделать их длиннее?

– А… ну, в общем, она и не делала. Я использовал кое-какую магию, чтобы они стали длиннее. Я подумал, что так будет лучше. Ты не возражаешь, я надеюсь?

– Нет, – снова шепотом сказала Кларисса. – Это прекрасно.

Ее мягкие каштановые волосы были завиты и украшены тонкими лиловыми лентами. Она повертела головой. Локоны закачались вверх-вниз и из стороны в сторону. Кларисса однажды видела высокопоставленную даму в Ренвольде. У нее были такие же волосы. Тогда Кларисса подумала, что у нее самые красивые волосы на свете. Теперь волосы Клариссы выглядели точно так же.

Она изучала себя в зеркале. Ее фигура была так… красива. Эти твердые штучки под платьем, наверное, изменили ее. Кларисса покраснела, увидев свою полуобнаженную грудь.

Она знала, конечно, что женщины вроде Мэнди Перлин носят такие же платья, которые подчеркивают достоинства их фигуры и делают незаметными недостатки.

Сейчас, в этом платье, с этой прической, с накрашенными ресницами, она выглядела ничуть не хуже. Может быть, чуть старше, но возраст, казалось, только добавлял ей очарования и не был таким недостатком, каким он всегда ей казался.

Потом она увидела кольцо у себя в губе.

Оно было золотым, не серебряным.

– Натан, – прошептала Кларисса, – что случилось с кольцом?

– Ах, это. Ну, любовнице императора, которая готова осчастливить его наследником, не подобает иметь серебряное кольцо. Кроме того, тебя неправильно отметили серебряным кольцом. Оно должно было быть золотым с самого начала. Эти солдаты – слепцы, – Натан сделал широкий жест рукой, – а я умею видеть. – Он показал на зеркало. – Взгляни на себя. Эта женщина слишком красива, чтобы носить серебряное кольцо.

У женщины в зеркале на глаза навернулись слезы. Кларисса быстро смахнула их, чтобы не потекла краска.

– Натан, я просто не знаю, что сказать. Вы сотворили чудо. Вы превратили простую женщину в…

– Красавицу, – закончил он.

– Но зачем?

Он посмотрел на нее со странным выражением;

– Ты что, не в своем уме? Как я могу допустить, чтобы ты выглядела как все. – Он ткнул себя пальцем в грудь. – Никто не поверил бы, что я сногсшибательный вельможа, если бы я появился в обществе менее эффектной женщины.

Кларисса усмехнулась. Натан не казался таким старым, как она думала сначала. Он действительно выглядел сногсшибательно. Сногсшибательный богатый вельможа.

– Спасибо, Натан, за то, что вы верите в меня больше, чем верили другие.

– Это не вера; я просто увидел то, чего другие не замечали. Теперь они заметят.

Кларисса поглядела на занавеску, за которой скрылся портной.

– Но все это очень дорого. Одно это платье стоит столько, сколько я зарабатывала за год, не говоря уже об остальном – жилье, экипажи, шляпки, туфли, прическа. Вы швыряете деньги, как принц на празднике. Как вы можете себе это позволить?

Хитрая улыбка растеклась по лицу Натана.

– Я здорово навострился в… делании денег. Я никогда не мог потратить всех денег, которые делаю. Об этом не беспокойся, это для меня пустяки.

– О… – Кларисса снова поглядела в зеркало. – Конечно.

Натан откашлялся.

– Я имею в виду, что ты для меня важнее, чем мелкие заботы о золоте. Если бы это была моя последняя медь, я потратил бы ее с не меньшей готовностью и так же бестрепетно.

Наконец вернулся портной с охапкой ошеломляющих платьев. Натан выбрал несколько и отправил Клариссу их примерять. Кларисса попросила служанку помочь ей, потому что боялась, что сама не сумеет зашнуровать лиф и застегнуть бесчисленные застежки.

Натан одобрил каждое платье и сказал портному, что купит их. Через час он, отобрав полдюжины нарядов, уже отсчитывал портному золотые монеты. Кларисса никогда раньше не видела такой кучи денег. Поистине Натан изменил ее жизнь.

– Я сделаю нужные изменения, милорд, и пришлю платья в Бриар Хауз. – Портной бросил взгляд на Клариссу. – Быть может, милорд желает, чтобы я оставил несколько платьев широкими, если госпожа носит ребенка нашего императора?

Натан махнул рукой.

– Нет. Я хочу, чтобы она выглядела наиболее выгодно. Я отдам перешить их, когда понадобится, или куплю другие.

С внезапным стыдом Кларисса осознала, что портной считает ее любовницей не только императора, но и Натана. Кольцо у нее в губе, хоть бы и золотое, говорило, что она не более чем рабыня. Рабыня, которая ничего не значит для императора, с ребенком она или без, с золотым кольцом или с серебряным.

Натан смело говорил всем, что он – полномочный представитель императора Джегана, и люди кланялись ему наперебой. А Кларисса была просто собственностью, которую император разделил со своим доверенным человеком.

Косой взгляд портного открыл ей истину. В его глазах она была шлюхой.

Может быть, шлюхой в прекрасном платье, может быть, шлюхой не по своей воле, но все равно шлюхой.

Только потому, что Натан не думал о ней так же, Кларисса не выбежала, оскорбленная, из лавки портного.

Справившись с этим порывом, Кларисса обругала себя. Это притворство, сказка, придуманная Натаном, чтобы уберечь ее и себя от опасности. Только благодаря этому их до сих пор не схватили. Осуждающие взгляды – такая малость по сравнению с тем, что Натан для нее сделал, и не слишком большая плата за уважение, с которым он к ней относился. Имеет значение только то, что думает о ней Натан.

Кроме того, Кларисса давно привыкла к неодобрительным взглядам: в лучшем случае в них сквозило сочувствие, а в худшем – презрение. Никто никогда не смотрел на нее с доброжелательностью. Ну и пусть эти люди думают, что хотят.

Главное – что она делает важное дело ради человека, который этого стоит.

Кларисса вздернула подбородок и с важным видом направилась к двери. На улице их с Натаном ждал экипаж.

Когда они уходили, портной опять поклонился:

– Благодарю вас, Магистр Рал. Я счастлив, что вы позволили мне моим скромным трудом услужить императору. Платья будут отправлены вам до утра, даю вам слово.

Натан небрежно махнул ему рукой.

В полутемной столовой Бриар Хауз Кларисса сидела за маленьким столиком напротив Натана и ловила на себе взгляды, которые украдкой бросали на нее служанки.

Кларисса села прямее и распрямила плечи, чтобы подчеркнуть грудь. Она рассудила, что в темноте никто не заметит, как при этом покраснело от смущения ее лицо.

Вино согрело ее, а жареная утка утолила наконец снедающий Клариссу голод.

Слуги продолжали подавать новые блюда – домашнюю птицу, свинину, говядину, соусы и разнообразные гарниры. Не желая показаться обжорой, Кларисса попробовала всего понемногу и отодвинула тарелки.

Натан ел с аппетитом, но не жадно. Он наслаждался прекрасно приготовленными блюдами и хотел перепробовать все. Слуги порхали вокруг него, разрезая мясо, наливая соусы и заменяя тарелки, словно он был беспомощным.

Натан похваливал их, давал указания и вообще вел себя как очень значительная персона.

Кларисса не сомневалась, что он и есть важная персона. Полномочный представитель императора; человек, которого никто не смеет одернуть. Все хотели, чтобы Магистр Рал остался доволен. И если для этого нужно было оказывать внимание Клариссе, слуги оказывали его.

Когда их наконец проводили в комнаты и Натан закрыл дверь, Кларисса испытала огромное облегчение. Она устало опустилась в кресло, радуясь, что больше не надо изображать прекрасную даму – или прекрасную шлюху: она не была точно уверена, какая роль предпочтительнее. Она знала только одно: что счастлива оказаться подальше от чужих взглядов.

Натан обошел комнаты, осмотрел лепнину под потолком и дорогие ковры, закрывающие почти весь пол. Всюду стояли кушетки и кресла. В одной из комнат стояли два стола – письменный и обеденный. На письменном были аккуратно разложены листы бумаги, перья с серебряными ручками, чернильницы в золотой оправе.

В другой комнате стояла кровать. Кларисса никогда не видела такой кровати.

Четыре резных столбика поддерживали атласный балдахин с золотыми узорами.

Покрывало на кровати было под стать балдахину. Но больше всего Клариссу поразили размеры кровати – она занимала почти всю комнату.

– Хорошо, – сказал Натан, закончив осмотр. – Пожалуй, нам это подходит.

Кларисса хихикнула.

– Натан, король не постыдился бы ночевать в такой комнате.

Натан скривился:

– Возможно. Но я – больше, чем король. Я пророк.

Улыбка Клариссы сразу исчезла.

– Да, вы действительно больше, чем король.

Натан прошел вдоль стен и погасил почти все лампы, оставив только одну возле кровати и другую – у шкафа.

Потом он повернулся к Клариссе и махнул рукой в сторону двери:

– Я буду спать на кушетке. А ты забирайся в кровать.

– Я лягу на кушетке. Мне будет неудобно в такой кровати. Я простая женщина и не привыкла к роскоши. На кровати должны спать вы.

Натан потрепал ее по щеке.

– Привыкнешь. Бери кровать. Я не усну, зная, что такая красавица спит на кушетке. А я много странствовал, и такие вещи меня не смущают. – У двери он поклонился:

– Спокойной ночи, моя дорогая, – начал закрывать дверь, но остановился. – Кларисса, я приношу извинения за те взгляды, которые тебе пришлось вынести, и за то, что люди могли о тебе подумать из-за моей истории.

Он действительно был истинным джентльменом.

– Вам незачем извиняться. Это было даже довольно забавно, будто я участвую в пьесе.

Натан засмеялся, и в его синих глазах вспыхнули искорки.

– Было забавно, не правда ли, заставить всех думать, что мы не те, кем являемся на самом деле?

– Спасибо вам за все, Натан. Благодаря вам сегодня я почувствовала себя красивой.

– Ты и так красива.

Кларисса улыбнулась:

– Это только из-за платья.

– Красота идет изнутри. – Он подмигнул ей. – Спи спокойно, Кларисса. Я поставил на двери магический щит, так что сюда никто не войдет. Ни о чем не тревожься; здесь ты в безопасности. – Он тихо закрыл дверь.

От вина Клариссе было жарко. Она прошлась по комнате, разглядывая обстановку, провела пальцами по серебряной инкрустации туалетного столика возле кровати, коснулась граненого стекла ламп. Потом погладила ладонью атласное покрывало и откинула его.

Встав перед зеркалом, она принялась расшнуровывать лиф платья и, когда покончила с этим занятием, наконец смогла вдохнуть полной грудью. Платье соскользнуло с ее плеч, но корсет застегивался на спине. Усевшись на кровать, Кларисса попробовала дотянуться до крючков, но у нее ничего не вышло. Фыркнув, она сняла туфельки из мягкой кожи, потом чулки и с наслаждением пошевелила пальцами босых ног.

Кларисса подумала о доме. Вспомнила свою маленькую удобную кровать. Она скучала по дому – не потому, что была счастлива там, а просто потому, что это был дом, единственное ее жилище. Здесь ей было не по себе. Это было неуютное и страшное место. Кларисса подумала, что она никогда уже не сможет вернуться домой.

Внезапно она почувствовала себя одинокой. Рядом с Натаном ее грела вера в него. Он всегда знал, где они находятся, что надо делать и что говорить.

Казалось, он никогда не испытывает сомнений. А Клариссу терзали сомнения, особенно сейчас, когда она осталась одна в спальне.

Как ни странно, но она соскучилась по Натану больше, чем по дому, а ведь он был всего лишь в соседней комнате.

Ковер приятно ласкал босые ноги Клариссы, когда она шла к двери. Она тихо постучала по золоченому барельефу у косяка, подождала чуть-чуть и постучала снова.

– Натан? – негромко позвала она. Потом опять постучала и опять позвала.

Он не откликнулся, и тогда Кларисса приоткрыла дверь и заглянула в смежную комнату. Там горела только одна свеча.

Натан опять пребывал в состоянии отрешенности. Он сидел в кресле и безучастно смотрел в никуда. Кларисса постояла у двери, прислушиваясь к его размеренному дыханию.

В первый раз, увидев, что он сидит прямой как палка и не мигает, она перепугалась, но Натан заверил ее, что занимается этим едва ли не всю свою жизнь. Он не рассердился в тот первый раз, когда она начала трясти его, думая, что с ним что-то случилось.

Натан вообще никогда на нее не сердился. Он неизменно относился к ней с уважением и добротой – две вещи, о которых Кларисса всегда мечтала и в которых ее соотечественники ей отказали. А чужестранец дал их ей без труда.

Кларисса снова позвала его по имени. Натан моргнул и посмотрел на нее.

– Все хорошо? – спросил он.

– Да. Простите, если я помешала вашим размышлениям.

Натан отклонил ее беспокойство.

– Нет-нет.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: