Сделай Сам Свою Работу на 5

Огромный-преогромный букет





Жан Жак Семпе, Рене Госсини Никола и его друзья

Предисловие к русскому изданию

Если вы зайдете в любой книжный магазин в Париже, то на его полках обязательно увидите хотя бы одну из книг о маленьком мальчике, которого зовут Никола[1].

Первая книга «Маленький Никола» появилась в 1954 году. С тех пор прошло почти сорок лет, а французские дети все так же с увлечением читают забавные истории о Никола и его друзьях, об их жизни дома и в школе.

А своим «появлением на свет» маленький Никола обязан художнику Жан Жаку Семпе (родившемуся в 1932 г.), известному автору многочисленных альбомов юмористических рисунков, и писателю Рене Госсини (1926–1977 гг.). Кстати, у Ж. Ж. Семпе есть сын по имени Никола!

Тонкий юмор авторов книги, наблюдательность, глубокое проникновение в психологию ребенка, знание жизни и умение подметить ее смешные стороны, ироническое отношение к общепринятым условностям повседневного существования — все это отразилось как в забавных иллюстрациях, так и в самом тексте. Рисунки и текст связаны неразрывно: оба автора нашли своеобразный художественный язык.

Все люди, по словам Сент-Экзюпери, «родом из детства», и тем, кто еще не забыл об этом, будет интересно прочитать книгу, особенно вместе со своими детьми. Она написана для ребят и для взрослых.



Жизнь французских школьников отличается от наших школьных будней; режим во французской школе совсем иной: в полдень, после нескольких уроков, дети идут домой на два-три часа, чтобы пообедать, а потом возвращаются на занятия до вечера. Оценка знаний учеников проводится по 20-балльной системе. Лучшая отметка 20 баллов, худшая — 0. В школе Никола четверг был свободным от занятий, как и во всех начальных школах, но иногда в виде наказания провинившихся учеников заставляли в четверг приходить на уроки.

Эта книга переводится на русский язык впервые, и хочется надеяться, что в России читатели полюбят Никола так же, как его любят на его родине, во Франции.

Фотография на память

 

Сегодня утром мы просто мчались в школу, потому что нас будут фотографировать всем классом и эта фотография, сказала учительница, останется нам на всю жизнь счастливым воспоминанием о школьных годах. Еще она сказала, чтобы мы все хорошенько умылись и причесались.



Вот я и пришел на школьный двор с напомаженной головой. Ребята уже собрались, и учительница ругала Жоффруа, который оделся марсианином. У Жоффруа папа очень богатый и покупает ему все, что он ни попросит. Жоффруа ответил учительнице, что он обязательно хочет сняться в костюме марсианина, а если нет — он уйдет.


Фотограф уже пришел со своим аппаратом, и учительница его предупредила, чтобы он поторапливался, а то мы пропустим арифметику. Аньян, он у нас первый ученик и любимчик учительницы, сказал, что пропустить арифметику никак нельзя, потому что он ее любит и решил все домашние задачки. Эд, он очень сильный, собрался дать ему в нос, но из-за того что Аньян носит очки, его нельзя бить так часто, как хочется. Учительница стала кричать, что мы несносны и если так будет продолжаться, все пойдут в класс. Тогда фотограф сказал:

— Ну, ну, ну, спокойно, спокойно. Я умею разговаривать с детьми, все будет прекрасно.

Фотограф решил, что мы должны расположиться в три ряда: первый ряд сядет на землю, второй — станет по бокам учительницы, а она будет сидеть в середине на стуле. Третий влезет на ящики. Правда, здорово придумал фотограф?

Тогда мы помчались в школьный подвал за ящиками. Ну и повеселились же мы! В подвале было темно, а Руфус напялил на голову старый мешок и давай кричать:

— У-у-у! Я привидение!

Но тут пришла учительница сердитая-пресердитая. Поэтому мы схватили ящики и потащили их во двор. Только Руфус остался. В мешке он ничего не видел и все кричал свое:



— У-у-у! Я привидение!

Тут учительница сдернула с него мешок. Ну и обалдел же Руфус!

Во дворе учительница выпустила ухо Руфуса и хлопнула себя по лбу.

— Но вы же совсем черные! — охнула она.

И правда, бегая в подвале, мы испачкались. Учительница была недовольна, но фотограф сказал, что это не страшно, мы успеем умыться, пока он будет расставлять ящики.

Кроме Аньяна чистое лицо было только у Жоффруа из-за его марсианского шлема, который походил на ведерко.

— Вот видите, — сказал Жоффруа учительнице, — если бы они все оделись, как я, не было бы никаких неприятностей.

Я заметил, что учительнице очень хотелось ухватить Жоффруа за ухо, но у ведерка не было ручки. До чего же классная штука — костюм марсианина!

Умывшись и причесавшись, мы вернулись во двор, правда немного мокрые. Но фотограф сказал, что это ничего — на фотографии все равно не будет заметно.

— Ну вот, хотите сделать приятное вашей учительнице? — спросил фотограф.

Мы ответили, что да, хотим. Потому что мы же очень любим нашу учительницу. Ведь она бывает такая хорошая, пока мы ее не разозлим.

— Тогда, — сказал фотограф, — спокойно занимайте места. Самые высокие — на ящиках, средние стоят, маленькие сидят.

Ну, мы стали занимать места, а фотограф повернулся к учительнице и давай ей объяснять, что только терпением можно добиться от детей чего угодно. Но учительница не смогла его дослушать, а кинулась разнимать нас, потому что мы все полезли на ящики.

— Здесь только я высокий! — кричал Эд и сталкивал всех, кто взбирался на ящики.

Жоффруа не отступал, тогда Эд дал ему кулаком в нос, попал по ведерку и здорово ушиб руку. А потом, чтобы помочь Жоффруа снять ведерко, нам пришлось навалиться вчетвером, так его заклинило.

Учительница сказала, что она предупреждает нас в последний раз, иначе будет арифметика; тогда мы решили, что надо успокоиться, и заняли свои места. А Жоффруа подошел к фотографу и спросил:

— Что это у вас за штука? Фотограф улыбнулся и сказал:

— Это такой ящик, малыш, из которого сейчас вылетит птичка.

— Старье ваш ящик, — сказал Жоффруа. — Мой папа купил мне камеру с блендой, широкоугольником, телеобъективом и, конечно, с насадками.

Фотограф вроде бы удивился. Он перестал улыбаться и велел Жоффруа вернуться на место.

— У вас есть хотя бы электронный фотоэкспонометр? — спросил Жоффруа.

— Я тебе в последний раз говорю! — крикнул фотограф, который вдруг почему-то очень занервничал. — Вернись на свое место!


Наконец все расположились, как нам было сказано. Я сидел на земле рядом с Альцестом. Альцест — это мой друг. Он очень толстый и все время что-нибудь жует. Он как раз собрался съесть кусок хлеба с вареньем, а фотограф сказал, чтобы он прекратил, но Альцест ответил, что ему обязательно нужно питаться.

— Брось свой хлеб! — крикнула учительница. Она сидела как раз позади Альцеста, и он так растерялся, что уронил ломоть с вареньем себе на рубашку.

— Уже бросил, — ответил Альцест, вытирая варенье корочкой.

Учительница сказала, что ничего не поделаешь, придется Альцесту стать в последний ряд, чтобы пятно на рубашке не было так заметно.

— Эд, — велела учительница, — уступи место своему товарищу.

— Он мне не товарищ, — ответил Эд. — И моего места не получит. Пусть повернется спиной, вот и не будет видно ни пятна, ни его жирной рожи.

Учительница очень рассердилась и в наказание велела Эду проспрягать глагол в предложении: «Я не должен отказываться уступить свое место товарищу, который уронил на рубашку хлеб с вареньем».

Эд ничего не сказал, а спрыгнул со своего ящика и пошел в первый ряд. Альцест же пошел в последний. И тут вышла одна неприятность: проходя мимо Альцеста, Эд дал ему кулаком в нос. Альцест хотел пнуть его ногой, только Эд увернулся, он ведь очень ловкий, и пинок пришелся по Аньяну, к счастью не по очкам. Но Аньян все равно заплакал и стал вопить, что он ничего не видит, что его никто не любит и что он хочет умереть.

Учительница его успокоила, вытерла нос, причесала и наказала Альцеста — велела сто раз написать фразу: «Я не должен бить товарища, который не сделал мне ничего плохого и носит очки».

— Так тебе и надо! — крикнул Аньян.

Тогда учительница сказала и ему, какие строчки написать и сколько раз. Аньян так обалдел, что даже не заплакал. Учительница принялась наказывать направо и налево: каждому досталось написать уж не знаю поскольку строчек. А потом она сказала:

— Теперь попробуйте успокоиться. Если будете вести себя хорошо, я отменю все наказания. Ну-ка, быстро по местам, и все улыбайтесь, чтобы получилась хорошая фотография.

Учительницу мы огорчать не хотели и сделали все, как она сказала. Но с фотографией на память о школьных годах ничего не вышло, потому что мы вдруг заметили, что фотографа нигде нет. Он взял да и ушел. И даже никого не предупредил.

Ковбои

Я позвал ребят к себе домой после обеда играть в ковбоев. Они заявились со всем своим снаряжением. Руфус напялил форму полицейского, которую ему подарил его папа, — даже кепи. А еще у него были наручники, револьвер, белый жезл и полицейский свисток. Эд надел старую бойскаутскую шляпу своего старшего брата и пояс с деревянными патронами. Еще у него были две кобуры с классными револьверами. Рукоятки у них, похоже, были сделаны из такой же кости, как та пудреница, которую папа подарил маме после их ссоры из-за жаркого — оно пережарилось, и мама сказала, это все оттого, что папа пришел слишком поздно. Альцест был индейцем с деревянным томагавком и с перьями на голове. Ну прямо — толстая курица! Жоффруа, он ужасно любит наряжаться, ведь у него папа очень богатый и покупает ему все, чего он ни попросит, пришел в настоящем ковбойском костюме: кожаные штаны и жилет, клетчатая рубашка, огромная шляпа, пистонные револьверы и жутко острые шпоры. У меня на лице была черная маска, мне ее подарили на карнавале, а на шее красный платок — старый мамин шарф. И я взял ружье, которое стреляет стрелами. Выглядели мы классно!

Мы пошли в сад, а мама сказала, что позовет нас на полдник.

— Так вот, — сказал я, — я буду молодым героем на белом коне, а вы — бандитами, но в конце я с вами разделаюсь.

Только они заспорили. Вот ведь всегда так: играть одному — скучно, а ребята без конца спорят.

— Почему это ты будешь героем, а не я? — сказал Эд. — И потом, почему это у меня тоже не может быть белого коня?

— С такой башкой ты не можешь быть героем, — сказал Альцест.

— Ты, индеец, лучше помолчи, а то получишь пинок под гузку! — закричал Эд, он ведь очень сильный и часто дает ребятам кулаком в нос. А «пинок под гузку» меня сперва удивил, но тут я увидел, что Альцест и вправду похож на толстую курицу.

— Во всяком случае, — сказал Руфус, — я буду шерифом.

— Ты — шерифом? — возразил Жоффруа. — Прямо обхохочешься! Где это ты видел, чтобы шериф ходил в кепи?

Руфус разозлился, потому что его папа — полицейский.

— Мой папа носит кепи, и никто не обхохатывается.

— Над ним еще как обхохотались бы, оденься он так в Техасе, — сказал Жоффруа.

И Руфус как даст ему! Тогда Жоффруа выхватил из кобуры револьвер и закричал:

— Ты еще об этом пожалеешь, Джо!

После этого Руфус снова ему как врежет! Тогда Жоффруа плюхнулся на землю и пальнул из револьвера. Тут Руфус схватился за живот, стал строить рожи и свалился со словами:

— Твоя взяла, подлый койот, но тебе за меня отомстят!

В это время я мчался галопом по саду, подхлестывая себя рукой, чтобы быстрее скакать. Тут ко мне подбежал Эд.

— Ну-ка слезай, — скомандовал он, — это мои белый конь!

— Ну уж нет, — ответил я, — это мой дом и белый конь тоже мой!

Тут Эд дал мне в нос, а Руфус засвистел в полицейский свисток.

— Ты — конокрад, — сказал он Эду, — а в Канзас-Сити конокрадов вешают!

К нему подскочил Альцест и закричал:

— Постой-постой! Ты не можешь его повесить, шериф я, а не ты!

— С каких это пор, цыпленок? — спросил Руфус.

Альцест, который вообще-то не любит драться, схватил свой деревянный томагавк и рукояткой — бац — по голове Руфуса, а тот совсем этого не ожидал. Хорошо, что у Руфуса на голове было кепи.

— Кепи! Ты испортил мое кепи! — заорал Руфус и погнался за Альцестом.

А я опять понесся галопом по саду:

— Эй, ребята, постойте! Чего я придумал! Мы будем хорошие, а Альцест — племя индейцев, и он попробует захватить нас в плен. И возьмет одного пленника, а мы придем и освободим его и победим Альцеста.

Нам всем это очень понравилось, ведь он правда здорово придумал, но Альцест уперся.

— Почему это я буду индейцем? — сказал он.

— Вот дурак, да потому, что у тебя перья на голове! — ответил Жоффруа. — А если тебе не нравится, можешь вообще не играть, ты и так нам надоел!

— Ах так, тогда я больше не играю, — заявил Альцест и, надувшись, ушел в угол и начал жевать булочку с шоколадом, которая лежала у него в кармане.

— Нет, пусть играет, — сказал Эд, — ведь он у нас один индеец. А если он откажется, я его ощиплю!

Альцест сказал, что так и быть, он согласен, только при условии, чтобы в конце оказаться хорошим индейцем.

— Ну ладно, ладно, — сказал Жоффруа, — какой же ты все-таки зануда!

— А пленником-то кто будет? — спросил я.

— Конечно, Жоффруа, — сказал Эд. — Привяжем его к столбу бельевой веревкой.

— Еще чего! — завопил Жоффруа. — Почему это я? Не могу я быть пленником, я лучше вас всех одет!

— Ну и что? — ответил Эд. — Я же не отказываюсь играть из-за того, что езжу на белом коне.

— Это я езжу на белом коне! — закричал я.

Эд разозлился, он сказал, что белый конь — это он, а если я не согласен, он еще раз даст мне в нос.

— Только попробуй, — сказал я.

Ну он и попробовал.

— Ни с места, подлый бандит! — закричал Жоффруа и стал стрелять из револьвера в разные стороны.

А Руфус все время свистел в полицейский свисток и повторял:

— Ага, я — шериф, ага, я вас всех арестую.

Тут Альцест стукнул его томагавком по кепи и объявил, что берет в плен. Руфус разозлился, потому что его свисток укатился в траву. А я плакал и говорил Эду, что это мой дом и я больше не желаю его здесь видеть. Все орали, просто здорово!

А потом из дома вышел папа. У него был недовольный вид.

— Дети, что у вас за шум? Неужели вы не можете играть спокойно? — спросил он.

— Это все Жоффруа, мсье, он отказывается быть пленником, — сказал Эд.

— Схлопотать захотел? — спросил Жоффруа, и они снова сцепились, а папа стал их разнимать.

— Хорошо, дети, — сказал он, — сейчас я вам покажу, как надо играть. Пленником буду я!

Мы жутко обрадовались. Папа у меня лучше всех! Не успели мы привязать его бельевой веревкой к дереву, как увидели, что к нам в сад через забор перепрыгнул мсье Бельдюр. Это наш сосед, и он очень любит дразнить папу.

— Я тоже хочу играть, — сказал он, — я буду краснокожий вождь Вздыбленный Бык!

— Катись отсюда, Бельдюр, тебя никто не звал! — сказал папа.

Мсье Бельдюр выглядел классно: он встал перед папой, скрестив на груди руки, и произнес:

— Пусть бледнолицый попридержит свой язык!

Папа изо всех сил старался отвязаться от дерева, а мсье Бельдюр плясал вокруг него и испускал боевой клич.

Мы бы с радостью остались посмотреть, как играют и дурачатся папа и мсье Бельдюр, но не смогли, потому что мама позвала нас на полдник, а потом мы пошли в мою комнату и я показал ребятам свою электрическую железную дорогу.

Вот уж не думал, что папа так любит играть в ковбоев. Ведь когда потом мы вернулись в сад, мсье Бельдюр уже давно ушел, а папа по-прежнему был привязан к дереву, кричал и строил рожи.

Здорово, когда человек умеет играть совсем один!

Бульон

Сегодня наша учительница не пришла. Мы были во дворе и уже построились, чтобы идти в класс, но вдруг воспитатель объявил:

— Ваша учительница заболела.

После этого мсье Дюбон, воспитатель, повел нас в класс. Мы, между собой конечно, зовем этого воспитателя Бульон. Его так прозвали, потому что он любит повторять:

— Ну-ка, посмотрите мне в глаза.

А в бульоне ведь есть глазки жира. Я тоже сразу не сообразил, это старшие ребята мне потом объяснили. У Бульона большие усы, и он любит наказывать, с ним шутить не стоит. Поэтому нам очень не понравилось, что он будет заменять учительницу. Но, к счастью, когда мы пришли в класс, он сказал:

— Я не могу остаться с вами, мне надо поработать с директором. Ну-ка, посмотрите мне в глаза и обещайте, что будете себя хорошо вести.

Мы все уставились ему в глаза и пообещали. Да ведь мы же всегда ведем себя довольно хорошо.

Но Бульон все-таки вроде сомневался. Поэтому он спросил, кто лучший ученик в классе.

— Это я, мсье, — с гордым видом сказал Аньян.

И правда, Аньян — первый в классе и еще он любимчик учительницы. Мы его недолюбливаем, но его нельзя бить так часто, как хочется, потому что он носит очки.

— Хорошо, — сказал Бульон, — ты сядешь на место учительницы и будешь следить за своими товарищами. Я скоро вернусь, чтобы проверить, как вы себя ведете. А пока повторяйте домашние задания.

Аньян, очень довольный, уселся за стол учительницы, и Бульон ушел.

— Ну вот, — сказал Аньян, — у нас сейчас должна быть арифметика. Раскройте ваши тетради, будем решать задачу.

— Ты что, спятил? — спросил Клотер.

— Клотер, замолчите! — крикнул Аньян, который, видно, и впрямь решил, что он учительница.

— Подойди-ка сюда и повтори, что ты сказал, если ты мужчина, — сказал Клотер, но в этот момент отворилась дверь и вошел очень довольный Бульон.

— Так, — произнес он, — я все время стоял за дверью и слушал. Ну-ка вы, там, сзади, посмотрите мне в глаза!

Клотер посмотрел, но то, что он увидел, похоже, не доставило ему большого удовольствия.

— Вы сейчас проспрягаете глагол в предложении: «Я не должен грубить моему товарищу, которому поручено следить за мной и который хочет, чтобы я решал арифметические задачи».

После этого Бульон вышел, но пообещал, что еще вернется. Тогда Жоаким предложил посторожить у двери, не появится ли воспитатель. Все согласились, кроме Аньяна. Он закричал:

— Жоаким, сядьте на место!

Жоаким показал Аньяну язык, уселся перед дверью и стал глядеть в замочную скважину.

— Есть там кто-нибудь? — спросил Клотер. Жоаким ответил, что он никого не видит. Тогда Клотер встал и сказал, что он сейчас заставит Аньяна съесть задачник. Здорово он придумал, только Аньяну это не понравилось. Он закричал:

— Нет! Я в очках!

— Ты их сейчас тоже съешь! — объявил Клотер.

Он хотел, чтобы Аньян обязательно что-нибудь съел. Но Жоффруа сказал, что нечего терять время на глупости, лучше поиграть в футбол. Только Аньяну это не понравилось.

— А как же задачи? — спросил он.

Но мы, не обращая на него внимания, стали гонять мяч. Ведь очень весело играть с мячом между партами! Когда я вырасту, обязательно куплю себе класс, специально чтобы играть там в мяч. А потом все услышали крик и увидели, что Жоаким сидит на полу и держится руками за нос. Оказывается, Бульон открыл дверь, а Жоаким не заметил, как он подошел.

— Что с тобой? — спросил Бульон. Он очень удивился.

Но Жоаким ничего не ответил, он только мычал: «У-у-у…» — и все. Тогда Бульон взял его на руки и унес. А мы спрятали мяч и сели на места.

Когда Бульон снова привел Жоакима в класс, мы заметили, что нос у того сильно распух. Бульон сказал, что с него достаточно, и если мы не прекратим, то будем наказаны.

— Почему вы не берете пример с вашего товарища Аньяна? — спросил он. — Посмотрите, как он хорошо себя ведет.

И Бульон ушел. Тогда мы спросили у Жоакима, как это он проморгал Бульона, и он сказал, что нечаянно уснул, пока смотрел в замочную скважину.

— Фермер поехал на ярмарку, — стал читать Аньян, — у него в корзине было двадцать восемь яиц по сто франков десяток.

— Это из-за тебя я получил дверью по носу, — сказал Жоаким.

— Ага! — сказал Клотер. — Сейчас он, как миленький, съест свой задачник вместе с фермером, яйцами и очками!

Тогда Аньян разревелся. Он кричал, что мы злые, и что он скажет своим родителям, и нас всех выгонят.

Тут открылась дверь, и вошел Бульон. Мы сидели на местах и молчали, только Аньян рыдал за столом учительницы.

— Что это значит? — сказал Бульон. — Теперь вы отвлекаете других? Вы меня просто с ума сведете! Каждый раз, когда я прихожу, кто-нибудь обязательно паясничает! Ну-ка, все посмотрите внимательно мне в глаза! Если в следующий раз я увижу, что вы опять что-нибудь натворили, я накажу всех!

И он снова ушел. А мы решили, что сейчас лучше не баловаться, потому что, когда наш воспитатель разозлится, он здорово наказывает. Никто не шевелился, было слышно только, как всхлипывал Аньян и жевал Альцест, мой друг, он всегда ест. А потом все вдруг услышали тихий скрип, и дверь начала медленно открываться. Мы смотрели, затаив дыхание, даже Альцест перестал жевать, и вдруг кто-то крикнул:

— Это Бульон!

Дверь отворилась, и вошел Бульон с красным от злости лицом.

— Кто это сказал? — спросил он.

— Никола! — сказал Аньян.

— Неправда, ты подлый врун!

И правда, что это была неправда, потому что крикнул Руфус.

— Это ты! Это ты! Это ты! — завопил Аньян и снова разревелся.

— Ты останешься после уроков! — сказал мне Бульон.

Тогда я заплакал и сказал, что это нечестно и что я брошу школу, и обо мне еще пожалеют.

— Это не он, это Аньян сказал «Бульон», — крикнул Руфус.

— Я не говорил «Бульон», — заорал Аньян.

— Нет, ты сказал «Бульон», я хорошо слышал, как ты сказал «Бульон», точно «Бульон».

— Хватит, — сказал Бульон. — Вы все останетесь после уроков!

— А я-то за что? — спросил Альцест. — Я же не говорил «Бульон».

— Я не хочу больше слышать это дурацкое прозвище, понятно? — закричал Бульон, он почему-то очень нервничал.

— Я не останусь после уроков! — заплакал Аньян и давай кататься по полу, у него началась икота, он сделался весь красный, а потом синий.

Почти все ребята в классе кричали или плакали. Мне показалось, что Бульон тоже сейчас расплачется, но в это время в класс вошел директор.

— Что здесь происходит, Буль…, мсье Дюбон? — спросил он.

— Я сам ничего не понимаю, — ответил Бульон. — Один катается по полу, у другого, когда я открываю дверь, из носа идет кровь, остальные вопят. Я никогда не видел ничего подобного! Никогда! — И Бульон схватился руками за голову, а его усы зашевелились.

На другой день к нам вернулась учительница, но Бульон почему-то не пришел.

Футбол

Сегодня Альцест позвал ребят из класса собраться после обеда на пустыре рядом с его домом. Альцест — это мой друг, он любит поесть и поэтому очень толстый. А позвал он нас, потому что папа подарил ему новенький футбольный мяч, и мы решили устроить настоящий матч. Альцест — классный парень!

В три часа мы пришли на пустырь. Всего нас получилось восемнадцать. Надо было решить, как разделиться на команды с одинаковым числом игроков. С судьей все оказалось просто: мы выбрали Аньяна. Аньян — первый ученик класса, мы его не очень любим, но он в очках и его нельзя бить, а для судьи — это то, что надо. И еще, ни одна команда не хотела брать Аньяна игроком, потому что в спорте он слабак и чуть что начинает плакать. Но вышла заминка, когда Аньян потребовал, чтобы ему дали свисток. А свисток был только у Руфуса, потому что его папа полицейский.

— Я не могу дать свисток, — сказал Руфус. — Это семейная реликвия.

Что было делать? В конце концов решили, что Аньян будет говорить Руфусу, а тот свистеть вместо него.

— Когда мы наконец начнем играть? Я уже есть хочу, — закричал Альцест.

Но тут возникло новое затруднение. Ведь если Аньян будет судьей, игроков останется только семнадцать, и когда мы поделимся на команды, получится один лишний. Тогда мы придумали, что кто-нибудь станет судьей на линии и будет махать флажком каждый раз, когда мяч уйдет за боковую. Для этого выбрали Мексана. Один судья на линии для целого поля — это очень мало. Но Мексан бегает быстро, ноги у него длинные, худые и всегда грязные коленки. Однако Мексан не желал ничего слышать, он хотел гонять мяч. И еще он сказал, что у него нет флажка. В конце концов он все же согласился быть судьей на линии, но только на первый тайм. А вместо флажка решил махать своим носовым платком. Платок был, правда, не очень чистый, но ведь он, когда шел сюда, еще не знал, что его платок станет флажком.

— Ну, так начинаем? — крикнул Альцест.

Теперь было легче, потому что нас осталось шестнадцать игроков.

Нужно было выбрать по капитану для каждой команды. Только капитанами хотели быть все. Все, кроме Альцеста. Он пожелал стоять в воротах, потому что не любит бегать. Мы, конечно, согласились, ведь Альцест очень хороший вратарь. Он такой толстый, что просто закроет собой ворота. И все же осталось пятнадцать капитанов, значительно больше, чем требовалось.

— Я самый сильный, — кричал Эд, — поэтому должен быть капитаном. А кто не согласен, получит в нос!

— Нет, я — капитан, я лучше всех одет, — крикнул Жоффруа, и Эд дал ему в нос.

А ведь Жоффруа и вправду был одет что надо! У него очень богатый папа, который купил ему полную форму футболиста с трехцветной (красно-бело-синей) майкой.

— Если я не буду капитаном, — крикнул Руфус, — я позову папу, и он вас всех отправит в тюрьму!

Тогда я придумал, что нужно бросить жребии. Нам пришлось взять вторую монету, потому что первая укатилась в траву и ее так и не смогли найти. Это была монета Жоакима, и он очень расстроился, что она потерялась. Он стал шарить в траве, хотя Жоффруа ему пообещал, что его папа пришлет ему чек, чтобы возместить потерю.

В конце концов были выбраны два капитана: Жоффруа и я.

— Ну, так мы играем? — закричал Альцест. — Я не хочу опоздать на полдник!

Но теперь надо было разделиться на команды. Все шло хорошо, пока очередь не дошла до Эда. Потому что мы оба, и я и Жоффруа, хотели взять Эда в свою команду. Ведь когда он ведет мяч, его никому не остановить. Он не очень хорошо играет, но зато все его боятся. Жоаким обрадовался, потому что нашел свою монету. Тогда мы ее снова у него попросили, чтобы бросить жребий на Эда. И монета опять куда-то укатилась. Жоаким принялся ее искать, он уже не на шутку разозлился. Тогда мы стали тянуть соломинку, и Эда выиграл Жоффруа. Он назначил его вратарем, решив, что теперь никто не посмеет приблизиться к воротам и уж тем более забить гол. Ведь Эд очень легко раздражается. Альцест в это время сидел между камнями, которые обозначали его ворота, и жевал печенье. Вид у него был недовольный.

— Так мы начнем, наконец? — снова крикнул он. Все расположились на поле. Так как в каждой команде кроме вратаря было всего по семь человек, расставить их было нелегко. В обеих командах начались споры. Очень многие хотели быть центральными нападающими. Только Жоаким пожелал стать правым защитником: в эту сторону укатилась его монета, и он собирался продолжать поиски во время игры.

В команде Жоффруа все успокоились очень быстро: Эд колотил направо и налево, и игроки, перестав протестовать, встали на свои места, потирая носы. У Эда ведь рука тяжелая!

В моей команде мы никак не могли договориться, пока Эд не пригрозил, что придется ему поработать кулаками. Только после этого все успокоились.

Аньян сказал Руфусу:

— Свисти!

И Руфус — он играл в моей команде — дал свисток к началу игры. Но Жоффруа это не понравилось.

— Хитренькие, — сказал он, — почему это моя команда должна играть против солнца?

Я ответил, что если ему не нравится солнце, он может закрыть глаза, играть он от этого станет только лучше. Тогда мы подрались. А Руфус стал свистеть в свой полицейский свисток.

— Я не давал команды свистеть, — закричал Аньян. — А судья — я!

Тогда Руфус разозлился. Он сказал, что ему не требуется разрешения Аньяна, чтобы свистеть. Он будет свистеть, когда сам захочет. Подумаешь, раскомандовался! И он стал свистеть, как ненормальный.

— Ты плохой, вот ты кто! — закричал Аньян и разревелся.

— Эй вы! — завопил Альцест из своих ворот.

Но никто его не слушал. Я продолжал драться с Жоффруа и уже порвал его красивую полосатую майку. А он приговаривал:

— Подумаешь! Ну и пусть! Мой папа мне еще сто таких купит! — и пытался пнуть меня.

Руфус бегал за Аньяном, а тот кричал:

— Я в очках! Я в очках!

Жоаким ни на кого не обращал внимания. Он искал и никак не мог найти свою монету. Эд спокойно стоял в воротах. Но скоро ему надоело, и он начал давать в нос всем, кто оказался рядом, то есть своей команде. Все кричали и бегали. Это было здорово!

— Да подождите же, ребята! — снова закричал Альцест.

Тогда Эд разозлился.

— Ты сам хотел, чтобы поскорее начали играть, — сказал он Альцесту. — Так вот, мы играем. Если тебе надо что-то сказать, подожди, когда кончится тайм!

— Какой тайм? — спросил Альцест. — Я только сейчас заметил, что у нас нет мяча. Я забыл его дома.

К нам пришел инспектор

Учительница вошла в класс очень взволнованная.

— В школу приехал инспектор, — сказала она. — Я рассчитываю на вас, надеюсь, что вы будете вести себя примерно и сможете произвести хорошее впечатление.

Мы, конечно, пообещали. Но вообще-то учительница напрасно волнуется, мы почти всегда ведем себя хорошо.

— Я вас предупреждаю, — сказала она, — это новый инспектор. Прежний вас уже хорошо знал, но он ушел на пенсию.

А потом учительница начала давать много— премного полезных советов. Она запретила нам говорить, пока не спросят, смеяться без ее разрешения, ронять шарики (как в прошлый раз, когда приходил инспектор и упал, наступив на шарик). Она потребовала, чтобы Альцест при инспекторе не жевал, а Клотеру, самому слабому ученику в классе, велела, чтобы его не было видно. Иногда мне кажется, что учительница считает нас дураками. Но мы-то ее очень любим, поэтому все пообещали. Учительница внимательно осмотрела класс, потом нас самих и сказала, что класс выглядит более чистым, чем некоторые из нас. После этого она велела Аньяну, первому ученику и любимчику, наполнить чернильницы на случай, если инспектор захочет устроить нам диктант. Аньян взял большую бутылку с чернилами и хотел начать с первой парты, за которой сидят Сирил и Жоаким. Но в это время кто-то крикнул: «Идет инспектор!» Аньян так испугался, что разлил чернила по всей парте. Оказалось, кто-то пошутил — инспектор еще не пришел. Учительница очень рассердилась.

— Клотер, я все видела, — сказала она, — вы придумали глупую шутку. Немедленно встаньте в угол!

Клотер захныкал. Он сказал, что, если встанет в угол, инспектор его обязательно заметит и будет задавать разные вопросы, а он ничего не знает и расплачется. И вообще, это была никакая не шутка, он правда видел, как инспектор вместе с директором шел по двору. А раз это была правда, учительница сказала, что хорошо, на этот раз она его прощает. Но все равно первая парта была залита чернилами. Тогда учительница сказала, что надо переставить ее в последний ряд, где она не будет видна. Мы принялись за работу, было очень весело, потому что пришлось двигать все парты. И тут вошел инспектор вместе с директором.

Нам даже не пришлось вставать, потому что мы и так были на ногах. Все вроде очень удивились.

— Это малыши, они немного несобранные, — сказал директор.

— Вижу, вижу, — ответил инспектор. — Садитесь, дети.

Все уселись. А Сирил и Жоаким оказались спиной к доске, потому что мы повернули их парту, а переставить не успели. Инспектор посмотрел на учительницу и спросил, всегда ли эти двое так сидят. Учительница стояла с таким видом, точно Клотер, когда его вызывают к доске, только она не плакала.

— У нас случилась небольшая неприятность… — сказала она.

Инспектор нахмурился. Его мохнатые брови совсем надвинулись на глаза.

— Надо быть построже, — сказал он. — Ну-ка, дети, быстренько поставьте парту на место.

Все вскочили, а инспектор закричал:

— Не все сразу. Только вы двое!

Сирил и Жоаким повернули парту и сели. Инспектор улыбнулся и оперся на нее руками.

— Ну хорошо, — сказал он. — Чем вы занимались до моего прихода?

— Мы переставляли парту, — ответил Сирил.

— Забудем о ней, — раздраженно сказал инспектор. — И, кстати, почему вы переставляли эту парту?

— Из-за чернил, — сказал Жоаким.

— Каких чернил? — спросил инспектор и посмотрел на свои руки, а они были совсем синими. Он тяжело вздохнул и вытер пальцы носовым платком.

Мы заметили, что инспектор, учительница и директор чем-то расстроены. Тогда мы решили, что будем вести себя очень хорошо.

— Я вижу, у вас есть трудности с дисциплиной, — сказал инспектор учительнице. — Вам следует учитывать детскую психологию.

Потом он повернулся к нам, раздвинул брови и заулыбался.

— Дети, я хочу стать вашим другом. Не надо меня бояться. Я знаю, что вы любите побаловаться, а я очень люблю посмеяться. Кстати, знаете анекдот про двух глухих? Ну вот: один глухой спрашивает другого: «Ты идешь на рыбалку?» А другой отвечает: «Нет, я иду на рыбалку». Тогда первый говорит: «Ну хорошо, а то я думал, что ты идешь на рыбалку».

Жалко, что учительница запретила нам смеяться без ее разрешения, потому что было очень трудно удержаться. Вечером я обязательно расскажу этот анекдот папе, вот уж он похохочет. Я уверен, что он его не знает. Сам инспектор долго смеялся, ему ведь не требовалось никакого разрешения. Но потом он увидел, что все в классе молчат, снова нахмурил брови, кашлянул и сказал:

— Ну хорошо. Посмеялись и хватит, теперь за работу.

— Мы сейчас проходим басню, — сказала учительница, — «Ворона и Лисица».

— Отлично, отлично, — сказал инспектор. — Можете продолжать.

Учительница сделала вид, что ищет, кого бы вызвать, и указала пальцем на Аньяна:

— Вот вы, Аньян, прочитайте нам басню.

Но инспектор поднял руку и остановил ее.

— Вы позволите?

А затем указал на Клотера и сказал:

— Вот вы, там, на последней парте, прочитайте-ка мне эту басню.

Клотер открыл рот и разревелся.

— Да что это с ним? — спросил инспектор.

Учительница сказала, что Клотер не виноват, просто он очень стеснительный. Тогда вызвали Руфуса. Руфус — это мой друг, у него папа полицейский. Руфус сказал, что он не помнит басню наизусть, но содержание примерно знает. И сразу принялся объяснять, что речь идет о вороне, которая держала в клюве кусок рокфора.

— Почему именно рокфора? — удивился инспектор.

— Да нет, — сказал Альцест, — это был камамбер.

— Вовсе нет, — возразил Руфус, — ворона не могла бы держать в клюве камамбер, это очень мягкий сыр и потом у него неприятный запах.

— Ну и что же, что неприятный запах, зато он вкусный, — стоял на своем Альцест. — И вообще, это ничего не значит, вон мыло хорошо пахнет, а совсем не вкусное, я один раз пробовал.

— Подумаешь! — сказал Руфус. — Ты просто дурак. Вот я скажу моему папе, и он оштрафует твоего!

Тут они подрались.

Все повскакали с мест и что-то вопили, кроме Клотера, он по-прежнему плакал в своем углу, и Аньяна, он стоял у доски и читал наизусть «Ворону и Лисицу». Учительница, инспектор и директор кричали:

— Сейчас же прекратите! Было очень весело.

Когда все успокоились и уселись на места, инспектор вынул носовой платок и вытер им лицо. Теперь он весь был вымазан чернилами, и досадно, что нам не разрешалось смеяться. Придется удерживаться до перемены, а это совсем не просто.

Инспектор подошел к учительнице и пожал ей руку.

— Я восхищаюсь вами, мадемуазель. Сегодня, как никогда, я убедился, какого самоотречения требует наша профессия. Продолжайте ваше святое дело! Желаю успехов!

И он быстро удалился вместе с директором.

Мы очень любим нашу учительницу, но в этот раз она обошлась с нами несправедливо. Ведь только благодаря нам она получила поздравления, а она нас всех оставила после уроков!

 








Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту:



©2015 - 2024 stydopedia.ru Все материалы защищены законодательством РФ.