Сделай Сам Свою Работу на 5

Никелевая монета в России





 

История введения в денежное обращение России никелевой моне­ты начинается примерно с середины XIX в. К этому времени размен­ные монеты из никелевого сплава заняли прочное место в монетных системах США и целого ряда стран Западной Европы, а потому наи­большее число проектов по никелевой монете поступило на рассмот­рение русского правительства от иностранных организаций и фирм: Брюссельского монетного двора, английской фирмы "Ральф Хитен и сыновья", французского акционерного общества "Никель", берлин­ского банкирского дома "Мендельсон и К ". Несколько предложений было получено и от частных лиц, в том числе и от русского академика Б. С. Якоби. Всего на протяжении второй половины XIX в. насчиты­вается более десятка таких проектов, но все они были отклонены рус­ским правительством.

В начале XX в. никелевой монетой начинает заниматься и Петер­бургский монетный двор, однако разработанные с его участием два отечественных проекта также реализованы не были.

Из всех проектов по введению в России разменной монеты из ни­келевого сплава наибольший интерес представляют, безусловно, те, которые сопровождались изготовлением пробных образцов — имен­но эти проекты здесь и будут рассмотрены.



Проект 1863 г. В 80-х гг. прошлого столетия было обнаружено, что на Петербургском монетном дворе хранится большое количество 2-копеечных монет особого образца, отчеканенных как в никелевом сплаве, так и в меди, и датированных 1863 г. (рис. 1). Никаких доку­ментов, объясняющих их появление, найдено при этом не было.

2-копеечники 1863 г. имеют обозначение Екатеринбургского мо­нетного двора ("ЕМ"), однако изготовление их за границей не вызы­вает сомнения. Во-первых, они имеют соотношение сторон f |, совер­шенно не характерное для монет XIX в. отечественной чеканки; во-вторых, скипетр и держава в лапах гербового орла на этих монетах помещены неправильно (наоборот), а такая ошибка могла быть допущена только на иностранном монетном дворе. В Корпусе рус­ских монет высказано предположение, что эти монеты были отчека­нены в Брюсселе, и это действительно так: согласно каталогу 1977 г., штемпеля пробного никелевого 2-копеечника 1863 г. хранятся в му­зее Брюссельского монетного двора.



Масса никелевых 2-копеечников 1863 г. в среднем равна 9,6 г, т. е. очень близка к нормативной массе медного общегосударственного 2-копеечника образца 1849 — 1867 гг. (рис. 2), равной 10,2 г. В те годы цена на никель превышала цену на медь примерно в 7,5 раза, а поэто­му монета из никелевого сплава с любым, содержанием никеля долж­на была иметь существенно меньшую массу, чем аналогичная медная монета, — из условия равноценности заложенного в них количества металла. Поскольку никелевый 2-копеечник 1863 г. не соответствует этому условию, он должен рассматриваться не как реальная пробная монета, а как демонстрационный образец, свидетельствующий лишь о лучшем внешнем виде никелевых монет по сравнению с медными. Именно для такого сравнения и были одновременно отчеканены как никелевые, так и медные экземпляры этой монеты. Ввиду такой осо­бенности никелевого 2-копеечника 1863 г., а также из-за отсутствия в настоящее время каких-либо документальных данных остаются невыяс­ненными основные положения проекта 1863 г.: набор номиналов реко­мендуемых никелевых монет, их масса и состав сплава.

Проект 1871 г. 17 июля 1871 г. министру финансов России через академика Б. С. Якоби был представлен доклад директора Брюссель­ского монетного двора А. Аллара с проектом введения в России нике­левой монеты и с предложением чеканить эту монету на Брюссель­ском монетном дворе. К докладу были приложены образцы 10-копе­ечных монет в двух вариантах оформления реверса и с портретом Алек­сандра I, как "спасителя Европы от Наполеона", на аверсе (рис. 3, 4). В проекте предлагалось установить вес русского никелевого 10-копееч-ника равным суммарному весу двух никелевых монет США достоин­ством в 5 и 3 цента, а также позаимствовать у этих монет состав спла­ва. Следовательно, масса никелевого 10-копеечника должна была равняйся примерно 7 г (масса 5-центовика в то время равнялась 5 г и 3-центовика — примерно 2 г), а сплав должен был содержать 25% никеля и 75% меди. Интересно отметить, что при исследовании проб­ных образцов 10-копеечника американские нумизматы Ч. Тьюмоза и Р. Зандер обнаружили иной состав сплава: в среднем он содержит 12% никеля, 84% меди и 4%цинка. К проекту 1871 г. относится и монетовидный кружок, оттиснутый в никелевом сплаве с использова­нием штемпеля аверса 10-копеечника (рис. 5).



Особое внимание в докладе Аллара было обращено на преимуще­ство внешнего вида монет из никелевого сплава по сравнению с мед­ными монетами. Видимо, для подтверждения этого преимущества вместе с экземплярами 10-копеечника из никелевого сплава были представлены медные экземпляры, отчеканенные теми же наборами штемпелей. Медные 10-копеечники 1871 г. являются, безусловно, не реальными пробными монетами, а лишь демонстрационными образ­цами, поскольку их масса, как и у никелевых экземпляров, равна примерно 7 г, тогда как нормативная масса медного общегосударст­венного 10-копеечника равнялась в 1871 г. примерно 33 г, т. е. сум­марной массе двух 5-копеечников образца 1867 г. (рис. 6).

Таким образом, проект 1871 г. определял значение массы никеле­вого 10-копеечника и состав его сплава, но совершенно не упоминал о наборе номиналов и массе монет всей серии.

Проект 1883 г. 15 января 1883 г. на имя министра финансов Рос­сии был направлен доклад представителя французского акционерного общества "Никель" Б. де Леклюза с проектом введения в России ни­келевой монеты. Проект сопровождался предложением использовать для изготовления монет никель, добывавшийся на рудниках этого об­щества в Новой Каледонии. К проекту были приложены образцы ни­келевого 3-копеечника, датированного 1882 г. (рис. 7).

В проекте предусматривалось коренное изменение всего состава русской разменной монеты. По-прежнему должны были чеканиться 20-копеечник из серебра 48-й пробы и медные 1 и 1/2 коп., из нике­ля предполагалось чеканить 10-, 5-, 3- и 2-копеечники, а чеканку мо­нет достоинством в 15 и 1/4 коп. прекратить.

Масса русского 3-копеечника приравнивалась к массе француз­ской никелевой монеты в 10 сантимов (3 г), а масса каждой из ос­тальных никелевых монет (в граммах) должна была численно рав­няться их номиналу. Таким образом, монетная стопа русских никеле­вых монет устанавливалась в 10 руб. из 1 кг никелевого сплава. Это подразумевало использование метрической системы мер и весов, в России тогда еще не применявшейся (напомним, что в 1883 г. монет­ная стопа русских монет исчислялась из фунта легированного серебра или золота и из пуда меди).

Состав никелевого сплава рекомендовался проектом 1883 г. тот же, который был принят в это время во многих странах мира: 25% никеля и 75% меди. Этот состав сплава указан в круговой надписи на аверсе пробного никелевого 3-копеечника: "SPECIMEN ALL.: 25 75" ("Образец сплава: 25 75").

Пробный оттиск 1902 г. Первым дошедшим до нас свидетельством обращения Петербургского монетного двора к вопросу чеканки никелевой монеты является односторонний никелевый 20-копеечник, да­тированный 1902 г. (рис. 8).

Этот 20-копеечник не только отчеканен с использованием штемпе­ля реверса серебряного 20-копеечника стандартного образца (рис. 9), но и имеет одинаковую с ним массу (3,7 г). Так как в начале XX в. цена на серебро превышала цену на никель в 15,5 раза, монета из ни­келевого сплава должна была иметь значительно большую массу, чем аналогичная серебряная монета. Это условие не было соблюдено при изготовлении никелевого 20-копеечника 1902 г., следовательно, он представляет собой не пробный образец проектируемой никелевой монеты, а лишь пробный оттиск на никелевом сплаве произвольно выбранного штемпеля для решения чисто технологических вопросов монетной чеканки с использованием ранее не применявшегося метал­ла. Произвольный выбор штемпеля дает основание считать, что этот оттиск мог быть сделан значительно позднее 1902 г.

Проект 1911 г. Серия никелевых монет 1911 г. относится к перво­му отечественному проекту по никелевой монете. Серия была отче­канена на Петербургском монетном дворе — все монеты серии поме­чены знаком минцмейстера этого двора Эликума Бабаянца ("ЭБ").

Серия состоит из монет четырех номиналов: 25, 20, 10 и 5 коп., а масса этих монет соответственно равна (в среднем) 8,5, 6, 4 и 3 г. 20-копеечная монета представлена в двух вариантах оформления (рис. 10 — 14).

Особенностью серии никелевых монет 1911 г. по сравнению со все­ми другими русскими монетами является отсутствие у нее единой мо­нетной стопы, поскольку имеющаяся зависимость массы монет этой серии от их номинала не может быть описана математически [При наличии у монетной серии единой монетной стопы, масса М любой монеты может быть определена по формуле М = m N, где m — масса монеты копеечного номинала, а N — номинал монеты в копейках.]. Следо­вательно, серия построена по принципу, основанному на целесооб­разном соотношении диаметра и толщины монет различных номина­лов — именно так были в то время сформированы серии никелевых монет в США и Мексике.

Согласно документам, опубликованным в 1986 г. М. И. Смирно­вым, для чеканки монет 1911 г., скорее всего, был использован сплав с содержанием 25% никеля и 75% меди.

Проект 1916 г. Этот проект представлен в настоящее время един­ственной никелевой монетой 25-копеечного достоинства (рис. 15) и свинцовыми оттисками штемпелей реверса монет достоинством в 20, 15 и 10 коп. (рис. 16 — 18). На монетном дворе в Санкт-Петербурге сохранился также полный набор маточников для изготовления штем­пелей никелевых монет 1916 г. перечисленных выше номиналов.

Таким образом, серия никелевых монет 1916 г. состояла из четы­рех монет в 25, 20, 15 и 10 коп. Диаметры 25- и 20-копеечников 1916 г. равны диаметрам аналогичных монет 1911 г., а диаметры 15- и 10-ко-пеечников 1916 г. равны соответственно диаметрам 10- и 5-копеечни-ков 1911 г.

Масса 25-копеечной монеты 1916 г. равна 7 г (вместо 8,5 г у моне­ты 1911 г.). Установить значение массы остальных монет серии пока не представляется возможным. Неизвестен и состав сплава монет 1916 г., однако нет оснований считать, что он отличается от сплава монет 1911 г. (25% никеля и 75% меди).

Оформление реверса монет 1916и 1911 гг. совершенно однотипно (не считая, конечно, 20-копеечника 1911 г., изображенного на рис. 12). Что же касается оформления аверса, то, судя по 25-копееч-нику 1916 г., оно имеет много общего с оформлением аверса медных монет двух пробных серий 1916 г. (рис. 19 — 24), особенно монет ма­лой серии (рис. 19, 20). К тому же гербовый орел был переведен на штемпеля 25-копеечника и обоих медных 5-копеечников 1916 г. с од­ного и того же маточника. Это сходство, конечно же, не случайно: все пробные монеты 1916 г., и никелевые, и медные, изготовлены по еди­ному проекту.

Существование 25-копеечной монеты и оттисков штемпелей дру­гих никелевых монет 1916 г. свидетельствует о том, что для чеканки этих монет были изготовлены все четыре комплекта штемпелей. Од­нако на отечественных монетных дворах эти штемпеля не обнаруже­ны, а 25-копеечник не помечен знаком минцмейстера, как и все мо­неты XIX — XX вв., чеканившиеся по заказу русского правительства на зарубежных монетных дворах. Эти и некоторые другие обстоя­тельства позволяют считать, что пробная партия никелевых монет 1916 г. была отчеканена в Японии на Осакском монетном дворе, на котором в том же году чеканились по заказу русского правительства серебряные 15- и 10-копеечники без знака минцмейстера. Видимо, отчеканенные в Японии никелевые монеты по каким-то причинам че­рез официальные каналы в Россию не поступили. Поэтому не исклю­чена возможность обнаружения никелевых монет 1916 г. всех четы­рех номиналов.

Примечания

1 См.: ГЕОРГИЙ МИХАЙЛОВИЧ Вел. Кн. Описание и изображение некоторых ре­дких монет моего собрания. Спб., 1886. С. 32.

2 См.: ГЕОРГИЙ МИХАЙЛОВИЧ Вел. Кн. Монеты царствования императора Алек­сандра II. Спб., 1888. С. 204.

3 См.: LIPPENS DE J., THIRION M. Keymeulen van A. Catalogue van de patrijzen & matrijzen van het Museum van het Munthof. Braxelles, 1977. P. 463.

4 См.: ГЕОРГИЙ МИХАЙЛОВИЧ Вел. Кн. Монеты царствования императора Алек­сандра И. С. 117 — 119.

5 См.: TUMOSA СН., ZANDER R. The 1871 ten-kopeck pattern. Journal of the Russian Numismatic Society. 1987. № 27. P. 16.

6 См.: ГЕОРГИЙ МИХАЙЛОВИЧ Вел. Кн. Русские монеты 1881 — 1890 гг. Спб., 1891. С. 9 — 15.

7 См.: СМИРНОВ М. И. Из истории вве­дения никелевых монет в денежное об­ращение России. Труды Государственно­го Эрмитажа. Т. XXVI. Л.: Искусство, 1986. С. 48.

 

 

Эмблематика русских

И русско-финских монет

Чеканки 1917 г.

 

К 1917 г., году коренных революционных преобразований, в Рос­сии функционировало всего два монетных двора: Петроградский (Пе­тербургский) двор, обеспечивавший потребности страны в общегосу­дарственной монете, и Гельсингфорсский двор, чеканивший монеты для Великого княжества Финляндского, пользовавшегося в Россий­ской империи автономией и имевшего собственную денежную сис­тему.

Вопросы монетной чеканки 1917 г. были довольно подробно осве­щены И. Г. Спасским еще в 1968 г., однако до настоящего времени оставалось непонятным, почему на общегосударственных монетах, чеканившихся при Временном правительстве, сохранялся герб цар­ской России, а на монетах для Финляндии помещалась весьма сомни­тельная модификация царского герба, тогда как бумажные денежные знаки Временное правительство выпускало с собственным гербом (по рисунку известного русского художника И. Я. Билибина).

Чтобы разобраться в этом вопросе, воспользуемся богатыми архивны­ми материалами, приведенными в упомянутой выше работе И. Г. Спасского, и прежде всего сведениями об объеме монетной чеканки на Петроградском монетном дворе. Произведя несложные расчеты, на основании этих сведений можно составить таблицу (см. 171 стр.), дающую представление о месячных тиражах чеканки серебряной банковой и разменной монет в тысячах руб. (чеканка золотой монеты была прекращена в России еще до начала первой мировой войны: об­щегосударственных монет — в 1911 г., монет для Финляндии — в 1913 г.).

Как видно из таблицы, с началом первой мировой войны сразу возрастает общий объем чеканки серебряной монеты, причем это происходит исключительно за счет увеличения объема чеканки низ­копробной разменной монеты, тогда как чеканка высокопробной бан­ковой монеты (рублей и полтин) в 1914 г. резко сокращается, а с 1915 г. прекращается полностью (в таблице не показаны отчеканен­ные в 1914 — 1916 гг. памятные рубли — 30 900 шт., которые в обра­щение не поступали). Такое перераспределение выпуска монет в ус­ловиях войны, требовавшей мобилизации всех ресурсов страны, лег­ко объяснимо: из одного и того же количества чистого серебра можно было изготовить разменной монеты (500-й пробы) на сумму в 1,4 ра­за большую, чем при чеканке банковой монеты (900-й пробы). Раз­менные серебряные монеты 1917 г. представлены на рис. 1 — 3.

 

Периоды чеканки Банковая монета Разменная монета
1913 г.
В среднем 1914 г.
за месяц 1915 г.
1916 г.
За январь __
За февраль
За март
За апрель
За май 1917 г.
За июнь
За июль
За август

 

Что касается чеканки медных монет, то ее объем в 1914 — 1916 гг. был весьма невелик, а в 1917 г. были отчеканены лишь единичные эк­земпляры (рис. 4, 5) [В настоящее время известны три медные общегосударственные монеты 1917 г.: пятак и копейка в собрании Государственного Русского музея и пятак в коллекции М. Б. Гор-нунга (Москва).]. В связи с этим в дальнейших рассуждениях медная монета учитываться не будет.

Куда же расходовалась царским правительством в годы первой ми­ровой войны разменная серебряная монета? Американский нумизмат Р. Джулиан в одной из своих работ высказывает предположение, что небывалый рост выпуска Россией в 1914 — 1916 гг. разменной сереб­ряной монеты объясняется в основном необходимостью выплачивать жалованье огромной армии, в том числе частям, находившимся за границей — в Персии и в Галиции. И. Г. Спасский, соглашаясь с мне­нием Р. Джулиана, в то же время указывает еще на одну, весьма важ­ную, статью расходов: согласно документам, хранящимся в Истори­ческом архиве Ташкента, Государственное казначейство направляло разменную серебряную монету в Среднюю Азию, в районы заготовки хлопка — сырья для пороховой промышленности, причем эти опе­рации производились даже в конце 1917 г.

В условиях огромного размаха боевых действий русской армии на фронтах первой мировой войны обеспечение бесперебойных поста­вок хлопка не могло не приобрести первостепенного значения, и по­тому количество серебряной монеты, направлявшейся в Среднюю Азию в 1914 — 1916 гг. и в первой половине 1917 г., не могло претер­петь даже незначительного сокращения. Следовательно, постепенное уменьшение объема чеканки серебряной монеты, наблюдавшееся в последние месяцы пребывания у власти царского правительства (ян­варь — февраль 1917 г.), могло компенсироваться только за счет вы­платы все большей части денежного довольствия армии бумажными деньгами. Что же касается серебряных монет, отчеканенных с мая по август 1917 г., то объем этой чеканки был настолько незначительным, что о выплате в это время сколько-нибудь существенной части ар­мейского жалованья серебряными деньгами не могло быть и речи. Видимо, именно поэтому Р. Джулиан в другой работе высказал предположение, что после Февральской революции серебром выпла­чивалось жалованье лишь тем воинским частям, которые оставались верными Временному правительству. Насколько справедливо такое предположение?

Прежде всего нужно иметь в виду, что в мае и июне 1917 г., когда была начеканена основная часть общегосударственных серебряных монет, поступивших в распоряжение Временного правительства, в стране существовало двоевластие, и в этих условиях вопрос о необхо­димости выявления и поощрения воинских частей, верных Временно­му правительству, был совершенно неактуален. Что же касается мо­нетной чеканки в августе 1917 г., т. е. после июльского кризиса, по­ложившего конец двоевластию, то здесь скорее всего состоялась не планомерная чеканка, а подчистка остатков Петроградским монет­ным двором, свертывавшим свою работу. В то же время многочислен­ные документы и свидетельства очевидцев однозначно подтверждают факт выплаты войскам денежного довольствия после Февральской революции исключительно бумажными деньгами.

В итоге можно с большой степенью достоверности утверждать, что практически все серебряные монеты, отчеканенные Петроградским монетным двором за время нахождения у власти Временного прави­тельства, были направлены в Среднюю Азию и использованы для расчетов с поставщиками хлопка. Вот с этим-то целевым предназна­чением серебряных денег и согласуется то обстоятельство, что Вре­менное правительство не позаботилось о таком немаловажном ново­введении, как чеканка общегосударственных монет текущего выпуска с собственным гербом.

Действительно, если бы отчеканенные в мае — августе 1917 г. моне­ты должны были поступить в воинские части или предназначались для обращения в центральных областях России, то весьма вероятно, что Временное правительство не отказалось бы от возможности еще раз провозгласить победу в России буржуазно-демократической ре­волюции, теперь уже средствами эмблематики на монетах, тем более что в июне 1917 г. в обращение начали поступать бумажные деньги с гербом Временного правительства. Но поскольку серебряные монеты были единственными, чеканившимися в 1917 г. на Петроградском мо­нетном дворе, и все они направлялись на далекую окраину России, где могли их просто не признать в новом, непривычном оформлении, то спешить с заменой на них царского герба, видимо, не следовало. Что такая замена не представляла для столичного монетного двора ни малейшей трудности, подтверждает опыт чеканки в 1918 г. металли­ческих бон армавирского отделения Госбанка, снабженных, хоть и с большим опозданием, гербом Временного правительства (рис. 6): ведь в Армавире вообще не было монетного двора, а штемпеля для этой чеканки резал пленный австриец Иосиф Задлер (его знак "J3" помещен на бонах под гербовым орлом).

Конечно, не исключено, что монеты майского, самого большого, выпуска были отчеканены еще до утверждения проектного рисунка И. Я. Билибина в качестве нового герба. Но и в этом случае Времен­ное правительство вполне могло при необходимости внести хоть ка­кие-то изменения в эмблематику общегосударственных монет, как это было сделано Великим княжеством Финляндским на своих регио­нальных монетах. Следовательно, такой необходимости у Временно­го правительства не возникло.

Изменение оформления монет, чеканившихся для Финляндии, бы­ло произведено следующим образом. Гельсингфорсский монетный двор на протяжении первых двух-трех месяцев 1917 г. чеканил сереб­ряные русско-финские монеты в 50 и 25 пенни (рис. 7, 8) с обычным для этих монет гербом: русский гербовый орел под тремя император­скими коронами со знаками царской власти — скипетром и державой в лапах и с гербом Великого княжества Финляндского на груди. Мед­ные русско-финские монеты в 10 и 5 пенни, чеканившиеся в это вре­мя (рис. 9, 10), имели на лицевой стороне вензель Николая II под им­ператорской короной. Но не прошло и месяца после отречения Нико­лая II от престола, как Сенат Великого княжества Финляндского счел необходимым отразить это событие в оформлении русско-финских монет. 21 марта (8 апреля) 1917 г., на основании доклада директора Гельсингфорсского монетного двора И. Сунделя, было принято реше­ние помещать на всех русско-финских монетах, как серебряных, так и медных, тот же самый герб, который помещался ранее на серебря­ных монетах, но без императорских корон над орлом [Эти сведения получены автором очерка через Русское нумизматическое общество (США) от финского нумизмата Т. Тальвио].

Очевидно, с точки зрения законов геральдики такое видоизмене­ние герба никак нельзя признать достаточными. Чтобы отразить факт свержения самодержавия, необходимо было как минимум убрать с герба не только императорские короны, но и основные знаки царской власти — скипетр и державу, а этого не было сделано. Причина тако­го не совсем логичного решения Сената становится понятной, если обратить внимание на техническую сторону вопроса, на то, каким способом были изготовлены штемпеля гербовой стороны русско-финских монет нового образца — ведь недаром доклад Сенату пред­ставил директор монетного двора. А дело заключалось в следующем.

При сравнении рисунков старого и нового герба на русско-фин­ских монетах (см. рис. 7, 8 и 11, 12) нетрудно заметить, что для изго­товления штемпелей нового образца были использованы ранее при­менявшиеся маточники, прошедшие очень простую доработку: на них было срезано выпуклое изображение корон над гербовым орлом. С таких доработанных маточников и были переведены штемпеля лице­вой стороны монет в 50 и 25 пенни нового образца (см. рис. 11, 12). Столь же просто были изготовлены гербовые штемпеля для медных мо­нет: штемпель монеты в 10 пенни (рис. 13) был переведен с доработан­ного маточника серебряной монеты в 2 марки (рис. 16), штемпель моне­ты в 5 пенни (рис. 14) — с доработанного маточника серебряной монеты в 1 марку (рис. 17) и штемпель монеты в 1 пенни (рис. 15) — с дорабо­танного маточника, использовавшегося для изготовления штемпеля серебряной монеты нового образца в 25 пенни (см. рис. 12). А вот срезать с маточников выпуклое изображение скипетра и державы, оказывается, было недопустимо, поскольку при этом простота техни­ческого решения нанесла бы серьезный ущерб символике герба: ведь тогда левая (от зрителя) лапа орла, державшая скипетр, оказалась бы "сжатой в кулак", а правая, в которой находилась держава, оказалась бы широко раскрытой "ладонью вверх". Вполне очевидно, что столь сомнительная жестикуляция гербового орла неизбежно вызвала бы недоумение у непосвященных и породила бы массу нежелательных домыслов.

Но так или иначе, а февральские события нашли отражение в эмб­лематике русско-финских монет 1917 г., и весьма оперативно. Это и понятно: Финляндия, более века входившая в состав Российской им­перии, была кровно заинтересована в последствиях свержения само­державия, открывавших перед ней реальную возможность обретения государственной независимости. К тому же необходимо было срочно менять оформление медных русско-финских монет, на лицевой сто­роне которых был помещен вензель Николая II, уже отрекшегося от престола.

Как свидетельствуют опубликованные сведения о тиражах русско-финских монет, объем чеканки в 1917 г. серебряных монет с цар­ским гербом почти в четыре раза превышал объем чеканки этих мо­нет с измененным гербом (3440 тыс. против 864 тыс. финских марок). Это обстоятельство позволяет предположить, что чеканка на Гель-сингфоргском монетном дворе русско-финских монет могла в 1917 г. полностью закончиться еще до официального утверждения герба Временного правительства, который на этих монетах так никогда и не появился.

Примечания

 

1 См.: СПАССКИЙ И. Г. Несколько за­мечаний по поводу русской монетной чеканки 1914 — 1917 гг. Нумизматика и сфрагистика. Киев: Наукова думка, 1968. Вып. 3. С. 138 — 150.

2 См.: JULIAN R. W. The coinage of Nicholas II. — Seaby's coin and medal bulletin, 1964.

3 См.: JULIAN R. W. The Russian silver coinage of 1796 — 1917. С рукописью этой работы автор очерка был любезно ознакомлен через Русское нумизмати­ческое общество (США).

4 См.: BORG E. Suomessa kaytetyt rahat. Helsinki, 1976.

 

 

Новодельные монеты

 

В любой коллекции русских монет XVIII — начала XX в., будь то государственное собрание или частная коллекция, обязательно при­сутствуют новодельные монеты — подобия подлинных русских мо­нет, составляющие весьма "непривлекательную особенность монет­ного фонда русской нумизматики". И если многие коллекционеры специально собирают новодельные монеты наравне с подлинными и высоко их ценят, то отношение ученых к новодельным монетам всег­да было и остается резко отрицательным.

Так, например, вел. кн. Георгий Михайлович, давший свое имя знаменитому Корпусу русских монет, писал: "Для нумизмата... нет выше интереса, как разыскать монету, сделавшуюся вследствие раз­ных обстоятельств крайне редкою и находка которой весьма часто разъясняет спорные научные вопросы... Не говоря уже о том, что при обилии новодельных монет гораздо труднее напасть на след, где скрывается подлинная, — самим нумизматам, особенно начинаю­щим, легко можно впасть в ошибку, приняв новодел за подлинник, так как для подобного распознавания нужен долголетний опыт и из­вестный навык". И. Г. Спасский в статье "Новоделы" дает им такую оценку: "Среди всех "ненастоящих" монет, с которыми может иметь дело нумизматика, самые ненастоящие — антикварные подделки и новоделы: они не "бывшие деньги", а лишь призрачные подобия их, порожденные собирательской страстью, и могут представлять интерес лишь для истории собирательства".

Существует несколько мнений насчет того, какие монеты следует на­зывать новодельными. Например, многие коллекционеры считают, что новоделами можно считать все неподлинные монеты, изготовленные че­канкой; кстати сказать, именно по этому принципу был составлен А. А. Ильиным рукописный каталог "новоделов" эрмитажной коллекции. Не менее распространено мнение, изложенное впервые А. К. Марковым, согласно которому новоделами можно считать лишь те монеты, которые отчеканены для коллекционеров сохранившимися подлинными штемпелями. По нашему мнению, ни одно из этих определений не дает правильной характеристики понятия "новодел".

Первое совершенно неправильно уже потому, что в настоящее вре­мя нумизматический рынок все больше заполняется фальшивками, которые чеканятся поддельными штемпелями, изготовленными с ис­пользованием самого современного промышленного оборудования. Что же общего может иметь механическое воспроизведение старых штемпелей современными фальсификаторами, оснащенными новей­шей техникой, с работой граверов монетных дворов XVIII — XIX вв., независимо от того, какие штемпеля эти граверы изготавливали — подлинные или специально предназначенные для чеканки новоделов?

Второе определение, ограничивая понятие "новодел" обязатель­ным использованием подлинных штемпелей, пытается придать этому понятию некую научную значимость, а все монеты, отчеканенные для коллекционеров заново изготовленными на монетных дворах "новорезаными" штемпелями, приравнивает к обычным фальшивкам. Конечно, новоделы, отчеканенные подлинными штемпелями, пред­ставляют несомненный научный интерес, но только в тех довольно редких случаях, когда подлинные монеты, отчеканенные этими штемпелями, не сохранились или же вообще не чеканились. На сегод­ня таких новоделов известно не более семи: это полтина 1699 г. (рис. 1), серебряный 2-рублевик 1722 г. (рис. 2), серебряный 2-рублевик 1726 г. (рис. 3) односторонние медные 10-копеечник, 4-копеечник и денга 1760 г. (рис. 4 — 6) и рубль 1827 г. (рис. 7). Кроме того, новодельный рубль 1801 г. (рис. 8) донес до нас оттиск неутвержденного штемпеля аверса большой коронационной медали Александра I. Но какую цен­ность для науки могут иметь совершенно абсурдные композиции, получавшиеся при чеканке новоделов штемпелями двух различных монет, зачастую не имевших между собой ничего общего, кроме при­мерно равных диаметров (рис. 9) [На этой и всех последующих иллюстрациях данного очерка представлены лишь образ­цы новоделов того или иного вида], даже при несомненной подлинности этих штемпелей? К тому же вторая формулировка, делая основной упор на подлинность штемпелей, ничего не говорит о маточниках, тогда как многие штемпеля, специально изготовленные для чеканки новоделов, были переведены с подлинных маточников.

Несомненно более точную оценку новоделов дал И. Г. Спасский, пи­савший в 1977 г., что "...общим и непременным признаком для всех но­воделов остается изготовление их на монетных дворах". Однако и та­кую формулировку нельзя признать исчерпывающей, поскольку она не учитывает одного, достаточно важного обстоятельства.

Дело в том, что все известные экземпляры пробной полтины 1699 г. (см. рис. 1), оцениваемые всеми специалистами как новоделы, были оттиснуты подлинными штемпелями не на монетном дворе, посколь­ку эти штемпеля хранились вначале в Оружейной палате Московско­го Кремля, а затем в Государственном Историческом музее. Далее, сотрудником Государственного Эрмитажа В. А. Калининым в 1991 г. были обнаружены архивные материалы, свидетельствующие о том, что подлинными штемпелями "константиновского" рубля было оттиснуто несколько экземпляров этой редчайшей монеты уже после того, как штемпеля поступили на хранение в Государственный Эрмитаж. Нако­нец, в собрании Государственного Исторического музея хранятся не только подлинные штемпеля пробной "рейхелевской" полтины 1845 г., но и экземпляр самой этой монеты, оттиснутый настолько недоброкаче­ственно, что не может быть и речи об изготовлении его на монетном дво­ре. Все перечисленные монеты, несомненно, следует считать новодела­ми, хотя они и не соответствуют определению, данному И. Г. Спасским.

Не претендуя на абсолютную истину, следует, видимо, признать наиболее правильным следующее определение: новодельными (зано­во сделанными) монетами или новоделами называются специфиче­ские поддельные монеты, отчеканенные в монетном металле на госу­дарственных монетных дворах по заказам коллекционеров-любите­лей либо для формирования государственных выставок или коллек­ций рекламного характера, а также отчеканенные вне монетного дво­ра, но обязательно с использованием подлинных штемпелей.

Массовое изготовление новоделов производилось на Петербург­ском, Екатеринбургском, Сузунском и Варшавском монетных дворах и было приостановлено в 1890 г. предписанием Департамента госу­дарственного казначейства за № 1604 от 27 января на основании одобренного Александром III доклада вел. кн. Георгия Михайлови­ча. Однако в конце XIX или в начале XX в. были нелегально оттис­нуты хранившимися в музеях подлинными штемпелями новоделы трех указанных выше пробных монет, а примерно в 1927 г. на Ленин­градском монетном дворе вновь было отчеканено некоторое количе­ство новоделов: памятного "гангутского" рубля 1914 г., рубля 1915 г. (стандартного образца) и пробных медных монет 1916 г.; новоделы монет 1914 — 1916 гг. предназначались для продажи через Совет­скую филателистическую ассоциацию.

По мнению ученых-нумизматов, новоделы, не имеющие в подав­ляющем своем большинстве никакой научной ценности, могут в ряде случаев быть причиной ошибочных гипотез и ложных выводов. К то­му же новоделы очень часто использовались и используются для об­мана неопытных коллекционеров. Так, в свое время владельцы "ну­мизматических" магазинов заказывали новоделы на монетных дворах специально для того, чтобы потом продать их в качестве редких подлинных монет. Об этом свидетельствует хотя бы известный каталог од­ного из владельцев "нумизматических" магазинов В. И. Петрова: в этом каталоге абсолютно все новоделы, кроме серебряного 2-рублевика 1722 г., обозначены как подлинники [Интересно отметить, что и в отношении 2-рублевика 1722 г. в каталоге Петрова остав­лена лазейка, позволяющая сбыть новодел за подлинник: указано, что наряду с ново­делами будто бы существуют и подлинные экземпляры этой монеты, а это явный об­ман]. Поэтому новоделы, как и фальшивые монеты, должны быть в обязательном порядке обособлены от подлин­ных монет. Поскольку же они изготавливались на монетных дворах, опознать их в ряде случаев бывает достаточно трудно, а иногда и совер­шенно невозможно. Для облегчения этой важной работы музейные ну­мизматические собрания включают в себя специальную подборку ново­дельных монет, служащую наглядным справочным материалом, а науч­ные каталоги русских монет XVIII — XIX вв. содержат необходимые све­дения, способствующие опознанию новоделов [С этой же целью новоделы советских памятных и юбилейных монет, выпущенные в 1988 г., снабжены, по настоянию музейных работников, надежным признаком — гур­товой надписью особого содержания (с буквой "Н" и датой чеканки новодела)].

Прежде всего в каталогах описаны новодельные экземпляры не-сохранившихся монет (рис. 1 — 7), а также фантастические новоделы:

отчеканенные штемпелями двух совершенно различных монет (рис. 10) либо монетным и медальным штемпелями (рис. 11);

не соответствующие ни одной подлинной монете по оформлению аверса (рис. 12), реверса (рис. 13) или обеих сторон (рис. 14);

датированные годом, под которым подлинные монеты не значатся;

не соответствующие подлинным монетам по обозначению монет­ного двора, по знаку минцмейстера или гравера (например, новодель­ный рубль 1762 г., помеченный знаком минцмейстера "АШ", тогда как Алексей Шнезе работал на должности минцмейстера лишь в 1766 — 1772 гг.);

отчеканенные в несоответствующем металле (новоделы золотых монет, отчеканенные в серебре и в меди; новоделы серебряных мо­нет, отчеканенные в золоте и в меди; новоделы медных монет, отче­каненные в серебре).

Только по изображению в каталоге или при сравнении с подлин­ной монетой можно опознать следующие новоделы:

отчеканенные бракованными подлинными штемпелями (рис. 15);

отчеканенные штемпелями, специально изготовленными для че­канки новоделов и имеющими какие-либо искажения или неточности в изображениях или в надписях (рис. 16);

отчеканенные подлинными штемпелями с подгравированными изображениями (рис. 17).

 








Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту:



©2015 - 2024 stydopedia.ru Все материалы защищены законодательством РФ.