БОЛЬШАЯ ОШИБКА ТЕТИ МАРДЖ 5 глава

— Вы только посмотрите, кто здесь! — открыв дверь купе, процедил Малфой в обычной ленивой манере. — Потрох и Уизельник. Краббе и Гойл по-троллиному гоготнули.

— Я слышал, твой папаша этим летом наконец-то узнал, что такое деньги, Уизли, — продолжил Малфой. — А мамаша что? Умерла от шока? Рон вскочил так быстро, что опрокинул на пол кошачью корзинку. Профессор Люпин коротко всхрапнул.

— Кто это? — спросил Малфой, при виде Люпина автоматически сделав шаг назад. — Новый учитель, — ответил Гарри, тоже поднявшийся на ноги — вдруг понадобится оттаскивать Рона. — Так о чём ты говорил, Малфой? Блёклые глаза Малфоя сузились; он был не такой дурак, чтобы затевать драку под носом у преподавателя.

— Пошли отсюда, — с некоторой обидой пробормотал он, обращаясь к Краббе и Гойлу, и они исчезли. Гарри с Роном снова сели. Рон массировал костяшки пальцев.

— Я больше ничего не собираюсь терпеть от Малфоя, — злобно заявил он. — Серьёзно. Ещё одно слово о моей семье, и я ему голову оторву и… Рон сделал бешеный жест рукой.

— Рон, — зашипела Гермиона, показывая на профессора Люпина, — тише… Но профессор Люпин крепко спал. По мере продвижения поезда на север дождь усиливался; окна теперь представляли собой серую непрозрачную поверхность, постепенно черневшую. Потом наконец в коридорах и над багажными полками зажглись, засверкали огоньки. Колёса стучали, дождь барабанил, ветер ревел, а профессор Люпин спал и спал.

— Мы, наверно, почти приехали, — сказал Рон, выглядывая из-за профессора Люпина в сделавшееся абсолютно чёрным окно. Не успел он договорить, как поезд начал притормаживать.

— Классно, — Рон встал, осторожно прошёл мимо Люпина и попытался рассмотреть что-нибудь во мраке за окном. — Я уже умираю с голоду. Хорошо бы поскорей попасть на пир…

— Мы не могли так быстро доехать, — возразила Гермиона, сверившись с часами.

— Тогда чего мы встали? Поезд замедлял и замедлял ход. Когда стих шум поршней, стали лучше слышны завывания ветра и стук дождя по стёклам. Гарри, сидевший рядом с дверью, встал и выглянул в коридор. По всему вагону из дверей купе высовывались любопытные лица. Поезд, дёрнувшись, остановился, и отдалённый грохот сообщил о том, что багаж попадал с полок. Затем, без предупреждения, погасли лампы, и всё погрузилось в темноту.

— В чём дело? — раздался голос Рона за спиной у Гарри.

— Ой! — вскрикнула Гермиона. — Рон, ты встал мне на ногу! Гарри нащупал своё сидение.

— Как вы думаете, поезд сломался?

— Понятия не имею… Что-то скользко скрипнуло, и Гарри различил призрачный чёрный силуэт Рона. Тот протёр ладонью стекло и упорно вглядывался во тьму.

— Там что-то движется, — сообщил Рон. — По-моему, кто-то садится в поезд… Дверь в купе внезапно отворилась, и кто-то свалился Гарри на ногу, пребольно ударив по ней.

— Простите — вы не знаете, в чём дело? — ой — простите….

— Привет, Невилл, — поздоровался Гарри, пошарив в темноте руками и притягивая Невилла за одежду.

— Гарри? Это ты? А что происходит?

— Понятия не имею — садись… Раздалось громкое шипение и крик боли: Невилл уселся на Крукшанса.

— Я пойду к машинисту и спрошу его, в чём дело, — сказал голос Гермионы. Гарри почувствовал, как она проходит мимо, услышал, как дверь, скользнув вбок, вновь открылась, затем донёсся глухой звук удара и два коротких вопля.

— Кто это?

— А это кто?

— Джинни?

— Гермиона?

— Ты что делаешь?

— Я ищу Рона…

— Входи и садись…

— Не сюда! — поспешно заорал Гарри. — Здесь я!

— Ой! — сказал Невилл.

— Тихо! — вдруг вмешался хриплый голос.

Кажется, профессор Люпин наконец-то проснулся. Гарри слышал, как он двигается в уголке. Все умолкли. Раздалось тихое потрескивание, и мерцающий свет наполнил купе. Профессор Люпин держал на ладони небольшой костерок. Огонь освещал его усталое, серое лицо, но глаза глядели остро, настороженно.

— Оставайтесь на местах, — сказал он всё тем же хриплым голосом и медленно поднялся с места, держа перед собой пригоршню огня.

Дверь открылась раньше, чем Люпин добрался до неё. На пороге, освещаемая дрожащим пламенем в ладони Люпина, высилась до потолка фигура в рясе. Лицо полностью скрывалось под капюшоном. Глаза Гарри испуганно метнулись ниже, и то, что он увидел, заставило его похолодеть от ужаса. Из-под рясы высовывалась рука, сероватого цвета, покрытая чем-то склизким и поблескивающая, при этом вся в струпьях, похожая на нечто мёртвое, разложившееся в воде… Но руку было видно лишь долю секунды. Существо в капюшоне словно почувствовало взгляд Гарри, и рука быстро исчезла в складках одеяния. Затем существо под капюшоном — кто бы оно ни было — медленно, судорожно, свистяще втянуло в себя воздух, так, будто пыталось всосать в себя нечто большее, чем воздух из окружающего пространства.

Всех обдало ледяным холодом. У Гарри перехватило дыхание. Холод проник не только к телу. Он был внутри, в груди, в самом сердце… Глаза у Гарри закатились. Он больше не мог видеть. Он тонул в ледяном мраке. В ушах стоял шум, как будто на большой глубине. Его утаскивало куда-то вниз, грохот всё нарастал… И тогда, неизвестно откуда, издалека, он услышал крики, ужасающие, испуганные мольбы. Он очень хотел прийти на помощь тому, кто кричал, он попытался пошевелить руками, но не мог… густой белый туман окружал его, клубился внутри него…

— Гарри! Гарри! Что с тобой? Кто-то бил его по щекам.

— Ч…что? Гарри открыл глаза; над ним горели фонари, и пол равномерно вибрировал — «Хогвартс Экспресс» снова двигался, и свет опять зажёгся.

Почему-то он соскользнул со своего сидения на пол. Возле него на коленях стояли Рон и Гермиона, а над ними возвышались Невилл и профессор Люпин. Гарри было очень плохо; когда он поднял руку, чтобы поправить очки, то почувствовал, что лицо покрыто холодным потом. Рон с Гермионой с трудом подняли его с пола и усадили на сидение.

— Ты в порядке? — обеспокоенно спросил Рон.

— Да, — ответил Гарри и быстро глянул на дверь. Существо в рясе исчезло. — А что произошло? Где это… это существо? И кто кричал?

— Никто не кричал, — ответил Рон, ещё больше забеспокоившись. Гарри обвел взглядом ярко освещенное купе. Джинни с Невиллом смотрели на него круглыми глазами, оба очень бледные.

— Но я же слышал крик… Громкий треск заставил всех подпрыгнуть. Профессор Люпин разламывал на кусочки огромную плитку шоколада.

— Вот, — сказал он, протягивая Гарри самый большой кусок. — Съешь. Это поможет. Гарри взял шоколад, но есть не стал.

— А что это было? — спросил он у Люпина.

— Дементор, — ответил Люпин, раздавая шоколад всем остальным. — Азкабанский стражник. Дети уставились на него. Профессор Люпин скомкал обёртку и сунул в карман.

— Ешьте, — повторил он. — Это помогает. Извините, мне нужно переговорить с машинистом… Он прошёл мимо Гарри и исчез в коридоре.

— Ты уверен, что с тобой всё хорошо? — Гермиона тревожно глядела на Гарри.

— Ничего не понимаю… Что всё-таки случилось? — спросил Гарри, снова утирая пот со лба.

— Ну… это… это существо — дементор — стояло на пороге и смотрело по сторонам (то есть, я так думаю, что оно смотрело, лица не было видно) — а ты — ты…

— Я думал, у тебя припадок или что-то в этом духе, — вмешался Рон. Он всё ещё смотрел испуганно. — Ты весь окостенел, упал с сидения и начал извиваться…

— А профессор Люпин перешагнул через тебя, подошёл к дементору, вытащил палочку, — продолжила Гермиона, — и сказал: «Никто из нас не прячет под одеждой Сириуса Блэка. Уходите». А дементор даже не пошевелился. Тогда профессор Люпин что-то пробормотал, из его палочки выстрелила какая-то серебристая штука, и тогда дементор развернулся, скользнул и исчез…

— Это было ужасно, — сказал Невилл, более высоким голосом, чем обычно. — Вы почувствовали, как холодно стало, когда эта гадость вошла в дверь?

— Я почувствовал себя странно, — передёрнулся Рон. — Как будто я никогда больше не смогу радоваться… Сжавшаяся в уголке Джинни выглядела практически так же плохо, как Гарри себя чувствовал. Она всхлипнула; Гермиона подошла и обняла её.

— Но ведь никто больше — не свалился с сидения? — неловко спросил Гарри.

— Нет, — согласился Рон и снова тревожно взглянул на Гарри.

Джинни, правда, тряслась как сумасшедшая… Гарри ничего не понимал. Он очень ослабел, тело мелко дрожало, точно он выздоравливал после сильного гриппа; и ещё его начал одолевать стыд. С какой стати он так перетрусил? Вернулся профессор Люпин. Он замер на пороге, обвел присутствующих взглядом и сказал с еле заметной улыбкой:

— Между прочим, шоколад не отравленный…

Гарри откусил кусочек и, к своему удивлению, почувствовал, как тепло разливается по телу до самых кончиков пальцев.

— Мы прибудем на платформу через десять минут, — сказал профессор Люпин. — Ты как, Гарри? В порядке? Гарри не стал спрашивать, откуда профессор Люпин знает его имя.

— Нормально, — пробормотал он, смущённый. Оставшееся время они почти не разговаривали. Наконец, поезд остановился у платформы «Хогсмид», и у дверей образовалась давка, все торопились выйти; совы ухали, кошки мяукали, ручная жаба Невилла громко квакала у него под шляпой. На крошечной платформе было очень холодно; с неба свисали усеянные льдинками простыни дождя.

— Пер'клашки сюда! — прокричал знакомый голос.

Гарри, Рон и Гермиона обернулись и на другом конце платформы увидели очертания гигантской фигуры Хагрида. Он манил рукой перепуганных первоклассников, им предстояло совершить традиционное путешествие по озеру.

— Как делишки, троица? — проорал Хагрид поверх голов.

Ребята помахали ему, но поговорить не было никакой возможности, так как их повлекло по платформе вместе с толпой. Гарри, Рон и Гермиона вслед за остальными школьниками сошли на размытую глинистую дорогу, где их ожидало никак не менее сотни дилижансов. Насколько мог предположить Гарри, в каждый дилижанс были впряжены невидимые лошади — как только ребята вскарабкались внутрь и закрыли за собой дверцы, карета тронулась сама по себе, подпрыгивая и раскачиваясь на ходу. В карете пахло плесенью и сеном. Гарри чувствовал себя лучше после шоколада, но всё ещё был очень слаб. Рон и Гермиона постоянно косились на него, словно опасаясь, что он может снова упасть в обморок. Когда они подъехали к великолепным чугунным воротам, по бокам которых высились две каменные колонны, с крылатыми кабанами наверху, Гарри увидел ещё двух высоких, спрятанных под капюшонами дементоров, стоявших на страже по обеим сторонам ворот. Волна ледянящей тошноты грозила снова накрыть его с головой; он отклонился на неровное сидение и держал глаза закрытыми, пока карета не проехала в ворота. На подъезде к замку, на длинном, пологом склоне, экипаж набрал скорость; Гермиона прижалась носом к крохотному оконцу и смотрела, как приближаются многочисленные башни и башенки. Наконец, карета, качнувшись, остановилась. Рон с Гермионой вышли. Когда выходил Гарри, ему в уши ударил тягучий, но ликующий голос:

— Ты упал в обморок, Поттер? Лонгботтом не врёт? Ты и вправду бухнулся в обморок? Малфой локтем оттолкнул Гермиону и преградил Гарри дорогу, встав перед ним на каменной лестнице; его лицо сияло, а бледные глаза злобно сверкали.

— Отвали, Малфой, — бросил Рон, сжав челюсти.

— Ты тоже упал в обморок, Уизли? — громко спросил Малфой. — Старичок-дементор и тебя тоже напугал?

— Что-нибудь не так? — раздался мягкий голос. Профессор Люпин только что вышел из соседней кареты. Малфой окинул профессора Люпина высокомерным взором, мгновенно вобравшим в себя и заплатки на одежде, и потрёпанность сундука. С еле уловимым намёком на сарказм он ответил: «О, нет, что вы… профессор», а затем подмигнул Краббе с Гойлом и первым направился в замок. Гермиона ткнула Рона в спину, чтобы тот пошевеливался, и трое друзей влились в толпу, поднимающуюся по ступеням, прошли сквозь огромные дубовые двери, потом в похожий на пещеру вестибюль, освещенный горящими факелами, а потом вверх по величественной мраморной лестнице. С правой стороны открывался вход в Большой зал; Гарри, влекомый толпой, направился было туда, но успел лишь одним глазком взглянуть на зачарованный потолок — нынче вечером чёрный и затянутый тучами — как раздался голос:

— Поттер! Грейнджер! Я хочу видеть вас обоих!

Гарри и Гермиона с удивлением оглянулись. Поверх голов к ним обращалась профессор Макгонагалл, преподаватель превращений и завуч колледжа «Гриффиндор». Это была суровая ведьма с тугим пучком волос на голове; проницательные глаза строго смотрели из-за квадратной оправы очков. Гарри с усилием начал пробираться к ней, охваченный неприятным предчувствием: профессор Макгонагалл обладала способностью заставить его чувствовать себя виноватым.

— Незачем так пугаться — я только хочу сказать вам пару слов у себя в кабинете, — успокоила она, — подождите здесь, Уизли. Рон расширенными глазами смотрел, как профессор Макгонагалл сквозь оживлённо болтающую толпу уводит Гарри и Гермиону; они вслед за завучем прошли через вестибюль, вверх по мраморной лестнице и вдоль по коридору.

У себя в кабинете — небольшой комнате с широким камином, где уютно пылал огонь — профессор Макгонагалл движением руки пригласила Гарри и Гермиону садиться. Сама она уселась за свой стол и сказала отрывисто:

— Профессор Люпин заранее прислал сову, чтобы сообщить, что вам стало плохо в поезде, Поттер. Раньше, чем Гарри успел ответить, в дверь негромко постучали, и в комнату ворвалась мадам Помфри, фельдшер. Гарри ощутил, что заливается краской. Разве недостаточно того, что он упал в обморок, или что там с ним произошло, так нет же, они ещё устраивают вокруг него суматоху.

— Со мной всё в порядке, — возмутился он, — мне ничего не надо…

— Ах, вот кто это! — воскликнула мадам Помфри, не обратив ни малейшего внимания на слова мальчика, и наклонилась, чтобы внимательно заглянуть ему в лицо. — Судя по всему, опять занимался какими-нибудь опасными делами?

— Это был дементор, Поппи, — пояснила профессор Макгонагалл. Они обменялись мрачными взглядами, и мадам Помфри неодобрительно зацокала языком.

— Подумайте, ставить дементоров около школы, — ворчала она, отводя со лба Гарри волосы и щупая ему лоб. — Он будет не единственный, кто упадёт в обморок. Так и есть, весь липкий. Ужасные создания, эти дементоры, а уж как они действуют на людей, которые и без того весьма хрупки…

— Я не хрупкий! — сварливо заявил Гарри.

— Разумеется, нет, — рассеянно согласилась мадам Помфри, щупая ему пульс.

— Что нужно для него сделать? — обеспокоенно спросила профессор Макгонагалл. — Уложить в постель? Может быть, ему стоит провести ночь в больнице?

— Со мной всё нормально! — взвился Гарри. Мысль о том, что скажет Драко Малфой, если его, Гарри, упекут в больницу, была невыносима.

— По крайней мере, ему следует принять немного шоколада, — решила мадам Помфри, которая теперь внимательно всматривалась в зрачки пациента.

— Я уже съел немного, — сказал Гарри. — Мне дал профессор Люпин. Он нам всем дал шоколада.

— Вот как? — одобрила мадам Помфри. — Значит, у нас наконец-то появился преподаватель защиты от сил зла, который знает своё дело?

— Ты уверен, что с тобой всё в порядке, Поттер? — строго спросила профессор Макгонагалл. — Да, — ответил Гарри.

— Очень хорошо. Тогда будь любезен, подожди за дверью, пока я коротко побеседую с мисс Грейнджер о её персональном графике. А потом мы вместе пойдём на пир. Гарри вышел в коридор вместе с мадам Помфри, которая отправилась назад в больницу, бормоча что-то себе под нос. Ему пришлось ждать всего несколько минут; затем из кабинета выскочила чем-то ужасно довольная Гермиона, а следом за ней вышла профессор Макгонагалл, и они втроём по мраморной лестнице спустились в Большой зал.

Зал представлял собой море остроконечных шляп; контуры столов каждого из четырёх колледжей были обрисованы сидящими за ними учениками. Их лица поблёскивали в свете тысяч свечей, парящих в воздухе над столами. Профессор Флитвик, миниатюрный колдун с копной седых волос, выносил древнюю шляпу и трёхногий стул из зала.

— Ой, — тихо воскликнула Гермиона, — мы пропустили сортировку!

Новых учеников «Хогвартса» распределяли по колледжам («Гриффиндор», «Равенкло», «Хаффлпафф» и «Слизерин») с помощью шляпы-сортировщицы. Её надо было примерить, и она выкрикивала название колледжа, для которого, по её мнению, больше всего подходил данный ребёнок. Профессор Макгонагалл прошествовала к своему креслу за учительским столом, а Гарри с Гермионой, как могли тихо, прошли в другую сторону, к столу «Гриффиндора». Они крадучись пробирались по стеночке, но на них все оглядывались, а некоторые даже показывали на Гарри пальцами. Неужели история о том, как он потерял сознание при виде дементора, распространилась с такой скоростью? Они с Гермионой сели по обе стороны от Рона, который держал для них места.

— В чём там было дело? — уголком рта спросил он у Гарри.

Гарри начал шёпотом объяснять, но в это время директор школы, собираясь произнести речь, встал, и Гарри пришлось замолчать. Профессор Дамблдор, хотя и был невероятно стар, всегда производил впечатление очень энергичного человека. У него были длинные, в несколько футов, серебристые волосы и борода, очки со стеклами в форме полумесяца и чрезвычайно крючковатый нос. Про него часто говорили, что он величайший чародей столетия, но Гарри уважал его не за это. К Альбусу Дамблдору люди испытывали безоговорочное доверие; вот и сейчас, от одной его лучистой улыбки, адресованной всем учащимся, настоящий покой разлился по телу Гарри впервые с того момента, как дементор вошёл в купе.

— Добро пожаловать! — сказал Дамблдор. Свет свечей мерцал в серебристой бороде.

— Добро пожаловать в «Хогвартс» на очередной учебный год! Я хочу сказать вам несколько разных вещей, и, поскольку одна из них очень серьёзная, то, мне кажется, от неё лучше всего отделаться сразу, до того, как вы приступите к нашему великолепному пиршеству… Дамблдор прочистил горло и продолжил:

— Как, после обыска в «Хогвартс Экспрессе», вы все уже знаете, наша школа в настоящее время оказывает приём некоторым азкабанским дементорам. Они находятся здесь по распоряжению министерства магии. Он сделал паузу, и Гарри вспомнил слова мистера Уизли: Дамблдор недоволен тем, что дементоры будут охранять школу.

— Дементоры размещены возле каждого входа на территорию школы, — рассказывал Дамблдор, — и, пока они находятся здесь, я хочу, чтобы всем было предельно ясно — школу нельзя покидать без разрешения. Дементоров нельзя провести с помощью разных трюков или переодеваний — и даже с помощью плащей-невидимок, — добавил он мягко, и Гарри с Роном переглянулись. — Также, не в природе дементоров реагировать на мольбы или извинения. Таким образом, я должен предупредить каждого из вас — не давайте им повода причинить вам вред. Я надеюсь, что старосты, а также наши новые лучшие ученик и ученица, проследят за тем, чтобы никто из студентов не вздумал шутить шутки с дементорами. Перси, сидевший в нескольких стульях от Гарри, опять выпятил грудь и важно повертел головой. Дамблдор помолчал; он очень серьёзно оглядел присутствующих. Никто не шелохнулся и не издал ни звука. — И, на более радостной ноте, — снова заговорил директор, — я рад представить вам двух новых преподавателей, влившихся в этом году в наш славный коллектив. — Во-первых, профессор Люпин, который любезно согласился занять пост преподавателя защиты от сил зла.

Послышались разрозненные, довольно неохотные аплодисменты. Только те, кто ехал в одном купе с Люпином, хлопали как следует, и Гарри среди них. Профессор Люпин выглядел особенно убого по сравнению с остальными учителями, надевшими свои лучшие наряды.

— Погляди на Снейпа! — прошипел Рон на ухо Гарри.

Профессор Снейп, учитель по снадобьям, пристально глядел на профессора Люпина. Было общеизвестно, что Снейп жаждал заполучить место преподавателя защиты от сил зла; и всё же, сейчас даже Гарри, ненавидевший Снейпа, поразился, увидев, какой гримасой искажено его худое, нездоровое лицо. Это был даже не гнев: это было отвращение. Гарри очень хорошо знал такое выражение; оно появлялось на лице у Снейпа всякий раз при встрече с Гарри.

— Что касается второго назначения, — продолжил свою речь Дамблдор, когда стихли еле тёплые приветствия в адрес профессора Люпина. — Я с огорчением вынужден довести до вашего сведения, что профессор Кеттлберн, который преподавал уход за магическими существами, вышел на пенсию, чтобы насладиться жизнью, пока у него для этого остались хоть какие-то конечности. Однако, я счастлив сообщить, что его место займёт никто иной как Рубеус Хагрид, который согласился добавить обязанности учителя к уже имеющимся у него обязанностям привратника и дворника. Гарри, Рон и Гермиона уставились друг на друга, совершенно ошеломлённые. Затем они присоединились к оглушительным — особенно за гриффиндорским столом — овациям. Гарри перегнулся через сидящих рядом, чтобы увидеть Хагрида. Тот сидел с багряно-красным лицом и внимательно изучал свои чудовищные ладони. Широкая улыбка скрывалась в космах чёрной бороды.

— Мы должны были догадаться! — вопил Рон, молотя по столу. — Кто бы ещё мог включить в список кусачую книгу?

Гарри, Рон и Гермиона прекратили хлопать последними и, когда профессор Дамблдор вновь заговорил, они увидели, что Хагрид утирает глаза скатертью.

— Что же, мне кажется, всё важное я уже сказал, — заключил профессор Дамблдор.

— Давайте же пировать! Дожидавшиеся своего часа золотые блюда и кубки внезапно наполнились едой и питьём. Гарри, вдруг оголодавший как волк, набросился на всё, до чего только мог дотянуться. Блюда были необыкновенно вкусны; по залу носилось эхо разговоров, смеха, стука ножей и вилок. И всё же, Гарри, Рон и Гермиона с нетерпением ждали, когда пир закончится, им хотелось поговорить с Хагридом. Они знали, как много для него значит новая работа. Хагрид был колдун с незаконченным образованием; в третьем классе его исключили из «Хогвартса» за преступление, которого он не совершал. Это именно Гарри, Рон и Гермиона в прошлом году смыли позор с его имени. Наконец, когда последние кусочки тыквенного торта испарились с золотых блюд, Дамблдор объявил, что настало время отправляться в постель, и тогда ребята воспользовались случаем.

— Поздравляем, Хагрид! — воскликнула Гермиона, когда они подошли к учительскому столу.

— Это всё вы трое, — отозвался Хагрид, утирая лоснящееся лицо салфеткой и взглядывая на них. — Прям не верится… великий человек, Дамблдор… пришёл прямиком ко мне в хижину, сразу, как профессор Кеттлберн заявил, что с него хватит… я ж всю жисть об этом мечтал… Переполняемый эмоциями, он зарылся лицом в салфетку, а профессор Макгонагалл погнала ребят спать.

Гарри, Рон и Гермиона догнали гриффиндорцев, плотным потоком струящихся вверх по мраморной лестнице, и, уже очень уставшие, направились по коридорам, и снова по лестницам, к потайному входу в гриффиндорскую башню. Большой портрет, изображавший полную даму в розовых шелках, спросил у них:

«Пароль?»

— Проходим, проходим! — закричал сзади Перси. — Новый пароль: «Майор Фортуна»!

— О, нет, — печально охнул Невилл Лонгботтом.

Он всегда с большим трудом запоминал новые пароли. Протиснувшись в дыру за портретом и пройдя сквозь общую гостиную, мальчики и девочки разделились и направились к разным лестницам. Гарри карабкался по винтовой лестнице без единой мысли в голове, кроме той, что он очень счастлив вернуться в школу. Они вошли в родную круглую спальню с пятью кроватями под балдахинами, и Гарри, обведя глазами комнату, почувствовал, что он, наконец-то, дома.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

КОГТИ И ЧАЙНАЯ ГУЩА

Когда наутро Гарри, Рон и Гермиона пришли на завтрак в Большой зал, первый, кто попался им на глаза, был Драко Малфой. Он развлекал большую компанию какой-то забавной историей. Когда ребята прошли мимо слизеринцев, Малфой под восторженный рёв комично изобразил, как он падает в обморок.

— Не обращай внимания, — из-за спины Гарри сказала Гермиона. — Просто не обращай внимания, и всё.

— Эй, Поттер! — завизжала Панси Паркинсон, девочка из «Слизерина» с лицом мопса.

— Поттер! Дементоры идут, Поттер! Ууууууу! Гарри плюхнулся за гриффиндорский стол рядом с Джорджем Уизли.

— Новое расписание третьеклассников, — объявил Джордж, передавая листы. — Что это с тобой, Гарри?

— Малфой, — усаживаясь по другую сторону от Джорджа, объяснил Рон. Он пепелил глазами стол «Слизерина». Джордж посмотрел туда же, как раз вовремя, чтобы заметить, как Малфой снова изображает припадок.

— Жалкое дрянцо, — спокойно сказал он. — Вчера, когда дементоры обыскивали наш вагон, он был вовсе не такой храбрый. Примчался прятаться к нам в купе, верно, Фред?

— Чуть не обмочился, — бросил Фред, презрительно глянув на Малфоя.

— Да я и сам, признаться, был не очень-то счастлив, — добавил Джордж. — Они такие жуткие, эти дементоры…

— Как будто замораживают тебя изнутри, — проговорил Фред.

— Но ты ведь не упал в обморок, — тихо заметил Гарри.

— Да забудь ты! — постарался успокоить его Джордж. — Папе однажды надо было побывать в Азкабане, помнишь, Фред? Так вот он тогда сказал, что ничего хуже с ним в жизни не случалось. Он вернулся домой весь дрожащий, ослабевший… Эти дементоры, они высасывают всю радость из окружающего пространства. Большинство заключённых сходят с ума.

— В любом случае, мы ещё посмотрим, что будет с Малфоем после первого Квиддичного матча, — заявил Фред. — «Гриффиндор» против «Слизерина» — первая игра сезона, не забыли? Единственный раз, когда Гарри и Малфой встретились на Квиддичном поле, Малфою определённо пришлось плохо. Немного повеселев, Гарри набросился на сосиски с тушёными помидорами. Гермиона изучала своё новое расписание.

— Ооо, здорово, уже сегодня начнутся некоторые новые предметы, — счастливым голосом воскликнула она.

— Гермиона, — Рон нахмурился, заглянув через плечо Гермионы в её листок, — они что-то перепутали с твоим расписанием. Смотри — тебе записали по десять уроков в день. На это просто времени не хватит.

— Я справлюсь. Я обо всём договорилась с профессором Макгонагалл.

— Но ты посмотри, — засмеялся Рон, — вот, например, сегодня утром. Девять часов — прорицание. А внизу: девять часов — магловедение. И ещё, — Рон, не веря своим глазам, наклонился, чтобы получше рассмотреть бумагу, — смотри — под всем этим, Нумерология — девять часов! Я, конечно, знаю, что ты у нас очень умная, Гермиона, но не до такой же степени. Как ты можешь быть на трёх уроках одновременно?

— Не глупи, — коротко ответила Гермиона. — Конечно, я не могу быть на трёх уроках одновременно.

— А тогда как?…

— Передай мармелад, — попросила Гермиона.

— Но…

— Ой, Рон, какое тебе дело до того, что у меня такое плотное расписание? — огрызнулась Гермиона. — Я же сказала, что обо всём договорилась с профессором Макгонагалл. Как раз в это время в Большой зал вошёл Хагрид в длинной кротовой шубе. В громадной руке он рассеянно крутил дохлого хорька.

— Нормалёк? — радостно закричал он, задержавшись возле ребят по дороге к учительскому столу. — Вы у меня на самом первом уроке! Прям после обеда! С пяти утра на ногах — всё подготавливал…. Чтоб всё путём… Я, да вдруг учитель… во дела, чес'слово! Он широко ухмыльнулся и отправился к учительскому столу, от избытка чувств размахивая хорьком.

— Хотел бы я знать, что это он там подготавливал? — задумчиво произнёс Рон, с ноткой обеспокоенности в голосе. Зал постепенно пустел — школьники расходились по классам. Рон сверился с расписанием.

— Пора идти, смотрите, кабинет прорицания на самом верху Северной Башни. Туда минут десять добираться…

Они поспешно доели, попрощались с Фредом и Джорджем и направились к выходу из зала. Когда они проходили мимо слизеринского стола, Малфой очередной раз изобразил обморок. Взрывы хохота преследовали Гарри до самого вестибюля.

— Где-то — здесь — можно — срезать… — пропыхтел Рон, когда они вскарабкались по уже седьмой длиннющей лестнице и очутились на незнакомой площадке. Вокруг не было ничего, кроме большой картины, изображавшей пустую лужайку.

— Мне кажется, нам сюда, — сказала Гермиона, всматриваясь в безлюдный коридор справа.

— Не может быть, — откликнулся Рон, — это же южное направление, видишь, даже озеро видно из окна… Гарри рассматривал картину. На лужайку только что вывалился толстый, серый в яблоках пони и равнодушно уставился на пришельцев. Гарри давно уже привык, что в «Хогвартсе» предметы на картинах могут двигаться и даже ходить друг к другу в гости, но всегда с удовольствием наблюдал за этим. Мгновение спустя на полотно с лязгом ворвался коренастый рыцарь в доспехах. На металлических наколенниках зеленели травяные пятна — видимо, он только что упал со своего пони.

— Ага! — выкрикнул он, едва завидев ребят. — Кто эти злодеи, что вторгаются в мои владения! Быть может, вы явились злорадствовать над моим падением? Оставьте меня, жалкие псы, простолюдины! Ребята изумлённо открыли рты, а маленький рыцарь вытянул из ножен меч и начал угрожающе потрясать им, подпрыгивая от ярости. Но меч был для него слишком длиннен; один особо широкий размах привёл к тому, что рыцарь потерял равновесие и лицом вниз упал на траву.

— Вы не ушиблись? — спросил Гарри, подходя поближе к картине.

— Уйди, презренный лицемер! Прочь, негодяй! Рыцарь снова схватил меч и, опираясь на него, поднялся на ноги. К несчастью, лезвие при этом ушло глубоко в землю и, хотя воин тянул со всей силы, оружие вытащить не удалось. В конце концов рыцарь задом плюхнулся на траву и откинул забрало, чтобы утереть пот со лба.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: