Сделай Сам Свою Работу на 5

ИВАН КОНСТАНТИНОВИЧ АЙВАЗОВСКИЙ





 

(1817–1900)

 

И.Н. Крамской утверждал, что Айвазовский «есть звезда первой величины во всяком случае и не только у нас, а в истории искусства вообще».

П.М. Третьяков, желая купить для своей галереи картину, писал художнику: «…Дайте мне вашу волшебную воду такою, которая вполне бы передала Ваш бесподобный талант».

В живописи Айвазовский был, прежде всего, поэтом. О себе художник говорил: «Сюжет картины слагается у меня в памяти, как сюжет стихотворения у поэта, сделав набросок на клочке бумаги, я приступаю к работе и до тех пор не отхожу от полотна, пока не выскажусь на нем моей кистью».

За свою долгую жизнь он написал до 6000 произведений. Лучшие из них вошли в сокровищницу мировой культуры. Его картины находятся во многих галереях мира.

Иван (Ованес) Константинович Гайвазовский родился в Феодосии 29 июля 1817 года (Айвазовским Иван Константинович станет в 1840 году, когда вместе с братом Гавриилом решит поменять орфографию). Он был пятым ребенком в семье разорившегося купца 3‑й гильдии Геворга Гайвазяна. Переселившись из Молдавии в Крым, он взял себе имя и фамилию Константин Григорьевич Гайвазовский. Мать, Аграфена (Рипсиме) Гайвазовская, была известной в городе вышивальщицей. Иван учился в армянской приходской школе. Самоучкой играл на скрипке.



С раннего детства Иван с увлечением писал людей, пейзажи феодосийского рейда, парусные корабли. Однажды за таким занятием застал его городской архитектор Кох. Он подивился способностям мальчика, подарил краски и рассказал о нем градоначальнику Александру Ивановичу Казначееву. Тот проявил участие – обеспечил юного художника всем необходимым для работы. Когда же в 1830 году Казначеева назначили губернатором Таврии и перевели на службу в Симферополь, он взял Ивана с собой. Там мальчика определили в Симферопольскую гимназию. По окончании ее в 1833 году Айвазовского отправили в Петербург в Академию художеств. Здесь Иван занимался в классе пейзажной живописи у знаменитого профессора М.Н. Воробьева. Айвазовский внимательно изучал технику живописи своих выдающихся современников – К. Брюллова и С. Щедрина. Но окончательное призвание молодого художника определилось после занятий под руководством французского мариниста Ф. Таннера, приглашенного в Петербург для выполнения заказов при дворе.



Очень скоро обнаружилось, что помощник работает лучше, чем сам мэтр. Когда на академической выставке 1836 года появилась картина Айвазовского «Этюд облаков над морем», привлекая к себе всеобщее внимание, завистливый француз, оберегая свое положение, восстановил против молодого художника самого царя. «Этюд облаков» сняли с академической выставки, но ученику Академии угрожали и другие беды. Лишь заступничество профессора А.И. Зауервейда помогло Айвазовскому.

В марте 1837 года его причислили по высочайшему повелению к классу батальной живописи Зауервейда для занятий под его руководством морской военной живописью с предоставлением ему мастерской в Академии. В следующем месяце художника прикомандировали для учебных занятий на Балтийский флот.

Осенью художник показал на академической выставке семь своих работ. Они получили самую высокую оценку. Ф.Ф. Львов писал: «Помню, какой восторг произвел тогда И.К. Айвазовский своими картинами, доставившими ему золотую медаль и право быть посланным за границу. Тогда уже Иван Константинович удивлял всех своей плодовитостью, а в баталическом классе профессора Зауервейда (где Айвазовский работал) почти ежедневно сменялись холсты на мольберте. Уже тогда не было пределов воображению Айвазовского».

В начале следующего года появляется картина «На берегу Финского залива», привлекшая внимание не только критиков. Уже в феврале последовало высочайшее повеление о приобретении шести картин Айвазовского для Академии художеств.



До окончания академического курса ему была предоставлена командировка на родину в Крым для самостоятельной работы. За время двухлетнего пребывания в Крыму Айвазовский написал ряд картин, среди которых были такие прекрасно исполненные вещи, как «Лунная ночь в Гурзуфе», «Морской берег».

По приглашению генерала Н.Н. Раевского, который был начальником Кавказской прибрежной линии, Айвазовский принял участие в военной операции у берегов Мингрелии. Во время десанта у Субаши художник познакомился с выдающимися деятелями русского военно‑морского флота – Лазаревым, Нахимовым и Корниловым. Его картины «Десант у Субаши» и «Черноморский флот на Севастопольском рейде» имели заслуженный успех.

Айвазовский создает много картин, в том числе «Феодосия» и «Десант в Субаши». С этими полотнами в творчество художника входит тематика, связанная с военно‑морским флотом.

Летом 1840 года Айвазовский отправляется в качестве пенсионера Академии в Италию. «Едва приехав в Рим, он написал две картины – "Штиль на море" и меньшего размера – "Буря". Потом явилась третья картина – "Морской берег". Эти три картины возбудили всеобщее признание Рима и гостей его. Множество художников начали подражать Айвазовскому… после него в каждой лавчонке красовались виды моря а‑ля Айвазовский», – рассказывал Ф.И. Иордан.

Здесь, в Италии, окончательно сложился метод работы Айвазовского. «Когда я уезжал в Италию, – рассказывал художник, – мне твердили все в виде напутствия – с натуры, с натуры пишите!.. Живя в Сорренто, я принялся писать вид с натуры с того самого места, с которого в былые годы писал С. Щедрин… Писал я ровно три недели. Затем точно так же написал вид в Амальфи. В Вико написал две картины по памяти. Закат и восход солнца. Выставил все – и что же оказалось – все внимание публики было обращено на фантазии, а эти проходили мимо – как давно знакомые».

В дальнейшем художник работал «по памяти». Позднее, в семидесятые годы Айвазовский писал: «Человек, не одаренный памятью, может быть отличным копировальщиком, живым фотографическим аппаратом, но истинным художником – никогда! Движения живых стихий неуловимы для кисти: писать молнию, порыв ветра, всплеск волны – немыслимо с натуры. Для этого художник и должен запоминать их, и этими случайностями, равно как и эффектами света и теней, обставлять свою картину. Так я писал сорок лет тому назад, так пишу и теперь. Писать тихо, корпеть над картиною целые месяцы – я не могу».

Айвазовский, добиваясь зрительных эффектов, зачастую пренебрегал внешним правдоподобием. Как‑то Репин указал ему на противоречащее реальным законам природы освещение фигур солнцем в его полотне с обеих сторон. «Ах, Илья Ефимович, какой же вы педант!» – парировал Айвазовский.

В Италии художник написал более сорока картин. Его большую картину «Хаос», где проявилось умение мыслить в широких художественных обобщениях, обращаясь к библейской теме сотворения мира, приобрел папа Григорий XVI.

Годы пребывания за границей были годами непрерывных странствий и успехов. Он жил и работал в Неаполе и на острове Мальта, объехал Средиземное море, побывал в Испании (Кадиксе и Гренаде) и дважды посетил Париж. В Париже ему присудили золотую медаль, в Амстердаме он был избран членом художественной Академии. Знаменитый английский маринист Тёрнер, живший в 1842 году в Риме, посвятил Айвазовскому и его картине «Неаполитанский залив лунной ночью» восхищенные стихи по поводу картины: «На картине твоей вижу луну с ее золотом и серебром, стоящую над морем, в нем отражающуюся. Поверхность моря, на которую легкий ветерок нагоняет трепетную зыбь, кажется полем искорок… Прости мне, великий художник, если я ошибся, приняв картину за действительность, но работа твоя очаровала меня, и восторг овладел мною. Искусство твое вечно и могущественно, потому что тебя вдохновляет гений».

В 1844 году Айвазовский вернулся в Петербург. Академия присудила ему звание академика, кроме того, он был причислен к Главному морскому штабу и получил заказ на изображение ряда русских морских гаваней. В 1845 году Айвазовский был прикомандирован к экспедиции Ф.П. Литке, посетившей берега Турции, Малой Азии и Архипелаг. Результатом этого путешествия было множество альбомных зарисовок. В конце 1845 года художник поселился в Феодосии, которая отныне становится его главным местопребыванием. Айвазовский построил большой дом, мастерскую.

В 1848 году Айвазовский женился. В один из приездов в Петербург он был представлен весьма знатной пожилой вдове, имевшей двух дочерей «на выданье». Девушки пожелали учиться живописи у знаменитого художника. Через некоторое время вдова стала замечать, что художник слишком прилежен в занятиях, часто засиживается в ее доме, начал устраивать музыкальные вечера и сам принимать в них участие. Вдова уже гадала, какой из дочерей художник отдаст предпочтение. Все это, однако, разрешилось самым неожиданным образом: Айвазовский вскоре женился на гувернантке – Юлии Яковлевне Гревс, дочери штабс‑доктора, находившегося на русской службе.

После женитьбы Айвазовский писал в одном из писем: «Теперь я спешу сказать Вам… о моем счастьи. Правда, я женился, как истинный артист, т.е. влюбился как никогда. В две недели все было кончено. Теперь, после восьми месяцев, говорю Вам, что я так счастлив, что… я никогда не воображал половину этого счастья. Лучшие мои картины те, которые написаны по вдохновению, так я и женился… Когда встретимся с Вами, тогда увидите всех счастливцев, и тогда выскажу остальной восторг».

Через год после свадьбы рождается дочь Елена, в 1851 году – Мария, а в 1858 году – Иоанна (Жанна).

В сороковые годы большое внимание Айвазовский уделяет батальной живописи. «Живописец Главного морского штаба» (это звание ему было присвоено в 1844 году), он запечатлел эпизоды Севастопольской обороны, морских сражений на Черном и Балтийском морях, битву у Гангута, Чесменский, Наваринский, Синопский бои. «Каждая победа наших войск на суше или на море, – писал художник, – радует меня, как русского в душе, и дает мысль, как художнику изобразить ее на полотне…»

Русский флот с искренней благодарностью относился к своему летописцу. Осенью 1846 года во время выставки к десятилетию творческой деятельности Айвазовского в Феодосию под командованием В.А. Корнилова прибыла эскадра из шести военных кораблей, чтобы приветствовать юбиляра.

В 1850 году Айвазовский создал одну из самых знаменитых своих картин – «Девятый вал».

«У самого Айвазовского, да и во всем мировом искусстве нет другой картины, которая с такой захватывающей силой передавала бы всесокрушающую мощь стихии, неотвратимый ужас надвигающейся гигантской волны, "девятого вала", – пишет Н.Г. Машковцев. – В этой картине огромный талант Айвазовского развернулся во всю ширь. Лучи яркого света, прорывающегося сквозь гонимые ветром разорванные тучи, перекатывающиеся грозные волны, пенящиеся и прозрачные, живые, изменчивые краски, поразительные по своей яркости, красоте и реалистичности, создают неотразимое впечатление мощи и величия».

Страшные бури разыгрываются на многих картинах Айвазовского: «Буря ночью» (1865), «Буря» (1872), «Буря у мыса Айя» (1875), «Бури под Евпаторией» (1861). О последней писал Ф.М. Достоевский: «В его буре есть упоение, есть та вечная красота, которая поражает зрителя в живой, настоящей буре. И этого свойства таланта г‑на Айвазовского нельзя назвать односторонностью уже и потому, что буря сама по себе бесконечно разнообразна. Заметим только, что, может быть, в изображении бесконечного разнообразия бури никакой эффект не может казаться преувеличенным, и не потому ли зритель не замечает излишних эффектов в бурях г‑на Айвазовского?»

«Много внимания Айвазовский уделял изображению приморских городов, – пишет Л. Тарасов. – В картине "Вид на Одессу" (1855) город показан при лунном освещении, с большим скоплением кораблей, сосредоточенных в порту. Живописна "Лунная ночь в окрестностях Ялты" (1863) с эффектным своим освещением и множество других подобных картин.

Айвазовский умел передать в пейзаже то состояние, когда происходит перелом и море уступает после возмущения, затихая и смиряясь. Это показано, например, в картине "Радуга" (1873)».

Кроме марин, Айвазовский писал жанровые пейзажи («Ветряные мельницы в украинской степи при закате солнца» (1862), «Обоз чумаков» (1862), «Петербург. Переправа через Неву» (1870‑е)). Совершив в 1869 году поездку по Кавказу, Айвазовский написал ряд горных пейзажей, в числе которых «Аул Гуниб» (1869).

Айвазовский устраивал выставки своих работ в Петербурге, Москве и за рубежом, всего состоялось 55 индивидуальных выставок мастера. И повсюду его сопровождал неизменный успех. В мае 1881 года корреспондент английской газеты писал: «Среди многих новинок в мире искусства надо отметить выставку в галерее Пэль Мэль нескольких картин Айвазовского, русского художника, который приобрел европейское имя своими работами, и особенно силой и смелостью своих морских вещей. Он показал двадцать работ, которые показывают его силы как в маринах, так и в ландшафте… Принц Уэльский купил две картины этого художника».

В 1877 году Айвазовский разводится с первой женой. Через пять лет он вступил во второй брак с Анной Никитичной Саркисовой (Анной Мкртычевной Бурнозян).

В поздние годы своей жизни Айвазовский переживал новый расцвет своего таланта. В самом начале восьмидесятых годов, когда вполне окрепло и расцвело реалистическое направление пейзажной живописи, когда выступила могучая плеяда пейзажистов, Айвазовский написал «Черное море» (1881). Суровая реалистическая правда этой картины вполне созвучна живописи той эпохи.

Вот как отзывался об этой картине И.Н. Крамской: «На ней ничего нет, кроме неба и воды, но вода – это океан беспредельный, не бурный, но колыхающийся, суровый, бесконечный, а небо, если возможно, еще бесконечнее. Это одна из самых грандиозных картин, какие я только знаю».

В 1889 году художник создает обобщенный образ грозной стихии в картине «Волна». Айвазовский говорил, что это «лучшая моя буря».

Картины романтического характера продолжают преобладать в его творчестве. Последнее полотно, написанное за два года до смерти, – «Среди волн» (1898) – является как бы синтезом обоих направлений. С неподражаемым совершенством изображена чуть ли не до неба вздымающаяся, пенящаяся, прозрачная морская волна, дробящаяся брызгами. С неутомимостью и поразительной быстротой художник работал до конца своих дней. Он скончался в Феодосии 2 мая 1900 года во время работы над картиной «Взрыв турецкого корабля».

 

ГЮСТАВ КУРБЕ

 

(1819–1877)

 

Э. Золя писал: «Это был удивительный мастер: крепость фактуры, непогрешимость техники остаются непревзойденными в нашей школе. Надо обратиться к итальянскому Возрождению, чтобы найти такую уверенную и сильную кисть»

Гюстав Курбе пишет в автобиографии о себе в третьем лице:

«Родился в Орнане (Ду) 10 июня 1819 года, начал свои занятия в семинарии родного города, закончил их в Королевском коллеже Безансона. (Во время изучения философии в Безансоне часто посещал г. Флажуло, который был учеником Давида и Гро. Это было началом его знакомства с историей искусства, начиная с французской школы.) Затем он провел год у профессора математики г. Делли, который, вопреки желанию семьи, поощрял его призвание к живописи. Отец предназначал сына к юридической карьере.

Приехав в Париж, он был сильно разочарован, увидев картины французской школы, и заявил своим товарищам, что, если бы в этом заключалась живопись, он никогда не стал бы художником. Он смотрел в Париже все, что имело отношение к живописи, и привел в порядок свои мысли. Он начал серьезное и продуманное изучение всех школ в их последовательности. Его личность, казавшаяся очень странной и оригинальной его товарищам, была причиной того, что за ним следовали повсюду, повторяя его слова. У него была образная речивость, и он ловко пользовался теми небольшими знаниями, которыми обладал. Его прозвали "Курбе‑проповедник". Товарищи преднамеренно завели его как‑то в Люксембургский музей, чтобы заставить говорить. Поставили его перед Делакруа и спросили, что он думает о его картинах. Затем повторяли его дерзкие слова: "Я завтра бы сделал так же, если бы посмел".

Что касается Энгра, он ничего в нем сперва не понял. Лишь несколько позднее он заметил, что живопись всех этих людей имела свое значение, что все они искали средство для укрепления французского искусства. При виде их усилий он сказал себе: остается только промчаться мимо этого, как бомба.

В результате упорного труда он овладел подлинными средствами живописи, утерянными в Италии, Испании, Голландии, Бельгии, Германии. Он пошел по пути Гро и Жерико и почти с самого начала стал писать на уровне лучших образцов живописи, находящихся в наших музеях. Этот выходец с гор Ду и Юры, независимый республиканец от рождения по материнской линии, наследовал революционные идеи своего отца, либерала 1830 года и сентименталиста, и своей матери, рационалистки и католической республиканки. Он забыл затем идеи и наставления своей молодости, чтобы пойти вслед за социалистами всех сект. По прибытии в Париж он был фурьеристом. Он примкнул затем к ученикам Кабе и Пьера Леру. Одновременно с живописью он занимался философией. Он изучал французских и немецких философов. В течение десяти лет, вплоть до революции 1848 года, он ратовал вместе с редакторами "Реформ" и "Насиональ" за активную революцию. Но его мирные идеи рухнули перед лицом реакционных действий либералов 1830 года, якобинцев и бездарных реставраторов истории…

…Он никогда не имел учителей, вопреки тем, кто ему таковых приписывал. Его отец рекомендовал его своему кузену г. Удо, профессору права, который хотел насильно заставить его учиться и свел его к господину Стебену. На восьмой день Стебен посоветовал г. Удо предоставить Курбе самому себе…»

Первые самостоятельные работы Курбе относятся к середине сороковых годов – это картины церковного содержания, ряд романтических по характеру композиций, а также несколько автопортретов и портретов. Один из них – «Автопортрет с собакой» – был выставлен в Салоне 1844 года. Следом за ней в Салоне появились в 1845 году – «Гитаристка», в 1846 году – автопортрет.

В 1847 году Курбе посетил Голландию. После этой поездки произошел перелом в творчестве художника. Под влиянием голландского искусства он порвал с романтизмом, по крайней мере, с его стилевыми приемами. Написанный в том же году великолепный автопортрет «Человек с трубкой» (№ 7) знаменует собой рождение нового искусства, в то же время утверждая вечную связь реализма с лучшими традициями романтизма.

Февральская революция 1848 года захватила Курбе. Он основывает социалистический клуб, принимая участие в издании недолговечного журнала своих друзей Шанфлери и Бодлера, создает эмблему французского народа, одержавшего победу на баррикадах… Но при этом не спешит на баррикады: «Это самое угнетающее зрелище. Я не дерусь, ибо не верю в борьбу при помощи ружей и пушек». Но Курбе не только сокрушался. Он борется при помощи своего оружия – кисти, резца, шпателя.

В истории французского искусства осенняя выставка 1849 года в Салоне имела особенно важное значение. Курбе представил жюри семь картин, все были приняты. Среди них были: «Сбор винограда в Орнане», автопортрет «Человек с кожаным поясом» и «Послеобеденное время в Орнане». Последняя картина вызвала наибольшую сенсацию. В общество знаменитых французских художников ворвался молодой живописец, и в связи с его творчеством впервые было произнесено слово «реализм».

Перед этой картиной, получившей вторую золотую медаль, Делакруа воскликнул: «Видел ты когда‑нибудь что‑либо подобное по своей силе? Вот это – новатор, революционер». В чем же заключалось новаторство Курбе? Ни в чем ином, как в правдивом и неприкрашенном изображении полукрестьянской, полубуржуазной среды.

В том же 1849 году он создает грандиозную картину (3,14x6,65 метра) «Похороны в Орнане». Все в этом произведении было новым и необычным, сюжет, взятый непосредственно из жизни провинциальной Франции, изображение тяжелого события, вызывающего грусть у зрителей, прозаические участники церемонии – жители Орнана, написанные с натуры.

Когда Курбе стал компоновать на холсте свое произведение, у него сложился целый монументальный замысел. «В настоящий момент, – пишет он Вею, – я компоную мою картину на холсте. Я не только получил от кюре похоронные одежды, но даже убедил его позировать, так же как и викария. У меня с ним было два совершенно смехотворных разговора на моральные и философские темы. Я должен был несколько дней отдохнуть после картины, которую я только что сделал: больше не выносила голова. Все орнанцы считают честью фигурировать в "Похоронах"».

Знаменательно высказывание известного скульптора Бурделя об этом произведении: «Курбе универсален. В "Похоронах в Орнане" плачущие женщины – это все женщины, собака – это все собаки. Курбе берет природу у ее истоков и остается вполне человечным. Он станковый живописец, и в качестве такового я сужу о нем. Он не декоратор, а прирожденный живописец. В этой категории он первый в своей эпохе».

Классицисты искали героев в античности, романтики выбирали в качестве героев людей ярких, необычных, действующих в исключительных обстоятельствах, реалисты сделали главной темой искусства своих современников, занятых повседневными делами. Курбе чувствовал себя первооткрывателем, и это придавало его произведениям особую значительность: «Возвращение крестьян с ярмарки» (1850), «Здравствуйте, господин Курбе» (1854).

На Всемирную выставку 1855 года жюри допускает 11 полотен Курбе, но отвергнуты «Похороны в Орнане» и большая новая композиция «Мастерская художника». В ответ Курбе в павильоне, построенном в кустах сирени близ Выставки, устраивает свою выставку под названием «Реализм» – из 39 картин и 4 рисунков. Здесь посетители могут восхищаться разносторонностью его мощной творческой личности и одновременно возмущаться всем тем, что критика, – придя, наконец, к единому мнению, – называет революционностью Гюстава Курбе.

В обращении к посетителям «Антивыставки» говорилось: «Реализм, совокупность моих работ…» Из числа уже ранее известных картин там находились «Похороны», «Крестьяне деревни Флаже, возвращающиеся с базара», «Купальщицы», «Раненый», а также грандиозная картина, живописное выражение нового кредо артиста – «Мастерская художника». Об этой картине сам автор сказал: «"Мастерская художника" – реалистическая аллегория моей мастерской, резюмирующая семилетний период моего творчества». В самом деле, эта картина как бы подводит итоги творческих поисков Курбе. По своему живописному и идейному богатству это одно из самых сложных произведений художника.

Картина написана в теплых коричневатых тонах, придающих ей оттенок таинственности. На стене, служащей фоном, да и по всей картине, вспыхивают самые неожиданные цветовые блики, впечатляющие своей естественной непосредственностью. Портретное изображение людей из различных слоев общества, совместное присутствие которых в этой мастерской кажется, впрочем, несколько искусственным, игра света и теней, богатство тонов одежды и драпировок – все это изумляет зрителя единством широкого размаха сложной композиции и совершенством тщательно проработанных деталей, в том числе великолепного, словно светящегося тела женщины. Эта картина, так же как и «Похороны» и «Дробильщики камня», знаменует собой нечто большее, чем тот, – скованный чрезмерной детализацией, – реализм, который провозглашал Курбе. Изобразив живописными средствами, многосторонне и глубоко, жизнь и общество, художнику удалось создать крупное реалистическое произведение в современном значении этого понятия.

Из полотен, представленных на выставке 1857 года, исключительного внимания заслуживают «Девушки на берегу Сены». По словам Прудона – наиболее художественное выражение «моральных, психологических и социальных идей».

Известный писатель Т. Готье пишет: «"Девушки на берегу Сены" (какое странное название, между прочим) возвращают нас к тому экстравагантному жанру, которому художник обязан своей известностью. Это звучный удар по там‑таму общественного мнения, цель которого заставить обернуться невнимательную толпу. Две толстые девицы, для которых была бы слишком велика честь, если бы их назвали лоретками, растянулись на траве на берегу реки, одна животом вниз, другая – на боку, нелепо наряженные в безвкусные туалеты… Из‑за дерева, листья которого кажутся вырезанными из зеленой бумаги, виднеется в глубине полотна вода, голубизна которой напоминает скорее Неаполитанский залив, чем Сену. Все это вместе образует довольно фантастический пейзаж, который можно увидеть в провинциальных трактирах. Что касается девицы, лежащей на животе, то, если бы она захотела встать, снять одежды на берегу и окунуть в воду кончик ноги, как античная нимфа, она не произвела бы того впечатления рельефности, как Венера на выставке в Мон‑Плезир. Никакие формы не выступают под платьем. Г‑н Курбе все израсходовал за один раз. И все же есть в этой нарочито гротесковой картине великолепные по цвету куски, настоящее чудо, как вышитая шаль. На вульгарном лице второй спящей чувствуется биение жизни и легкая испарина сна. Руки, шея, щека первой девицы очень верны по тону, они так тонко и крепко написаны, что редко можно встретить у других…»

Чем больше совершенствовалось искусство Курбе, чем ярче проявлялась могучая сила его творческой личности, тем чаще становился он мишенью резких нападок. Незаурядность и мощь – вот чего не могли простить ему его враги.

Как пишет в одной из своих критических статей Рихард Мутер, его ненавидели за то, что, в совершенстве владея мастерством, он писал так же естественно, как другие едят, пьют или разговаривают.

Однажды в лесу он работал вместе с Коро, причем они выбрали один и тот же мотив. Через некоторое время, внимательно рассмотрев набросок Коро, Курбе заметил: «Я не такой мастер, как Вы, г‑н Коро. Поэтому я принужден писать только то, что вижу». В другой раз перед одной из картин Делакруа он спросил у великого, всеми почитаемого художника: «Кто эти крылатые дамы там вверху, меж облаков?», на что Делакруа ответил, что это, конечно, ангелы. Курбе поднял брови: «Как? Вы пишете ангелов? Когда же Вы их видели? А если не видели, то как же можете их писать?.. А я пишу только то, что вижу».

Курбе выступает как автор замечательных пейзажей, прославляющих стихийную мощь природы, – густые леса с их дикими обитателями, водопады, бушующие волны моря, горы: «Убежище ланей» (1866), «Водопад в Конше» (1864), «Море» (1864), «Хижина в горах» (1874).

Попытка правительства привлечь художника на свою сторону путем вручения ему ордена Почетного легиона не увенчалась успехом. Отклоняя пожалованный ему в 1865 году правительством орден Почетного легиона, он пишет министру изящных искусств М. Ришару: «Мои убеждения как гражданина не позволяют мне принять награду, основанную прежде всего на монархических принципах. Я соблюдаю свое достоинство, оставаясь верным основным правилам всей моей жизни; поступившись ими, я продал бы свое достоинство за показные почести. Мне пятьдесят лет, и я всегда был сам себе господином; позвольте же мне окончить мою жизнь свободным человеком; когда я умру, обо мне скажут: он не принадлежал ни к какой школе или академии, ни к какому бы то ни было вероисповеданию или направлению, и вообще не был приверженцем какого бы то ни было режима, а только свободы»…

Во время Всемирной выставки в Париже 1867 года Курбе в особом, расположенном рядом с ней, здании выставил свои 136 картин. Эта выставка явилась ярким доказательством его творческой силы, бесспорной и несокрушимой победой художника и исповедуемого им реализма в искусстве. Здесь была выставлена одна из лучших охотничьих сцен «Травля оленя», свыше сорока пейзажей, 30 портретов, в том числе «Ирландка Жо», напоминающие позднего Ренуара «Три девочки‑англичанки», «Матушка Грегуар» – женщина из народа, а также скульптура «Маленький рыболов». И так как в это время узы, наложенные на печать, несколько ослабли, то левое крыло ее, носящее либеральный и демократический оттенок, торжественно провозгласило: «Кто в политике стремится к свободе, тот в искусстве – сторонник Курбе».

С этого времени жизненный путь Курбе идет вверх: не только продолжает расцветать его творчество, но и растут его успехи и завоеванное им признание. В 1869 году на Всемирной выставке в Брюсселе он получает первую золотую медаль; на Международной выставке в Мюнхене, где Курбе выставил «Дробильщиков камня», «Женщину с попугаем», «Травлю оленя» и один пейзаж, он – в центре внимания. Высокая награда баварского правительства была лишь предлогом для восторженной молодежи и художников самых различных стран, чтобы провозгласить пятидесятилетнего живописца величайшим из всех живущих в то время художников, великим мастером реализма.

В сентябре 1870 года в Париже, провозгласившем республику, Курбе выбирают председателем Союза художников и Общефранцузского комитета по делам музеев. Свою приверженность идеалам свободы Курбе со всей определенностью проявил в дни Парижской Коммуны, когда он открыто встал на сторону революции. Избранный в члены Коммуны, он возглавил федерацию художников, активно участвовал в разработке и осуществлении мероприятий Коммуны в области искусства.

После падения Коммуны он был арестован, приговорен к шестимесячному заключению и посажен в одиночную камеру тюрьмы Сен‑Пелажи. «Меня убили, я больше уж не сделаю ничего хорошего», – вздыхает Курбе.

Написанные в тюрьме картины – великолепная модель «Женщина из Мюнхена» и натюрморт «Фрукты», которые Курбе после освобождения послал в Салон, жюри отвергло. Представитель правительства Тьера заявил по поводу этого отказа: «Это не относится к области искусства».

Курбе приговаривают к штрафу размером свыше 300000 франков на покрытие издержек по восстановлению Вандомской колонны, свергнутой во время Коммуны. Его мастерскую опечатывают, картины разбазаривают…

Травля и преследования вынуждают художника покинуть родину. Больной и разбитый духовно, он уезжает в Швейцарию, где продолжает работать вплоть до самой смерти. Курбе умер 31 декабря 1877 года в местечке Тур‑де‑Пейлтц на берегу Женевского озера.

 

КАМИЛЬ ПИССАРРО

 

(1830–1903)

 

Писсарро один из ведущих представителей импрессионизма. Сам художник писал: «Что касается моей творческой биографии, то она неотделима от истории группы импрессионистов».

По мнению исследователя творчества художника Раймона Конье: «Величие творчества Писсарро заключается в его даре добиваться полного единства того, что он видит, и того, что он чувствует. В его картинах воплощены подлинные ощущения, переданные совершенной, лишенной какой‑либо вычурности живописной техникой. Эта способность сохранить со всей непосредственностью первое впечатление и придает искусству Писсарро его сияющую свежесть. Она отличает его искусство на протяжении всей его жизни, на всех ее сплетениях и перепутьях, является и их причиной, и их оправданием».

Камиль Жакоб Писсарро родился 10 июля 1830 года в портовом городе Шарлотта‑Амелия на маленьком острове Сен‑Тома в Антильском архипелаге. Его отец был торговцем скобяным товаром.

В 1841 году родители послали Камиля учиться во Францию. В Париже мальчик оказался в пансионе Пасси. Возглавлявший его Савари заметил у Камиля талант рисовальщика и рекомендовал ему развивать свое дарование.

В семнадцать лет Камиль вернулся на остров Сент‑Тома. Отец, не понимая истинного призвания сына, определил его на работу в свою лавку. Целых пять лет он занимался нелюбимым делом, пытаясь совместить торговлю с рисованием.

В начале пятидесятых годов Камиль подружился с датским художником Фрицем Мельби, тот был всего двумя годами старше его, но обладал серьезными навыками в живописи. Под влиянием Мельби Камиль бросает ненавистную торговлю и едет с датчанином в 1852 году в Венесуэлу. Позднее он писал: «Я был в 1852 году хорошо оплачиваемым клерком в Сент‑Тома, но я не смог там выдержать. Не раздумывая долго, я все бросил и удрал в Каракас, чтобы сразу порвать связь с буржуазной жизнью. То, что я претерпел, невообразимо, то, что мне приходится терпеть сейчас, – ужасно, и переносить это труднее, чем когда я был молод и полон сил и энтузиазма, а теперь я уверен, что у меня нет будущего. Однако, если можно было бы начать сначала, я думаю, я не стал бы колебаться и пошел бы по тому же пути».

В августе 1854 года Писсарро вернулся на Сент‑Тома, но через год окончательно уехал во Францию.

Здесь Камиль поступил учиться в парижскую Школу изящных искусств. Школа, дав ему ряд профессиональных навыков, тем не менее не оказала на него существенного влияния. Писсарро много работает самостоятельно, делает этюды в живописных окрестностях Парижа, пишет первые картины. Более всего его интересует пейзаж. Настоящим его кумиром становится Коро, который разрешил дебютанту именоваться в каталогах салонов его учеником. В это же время он испытал влияние Курбе, позднее заимствовал у К. Моне принцип разложения цвета.

Картины молодого художника довольно регулярно принимались в салоны. К сожалению, до сегодняшнего времени дошло немного ранних картин Писсарро – большинство их погибло во время франко‑прусской войны.

Официальный дебют Писсарро состоялся в Салоне 1857 года, где он представил «Пейзаж в Монморанси». Картина имела успех. В дальнейшем отношения с жюри Салона у Писсарро не сложились, несмотря на быстрый рост мастерства художника.

На один из его пейзажей в Салоне 1865 года обратил внимание Золя. Он писал, что картина Писсарро доставила ему «полчаса наслаждения и отдыха».

Как отмечает Р. Конье: «Начиная с 1866 года он постепенно освобождался от влияния Коро, его палитра становилась светлее, исчезали нейтральные тона, легкий воздух начинал пронизывать наполненное солнечным светом пространство. Постепенно вырабатывались черты позднейшей импрессионистической живописной техники, он писал теперь шпателем большими, светящимися мазками, которые становились все более пластичными. Чтобы приблизиться к источнику вдохновения, он уехал в окрестности Парижа».

Любимым местом работы Писсарро на долгие годы становится холмистый Понтуаз, городок на реке Уазе. Безоблачное небо, сочная зелень, яркое солнце – таким предстает лето в картине «Понтуаз» (1867). «Короткие, интенсивные по цвету и, кажется, очень подвижные тени от фигурок и деревьев. Большие массы зеленого цвета, уравновешенные голубым, создают ощущение чистого и прозрачного воздуха. Эффекты ослепительного солнца, жаркого дня достигнуты сопоставлением контрастных цветов: среди холодных вкраплены горячие красные в фигурках людей, черепичных крышах», – пишет Г. Абеляшева.

С 1868 по 1870 год Писсарро жил в Лувесьенне. Появляются пейзажи этих мест: «Дорога из Версаля в Лувесьенн» (1870), «Дилижанс из Лувесьенна» (1870).

После начала войны с пруссаками в 1870 году художник уехал в Англию. Оттуда он писал своему другу Теодору Дюре: «Я не останусь здесь; только за границей чувствуешь, как Франция велика, прекрасна и гостеприимна. Здесь все иначе! Здесь встречаешь лишь равнодушие, презрение, даже грубость. Художники тут завидуют и не доверяют друг другу. Здесь нет искусства, здесь все предмет коммерции. В отношении продажи я ничего не добился, только Дюран‑Рюэль купил у меня две маленькие работы. Моя живопись не нравится, совсем не нравится, неудача преследует меня повсюду».

Вернувшись во Францию, Писсарро вновь поселился в Понтуазе. По совету Сезанна он начинает писать натюрморты. Влияние Сезанна чувствуется в автопортрете Писсарро (1873), но сам Сезанн также извлекал творческие уроки из общения с другом.

 








Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту:



©2015 - 2024 stydopedia.ru Все материалы защищены законодательством РФ.