Как влияет рента на использование материалов, строительных площадок и её общее соответствие закону об оплате труда

Откуда поступает зерно на мельницу: из Канады, из Аргентины, из Сибири, от соседа-фермера; есть ли в цене зерна импортная пошлина, оплаченная тяжёлым трудом немца-эмигранта, или это зерно свободно от этой пошлины, потому что произросло в Померании – мельнику на это наплевать. Если качество зерна одно и то же, то одинаковой будет и цена.

Так же дело обстоит с любым товаром подобного рода. Никому не приходит в голову спрашивать о СЕБЕСТОИМОСТИ товара, предлагаемого к продаже; всем всё равно, какого он происхождения. Для покупателя не имеет также значения, был ли в процессе производства этого товара кто-то обогащён, а кто-то – разорён; если качество одинаковое, значит цена будет тоже одинаковой. Особенно отчётливо это понимаешь, глядя на золотые монеты. Никому нет дела до того, когда, кто, где и как добыл это золото и переплавил его в монеты. Одна монета может быть сделана из золота, за которое кто-то лишился жизни, другая – из того слитка, что откопал старатель на золотом прииске, но обе монеты циркулируют будучи совершенно одинаковыми по всем параметрам.

Следовательно, сколько бы ни было вложено труда в производство товара, какова бы ни была его себестоимость – цена на него будет одинакова. Этот факт известен всем, кто так или иначе связан с необработанным сырьём, имеет с ним дело, как с товаром, это также известно и землевладельцу, на земле которого такое необработанное сырьё, в виде зерна, и произрастает. Если, к примеру, городу нужны мощёные камни для мостовой на новой улице, владелец ближайшей каменоломни мгновенно оценит, каково расстояние от этой улицы до другой каменоломни с похожим качеством камня. Затем он посчитает стоимость доставки камней с этой самой ДРУГОЙ каменоломни до улицы, – хлоп и цена уже готова. Это именно та цена, которую придётся заплатить городу, потому что только от неё и может вообще начаться торговля вокруг окончательной цены. (Оплата труда в обоих каменоломнях, предполагается, что одинакова, мы её поэтому не учитываем).

Если, однако, ситуация другая: есть только одна каменоломня в обозримом соседстве, а владелец её заламывает в связи с этим непомерную цену за свои камни, то тогда в дело вступят другие факторы, которые будут конкурировать с ценой. Вот эти факторы: можно ли заменить камень на бетонные плиты, на деревянный тротуар, может просто посыпать улицу щебнем, может залить её асфальтом, может проложить по ней железную дорогу; либо… – может НЕ СТРОИТЬ улицу вообще? В последнем варианте то преимущество, которое получит город от строительства новой улицы, будет единственным моментом конкуренции, которое владелец каменоломни примет во внимание.

То же самое касается любого товара подобного рода, БЕЗ ИСКЛЮЧЕНИЯ. Если кому-то требуется известь на цементный завод, глина для производства кирпича, кора дерева для кожедубильной фабрики, уголь, железная руда, дерево, вода, строительный камень, песок, нефть, минеральная вода, ветер для ветряной мельницы, солнце для санатория, тень для летнего домика, тепло для виноградарства, мороз для ледяного катка, тот землевладелец, который будет владеть землёй, на которой всё вышеперечисленное можно будет получить, востребует с покупателя некую цену, рассчитанную, правда, точно по тем же принципам, по каким её произвёл владелец каменоломни из предыдущего примера. Обстоятельства в каждом случае могут быть разными; конкуренция заменителей может ограничить жадность землевладельца в большей или меньшей степени; но всё будет происходить по заранее известному сценарию: землевладелец будет эксплуатировать то преимущество продукта или природы его собственности, которые те имеют, ровно в такой же манере, как если бы этот же покупатель взял бы и сам попробовал добыть то, что ему нужно, на свободной земле: в пустыне, в болоте, в горах, т. е. оставить ему в цене ЕГО ГОЛЫЕ ТРУДОЗАТРАТЫ, себестоимость.

Из нашего умозаключения мы выводим следующий вывод, имеющий величайшее значение относительно общего закона оплаты труда:

Продукт, произведённый на самых бедных, труднодоступных, самых дальних и потому совершенно бесполезных для любого владельца землях (т. е. землях СВОБОДНЫХ!!!), продукт, отягощённый стоимостью перевозки, а также оплатой работы за его производство, как если бы эта оплата была произведена на нормальных землях, образует основу цены такого продукта-товара. А всё, что владелец нормальных земель сэкономит в разнице между производствами там и там (на свободной земле и земле несвободной!) – составляет его ренту.

Потребитель вынужден платить за все продукты земли, за всё сырьё таким образом, как если бы их произвели на бросовых землях по САМОЙ ВЫСОКОЙ СЕБЕСТОИМОСТИ, или они были бы доставлены по самой высокой цене из этих далёких земель.

Если же производимый человеком продукт на самых бедных почвах, на самых удалённых землях является минимумом для того, чтобы человек вообще выживал, то частная собственность на землю сделает "железный закон оплаты труда" реальностью; но, как мы уже увидели, этого не происходит. Только по одной причине – оплата труда может вырасти чуть больше, чем необходимо для существования.

Рента на землю в городах, которая в наш индустриальный век практически приблизилась к общей ренте на сельскохозяйственную землю, определяется по схожему принципу, правда, при иных обстоятельствах.

Цена земли, на которой располагается Берлин, оценивалась в 1901 году в 2911 миллионов марок, т. е., при проценте 4% годовых, это соответствует ренте в 116 миллионов. Этой суммы, распределённой по всем 4 миллионам гектаров земли провинции Бранденбург, хватит, чтобы платить ренту по 30 марок за гектар. Земельная рента в других городах и других провинциях может быть по такой же схеме и 40 марок за гектар, т. е. эта сумма, если учесть бедность почвы, множество болот и лесов, едва-едва превышает ренту на сельскохозяйственные земли. Позиция провинции Бранденбург, региона с бедной почвой, но со столицей империи на ней, разумеется, исключение; тем не менее эти цифры показывают большую важность ренты на землю в городах в нынешнее время.

Эти цифры могут удивить читателя; но, как кто-то точно заметил – становится сомнительным, если взять сумму ренты, чтобы кто-то перестал смотреть на приобретение земель не в Берлине, а, скажем, в Силезии.

Как же относиться к этому курьёзному феномену; что определяет ренту земли для строительства, и какова взаимосвязь этой ренты с общим законом оплаты труда?

Ну, во-первых, следует выяснить поначалу, почему люди предпочитают жить в городах, а не в деревнях, даже несмотря на высокую ренту в каменных джунглях; вот почему бы им не расселиться равномерно ПО ВСЕЙ имеющейся земле? Подсчитанная средняя рента для каждого жителя Берлина составляет 58 марок, а это, извините, для семьи из пяти человек уже составляет 290 марок в год; стоимость, которую можно абсолютно точно сэкономить, живя в деревне, ибо снять в аренду домик в деревне стоит то же самое, сколько можно выручить за продажу фекалий из туалета при этом домике. А ведь жить на природе в деревне на просторе это не то же самое, что ютиться в городской тесной квартирке. Таким образом, должны быть какие-то другие, достаточно весомые причины, по которым люди предпочитают жить в городах.

Если мы предположим, что преимущества социального порядка в городе перечёркиваются его недостатками (плохой воздух, вечная пыль, шум и прочие раздражители наших чувств), всё, что остаётся на балансе, есть экономическая выгода жизни в городе. Взаимосвязь и сотрудничество между различными промышленностями в городе должны быть гораздо более выгодными, нежели существование изолированного производства в деревне. В случае с Берлином эта выгода чётко оцифрована, она стоит ровно 116 миллионов марок годовой ренты. Если бы этого не было, рост городов был бы невозможен.

Ни одна промышленность не может быть основана таким образом, чтобы сегодня на её заводах работало много работников, а завтра – никто или всего несколько; работник промышленного предприятия работает круглый год. В городах спрос на рабочую силу в разных отраслях промышленности более или менее выровнен, поэтому уволенный с одной фабрики может устроиться на другую. В этом плане работник защищён от безработицы на порядок выше в городе, нежели в деревне.

В деревне любой производитель будет испытывать острый недостаток общения и обмена опытом, для бизнесменов это представляет собой необходимый стержень их работы. Работники, которые получили разные профессии и опыт работы на разных рабочих местах, тоже представляют из себя ценность для городского промышленника, особенно, если сравнить его с конкурентом из деревни. Оставленный лишь на то, что у него есть в деревне, вынужденный работать лишь с теми, с кем он рядом живёт, лишённый обмена опытом с такими же как он, но из других отраслей промышленности и других стран, деревенский промышленник значительно отстаёт во всём в своей работе. Ему также не хватает тех удобств, которые имеет город в плане продажи произведённых продуктов. Ведь покупатели из разных областей и разных стран стекаются в город, ибо там они находят разнообразие товаров, причём все в одном месте. Городского промышленника посещают зарубежные гости, которые указывают ему на то, какими характеристиками должен по их мнению обладать производимый им товар, и, более того, дают ему ещё и ценную информацию по поводу состояния рынка в мире, сообщают, где какие цены и т. д. Деревенский промышленник всего этого лишён. Вместо того, чтобы принимать гостей у себя дома, он вынужден тратить своё время и деньги, чтобы ездить к ним. А информацию о ценах на сырьё, о состоянии рынка за границей, о платёжеспособности покупателя он должен добывать из таких источников, информация из которых вряд ли может рассматриваться как имеющую ценность.

К тому же, деревенскому промышленнику требуется запасаться всем сырьём в бОльшей степени, нежели его городскому конкуренту, который может просто купить то, что ему недостаёт тут же в городе; с другой стороны, если деревенский промышленник что-то упустит в своих покупках, что-то неважное, но нужное, скажем гвозди, то всё его производство может встать ровно до тех пор, пока недостающее не привезут из "города". Или машина сломается. Пока там механик из города прибудет для ремонта! А время идёт, производство стоит.

Вкратце, существует огромное количество неудобств, связанных с расположением производства не в городе, это и рабочая сила, и покупка сырья, и продажа готовой продукции, всего не перечислить… в общем, деревенский промышленник не может конкурировать с городским никак. Всё, на чём может сэкономить деревня – это рента на землю, вычтенная из очевидно ешё и МЕНЬШИХ затрат деревенского работника.

Поэтому только те отрасли промышленности могут нормально функционировать в деревне, которым нужно ровно столько земли, чтобы все недостатки ведения бизнеса в деревне уравнивались бы меньшей рентой; либо те, которые в силу их природы, не могут быть перенесены в города: лесопильни, кирпичные заводы, камнедробильные предприятия, либо те, которые запрещены из-за гигиенических причин: производство извести, цемента, дубильных производств и т. д., либо те, чьё очень простое технически производство позволяет тем не менее организовать управление прямо из города. Во всех остальных случаях производство выбирает город.

Теперь мы понимаем, откуда берутся деньги, чтобы заплатить 116 миллионов марок в год на ренту в Берлине, а также понимаем, что служит ограничением роста городов. Все преимущества работы в городах были чётко подсчитаны и собраны в карманах землевладельцев.

Если город растёт, растёт и его экономическое преимущество – растёт и рента (арендная плата на землю в городе). Если же рост ренты на городские земли превышает преимущества, которые может поиметь промышленность в городе, будучи в нём основанной, то рост города прекращается.

Если вы желаете использовать в своём бизнесе то, что может вам дать город в качестве очень полезных вещей, вам надо будет платить землевладельцу за это: в любом ином случае у вас есть возможность основать свою фабрику, завод, магазин или танцзал посреди лесов или полей. Подсчитайте сами, что вам выгоднее, и поступайте соответственно. Вас никто не неволит обосновывать свой бизнес обязательно или в городе, или – за городом. Если вы сумеете соблазнить покупателей, чтобы они пришли к вам за тридевять земель, через пыль, грязь, дождь, снег и там на месте заплатили ТУ ЖЕ ЦЕНУ, за которую продаются такие же товары в ЦЕНТРЕ города, тогда бы будете процветать. Если вы думаете, что не видать вам покупателей в деревне как своих ушей, тогда платите городскую ренту, устраивайтесь в городе. На самом деле у вас есть другая возможность: продавать ваши товары подешевле, но за городом. Некоторые покупатели не поленятся преодолеть некоторое расстояние, чтобы купить подешевле; но где здесь преимущество и в чём? То, что вы сэкономите на ренте, вы проиграете в меньшей цене товара, меньшей прибыли.

Земельная рента в городе определяется, таким образом, точно тем же законом, который определяет ренты сельскохозяйственных угодий и производства сырья. Все преимущества города (среди которых следует упомянуть и разделение труда), все без исключения – собираются в кармане у городского владельца земли. Точно так же немецкая пшеница, продающаяся в Германии по цене, как если бы она была выращена в Сибири и привезена в Германию и за неё заплатили бы пошлину, точно так же товары, произведённые в городе, будут продаваться по той цене, как если бы они были произведены далеко-далёко, привезены за огромную цену и за них бы уже заплатили пошлину.

Рента на сельскохозяйственные земли наживается на состоянии земли и её природе, оставляя бросовые земли и другие, полностью дикие, на милость работящего крестьянина; рента на землю в городе снимает всю пенку, без исключения, за счёт выгодности нахождения в самом городе, в обществе, в организации всяких служб, в центре образования, отсекая от результатов труда горожан всё то "лишнее", как если бы то, что они производили, производилось бы ими же, но далеко-далеко и привозилось в город на продажу, облагаясь по пути налогами и транспортными расходами.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: