ФАНТАЗИЯ С ЗЕЛЕНОЙ ДВЕРЬЮ

Я приглашаю вас в путешествие. Я точно не знаю, куда оно нас приведет, но отправляемся мы от Круглого Пруда в Кенсингтонских Садах и держим путь к Галерее Серпентайн, по длинной аллее, засеянной травой, с высокими деревьями по обе стороны, в ветвях которых распевают птицы, снуют серые белки, и где мы едва ли встретим людей. . .

Пока мы идем, будем считать деревья, один, два, три, четыре, пять, шесть, семь, восемь, девять, десять, одиннадцать, двенадцать, тринадцать, четырнадцать, пятнадцать, шестнадцать, семнадцать, восемнадцать, девятнадцать, двадцать, где-то рядом есть то, что мы ищем — может быть, немного дальше — двадцать девять, тридцать, тридцать один. . .

А, вот оно, это дерево, большое, развесистое, и в его толстом стволе есть небольшой зеленый проем. Войдем туда быстро, пока нас никто не увидел, и окажемся на ярко освещенной спиральной лестнице, которая поведет нас под землю. . .

Отправляемся мы с небольшой кованой платформы, и через каждые пятнадцать ступенек попадаем на еще одну маленькую платформу. Мы будем считать платформы, потому что то, что мы ищем, где-то на десятой или двенадцатой платформе; но эти платформы и сами по себе интересны. На каждой есть магазинчик. Должно быть, их как-то разместили в толстой древесной коре. . .

Не знаю, как это случилось, но это очаровательные магазинчики. Это вот – старомодная кондитерская лавка, на витрине ее полно домашних сладостей, мятных конфет, леденцов на палочке с яркими разноцветными завитушками, милые старинные сладости. А на второй платформе мы попадаем к оружейных дел мастеру, и у него на витрине – старые дуэльные пистолеты, мечи и экипировка, но больше – дуэльные пистолеты, охотничьи ружья, такое вот оружие. . .

Следующий – аптекарский магазин, настоящая старая аптека, с большими бутылями с разноцветной жидкостью на витринах — голубой, фиолетовой, золотой, ярко-красной.

А вот и лавка древностей, полная занятных вещиц давно минувших дней — круÏжки, и лоскутные одеяла, и горшки для очага. . .

Мы спускаемся все ниже, и ниже, и ниже по этой спиральной лестнице, девять, десять, да, она короче, чем я думал, вот еще одна маленькая дверь и она ведет. . . вот. . . очень похоже на те места, где мы уже побывали, и все же во многом сильно отличается. . .

Мы вышли на платформу, расположенную на высоте около 12 футов над землей, и вот еще одна спиральная лестница вьется вокруг ствола дерева и заканчивается в густой зеленой траве парка, приглашая нас спуститься по ней. Там, по направлению нашего движения, в лучах солнца, отражающегося в тысяче зеркальных граней, сверкает необыкновенно прекрасное здание.

Здание похоже на дворец из зеленого фарфора, такой сверкающий, блестящий дворец, и такой красивый. . .

Пойдемте к нему. Деревья в парке гораздо выше того, из которого мы вышли — выше, стройнее и как-то даже изящней. . .

Подойдя к дворцу, мы видим, что он почти полностью скрыт в прекрасной радужной дымке, подходим ближе, и оказывается, что это солнечные лучи сверкают на струях сотен прекрасных фонтанов. По контрасту с блестящим наружным пейзажем интерьер дворца почти темный, но когда наши глаза привыкают к затемненному свету, становится ясно, что это изысканно богато украшенное здание на самом деле музей. Прохладное, залитое зеленоватым светом пространство открывает нашим взорам зал за залом, галерею за галереей, коридор за коридором, заполненные бесценными реликвиями прошлого. . .

Мы начинаем считать кажущиеся бесконечными комнаты, которые мы проходим — семь, восемь, девять, десять, одиннадцать, двенадцать, тринадцать, четырнадцать, пятнадцать, шестнадцать, семнадцать, восемнадцать, девятнадцать, двадцать — мы все время спускаемся все глубже и глубже под землю — тридцать два, тридцать три, тридцать четыре — и вот в полумраке мы входим в огромные покои, покои в колоссальной пирамиде. . .

Тишина такая полная, что мы чувствуем ее. . . и все освещено отраженным светом, как будто сами стены светятся. Хотя размеры покоев велики, украшены они несметными богатствами; и есть в них нечто удивительно спокойное, покой настолько глубок, что он расслабляет, успокаивает. В воздухе чувствуется слабый, слегка пьянящий аромат, напоминающий старинные экзотические благовония. . . мы вдыхаем его. . .

Опускаясь в кресла, похожие на трон, мы ощущаем блаженную дремоту. . . Откуда-то плывет тихая таинственная музыка. . . Мы погружаемся в ласковый, восхитительный, приятный сон. . .

ФАНТАЗИЯ С АВТОСТРАДОЙ

Вот уже три часа вы ведете автомобиль вдоль автострады. Уже начинаете уставать. . . В полдень вы миновали несколько прекрасных старинных замков, некоторые — как из детских сказок, и все необычно расположены, то нависая высоко над лесом, то громоздясь на маленьких островах в середине озера. . .

А некоторое время назад вы видели один замок, невероятно похожий на сказочный, сделанный из розовой сахарной глазури, отражающей послеполуденное солнце. . .

Вы думаете об этом замке, когда вдруг внезапно осознаете, что автострада очень плохого качества — дорожное покрытие очень неровное, ухабистое. Вдруг вы понимаете, что вместо отличного шестиполосного шоссе вы едете теперь по двух широким колеям, которые становятся все уÏже, а над головой у вас переплетающиеся ветви деревьев. . .

Так получилось, что вы покинули автостраду, а теперь и колея заканчивается. Вам даже не хватит места, чтобы развернуться, да и все равно вернуться обратно невозможно. . .

Вы догадываетесь, что оказались неподалеку от того замка, и вот вы выходите из машины и идете вдоль колеи. . .

Не прошли вы и сотни ярдов, тропинка делает легкий изгиб, и вы уже идете вдоль огромного железного забора. Забор тянется через лес, и там, где он пересекает тропинку, есть огромные ворота. По остаткам краски на железной поверхности забора и по чешуйкам краски, осыпавшейся на землю, становится ясно, что когда-то забор был позолоченным. А вот и то, что осталось от двух огромных эмалевых гербовых щитов — также очень сильно пострадавших от времени — но изображение двуглавого орла все еще четко различимо. Ворота открыты, вы входите и оказываетесь в месте, которое, вне всяких сомнений, когда- то было прекраснейшим парком, проектированным великим архитектором, таким, как Умелец Браун, но время практически превратило его в джунгли. . .

Все это место неотвратимо дичает. Справа вы видите то, что когда-то было большим и прекрасным декоративным прудом, но сейчас это лишь заросли кустов, густо растущих по берегам. . .

Пройдя дальше, вы видите нечто, похожее на лестницу, ваш взгляд скользит вверх, к верхушкам деревьев, и там, нависая над самыми огромными из них, высится стена замка. . .

Вы идете дальше, по изношенным каменным ступеням лестницы, извивающейся вверх по склону, и, поднимаясь все выше и выше, замечаете нечто странное. . .

Во первых, здесь пасется стадо коз, которые не обращают на вас никакого внимания, когда вы проходите мимо. Все еще чужак в этих местах, пройдя немного дальше, вы замечаете разных-разных маленьких лесных существ — полевых мышей, крошечных пташек, жаб — расположившихся прямо на каменных ступенях. Вам приходится тщательно прокладывать себе путь, чтобы не раздавить их, а они полностью вас игнорируют, будто вас и не существует вовсе. . .

Вы все поднимаетесь по лестнице и постепенно подходите к стене самого замка. . .

Вот и огромная, окованная железом деревянная дверь. Вы подходите и видите, что она слегка приоткрыта. Вы стучите огромным дверным молотком, но ответа нет, и когда вы стучите еще сильнее, дверь вдруг поддается, медленно открываясь внутрь. . .

И вот вам уже удалось отодвинуть дверь достаточно для того, чтобы войти в заÏмок. Дверь двигается туго, скрепят петли, и оседает облако пыли. У вас уже упало было сердце от того, что никто не встречает вас, но теперь вы очарованы самим местом, в котором вдруг очутились. . .

Вы входите и оказываетесь в огромном зале; огромном каменном зале. В дальнем углу — огромный камин с вертелом, таким большим, что на нем можно зажарить целого быка. По обе стороны камина в стене есть углубления с каменными полками, а по сторонам от них проемы в стене, сквозь которые видны спиральные лестницы, каменные ступеньки которых ведут вверх на другие этажи. . .

В середине комнаты стоит огромный старый сундук. Деревянный сундук, охваченный медными обручами. По крайней мере, вы предполагаете, что это медь, потому что и замки, и петли позеленели от времени. Вы подходите, поднимаете крышку и заглядываете внутрь, а сундук полон старых документов, рукописей, написанных на незнакомом языке. Однако большинство из них содержит карты, и это оказываются карты мира, как его представляли во времена, предшествующие открытиям Христофора Колумба.

Все они пыльные, и вы уже готовы закрыть крышку, когда вдруг замечаете слабый блеск, и в груде всех этих пыльных документов вы видите блестящий серебряный кубок. Вы берете его в руки и внутри находите совершенно чистую, белую с золотым обрезом визитную карточку, пустую с обеих сторон. Озадаченный, вы кладете ее назад и закрываете крышку сундука. Но тут вы снова замечаете блеск краем глаза и видите в одном из стенных углублений возле огромного камина горящую свечу.

Без единой мысли о том, кто и зачем мог бы ее зажечь, вы осознаете, что свеча быстро угасает, и что сейчас она была бы очень полезна.

Вы быстро подходите, берете свечу в руки, идете к ближайшему проему в стене и начинаете подниматься по спиральной лестнице. . .

Ступеньки очень изношены. Повернув пару раз направо, вы входите в широкую и очень длинную галерею. По одну сторону галереи тянутся высокие окна со средниками, через которые проникает свет заходящего солнца и освещает противоположную стену, увешанную богатыми гобеленами. . .

В промежутках – огромные двери, и у каждой двери – экипировка и всевозможная одежда разных стилей и разных исторических периодов. Это очень увлекательная галерея. Вы входите в одну из дверей и оказываетесь в огромной квадратной спальне с широкой кроватью с четырьмя столбиками по углам, огромной неуклюжей мебелью, по стилю, скорее, эпохи английского короля Якова, и огромным старым гардеробом. Вы заглядываете в гардероб, а он забит одеждой давно прошедших времен, но прекрасно сохранившейся.

Рядом с кроватью есть туалетный столик. На нем ­ большая книга в кожаном переплете, а на корешке позолоченным тиснением написано имя Толкиен. Вы открываете ее, полагая, что это, должно быть, «Хоббит» или «Властелин колец», но это Диснеевские мультики. Вы закрываете книгу, выходите из комнаты и вдруг, охваченный чувством безнадежности поисков, решаетесь уйти. Идете вы обратно по коридору к спиральной лестнице и вниз по лестнице в зал, где обнаруживаете, что крышка сундука открыта. Думаете, надо бы ее закрыть. . . Подходите, мгновение смотрите на нее и закрываете. Когда вы подходите к свечке, она тут же гаснет. Вы остаетесь один в темноте. . .

Как можно скорее спешите к двери. Когда вы спускаетесь по изношенным каменным ступенькам, зверюшки все еще там; и все также не замечают вашего присутствия. Дальше вниз по ступенькам ­ и стадо коз тоже там; и козы тоже вас игнорируют. И когда вы подходите к основанию лестницы, становится довольно темно, и над болотом висит густой туман, но ворота вы видите, и когда подходите к ним, видите свою машину. . .

Машина там, где вы ее оставили, но стоит не так, как вы ее оставили. Когда вы подходите ближе, оказывается, что ее не заклинило в узкой колее, а стоит она спокойно в зоне отдыха на скоростной автостраде!

Вы садитесь за руль и уезжаете. Впереди уже видны огни конечного пункта вашего путешествия. Еще несколько километров пути, немного времени, и вот вы уже не уверены, действительно ли вы бродили по замку, или лишь грезили наяву.

МЕДИТАЦИЯ У МОРЯ
(Жюль Кэшфорд)

Вы прогуливаетесь вдоль кромки моря, ноги жжет горячий песок. Море такое сиÏнее; синеÏе, чем вы когда-либо видели, неподвижное и довольно прозрачное, и когда вы смотрите в него, вам кажется, что в нем вы видите плывущее небо, а море покачивается в ответ.

Вы смотрите вверх и вдаль, тонкая дымка переливается цветами зноя и тишины. Воздушное марево колышется перед глазами и сквозь вас, растворяя ваше тело в волнах света. Лишь чайки придают тишине некие очертания, взмывая и скользя на невидимых приливах — но потом и они медленно тают в дымке, превращаются в белые черточки, а потом и совсем исчезают. Ваше дыхание парит вслед за ними в этой дымке, и вы, следуя за своим дыханием, вдруг замечаете, что сами уже в море. Вы спокойно плывете на спине, также направляемый в туман, все ближе и ближе, и когда вы ощущаете мягкие брызги на лице, дымка исчезает так внезапно, будто ее и вовсе не было.

Лучистый свет обнимает вас, и вы уже не знаете, плывете ли вы в море или парите в воздухе, и это больше не имеет значения. Они сомкнулись вокруг вас одним синим кольцом, и вы покачиваетесь в центре, подвешенные в синей пустоте.

Издалека, из глубин вашего сна, медленно всплывает какое-то чувство; у него нет названия, нет образа; это просто чувство. Оно не похоже ни на какое знакомое вам чувство; оно новое, абсолютно независимое. Вы не знаете, что это; вы знаете только, что оно есть. Вы не стараетесь испытать его; вы позволяете ему быть; вы позволяете ему чувствовать вас. Это чувство будет уводить вас обратно, туда, где вы сейчас находитесь, назад в кольцо из моря и неба. Вы сами – ощущение бытияÏ здесь и сейчас, в этом новом качестве, паряÏ между морем и небом. Вы и это ощущение – одно целое.

С этим новым ощущением вы без малейших усилий плывете к берегу, и осознаете, что ваше тело никогда раньше не двигалось по воде так, как сейчас. Вы никогда не были так спокойны, и при этом так подвижны.

Вы подплываете к краю моря и зоÏву берега, и вдруг, вы – шум разбивающегося о берег прибоя. . . и шорох гальки, затянутой волной в море и выброшенной обратно на берег. . . и песчаная гладь, которая морщится и рябит. . . и сила самой земли, которая проходит сквозь ваше тело и поднимает вас на ноги на берегу. . . где вы сейчас и стоите. Ваши глаза открыты сверкающему танцу солнца, моря и бескрайнего неба.

ПУТЕШЕСТВИЕ ВНЕ ТЕЛА
(Нона Коксхед)

Вы были в отпуске в другой стране, а сейчас возвращаетесь домой на самолете. Вы торопились во всей этой суете с багажом, регистрацией билетов и паспорта, и вот вы уселись в кресло у иллюминатора и начинаете расслабляться. Вы немого боитесь лететь, поэтому стараетесь как можно глубже расслабиться, как во время медитации. . .

Вскоре вы чувствуете себя очень спокойным и сосредоточенным на себе, и когда самолет разгоняется, покидает взлетную полосу и взлетает, вы не чувствуете страха, а чувствуете тихую радость, ощущение, что вы поднялись вверх в себе, так же как и на самолете. . .

Вы выглядываете в иллюминатор и замечаете, что сырое туманное утро быстро исчезает, уступая место яркой белизне кудрявых облаков. Постепенно исчезает последний след земли, и облака становятся одной плотной массой, сверкающей солнечным светом. Как в другом мире, и вы чувствуете, что облака, должно быть, такие твердые, что вы могли бы ходить по ним. Вам хотелось бы, чтобы это так и было, потому что облака так приятны, и чтобы вы действительно могли покинуть самолет и двигаться среди облаков. . .

Но вы знаете, что это иллюзия, итак, вы откидываетесь на спинку кресла и проваливаетесь в дремоту. . . Проходит время. Вы спите.

Пробудившись, вы все еще очень расслаблены и спокойны, удивительно, куда подевался ваш страх высоты, такой далекой от твердой поверхности земли. Вы испытываете чувство свободы; свободы от ограничивающей вас привязанности к земле и особенно от ограниченности в движении. Вы закрываете глаза и чувствуете движение самолета, как бы сливаетесь с ним. Вы летите сквозь пространство с той же скоростью, что и самолет. . .

Вас наполняет ощущение легкости, чувство полета, независимого от самолета, ощущение способности лететь самому. . .

Вы чувствуете, что покидаете свое тело, сидящее в кресле самолета, и довольно легко выплываете сквозь корпус самолета, через окно, и вот вы путешествуете рядом с самолетом, парящий и свободный. . .

Это такое радостное чувство, такое прекрасное и свободное, что вы начинаете играть своими новыми возможностями, мягко и легко кружась и вращаясь вокруг самолета. . . Во время полета вы заглядываете в иллюминаторы и видите лица пассажиров. Удивительно, как это получается, что они не замечают вас, и не понимают, что они тоже могли бы так летать. . .

Вы чувствуете, как мягкое, вздымающееся облако спокойно проплывает над вами, и вы плавно машете руками сквозь блестящее прозрачное вещество, наслаждаясь невидимой, но все же реальной структурой этого имеющего форму воздуха. . .

А вот радиоволны, на них можно ехать, как по извилистой живописной железной дороге, с таким же трепетом, и выше, выше, выше, во все более сильное свечение, в огромную золотистую ауру теплого света, и вы уж видите самолет далеко внизу, он как сверкающий жук, снующий сквозь облачный пейзаж. . .

И вот вы мягко парите вниз, наполненный радостным ощущением бесконечной Вселенной, в которой вы по-настоящему свободны, и всегда можете, если только захотите, отделиться от своего физического тела и полететь в пространство. . .

А сейчас вы счастливы, что возвращаетесь в это тело, в этот самолет, в прежнее знакомое ограничение; итак, вы медленно спускаетесь, вращаясь, двигаясь по спирали вниз, так чтобы сполна впитать в себя ощущение изящества, легкости, ловкости вашего бесплотного существования. И вот, легчайшим движением, лишь подумав об этом, вы уже снова в кресле самолета.

Люди, окружающие вас, даже не подозревают, где вы сейчас были. Это тайна. Вы чувствуете воодушевление, и одновременно умиротворенность. Вскоре вы видите, что облака, сквозь которые вы прорывались, исчезают. . . Сквозь них уже мелькает миниатюрный образ земли в коричневых тонах и в мягкой зелени, с тонкими блестящими ниточками, которые постепенно превращаются в реки, и маленькими, забавной формы самоцветами, которые оказываются озерами. . .

Вскоре земля приобретает знакомый вид. Жмущиеся друг к другу игрушечные домики оказываются фермами, селениями, деревнями, городами. Из геометрических фигур, начертанных на поверхности земли, возникают здания; тысячи снующих муравьев превращаются в грузовики и автомобили; а маленькие, рассыпанные по земле точки – это, оказывается, люди.

Теперь в них можно узнать разных людей. . .

Там и другие самолеты. . . Они спускаются с большой высоты на твердую землю вашей родной планеты. . . Вот аэропорт, и вы дома. Но вы никогда уже не будете тем же человеком, каким были, когда покидали его; в вас теперь живет тайное чувство пребывания вне, не только вне дома, но за пределами ограниченности вашего физического «я».

ВОДЯНОЙ СТОЛБ
(Медитация для высвобождения собственных скрытых переживаний) (Максвелл Кэйд)

В вашем сознании ни единой мысли, ни слов, ни образов. Вы расслаблены и комфортно себя чувствуете; все мирно и спокойно. Теперь вы знаете о существовании чего-то, начинающего приобретать смутную форму в вашем сознании, как воспоминание или сон. Медленно, постепенно картина начинает проясняться. Вы находитесь в поезде, он как раз прибывает к месту, которое оказывается большой железнодорожной станцией. Много людей ожидает на платформах, но еще больше их в ресторанах, магазинах, у киосков. Повсюду чувствуется радостное праздничное настроение.

Поезд останавливается, и люди, толпящиеся в тамбуре, начинают выходить. Вы оглядываетесь в поисках багажа, но его нигде нет. Вы смутно припоминаете, что это однодневная поездка, и выходите, все еще с неприятным ощущением, будто что-то забыли. Когда вы подходите к выходу из станции, обнаруживаете у себя в руках билет. Внутри станция ярко освещена дневным светом, падающим сквозь стеклянную крышу, и улицы купаются в ярком солнечном свете, но между этими двумя яркими пространствами вам приходится пройти сквозь сумрак огромной каменной арки. Выйдя со станции, вы окидываете взглядом город, до самого моря и длинного пирса; и на западе – белые меловые скалы и зеленые поля для гольфа.

Когда вы начинаете спускаться по крутому холму, все это исчезает за домами. Потом на некоторое время вы оказываетесь отрезанным даже от солнечного света, когда идете узкими переулками старого рыночного квартала. И вот вы выходите из зоны застройки на широкие лужайки и тропинки, ведущие к пляжу. Несмотря на сильный ветер с моря, в вас вливается яркий солнечный свет.

Все еще со слегка досадным ощущением, что вы заснули в поезде, вы оглядываетесь в поисках какой-нибудь подсказки, куда вам теперь идти, когда ваше внимание привлекает огромный плакат. Художник запечатлел, как волна разбивается о скалу, у подножия которой есть проем, напоминающий пещеру. С обратной стороны скалы поднимается гигантский водяной столб, за которым зачарованно наблюдают люди, толпящиеся на балконах небоскреба. Яркая красная стрела указывает вдоль бульвара на запад, и под стрелой ярким волнистым шрифтом надпись: ВОСЬМОЕ ЧУДО СВЕТА! ЕДИНСТВЕННОЕ НА ЗЕМЛЕ! ПРИГЛАШАЕМ ПОСМОТРЕТЬ НА ВОДЯНОЙ СТОЛБ! Далее следует довольно зловещее описание этого природного явления, возникающего, очевидно, с каждым приливом, и поддерживается интерес к этой достопримечательности другими развлечениями, как, например, рестораны, океанариум, ботанические сады, супермаркет и театры. Даже эти рекламные излишества не могут развеять чувство изумления, вызванное изображением художника, и когда ваш взгляд падает на табличку СЕГОДНЯ – ВРЕМЯ ВОДЯНОГО СТОЛБА, и вы понимаете, что у вас только 40 минут, чтобы попасть туда, вы направляетесь к маленькой станции с простой надписью ДОРОГА К ВОДЯНОМУ СТОЛБУ.

Пока миниатюрный комфортабельный поезд мчит вас на расстояние двух миль к месту назначения, изменившийся пейзаж очаровывает вас. Бульвар вскоре уступает место песчаным дюнам и меловым скалам, которые, в свою очередь, сдают позиции перед еще более высокими острыми скалами. Поезд доставляет вас на маленькую станцию у подножия высоких скал, и движущаяся платформа уносит вас глубоко в скалу, к лифтам. Перемена от бесплодных и даже пугающих глыб у подножия скал к тому, что ожидает вас на вершине, значительна. Вы выходите из лифта в огромном, шумном, суперсовременном здании; Ваше первое впечатление, что это – зал вылета огромного Мирового аэропорта. Сквозь стекла высоких окон с одной стороны вы видите прекрасные ботанические сады; неподалеку неоновая вывеска гласит: «Лифт к Океанариуму»; дальше идут кинотеатры, приглашающие на 4 разные программы, и один из многочисленных ресторанов. Более чем в двух сотнях ярдов многоместный лифт взмывает вверх к светящейся вывеске «Супермаркет». Повсюду толпы жаждущих впечатлений туристов, персонал в изящной форменной одежде, масса бутиков, киосков, магазинчиков и автоматов.

Внезапно из системы оповещения раздается звук, похожий на колокольный звон, и вслед за ним приятный женский голос произносит: «Прилив начнется через 15 минут. Посетителям, желающим увидеть водяной столб, следует приобрести билеты и немедленно пройти к четвертому выходу». Объявление повторяется на французском, немецком и испанском. Через несколько минут вы уже один из сотни людей, стоящих у перил огромного балкона и наблюдающих огромный естественный бассейн в скале. Через систему оповещения спокойный официальный голос рассказывает, чего ожидать, куда смотреть, и дает краткие описания приливных бассейнов и каверн. Голос довольно резко обрывается, когда звукооператор разворачивает микрофоны в сторону скалы, находящейся более чем за милю отсюда, и устрашающий рев прилива бьет по барабанным перепонкам. На дальней от вас стороне скального бассейна вода бурлит и вздымается; волны образуют концентрические круги, но вскоре разбегаются в диком беспорядке, все более неистово, и затем гигантским столбом поднимаются на сотни футов в воздух. Вы инстинктивно оглядываетесь, чтобы убедиться, что находитесь в безопасности. Другие зрители, по-видимому, испытывают такое же беспокойство. Водяной столб становится все выше, вызывая ощущение катаклизма. Хотя наблюдаемое явление находится на расстоянии в восемь или девять сотен ярдов, брызги, попадающие на стеклянное ограждение балкона, начинают ухудшать видимость.

Пока вы смотрите, в вашем сознании начинает происходить какая-то необычная перемена. Вы уже наблюдаете не нечто, происходящее там, а нечто, происходящее здесь, внутри вас. Рев, крутящаяся кипящая масса – это нечто, имеющее отношение не к холодной воде за сотни ярдов отсюда. Это что-то реальное, живое и мрачно неприятное. . . откуда-то из глубины памяти, может быть из детства. . . теперь выходящее на поверхность. . . всплывающее. . .

Не осознавая более присутствия ни толпы, ни балкона, ни скального бассейна, вы осознаете только это вибрирующее, вихрящееся смятение, это потаенное, мощное несчастье. . .

Потом, когда вы это испытали, вы начинаете это видеть; вы видите, как оно становится безличным, как будто это произошло не с вами, а с кем-то, кого вы знали в прошлом. А теперь вы стоите в стороне от этого, и знаете, что оно было вовсе не таким ужасным, а лишь частью жизни, которая должна была быть именно такой; произошло то, что должно было произойти. Вы оглядываетесь назад, на это происшествие, которое принесло вам столько страданий, и видите его как будто сквозь волшебные линзы, и оно становится все меньше и меньше, увядает, исчезает. . .

Теперь ваше внимание перемещается на танец утреннего тумана, как он клубится и плывет безмолвными арабесками. Туман рассеивается и начинает таять в теплых ласковых лучах солнца. Когда туман исчезает, оказывается, что вы идете по лесной поляне. Вы протягиваете руку и прикасаетесь к морщинистой коре старых дубов. Внезапно все становится четким, ярким, так же как вокруг вас все становится четким и ярким, тронутое блеском утреннего солнца. Вы помните сон о водяном столбе, и инцидент из своего прошлого. Но это всего лишь сны — лишь старые сны. А этот солнечный свет так реален!

Идите же сквозь блеск весеннего солнца, манящую, цветущую красоту новой жизни, окружившей вас. И знайте, что теперь так будет всегда.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: