Раздел 1. Марксистская философия

Основателями марксистского философского учения являются немецкие мыслители и революционные деятели Карл Маркс (1818–1883) и Фридрих Энгельс (1820–1895). В формировании их взглядов значительную роль сыграло изучение ими гегелевской философии и знакомство с произведениями Людвига Фейербаха, такими как «Сущность христианства», «Предварительные итоги к реформе философии» и другими.

В юности оба философа находились под сильнейшим влиянием особенно диалектики Гегеля. Однако к собственным оригинальным построениям их подтолкнули проблемы, поставленные в своих работах Фейербахом, благодаря которому они перешли на позиции материализма. В метафизических конструкциях прежней философии и религиозных фантазиях Фейербах видел иллюзорную форму отражения действительности. Он считал, что тайна подобной формы отражения может быть открыта через «рациональное понимание человека, его бытия и деятельности».

Исходя из этого тезиса, Маркс поставил себе задачу открыть причины и условия устойчивого искажения человеческим сознанием объективной реальности, придания иллюзиям статуса подлинной действительности. Он увидел источник этого явления в превратности и иллюзорности самого мира «реально-практической жизни человека».

Ариадновой нитью, с помощью которой основатель марксизма продвигался к истине через лабиринты и хитросплетения отношений современного ему буржуазного общества, экономических и политических теорий последнего, было понятие «отчуждение», заимствованное им у Гегеля и тщательно переработанное в соответствии с его собственной материалистической позицией.

Как уже известно из предыдущих глав[121], Гегель под «отчуждением» понимал любое «инобытие» духа, становление которого (инобытия) происходит как через объективацию духа в природе, так и через духовную и физическую деятельность людей, ее «опредмечивание». Преодоление же отчуждения, по Гегелю, происходит через «узнавание» духом в продуктах этой деятельности самого себя, «своей внутренней сущности».

Маркс усложняет проблему. Отчуждением он называет превращение деятельности человека и ее результатов в самостоятельную силу, господствующую над ним самим и враждебную ему, и связанное с этим превращение человека из активного субъекта в объект общественного процесса.

Причиной же отчуждения является господство частной собственности, превращающей все в товар. Если я являюсь собственником вещи, безраздельно владею ею, я могу сделать с ней все, что захочу. Собственность можно использовать самому, можно уничтожить, ее можно выкупить или продать. Последнее приносит прибыль и потому наиболее привлекательно. Анализируя современные ему буржуазные отношения, Маркс показывает, что при капитализме товаром становятся и многочисленные продукты человеческого труда, и сама производящая эти продукты рабочая сила, и даже окружающая человека природа.

Владельцы этих товаров ради получения выгоды готовы на все. Используя право собственника, они зачастую распоряжаются этой собственностью, не считаясь ни с интересами других людей, ни с интересами общества в целом. Так, купив рабочую силу, то есть получив ее в собственность, капиталист ради увеличения прибавочной стоимости создает для носителей этой силы, пролетариев, невыносимые условия существования, до бесконечности продлевая рабочий день или интенсифицируя труд рабочего. В результате, при увеличении количества продуктов труда, то есть, по сути, богатства общества, жизнь производителей этих продуктов, наемных работников, дешевеет, происходит обнищание огромных масс людей. Они оказываются заложниками собственной создающей это богатство деятельности.

В погоне за прибылью собственники средств производства переносят это производство в поисках дешевой рабочей силы за границу, лишая своих соотечественников работы и, следовательно, средств к существованию. Но в итоге это приводит к банкротству самих собственников, так как снижающаяся покупательная способность на родине капиталиста лишает доходов и его самого. Товары, произведенные за границей не находят спроса в его стране. Так вещи начинают определять судьбы людей, а человеческая деятельность становится силой, враждебной самому человеку.

Логика исследования приводит Маркса к вполне естественному и единственно возможному по тем временам выводу о необходимости уничтожения частной собственности. Но как это сделать?

Исторический материализм. Чтобы ответить на этот вопрос, Маркс приступает к исследованию законов развития общества, результатом которого становится учение, получившее в истории философии наименование «исторический материализм». Его особенностью является то, что в нем впервые человеческое общество рассматривается диалектически, то есть в развитии, с материалистической точки зрения. Автор при описании процесса развития общества удачно применяет материалистически переработанную, «поставленную с головы на ноги», диалектику Гегеля. Первоочередной задачей Маркса становятся поиски материальной основы общественного развития.

Русский философ-марксист Г.В. Плеханов в своих лекциях, посвященных материалистическому пониманию истории, описывает путь, который прошла западная философская мысль в поисках истинных основ и движущих сил исторического процесса. Он начинает с анализа взглядов Вольтера и французских материалистов, первыми попытавшихся подойти к этому вопросу с научной точки зрения. Несмотря на то что последние придерживались материалистических взглядов на природу, во взглядах на общество они, как и Вольтер, оставались идеалистами и считали, что миром правят идеи. Плеханов соглашается с этой точкой зрения. Однако утверждает, что она содержит лишь часть истины. Да, идеи влияют на ход истории. Но откуда берутся сами идеи?

Существовавшее некогда убеждение в их врожденности человеку было опровергнуто английским философом Джоном Локком еще в XVII веке. Он показал, что в уме человека нет врожденных идей, принципов и понятий. Идеи и принципы возникают из опыта. И это верно как по отношению к спекулятивным, умозрительным, так и практическим, то есть моральным принципам. Люди осуждают то, что им вредно, и хвалят то, что полезно. Иными словами, в своих идеях и принципах они исходят из своих интересов. Интерес (не личный, а общественный), с точки зрения Локка, определяет суждения людей.

Именно в интересе, как первопричине, увидел французский философ Сен-Симон (1760–1825) средство решения проблемы исторического развития. Исходя из анализа материалов по истории Западной Европы и, в частности, Англии и Франции, он приходит к выводу о том, что история движется борьбой классовых интересов.

Взгляды Сен-Симона нашли свое развитие в концепции французского историка Огюстена Тьерри (1795–1856). Дело в том, что до него практически все мыслители считали, что историю творят отдельные великие личности. Тьерри, на взгляды которого, видимо, повлияла Великая Французская революция, впервые объявляет творцом истории народные массы.

«Революция была делом народных масс, – пишет по этому поводу Г.В. Плеханов, – и эта революция, память о которой была столь свежа в эпоху реставрации, уже не позволяла рассматривать исторический процесс как дело более или менее мудрых и более или менее добродетельных личностей. Вместо того, чтобы заниматься деяниями и жестами великих людей, историки хотели отныне истории народов»[122]. Но почему народные массы творят историю? Другими словами: когда массы делают это, с какой целью они действуют? По мнению Тьерри и другого французского историка начала XIX века Минье (1796–1884), они действуют опять-таки с целью обеспечить свои интересы.

Но если для Тьерри, как и для Сен-Симона, интерес представлял собой первопричину исторического развития, то историки Франсуа-Огюст Минье и Франсуа Пьер Гийом Гизо (1787–1874) на этом не остановились. Они предположили, что интересы людей (народных масс), а, следовательно, и политические учреждения, в соответствии с этими интересами возникающие, порождаются общественным строем, то есть «состоянием народа», «гражданским бытом людей», или «состоянием собственности». «С самого начала XIX столетия, – пишет Плеханов, – социологи, историки и художественные критики – все отсылают нас к общественному строю, как самому глубокому основанию явлений человеческого общества». Однако такое решение проблемы оказалось недостаточным. Оно породило затруднение, казавшееся на первый взгляд неразрешимым.

В XVIII – начале XIX века никто не сомневался, что идеи, порождаемые общественным интересом, определяют общественный строй, но, с другой стороны, французские историки доказали, что те же самые идеи через классовые интересы, в свою очередь, этим общественным строем определяются. Получался замкнутый круг.

Чтобы его разорвать, необходимо было отыскать ответ на вопрос: откуда взялось это состояние (общественный строй), от которого все зависит в обществе? «Как только мы будем иметь ясный и точный ответ на этот вопрос, – пишет Плеханов, – мы сумеем объяснить себе ход исторического процесса и причины прогресса человеческого рода. Но именно этот большой вопрос, этот вопрос вопросов историки оставляют без ответа»[123].

Основное достижение К. Маркса в философии состоит в том, что он ответил на этот вопрос. Он отыскал материальную причину развития общества. Этой причиной являются производительные силы общества – звено, опосредующее отношение человека с природой, борьбу человека с природой за свое существование.

Они включают в себя человека, как субъективный элемент производительных сил, и, в соответствии с разными этапами развития, различные виды техники (вещественный элемент): приводимые в действие человеческой физической слой орудия труда, а также движимые природной, животной или механической силой технические устройства.

Производительные силы – действительная первопричина исторического процесса, поскольку они обладают способностью к саморазвитию и не нуждаются в каком-либо дополнительном основании. Но каким образом производительные силы, по Марксу, воздействуют на исторический процесс?

Это происходит посредством системы экономических (или производственных) отношений, роль которых заключается в создании благоприятных условий для функционирования производительных сил через их организацию. Это форма существования производительных сил. Кроме того, они являются базисом, основой, на которой держится и от которой зависит политическая надстройка, включающая в себя все остальные отношения, идеи и учреждения общества. Базис и надстройка составляют в совокупности общественно-экономическую формацию, или общественный строй.

Производственные отношения не зависят от воли и желания людей. Они складываются в соответствии с уровнем развития производительных сил. Производительные силы и производственные отношения представляют собой две стороны способа производства, который и является фактором, определяющим устройство общества.

Производственные отношения – консервативная сторона способа производства. В то время как производительные силы постоянно развиваются, производственные отношения склонны к застою, поскольку в их сохранении заинтересованы лица, получающие выгоду от сложившейся системы отношений, то есть господствующие слои общества.

В конце концов, когда существующие производственные отношения перестают соответствовать характеру и уровню развития производительных сил и превращаются в тормоз для их развития, последние взламывают их. Движущей силой этого процесса является классовая борьба. Происходит социальная революция, в результате которой меняются сначала производственные отношения, базис общества, а затем более медленно и вся громоздкая и сложная система политической надстройки. Устанавливается новый общественный строй, или новая общественно-экономическая формация. Таков, по Марксу, механизм исторического процесса.

Исходя из своей концепции, Маркс проанализировал положение дел в экономике современной ему Европы и пришел к выводу о возможности смены капиталистического строя, основанного на частной собственности, коммунистическим, фундаментом которого является общественная собственность на средства производства.

Диалектический материализм.Исторический материализм оказался самой разработанной частью философии марксизма. И хотя Маркс эпизодически обращался к другим ее аспектам, делал он это в основном для разъяснения экономических вопросов, которым посвятил большую часть своей жизни. Специально же эти аспекты исследовал Фридрих Энгельс.

Вторую часть марксизма, включающую анализ предельно общих философских законов и понятий, называют диалектическим материализмом. По установившейся традиции любая философия должна была представлять собой законченную систему. Но как субъективные, так и объективные причины не позволили марксизму в свое время состояться как система. Отчасти этому помешало убеждение Маркса в том, что после Гегеля никакая философия уже не была возможна. От нее, самое большее, могло остаться лишь учение о мышлении – логика, и учение о всеобщей связи и развитии, то есть диалектика

На чем основывался этот вывод? Маркс исходил все из того же явления отчуждения, присущего современному ему обществу. Чтобы понять логику его мысли, необходимо вспомнить, что, будучи материалистом, он решает основную проблему философии – проблему соотношения бытия и сознания – в пользу первого: «бытие определяет сознание». При этом под «бытием» Маркс подразумевал не природу, не окружающий человека материальный мир, а деятельное, практическое бытие людей, которое и считал источником всех философских проблем. Это деятельное бытие «навязывает» человеку соответствующие формы сознания. Мир постигается именно в этих общественно обусловленных формах сознания и мышления – философских категориях. По причине социальной обусловленности, то есть зависимости от существующих социальных отношений, их содержание меняется вместе с обществом, с присущими ему формами деятельности.

Но философия в обществе, основанном на частной собственности, так же отчуждена от человека, как и продукты физического труда. Она обретает видимость самостоятельного существования, не связанного, на первый взгляд, с реальной жизнью, с практической деятельностью людей. Проблемы реальной жизни, которые отражаются в философских категориях, становятся в результате чисто теоретическими проблемами, проблемами мышления. Именно поэтому они обретают характер вечных, неразрешимых проблем. На самом деле они могут решаться и решаются только в процессе практической жизни. Но это уже область науки, а не философии. «Там, где прекращается спекулятивное мышление, – писал Маркс, – перед лицом действительной жизни, – там как раз и начинается действительная положительная наука, изображение практической деятельности, практического процесса жизни людей…». «Изображение действительности лишает самостоятельную философию ее жизненной среды». Таким образом, осознание и преодоление отчуждения, по Марксу, должно привести к замене философии положительной наукой.

Солидарный с Марксом по данному вопросу Энгельс посвящает свои философские труды именно изучению диалектики. Задачей Энгельса становится материалистическое истолкование законов и категорий диалектики и их применение в научных исследованиях Его изыскания в этой области отражены, в основном, в двух произведениях: в «Анти-Дюринге» и незаконченной «Диалектике природы».

По мнению некоторых исследователей истории марксизма, Энгельс приписывал диалектике роль инструмента в деле теоретизации науки[124]. С его точки зрения современное ему естествознание не является «собственно теоретическим». Таковым оно станет тогда, когда впитает в себя диалектический метод и сознательно овладеет адекватной ему культурой мысли. Синтез эмпирической науки и диалектики и должен в результате дать полноценную теоретическую науку о природе, не нуждающуюся более в философии.

Вероятно, в своей «Диалектике природы» ее автор надеялся дать обоснование необходимости такого синтеза, однако по разным причинам этот труд не был закончен[125]. В итоге, в обоих произведениях Энгельса можно с достаточной ясностью зафиксировать лишь анализ, хотя и очень глубокий, с материалистических позиций отдельных категорий диалектики и ее законов на материале естественных наук, зачастую осуществленный в процессе полемики с его оппонентами, и небольшой, но относительно цельный, блестящий пассаж, названный автором «Роль труда в процессе превращения обезьяны в человека».

Тем не менее, именно труды Энгельса послужили отправной точкой для последующих поколений философов-марксистов в деле создания системы диалектического материализма. Именно, следуя его аргументам, в основу такой системы практически все занимавшиеся этой проблемой мыслители ставили категорию «материи», а не «бытия», как это делал Гегель и другие, предшествовавшие ему философы.

Дело в том, что, по традиции, исходное понятие какой-либо философии, должно выражать единство всех предметов и явлений действительности, то есть отражать их всеобщее свойство или связь, иначе, единство мира. А такое единство предполагает выведение (дедукцию) из этого понятия других общих свойств явлений и предметов. В случае с категорией бытия такое оказывается невозможным: ведь бытие не является свойством, относящимся к характеристике предметов. Оно говорит лишь о том, что предмет существует, но ничего не вносит в представление о его содержании. Энгельс по этому поводу сказал: «Когда мы говорим о бытии и только о бытии, то единство может заключаться лишь в том, что все предметы, о которых идет речь, суть, существуют». И далее: «общее для всех них утверждение, что все они существуют, не только не может придать им никаких иных, общих или необщих, свойств, но на первых порах исключает из рассмотрения все такие свойства»[126].

Пытаясь найти то, что объединяло бы реальные предметы, что обозначало бы их действительное единство, марксисты, вслед за Энгельсом, выходят на понятие «материи». Мир един, так как материален. Кроме материи ничего объективно существующего в нем нет. То есть, все, что существует объективно, является материальным.

За понятием материи стоит реальность, состоящая из предметов и явлений, «данных нам в ощущении, но существующих независимо от них». Особенность чувственно воспринимаемых предметов – существование в пространстве и времени. Так, анализ понятия материи приводит нас к понятиям пространства и времени, выражающим отношения между предметами, существующими как «рядом друг с другом» (пространство), так и «один после другого» (время).

В свою очередь эти понятия выводят нас на понятие движения (любое изменение), поскольку последнее является их сущностью. Оно проявляется в пространстве и времени.

Движение – способ существования материи. Как писал еще Энгельс, движение, «рассматриваемое в самом общем смысле слова, то есть понимаемое как способ существования материи, как внутренне присущий материи атрибут, обнимает собой все происходящие во вселенной изменения и процессы, начиная от простого перемещения и кончая мышлением»[127].

Форма движения обусловливает качество предметов и явлений, хотя и не тождественна ему. Качество выступает в виде совокупности свойств. Определенность, выражающаяся в различиях внутри предметов одного и того же качества, является количеством.

Кроме уже перечисленных, в эту систему обычно включаются такие категории, как «сущность» и «явление», «возможность» и «действительность», «необходимость» и «случайность», и другие, которые на языке философии называются онтологическими, то есть обозначающими общие свойства и отношения объективно существующих предметов и процессов.

Мы не будем описывать онтологическую систему до конца, поскольку в современной философии марксизма существует чрезвычайно большое количество ее интерпретаций. Хотя в общих чертах система диалектического материализма сложилась, ее окончательный вариант вряд ли будет достигнут. Этого не произойдет, во-первых, из-за глубокого различия во взглядах философов-марксистов как на принципиальные вопросы марксистской концепции, так и на ее детали, в частности, на очередность и трактовку некоторых категорий диалектики. А во-вторых, из-за изменения отношения к философскому и политическому аспектам учения Маркса в нашей стране и в мире в связи с крушением социализма в СССР.

Наряду с системой онтологии современные марксисты разрабатывали также системы гносеологии и логики, что вполне соответствует традиционной структуре философии. Правда, в отличие от традиции, эти части марксистской философии называются соответственно: объективная диалектика, теория познания и субъективная диалектика.

И марксистская теория познания, и субъективная диалектика опять-таки восходят к философским работам Энгельса – его статьям в «Анти-Дюринге» и «Диалектике природы», где их автор анализирует с материалистических позиций процесс познания, вопрос о его границах, а также такие понятия, характеризующие этот процесс, как «абсолютная и относительная истина». Проводит разделительную границу между логикой формальной и логикой диалектической.

Важно отметить, что все три традиционных аспекта философии в марксизме представляют собой некое единство: все они рассматриваются в ракурсе диалектики, именно, в первую очередь, как выражение диалектических законов и принципов. В.И. Ленин, в своем конспекте «малой Логики» Гегеля, делает следующий вывод из своих размышлений: «В «Капитале» применена к одной науке логика, диалектика и теория познания [не надо 3-х слов: это одно и то же] материализма, взявшего все ценное у Гегеля и двинувшего сие ценное вперед»[128].

Фраза «не надо 3-х слов: это одно и то же» долгое время в современном марксизме была предметом острых дискуссий. Одни мыслители понимали ее буквально, абсолютно отождествляя процессы в мышлении, познании и в объективном мире. Другие видели специфику проявления законов и принципов диалектики в каждой из этих трех сфер. Но и для тех, и для других наиважнейшим предметом их исследований оставалась диалектика.

Литература

Учебники

Ильин В.В. История философии / Учебник для вузов. – СПб.: Питер, 2003.

Философия / Учебник для вузов // Под ред. В.В. Миронова. – М.: «Норма», 2009.

Философия / Учебник для вузов // Под ред. А.Ф. Зотова, В.В. Миронова, А.В. Разина. – М.: Академический Проект; Трикста, 2004.

Дополнительная литература

История мировой философии / Под ред. В.Д. Губина, Т.Ю. Сидориной. – М.: Астрель. ХРАНИТЕЛЬ, 2007.

Ленин В.И.. Философские тетради/В.И.Ленин. ПСС, т. 29.

Маркс К. Тезисы о Фейербахе/ К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т.3. – М.: Политиздат, 1958.

Маркс К. Энгельс Ф. Немецкая идеология/К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т.3. – М.: Политиздат, 1958.

Плеханов Г.В.. Материалистическое понимание истории / Г.В. Плеханов. Избр. философ. произв. – М.: Госполитиздат, 1956.

Энгельс Ф. Анти-Дюринг / К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 20. – М.: Политиздат, 1961.

Энгельс Ф. Диалектика природы / К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 20. – М.: Политиздат, 1961.

Энгельс Ф. Людвиг Фейербах и конец классической немецкой философии / К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 21. – М.: Политиздат, 1961.

Раздел 2. Позитивизм

Огюст Конт (1798–1857). Родоначальником позитивизма являетсяфранцузский философ Огюст Конт, использовавший в своем творчестве агностические идеи своих соотечественников, философов и ученых: Тюрго, Кондильяка, Лапласа, Мопертюи и других. Большое влияние оказали на него взгляды Даламбера, который считал, что философия должна заниматься только принципами классификации наук и оставить надежды на познание сущности вещей.

Возникший в 30–40-е годы ХΙХ века во Франции, позитивизм не нашел понимания на своей родине, но зато получил полное признание и развитие в Англии, где местные философы, внеся в него некоторые изменения, придали ему популярный имидж (Герберт Спенсер) и серьезно углубили его первоначальный замысел, дополнив детальным логическим инструментарием (Джон Стюарт Милль). Подобное отношение англичан к этому учению объясняется эмпирическим характером его основоположений, полностью соответствующим духу практически всей новой английской философии.

Дело в том, что, как уже было сказано выше, находившийся под влиянием французских мыслителей и ученых, О. Конт считал необходимым для философов отказаться от поисков «первопричин», «субстанциальных начал» и каких-либо «сверхчувственных сущностей», к чему была обращена вся прежняя философская мысль, и обратиться к проблеме построения «системы положительного знания», бесспорного и точного, «опирающегося исключительно на факты». Иными словами, он предложил заменить прежнюю метафизику, под которой имел в виду прежде всего спекулятивную систему Ф. Гегеля и другие философские системы его времени, знанием, «враждебным спекуляции», «полезным» и удобным для применения, содержание которого сводилось бы к «непосредственно данному», то есть к опыту, к эмпирии.

По Конту, «всякая отрасль наших познаний» необходимо проходит три этапа, или три состояния: теологическое, или фиктивное; метафизическое, или абстрактное; и, наконец, научное, или позитивное. Эти состояния соответствуют в истории сменяющим друг друга способам объяснения явлений окружающего мира: в древности – посредством мифа и религии, затем с помощью философии (или метафизики), а в ХΙХ веке положительная (позитивная) наука заступает место философского объяснения. В фундаменте же науки должны лежать факты, собирание и систематизация которых являются ее главными задачами.

Надо заниматься фиксацией фактов, не вдаваясь в поиски их возможных причин. Истинный позитивистский дух, пишет Конт, «состоит преимущественно в замене изучения первых или конечных причин явлений изучением их непреложных законов; другими словами – в замене слова «почему» словом «как».

Джон Стюарт Милль (1806–1873). Английский философ Д.С. Милль, кроме солидного багажа логических разработок, добавил к учению Конта ряд важных положений, определивших все дальнейшее развитие позитивизма. Он считал научное знание результатом обобщения фактов, дающихся в опыте индивиду. Знание индивида становится научным, когда, получив языковое выражение, оно «вступает в ряд других истин, где отношение между общими принципами и частностями вполне понятно и где можно признать каждую отдельную истину за проявление законов более общих».

Приведенное положение является очень емким и знаковым для рассматриваемой философии. Его значение заключается в том, что оно четко определяет роль в научном познании общих положений и законов, под которыми Милль понимает «некоторые регулярности» и «единообразия», зафиксированные при исследовании единичных фактов. Они необходимы для того, чтобы систематизировать и делать понятными эти факты, а также сохранять знания о них.

Сами общие положения и законы не являются знанием. Вопрос об их истинности вовсе не ставится. Их роль в познании чисто инструментальная. Но благодаря им знание отдельных фактов, которое Милль только и считает научным, обретает этот статус (статус научности).

Второй позитивизм. Эрнст Мах (1838–1916).Следующий этап развития позитивизма приходится на конец ХΙХ – начало ХХ века и связан с творчеством швейцарского философа Рихарда Авенариуса (1843–1896) и австрийского ученого-физика Эрнста Маха (1838–1916). Эти мыслители свели задачу философии к установлению принципов «упорядочивания явлений в сознании».

Такая точка зрения, выдвинутая в свое время еще Миллем, обрела перспективу под воздействием новейших достижений физики, таких, как открытие естественной радиоактивности, электрона, рентгеновских лучей. Особенностью этих открытий была невозможность их объяснения с точки зрения механики.

Поскольку же наука в то время не знала других способов объяснения фактов, кроме механистического, Э. Мах предложил не объяснять их вовсе, а просто описывать с помощью математических формул, как это сделал Дж. К. Максвелл по отношению к электромагнитным явлениям. Под свое предложение Мах подводит солидное философское обоснование, базирующееся на ряде положений, включающих такие понятия, как «нейтральные элементы», «принципиальная координация», «очищение опыта» и другие.

Он считает, что необходимо отказаться от представления о существующей независимо от субъекта познания материи, а вместо нее говорить о нейтральных, или психофизических элементах мира, которые он понимает, прежде всего, как ощущения. По мнению Маха, «то, что мы называем материей, есть определенная регулярная связь элементов (ощущений). Ощущения человека, так же, как ощущения разных людей, обычно взаимным образом зависимы. В этом состоит материя».

Но что собой представляют эти элементы, кроме того, что это ощущения? Ведь Мах утверждает, что они и психические, и физические. По-видимому, он имеет в виду не только ощущения, но и то что за ними скрывается. Одно и то же явление может представлять собой, с одной стороны, совокупность таких свойств, как тепло, холод, цвет, запах, звук и т.п., с другой же – ряд физических и химических процессов. При этом одно неотделимо от другого и вместе они образуют тела.

В основе представления о неразрывной связи физического и психического лежит понятие «принципиальной координации», введенное в обращение Рихардом Авенариусом. Ее суть заключается в том, что, как говорит Авенариус, «Я» и «среда» являются не только оба первоначально необходимыми в одном и том же смысле, но и всегда – оба первоначально находимыми вместе». Иными словами это можно выразить так: «Я» не может существовать без «среды», а «среда» невозможна без «Я», или: не существует субъекта без объекта, а объект невозможен без субъекта.

Из этой явно субъективно-идеалистической точки зрения и вытекает неразрывная связь ощущения с ощущаемым, или единство физического и психического в психофизических «элементах мира». Поскольку, с точки зрения Маха, все элементы абсолютно равноправны, то есть между ними нет таких различий, как между сущностью и явлением или причиной и следствием (разве можно ощущение характеризовать как сущность или явление?), то единственно допустимое отношение между ними – функциональное, которое предусматривает лишь определенную координацию между процессами, но ни в коем случае – причинную связь.

Но раз нет причины и следствия, сущности и явления, а есть лишь функциональные отношения, то становятся невозможными такие операции, как объяснение и предсказание. Тогда познанию остается лишь одно – описание, то есть установление в сознании человека системы определенных (функциональных) отношений между элементами, или, другими словами, упорядочивание явлений в сознании.

Неопозитивизм.В 20-е годы ХХ века идеи позитивизма обретают новое оформление в виде философского течения, получившего название «неопозитивизм». Его вдохновителями были британские философы Джордж Эдвард Мур (1873–1958) и Бертран Рассел (1872–1970), а также ученик последнего, австрийский логик и математик Людвиг Витгенштейн (1889–1951).

Их объединяло убеждение, что задачей философии является прояснение знания, что ее проблемы – это проблемы мысли и языка. В частности Рассел утверждал необходимость для философии переключиться от «строительства обобщений о фактах» к логическому анализу высказываний науки, чем, по его мнению, и обеспечивается прояснение знания. Повседневный язык многозначен и двусмыслен, и потому для науки не годится. Его надо заменить языком логики и математики, где каждый термин и каждая фраза будут иметь одно единственное и строго определенное значение.

Неопозитивизм развивался в нескольких центрах, главными из которых были «Венский кружок» под руководством Морица Шлика (1882–1936), «Общество научной философии» в Берлине (Г. Рейхенбах, В. Дубислав, К. Гемпель) и Львовско-Варшавская школа, в которую входили такие известные ныне в философском мире личности, как Я. Лукасевич, Ст. Лесьневский, А. Тарский и другие. Из множества концепций этой философии мы рассмотрим одно из самых влиятельных – «логический позитивизм», которому отдавалось предпочтение в «Венском кружке» и Львовско-Варшавской школе.

Логический позитивизм.Лидером этого направления в неопозитивизме стал австрийский логик и философ Рудольф Карнап (1891–1970). Идеи и тенденции логического позитивизма нашли в его работах наиболее полное и ясное выражение.

Взгляды Карнапа прежде всего характеризуются отрицательным отношением к философии. С целью отделения философской проблематики от предмета логики и позитивных наук Карнап вводит классификацию предложений, в соответствии с которой делит их на три класса: антинаучные, вненаучные и научные. К антинаучным он относит словосочетания, лишь по своей структуре напоминающие предложения, а по сути выражающие бессмыслицу.

Вненаучными он называет предложения, которые невозможно сравнить с фактами. К ним, по его мнению относятся либо выражения, для проверки которых отсутствуют условия, либо те, что включают в себя так называемые «псевдопонятия», например, «дух», «абсолют», «вещь в себе» и т.п., и, наконец, предложения, полученные в результате неправомерного дедуктивного вывода. Именно этот класс предложений Карнап относит к философским.

Соответственно, научными он называет суждения, которые принципиально доступны проверке чувственными данными. При этом они могут быть как истинными, так и ложными.

Но что такое «истина» с точки зрения неопозитивизма? Этот вопрос отнюдь не риторический, поскольку у представителей этого течения действительно было свое понимание истины. А вернее сказать, у них было два ее понимания. С одной стороны, они воспринимали истину как соответствие предложения чувственным данным или «факту». При этом под «фактом» неопозитивисты понимали «то или иное состояние сознания субъекта или изменение такового». Неотъемлемым признаком факта являлась «его выразимость в описывающем его предложении». Само такое предложение называлось «протокольным». Интересно, что в конечном счете именно протокольные предложения, а не факты стали считаться в рассматриваемой концепции важными для науки.

С другой стороны, истина понималась логическими позитивистами как логическая согласованность предложений.

Иными словами, истинной считалась система суждений, не противоречащих ни друг другу, ни правилам логики. Вторая трактовка явно навеяна кантовской идеей, говорящей о том, что всякие внеопытные (т.е. внепространственно-временные) соотношения, такие как причинно-следственные, модальные, количественные и другие, являются не знанием, а лишь формой знания[129]. Поэтому в логике и математике скорее надо говорить не об истинности исчислений и систем, а об их правильности, то есть формальной непротиворечивости.

Да и вообще можно ли говорить об истине, если основным принципом логического позитивизма стало отрицание научной осмысленности таких понятий, как «объективная реальность» или «источник чувственных данных»?

Чтобы понять позицию логического позитивизма как взаимосвязную систему взглядов, необходимо разобраться в используемых им основных понятиях, таких как «верификация», «физикализм» и «конвенционализм».

Как уже было сказано выше, основную задачу философии неопозитивисты видят в прояснении знания, то есть в проверке предложений науки с точки зрения их осмысленности и значимости, и что ее проблемы – это проблемы мысли и языка. В связи с этим М. Шлик предлагает принцип «верификации», то есть проверки научных утверждений посредством чувственных данных. Поскольку контролю подвергаются теоретические высказывания, непосредственно не сводимые к чувственному опыту, верификация включает в себя цепочку дедуктивных умозаключений или силлогизмов, отправной точкой для которых служит проверяемое суждение, и которы

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: