ИБН АЛЬ-АРАБИ - ВЕЛИЧАЙШИЙ ШЕЙХ 5 глава

Целые жизни уходили на то, чтобы охватить всю алхимическую литературу, считавшуюся однородной. Однако она включает и более или менее правдоподобные подделки на греческом, латинском, арабском и более современных западных языках. Подчас эти произведения бессвязны и перенасыщены символами и аллегориями, а буйная фантазия авторов смешала на их страницах драконов, изменяющиеся цвета, сверкающие мечи, металлы и планеты.

Предположение о том, что поиски трансмутации обусловлены неправильным пониманием произведений мастеров, никак не может объяснить того, что алхимики постоянно использовали их терминологию. Рассматривая арабские слова, к которым переводчики подбирали латинские эквиваленты, и исходя из того, как эти термины употреблялись, мы можем судить, действительно ли западные алхимики пытались добиться трансмутации металлов или их цель была иной. Другими словами, мы сможем отличить химиков от спиритуалистов. В этом заключается один из методов, позволяющих подойти к пониманию средневековой алхимии.

Следует начать с раннего этапа, связанного с деятельностью отца известной нам алхимии Джабира Ибн аль-Хайана. Уже в VIII в. и арабы и европейцы признавали его патроном этого искусства. С тех пор все известные нам алхимические трактаты излагают учение о трех элементах - соли, сере, ртути. Для получения философского камня их необходимо смешать в правильной пропорции. Многие, если не все, алхимики подчеркивают, что эти элементы отличаются от известных нам соли, серы и ртути. Далее проф. Холмъярд отмечает, что Гебер, как называли Джабира на Западе, разработал учение о сере и ртути, которое, "по-видимому, было неизвестно древним".
Начиная с VIII в. вся алхимия носила на себе отпечаток деятельности Джабира Ибн аль-Хайана. Кем он был и что имел в виду, говоря о сере и ртути? И арабские и латинские книги говорят о том, что его называли "Ас-Суфи", т. е. суфием. (В средние века алхимию называли софистикой).

В своих трудах он называет имама Джафара Садыка (700 - 765) своим учителем, употребляя по отношению к нему самые почтительные слова. Джафар Садык был одним из великих суфийских учителей, имя которого можно встретить почти в каждой цепи передачи суфийского учения, называемого алхимией, такими авторитетами, как Руми и Газали. Одну из своих наиболее важных книг Газали даже называл "алхимией счастья". Ибн аль-Араби говорит о том, что "великие имена называют золотом и серебром".
Что же такое Софистский или Философский камень, который может превращать так называемые простые металлы в благородные? Мы поймем, о чем говорил Джабир, если переведем несколько слов обратно на арабский язык и рассмотрим, какую роль они играли в технической терминологии суфиев.

Суфии считают, что предназначение людей состоит в обновлении важнейшей части их существа. Причина дисгармонии и незавершенности человека заключается в том, что он отделен от своей сущности. Его цель - очищение шлака и активизация золота. Средства для этой цели скрыты в самом человеке - это и есть философский камень. Арабское слово, обозначающее "камень", ассоциируется со словом, обозначающим "скрытое, запретное". Таким образом, камень был избран в качестве символа на основе звуковой ассоциации, что практикуется суфиями очень часто.

Столь могущественный камень, нечто скрытое, на Западе называют также азотом. Востоковедами было установлено, что слово "азот" происходит от одного из двух арабских слов - либо от слова "аз-зат", означающего "сущность" или "внутреннюю реальность", либо от слова "зибак", что означает "ртуть". Суфии считают, что камень это и есть "зат", т. е. сущность, которая является столь могущественной, что может преобразовать все, что соприкасается с ней. Речь идет о сущности человека, являющейся частью того, что люди называют божественным. Это "свет солнца", который может поднять человека на новую ступень.

Об этом можно рассказать еще очень многое. Три элемента образуют "зат" только после того, как с ними будет проделана определенная работа (перевод арабского слова "амаль"). В число этих элементов входит сера (по-арабски "кибрит", что является омонимом слова "кебират", означающего "величие, благородство"), соль ("мильх", омоним слова "мильх", которое означает "доброту, ученость") и ртуть ("зибак", корень, от которого образовано это слово, может означать также "открывать замок, ломать"). (Парацельс (1493 - 1541) отмечает: "Ртуть - это дух, сера - душа, а соль - тело").
Мы не сможем разобраться в алхимии, если не будем знать, как использовались определенные слова и чему именно они служили эквивалентами. Ибн аль-Араби поясняет два значения, говоря о том, что сера олицетворяет божественное, а ртуть - сущность. Взаимодействие определенных частей этих элементов создает Азот, облагороженную сущность. В переводах на латынь исчезают созвучия, которые используются в суфийских произведениях, но их толкования (к пользе неарабов) содержатся и в книгах, написанных на персидском языке, таких, как "Алхимия счастья" Газали.

Считается, что передачей алхимических знаний занимались древние мастера. Восточные и западные авторы включают в число этих мастеров Гермеса, которого арабы называют Идрисом. Западные авторы и последователи различных культов считают Гермеса вполне реальным лицом и поэтому часто называют алхимию Наукой Гермеса. Это название появилось как раз в те времена, когда Запад заимствовал алхимию у арабов.
Арабо-испанский историк Сайд из Толедо (ум. в 1069 г.) приводит такое предание о Тоте, или же Гермесе:

"Мудрецы утверждают, что все древние науки пошли от Гермеса, жившего в Сайде в Верхнем Египте. Евреи называют его Енохом, а мусульмане - Идрисом. Гермес был первым, кто говорил о веществе высшего мира и движении планет. Он строил храмы для поклонения Богу... и занимался медициной и поэзией... Еще до Потопа (он) предупреждал о наводнении и огненной катастрофе... После Потопа науками, включая алхимию и магию, стали заниматься в Мемфисе под руководством более известного Гермеса Второго" (сравни: Асин Паласиос. "Ибн Масарра"), Гермес Триждывеличайший (вполне возможно, что под этим именем действовали три разных учителя) считается не только отцом алхимии. Он был одним из древних учителей того, что называют сейчас Путем суфиев. Иначе говоря, и суфии, и алхимики считают его одним из своих посвященных. Так и восточные и западные алхимики называют суфия Джафара Садыка, суфия Джабира и считающегося суфием Гермеса своими учителями.

Методы концентрации, очищения, развития и смешивания, выраженные в химических терминах, есть не что иное, как попытки организации ума и тела с целью оказать влияние на человека, а не на химические элементы. Впрочем, никто не сомневается в том, что были и подражатели, пытавшиеся добиться чего-либо и настоящими химическими опытами. Но в равной степени верным является то, что вплоть до самого недавнего времени находились люди (а кое-где они есть и сейчас), верившие, что духовные явления имеют определенные физические эквиваленты.

Кем был Джафар Садык, мастер Джабира и его учитель? Не кем иным, как Шестым Имамом (руководителем) и потомком Мухаммада по линии Фатимы, которого многие считают одним из хранителей и передатчиков тайного учения ислама, шедшего от самого Мухаммада и называемого суфизмом.

ФИЛОСОФСКИЙ КАМЕНЬ

Джабир Ибн аль-Хайам долгое время поддерживал близкие отношения с Бармахидами, визирями Харуна ар-Рашида, которые вели свое происхождение от жрецов буддийских храмов Афганистана и считались адептами древнего учения, которое было передано им из этого района. Сам Харун ар-Рашид постоянно общался с суфиями, и есть свидетельства о том, что он предпринимал специальные путешествия для встреч с суфийскими мастерами.

Предположение о том, что алхимическая традиция пришла из Египта и начало ей положили именно труды Тота, а также другие подобные предположения не имеют никакого отношения к этому тезису. Суфийская традиция гласит, что это знание было передано через Зу-н-Нуна Мисри, Короля или Господина Рыбы, одного из самых знаменитых суфийских классических учителей.

Кем был Гермес, вернее, что о нем обычно думали?

Гермес был богом, отводившим души умерших в подземный мир и разносившим послания богов. Он был связующим звеном между сверхъестественным и земным. Подобно своему аналогу Меркурию, Гермес мог передвигаться с огромной скоростью вне времени и пространства (что характерно и для внутреннего опыта). Гермес - это атлет, развитый человек, поэтому считается, что своим внешним видом он олицетворяет "совершенного человека" суфиев. В самых древних статуях он предстает перед нами зрелым и мудрым человеком, являясь, по мысли создателей этих произведений, результатом правильного развития. Он изобрел лиру и с помощью музыки мог изменять состояние своих слушателей, как это делают суфии и другие. Звуками своей флейты Гермес усыпил гиганта, что рассматривается как указание на гипнотические свойства Гермеса как суфийского типа. Связь гипнотизма с мистицизмом и медициной не требует доказательств.

Сохранение и передача древнего знания хорошо вяжутся с образом Гермеса. У него есть и женская ипостась - Сешета, которая считалась покровительницей строящихся храмов и хранительницей книг, содержавших древнюю мудрость. Подобно ищущему человеку суфиев, а также суфийской Мистике (симург), Гермеса изображают в виде птицы. Иногда у него появляется голова ибиса, указывающая на стремления или достижения ума, заключенного в нем.

Мир был сотворен по слову Тота - один произнесенный им звук создал восемь первоэлементов (половину из них символизировали боги, а другую половину - богини). Восьмичленный характер суфийского учения символизируется восьмиугольником, олицетворяющим суфийское слово "хуу".

Какие бы другие божества или элементы не смешивались с Гермесом, Меркурием и Тотом, они сохраняют основные элементы посредничества между человеком и божеством, мудростью и музыкой, письмом и медициной.

В тройственном образе (египетском, греческом и римском) подобное приравнивалось подобному. Он продолжает ассоциироваться с формой мудрости, передававшейся человеку свыше. Все это, несомненно, было гораздо более всеобъемлющим, чем те алхимические рамки, в которые позднее был заключен Гермес. Людей веками сбивало с толку учение, приписываемое Гермесу Трисмегисту и изложенное в Изумрудной Скрижали, которую арабы называли великим тайным принципом Великой Работы. Она была главным руководством алхимиков и может быть сформулирована так:

"Истина, уверенность, наивернейшее, лишенное лжи. Что вверху, то и внизу. Что внизу, то и наверху. Необходимо добиться чуда единства. Все было создано созерцанием единства, все порождается единством, претерпев определенные изменения. Водителями являются Луна и Солнце. Оно было перенесено ветром и вскормлено Землей. Всякое чудо вызывается им, могущество его беспредельно. Брось его на землю, а он отделится от огня. Неосязаемое отделилось от грубого. С помощью мудрости оно медленно поднимается из мира к небесам. Затем оно снова снизойдет в мир, соединив в себе могущество высшего и низшего. Так ты постигнешь мир, а тьма исчезнет. Это самая могучая сила - она превосходит тонкое и проникает в грубое. С его помощью был создан мир, а в будущем будут сотворены удивительные превращения, ибо оно может сделать это. Я - Гермес, Триединый Мудрец, меня называют так потому, что я соединил в себе три элемента высшей мудрости. Так кончается откровение о работе Солнца".
В предисловии к "Восприятию" Джафара Садыка мы находим те же мысли. "Человек - это микрокосм, а вселенная - макрокосм, единство. Все порождается Единым. Всего можно достичь могуществом созерцания. Сначала эту сущность нужно отделить от тела, а потом соединить с ним. Это - Работа. Ты начинаешь с себя, а кончаешь всем. Преображение - прежде человека, превыше его".

Следовательно, комментаторы упустили из виду еще одно обстоятельство, суть которого заключается в том, что наряду с металлургией, напоминавшей собой алхимию, существовала духовная алхимия, не имевшая ничего общего с химическими опытами. Джабир (или его последователи, в число которых, несомненно, входили и суфии) действительно занимался химическими исследованиями. Эти люди сделали открытия, ставшие по общему признанию основой современной химии. Для современного человека это означает, что они пытались получить философский камень, т. е. добиться превращения металлов. Могли бы они годами заниматься экспериментами и терпеливо сносить неудачи, которые являются уделом всех алхимиков, если бы не были убеждены в теоретической возможности успеха?

Разве стали бы они делать столь серьезные опыты вслепую в условиях отрицательного отношения к индивидуальной религиозной деятельности, действительно пытаясь добиться трансмутации только в цепях наилучшей маскировки?

Истинное положение вещей мешают понять два изъяна современного мышления. Во-первых, наши современники пытаются судить о людях прошлого по себе. Во-вторых, обычная трудность, с которой сталкиваются поверхностные теоретики, заключается в том, что они никогда не пытались понять суфизм изнутри. Суфийская традиция имеет многовековую историю. Ее можно охарактеризовать как "делание". С точки зрения современных стандартов, суфийское дело может показаться ненаучным, но тем не менее оно имеет широкое применение. Искателю предлагают завершить какую-нибудь работу. Она может иметь отношение к алхимии или являться заданием добиться успеха в теоретически невозможном. Для достижения определенного прогресса в своем развитии искатель должен относиться к порученному заданию с полной верой. В процессе его разработки и исполнения он приобретает определенный духовный опыт. Задания, имеющие отношение к алхимии или другим вещам, могут быть невыполнимыми, но они являются теми рамками, в пределах которых совершенствуются его постоянство и прилежание, интеллектуальные и духовные качества. В этом смысле само задание становится второстепенным, но его нельзя считать второстепенным, если человек занимается, скажем, всю жизнь, так как в этом случае оно становится постоянным кругом его полномочий. Это чем-то напоминает дух соперничества, свойственный спорту, альпинизму или даже физкультуре, распространенным в других обществах. Гора или развитие мускулатуры являются фиксированными намерениями, но подлинной трансформации их благодаря усилиям добиться невозможно: это средство, а не цель. В целом эта концепция может показаться странной, но она все же обладает своей логикой. С помощью усилий можно изменить не внешнее, а самого человека. Значение имеет только развитие человека и ничто иное.

Когда суфийская концепция сознательной эволюции уже освоена, человек начинает постигать другие элементы учения. Точно так же, быть может, в некоторых школах изучают латынь с целью развития определенной части ума. Поверхностный наблюдатель мог бы сказать, что изучение латыни - это одно из самых бесполезных занятий, но все зависит от того, что он считает "полезным". Недавно я слышал, как кто-то назвал курильщика "механизмом по переработке табака". Это действительно так, но только с одной стороны, ведь автомобиль тоже можно рассматривать как приспособление для сжигания бензина. Другие функции автомобиля остались неотмеченными в этом определении, хотя в определенном узком контексте оно остается верным.

Существует суфийская аллегория, касающаяся алхимии, интересная своей связью с западной мыслью. "У одного человека было несколько ленивых сыновей. Умирая, он сказал им, что на своем поле он спрятал сокровище, и они могут найти его там. Они перекопали все поле, но ничего не нашли. Тогда они засеяли поле пшеницей, которая дала богатый урожай. Так продолжалось несколько лет. Они не нашли золота, но, тем не менее, разбогатели и привыкли к полезному труду. В конце концов они стали настоящими хозяевами и забыли о поисках золота".

Таким образом, попытки получить золото с помощью химических методов приводят к результатам, не имеющим ничего общего с буквальной целью этих попыток. Эта история была, безусловно, известна и Западу, так как ее приводят и Бэкон, и химик XVII в. Борхав, которые подчеркивали, что сама работа важнее ее предполагаемой цели. В своей работе Бэкон пишет: "Алхимия подобна человеку, сказавшему своим сыновьям, что он спрятал золото на винограднике. Перекопав землю, они не нашли золота, но зато подготовили землю для винограда и получили богатый урожай".

Одна из книг, относящаяся к XIII в. и приписываемая Бэкону, дает представление об эволюционной теории алхимии: "Я должен сказать вам, что природа всегда стремится к совершенству золота, но многие побочные обстоятельства изменяют металлы".
Многие суфийские комментаторы эволюционной поэзии Руми ("Сначала человек появился в царстве минералов") отмечают, что "необходимо очищать и развивать человеческий металл".

Функции Философского камня как универсального медицинского средства и источника долголетия освещают еще один аспект духовной алхимии, который точно совпадает с суфийскими методами. Интересно отметить, что в суфийской традиции камень или эликсир обозначают определенное состояние ума, на котором концентрируется врач, передавая его затем пациенту и используя для этого его ум. Если связать это с некоторыми западными описаниями излечения больных с помощью камня, нетрудно будет догадаться, о каком камне идет речь. Результатом определенных методов концентрации и трансформации ума (соединение соли, серы и ртути) будет камень - определенная сила. Этот камень передается больному, и он выздоравливает.
Тайный (в силу того, что он скрыт в уме) камень (сила) является источником и сущностью самой жизни.

Последние исторические исследования показали, что алхимия, использовавшая подобные идеи и символы, практиковалась в Китае уже в V в. до н. э. Китайские, японские и западные ученые считают, что первоначально китайская алхимия была духовной, а металлургический аспект ее появился позднее. Возможно, что металлурги восприняли основную идею у даосских мудрецов, а не наоборот, как это может показаться с первого взгляда. Многие, если не все, идеи духовной алхимии нашли свое отражение в учении родоначальника даосизма мудреца Лао Цзы, родившегося, вероятно, около 604 г. до н. э.

Теория эликсира, являющегося подготовкой к бессмертию или методом его достижения, содержится в произведениях китайских философов, связанных с алхимией, а также в индуистской "Атхарва-Веле", созданной еще во II тыс. до н. э. Проф. Рид указывает на то, что китайские философы особо подчеркивали тот факт, что существуют три алхимии. Первая обеспечивает долголетие с помощью жидкого золота, вторая должна дать красную серу, с помощью которой осуществляется трансмутация, а третья должна превращать другие металлы в золото (д-р Джон Рид. "Введение в химию", Лондон, 1936).

В работе О.С.Джонсона "Изучение китайской алхимии", написанной в Калифорнийском университете, автор подробно излагает некоторые важные китайские материалы, касающиеся древности этого искусства и отождествляющие алхимию с поисками бессмертия через усилия человека, связанного с саморазвитием.

Китайский алхимик Лю Цзу (его цитирует Уильям А.П. Мартин в книге "Наследие Китая", 1901, стр. 59) приводит материалы, которые отдельные авторы считают намеренно запутанным описанием "химического процесса" трансмутации. В свете того, что уже было сказано по этому вопросу, можно смело утверждать, что его труд представляет собой описание потенциального развития сущности человека. Оно становится запутанным, если искать в нем лабораторных инструкций: "Я должен прилежно обрабатывать свое поле. На этом поле есть духовный росток, который может прожить 1000 лет. Цветок этот подобен желтому золоту. Бутон этого цветка не так уж велик, но семена его круглы и подобны чистым драгоценным камням. Его рост зависит от почвы главного дворца, но орошать его должна вода из более высокого источника. После 9 лет обработки корень и ветвь можно пересадить на более высокое небо".
Если перевести это на язык суфийских терминов, мы прочтем следующее: "Человек должен развиваться с помощью собственных усилий, стремясь добиться роста эволюционной сущности и стабилизации сознания. Внутри него скрыта сущность, сначала очень маленькая, сверкающая и драгоценная. Развитие зависит от самого человека, но дать ему толчок должен учитель. Если ум развивается правильно, сознание поднимается на более высокий уровень".

Для тех, кто интересуется хронологией, все предыдущее может служить указанием на то, что суфийское учение, как утверждают суфии, стоит вне времени и его можно отнести лишь к самому отдаленному прошлому. В арийских гимнах, относящихся примерно к 2000г. до н. э., есть указание на формирование учений, которые сейчас принято считать суфийскими в смысле осуществления определенной деятельности, целью которой является очищение и развитие. В этих гимнах есть упоминания и о создании металлов.
То, что алхимики Запада стремились именно к внутренней цели, подтверждается и их собственными словами и бесчисленными тайными пояснениями, содержащимися в их работах. Алхимические аллегории совсем нетрудно понять, если знать суфийскую символику. В XVII в., т. е. 1000 лет спустя после смерти создателя алхимии Гебера, родившегося около 721 г., европейские алхимики располагали хронологическими списками мастеров, напоминавшими суфийскую "духовную генеалогию". Одним из интереснейших моментов, связанных с этим обстоятельством, является то, что эти цепи преемственности имеют отношение к людям, связанным между собой только суфийской и мусульманской традициями и не имеющим других внешних точек соприкосновения. В этих записях есть имена Мухаммада, Гебера, Гермеса, Данте и Роджера Бэкона.
Недавние исследования показали, что источниками блестящей "Божественной комедии" Данте послужили суфийские материалы, но о связи Данте с суфиями алхимикам было известно всегда. На мистика с Майорки Раймунда Луллия постоянно ссылаются, как на адепта алхимии, однако в своих трудах он пишет о том, что обряды были заимствованы им у суфиев, которых он так и называет.

Арабские и иудейские просветленные суфии включают в цепь передачи имена Гермеса (символизирующего древнейшую мудрость внеземного происхождения), Мухаммада (а также некоторых членов его семьи и друзей), Джабира или одного из его партнеров и так далее, вплоть до учителей современных орденов. Латинские западные алхимики прослеживают свое учение от Гермеса, Гебера и последующих просвещенных. Одним из них был Бэкон, другим - Луллий, так же, как и многие другие западные деятели.
В алхимическом учении снова и снова встречается суфийская концепция создания единства из множественности, которое объединяет ум, а затем и внутреннее осознание с помощью учителя. Для того, чтобы достичь "света" (как говорят просвещенные), учитель должен приготовить ключ (Нортон, XV в. сформулировал принцип, по которому тайны "святой алхимии" отмеченный Богом учитель может передать только устно избранному неофиту, причем из миллиона едва ли трое будут годны и для этого" (Дж. Рид, цит. по соч., стр. 178), правильно использовав те веши, омонимами которых являются соль, ртуть и сера.

Только то, что алхимия была выражена в химических терминах, ограждало ее от нападок как на самостоятельную попытку развития вне церкви. Подпись под алхимической диаграммой, символизирующей Работу, из большого сборника, опубликованного в 1624 г., является типичным примером:

"Действие философии в целом. То, что ранее заключалось во многих формах, стало ныне единой формой. Толчок дает Учитель (дословно - "старший"), который приносит ключ. Сера, Соль и Ртуть принесут богатство".

Это зашифрованное послание было символическим и относилось к тайному учению о самосовершенствовании и алхимизации человека, что доказывается последними его строками, когда автор предостерегает от буквального понимания алхимии:

"Если ты ничего не увидишь здесь, то не сможешь искать дальше. Ты останешься слепым, даже если будешь окружен светом".

Самое интересное заключается в том, что и для Востока и для Запада алхимия не была бесплодной, повторяющейся традицией, полагающейся только на древнее знание. Она постоянно обновлялась идеями тех, кто был связан с суфийским учением. Об этом говорит постоянная преемственность новых людей, о многих из которых можно с уверенностью сказать, что они были связаны с суфиями, суфийскими школами или с теми, кто использовал суфийскую терминологию. Бэкон, например, не только читал труды, приписываемые Геберу. Он отправился в Испанию и нашел источник этого учения, о чем мы узнаем по его цитатам, из произведений просвещенных суфиев XII в. Луллий не только изучал суфизм практически, занимаясь определенными упражнениями, но и передал это знание дальше, благодаря чему его имя упоминалось более поздними алхимиками. В том же направлении проходила деятельность Парацельса и других.

Парацельс, который путешествовал по Востоку и прошел суфийскую подготовку в Турции, ввел несколько суфийских терминов в западное мышление. Его "азот" идентичен суфийскому "аз-зат" (что в персидских, а значит и в большинстве суфийских стихотворных произведений произносится как "аз-заут"). "Парагранум" есть всего-навсего латинский перевод названия науки о внутренней природе вещей.

Парацельс, живший во времена Реформации, должен был быть крайне осторожным в выборе средств самовыражения, ибо психологическая система, о которой он говорил, не была ни католической, ни протестантской. В одном месте он пишет: "Читай сердцем до тех пор, пока когда-нибудь в будущем не появится подлинная религия". Он также использовал суфийскую аналогию "вина", говоря о внутреннем знании. В результате его стали обвинять в пьянстве. Нижеследующий отрывок из его трудов можно воспринять только с суфийских позиций:

"Давайте откажемся от всех церемоний, заклинаний, посвящений и всех других подобных иллюзий и поместим на правильное основание только наше сердце, волю и уверенность... Если мы откажемся от эгоизма, двери для нас распахнутся и тайное станет явным" ("Оккультная философия").

Он даже приводит высказывания суфиев:

"Спасения не достичь ни постом, ни ношением особой одежды, ни самобичеванием. Все это суеверие и притворство. Бог все создал чистым и святым, и человеку нет нужды освящать его..." (Там же).

Несмотря на это, многие оккультисты все еще пытаются следовать алхимическим и каббалистическим идеям, приписываемым Парацельсу.

Генрих Корнелиус Агриппа, родившийся в 1486 г., является еще одним примером того, что суфии называют "предшественниками" или "разведчиками" (рох-бин). Его считали алхимиком и магом, и даже сегодня еще встречаются люди, которые пытаются достичь истины с помощью магической системы, приписываемой ему. Он писал о методах Раймунда Луллия, читал лекции о Гермесе и, несомненно, знал о суфийском толковании алхимии.

И его последователям, и тем, кто считает его мошенником, было бы полезно переосмыслить его слова в свете суфийских идей. Агриппа так говорил об алхимии: "Это истинная и оккультная философия чудес природы. Ключом к ней является понимание, ибо чем выше наше знание, тем значительнее наши достижения, и с тем большей легкостью мы делаем "великие дела". Камень алхимиков, понимавших это "искусство" буквально, был "пустотой и выдумкой" до тех пор, пока они не понимали своей ошибки, ибо "в нас есть внутренний дух, который прекрасно может выполнить то, что могут делать величайшие математики, искусные колдуны, удивительные алхимики и выдающиеся чародеи".

Поскольку такие вещи может делать любой суфий, особенно если он живет среди людей, желающих верить в грубые формы сверхъестественного, и поскольку ортодоксальная религия, естественно, была заинтересована в поддержании именно таких верований, неудивительно, что люди, подобные Агриппе, считались обманщиками, магами или сумасшедшими.

1. В разговорном арабском языке звук Каф может произноситься как Дж (особенно неарабами).

ТАЙНЫ НА ЗАПАДЕ

Странные обряды

Постарайся сразу же стать вне времени и пространства.
Забудь о мире и стань миром в самом себе.
(Шабистари. "Тайный сад")

Субботние вечера специально посвящены ритуалу, внушающему благоговейное почтение и непременно посещаемому последователями определенного культа.
Две группы людей из 12 человек, одетых в разноцветные костюмы, проделывают сложные движения в пределах ограниченного Пространства. Иногда они реагируют на звуки примитивного инструмента, находящегося в руках человека, который, по-видимому, обладает авторитетом и контролирует их деятельность с несколькими помощниками. Окружив со всех сторон место, отведенное для этого ритуала, собравшиеся реагируют на происходящее. Иногда они поют, иногда кричат, а иногда молчат. Некоторые держат в руках инструменты, издающие странные звуки.
Очевидно, что много внимания было уделено геометрически правильно размеченной площадке. Вокруг нее расположены разноцветные знаки, флаги и различные декорации, предназначенные, вероятно, для того, чтобы поднимать настроение и отдельным людям и целым группам. Обстановка внушает суеверный страх из-за частой и неожиданной смены построений. Реакция присутствующих на происходящее столь сильна, что остается только удивляться, почему они еще не ринулись на священное пространство. Последователи культа проявляют и радость, и печаль.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: