Определение и объяснение понятий

НАЗНАЧЕНИЕ ОПРЕДЕЛЕНИЙ И ОБЪЯСНЕНИЙ

Определения и объяснения могут выступать в качестве самостоятельных единиц текста или входить в другие текстовые конструкции. Умение построить определение и объяснение редактору необходимо всегда, когда в тексте встречается слово, которое может быть непонятно читателю. Расхожие рекомендации по стилистическому совершенствованию текста – найти для слова обще­употребительный синоним или просто отказаться от него – не могут удовлетворить редактора. Во многих случаях без объяснения смысла терминов, диалектных слов и выражений, архаизмов, историзмов, слов профессиональной лексики обойтись нельзя. Даже в том случае, когда «приблизительность» в понимании значения той или иной смысловой единицы допустима, а иногда и полезна как стимул сотворчества читателя и автора, редактор не имеет права в ходе работы над текстом на приблизительное её толкование.

ВИДЫ ОПРЕДЕЛЕНИЙ

Начало разработки теории определений было заложено в древности. Первыми были описаны определения, которые даются через указание рода и видового отличия. Затем были выделены как особый их вид генетические определения, в которых видовое отличие представляет собой не свойство, а способ образования или возникновения объекта. Этот вид удобен, когда фор­мулировка классификационного (через род и видовое отличие) определения преждевременна, так как достигнутый к этому времени уровень знаний не даёт для этого оснований.

Современная логика значительно расширила традиционные представления об операции определения понятий, выделяя различные виды определений в зависимости от способа раскрытия содержания: через описание ситуаций и событий или сообщение о том, как они совершались, через перечисление составных частей определяемого, через перевод слова на другой язык и др.1

Определения подразделяют на словесные (в речи) и остенсивные – путем указания на предмет (в журналистских материалах роль такого определения выполняет иллюстрация); определения номинальные (объясняется значение слова) и реальные (раскрывается содержание собственно понятия); аналитические (раскрывается уже установленное значение понятия) и синтетические (привносится новое в содержание понятия).

По функциям, которые они выполняют в тексте, определения могут быть регистрирующими (перечисляющими уже известные, установленные признаки), уточняющими (вводящими дополнительные сведения) и учреждающими (раскрывающими смысл нового события или явления). Нередко работа редактора над определениями в журналистском тексте становится работой над терминологией. Всякий термин в своей основе имеет определение понятия. Оценить логическую точность термина, правильность его употребления невозможно, не зная правил определений и приёмов введения их в текст.

ПРАВИЛА ОПРЕДЕЛЕНИЙ

Правила определений основываются на требованиях фактических, логических и языково-стилистических. Определения должны быть истинными по содержанию, признаки, указанные в них, должны быть существенными. Через метафоры и образные средства языка раскрыть содержание понятий невозможно.

Логика требует, чтобы части определения были соразмерными, чтобы определение не строилось на отрицании, не содержало в себе круга, не было противоречивым.

Правило соразмерности подразумевает равенство объёмов определяемого и определяющего понятий. Если соразмерность частей определения нарушена, учит логика, оно будет либо слишком широким, либо слишком узким. Так, редактора не должны были удовлетворить определения, данные, например, в одной из брошюр различным видам здравниц – домам отдыха и пансионатам, так как в них представлены только самые общие, родовые признаки, а видовые признаки отсутствуют:

Дом отдыха – это профилактическое оздоровительное учреждение для организованного отдыха рабочих, служащих и членов их семей.

Пансионат – это профилактическое оздоровительное учреждение, предназначенное для организованного отдыха трудящихся и членов их семей.

Правило о том, что определение не должно быть отрицательным, очевидно. Отрицая наличие каких-то признаков, мы не можем раскрыть содержание понятия. Тем не менее попытки построить отрицательное определение встречаются достаточно часто.

Семинар – это не собрание и не заседание. Это особая форма занятий. Подлинный репортаж – это не заметка, не отчёт, не корреспонденция, не очерк. Репортаж – сугубо информационный жанр, имеющий свои, только ему присущие особенности.

Сделав отрицание смысловым центром определения, их авторы не сумели ввести в определяющую часть указание на существенные признаки понятий, оперируя самыми общими и потому бессодержательными суждениями.

Круг в определении, т. е. попытка раскрыть содержание понятия через определяемое, также должен быть устранён редактором. Именно с этой логической ошибкой мы встречаемся во фразе: «Научно-фантастический элемент – основной отличительный элемент научной фантастики».

Не может раскрыть содержание понятия и следующее утверждение:

Прикладная научная идея сегодня – самый скоропортящийся вид производственного сырья.

Это попытка образно осмыслить явление, но отнюдь не его определение.

В публицистическом тексте операция определения понятий может послужить основой для конструирования приёмов выразительности изложения.

В статье «Опыты риторического анализа» В.В. Виноградов, анализируя использование определений как риторической формы, сравнивает текст речи адвоката Спасовича и записи в «Дневнике писателя» Ф.М. Достоевского по нашумевшему в своё время делу Кронеберга. Спасович, избрав позицию «бесстрастного исследователя» дела, анализирует логические значения терминов «истязания», «насилие», «тяжкие повреждения». «Ведь «бесстрастие» не есть «беспристрастие», – пишет В.В. Виноградов, – и «словесные формы – этого «исследования» незаметно для слушателя вбирают в себя сложный ряд приёмов внушения, экспрессивного воздействия».2 Достоевский же, встав на защиту детской души перед уголовным судом, разоблачал в своём «Дневнике» приёмы и саму личность адвоката. Отношение к слову «талант» показывает коренное различие в риторических приёмах Достоевского и Спасовича: «Достоевский не даёт логического определения слова. Напротив, как бы издевается над этим семантическим приёмом, создавая такие мнимые, явно недостаточные определения: «Талант есть, во-первых, преполезная вещь». «Во-вторых» – так и не появится. А снова будет повторено в иной смысловой обстановке «во-первых»: «Во-первых, talent oblige, талант обязывает – к чему, например? Иногда к самым дурным вещам».3 Общее определение понятия «талант» Достоевский сразу же поясняет частной его разновидностью: «Литературный талант, например, есть способность сказать или выразить хорошо там, где бездарность скажет или выразит дурно...» Эти определения затем самим автором осмеиваются, и открыто объявляется эмоциональная вредность, «несносность» многих признаков, входящих в понятие «талант»: «определение слова «талант» замещается его образно-метафорическим раскрытием в нужном направлении...»4 Образ таланта облекается такими экспрессивно-символическими формами, которые переводят его в категорию лица с отрицательной оценкой. Сама же проблема определения из сферы логической переводится в сферу социальную, сферу, по словам Достоевского, «всеобщего и самого драгоценного интереса».

РАЗБОР ПРАКТИКИ

Оценка содержания и формы определений. Фактическая точность и правильность определения зависят от истинности и существенности перечисляемых в нём признаков и находятся в прямой зависимости от уровня, достигнутого научным знанием. Задача редактора – оценить содержание и форму определения, различая определения чёткие и те, что находятся в процессе формирования, отдавая себе отчёт в том, что далеко не всегда определение в журналистском тексте может претендовать на завершённость формулировки. Попытка подвести его при редактировании под привычную форму классификационного определения без достаточных на то оснований, как правило, несостоятельна. Перенасыщенность дефинитивными конструкциями придаёт тексту специфическую стилистическую окраску, сообщает суждениям не­пререкаемость, что, как правило, идёт вразрез с целями публицистики. С другой стороны, стремление избежать во что бы то ни стало формализованных конструкций, боязнь засушить изложение может привести к приблизительности в толковании понятий, к попыткам определить понятие через неизвестные для читателя признаки, к злоупотреблению образными средствами языка. Например:

Совесть – наш высший внутренний судья, это гнев, обращённый на самого себя, могучая сила в обеспечении высоконравственного поведения человека.

Характер эмоций автора этого суждения не вызывает сомнения, но содержание понятия остаётся нераскрытым.

Журналист часто сталкивается с необходимостью уточнить для читателя определения, казалось бы, всем хорошо известных явлений. «Что такое ярмарка?» – ставит перед собой вопрос автор и отвечает:

Это 10–12 рабочих мест, оборудованных на особо отведённой, огороженной территории, куда подведена вода для мытья зелени, есть холодильные установки, склады продукции и тары. А базары состоят из 3–6 киосков. Открываются они или утром, в семь часов, или вечером, для торговли в конце рабочего дня.

Очевидно, что понятия ярмарка и базар в точных, научных определениях здесь не нуждаются. Значения, которые присущи им в данном тексте, отличаются от приведённых в толковых словарях, однако объяснить работникам торговли, чем ярмарка отличается от базара, т. е. сформулировать уточняющее определение, было практически важно. Автору этого сделать не удалось, так как ярмарка и базар охарактеризованы им с разных сторон.

«Перевод» определений на язык известных читателю представлений не терпит небрежности. Проиллюстрируем это примером из газеты:

Автоматическая линия может выпускать до 750 декалитров за смену (декалитр – это ящик, т. е. 20 бутылок)...

Своеобразная «система мер», предложенная автором, вряд ли прибавит газете авторитет.

Редактор ответственен за формулировки определений. Неточное словоупотребление, невнимание к стилистическим особенностям речи зачастую служат причиной их логической и содержательной дефектности:

...Всякая работа в милиции – это прежде всего труд, ежедневный, тяжёлый и к тому же часто сопряжённый с риском. Каждый пойманный преступник – результат такого труда.

...При оценке дорожных происшествий погибшим считается человек, скончавшийся в течение шести дней вслед за аварией, умерших позже относят к группе раненых.

Определения в информационных публикациях. В тексте информационных материалов термины и слова профессиональной лексики часто играют роль своеобразного фона для сообщения о каком-либо конкретном событии. Точное их значение будет расшифровано только специалистами, а для большинства читателей термины и профессионализмы очерчивают границы содержания понятий лишь в самом общем виде. Так, когда заметка сообщает, что на астраханском газоперерабатывающем заводе «пущена первая технологическая линия по переработке трёх миллиардов кубометров газа в год; на установке сепарации отделены компоненты, из которых далее получена элементарная сера», читатель фиксирует внимание на главном – пуске новой технологической линии и довольствуется общим представлением о смысле терминов технологическая линия, установка сепарации, компоненты, элементарная сера. Не ощущает он необходимости в точной расшифровке и таких профессионализмов, как, например, выделить средства отдельной строкой («Разве это не парадокс: предусмотрев завершение второй очереди реконструкции, предприятие не выделило вообще на это средств отдельной строкой»). Разумеется, ответственность за правильное употребление терминов в этом случае с редактора не снимается, но главная его задача – определить допустимую меру приближённости в толковании терминов читателем, решить, когда объяснения обязательны, когда они излишни. Однако достаточно часто редактор сталкивается с необходимостью расшифровать термин. В этом случае термин служит смысловым центром заметки, обозначает новое для читателя знание. Автор её выступает в качестве популяризатора открытий науки, достижений техники, и редактор должен владеть приёмами, позволяющими помочь решить эту задачу. Наиболее часто при расшифровке терминов в газетных текстах используют приложения, разъясняющие их смысл, прибегают к подбору синонимов, позволяющих выделить различные, существенные в данной ситуации стороны явления, включают в текст описания, дающие конкретное представление о предмете заметки. Но каким бы ни был приём объяснения, в основе своей он имеет логическое определение понятия, правилами которого следует руководствоваться при работе над текстом.

Сравним, как введён в текст двух заметок один и тот же термин (дюкер), незнакомый большинству читателей:

Прокладку дюкера – глубоководной части газопровода Оха – Комсомольск-на-Амуре начали специалисты из объединения «Союзподводтрубопроводстрой».

Началась укладка подводного дюкера на трассе газопровода Оха – Комсомольск. Подвод­никам объединения «Союзподводтрубопроводстрой» предстоит уложить трубы через Амур в траншею длиной 2,5 километра.

В первой заметке термин дюкер пояснён приложением – глубоководная часть трубопровода. Вторая заметка сразу идет по пути конкретизации представлений, описывая, что такое дюкер. Выбор приёмов введения терминов в текст предопределён жанровыми особенностями публикаций: в первом случае – это короткое сообщение, во втором – заметка, несущая расширенную информацию.

Включение каждого термина в текст должно быть строго мотивированным. Попытка объяснить неизвестное через неизвестное всегда несостоятельна. Когда автор написал: «...сейсмо-акустический экспресс-метод прогнозирования выбросоопасных пластов ... можно сравнить с перкуссией, когда врач выстукивает больного и слушает реакцию организма», он заведомо усложнил свою задачу. Ведь в результате пришлось объяснять не только то, что такое сейсмо-акустический экспресс-метод, но и что такое перкуссия. Перенасыщение текста терминами утяжеляет его, препятствует усвоению читателем информации.

Определения в публикациях на общественно-политические темы. Следует иметь в виду, что работа над определениями в публикациях на общественно-политические темы имеет свои особенности.5 Специфических, только общественным наукам присущих терминов сравнительно немного. В большинстве случаев они не отделены, как в естественных науках, резко обозначенной границей от обыденного языка. Труд, семья, право, общество – одновременно и термины, и слова каждодневного речевого обихода. Кроме того, значение многих терминов подвижно, особенно в политической практике. На наших глазах часто возникают новые оттенки их значений, уточняется и изменяется содержание. Практический смысл приобрело сегодня определение таких понятий, как митинг, шествие, демонстрация, манифестация. Терминологическое их значение предопределяется различием статуса и правил проведения мероприятий в период повышенной общественной активности, содержание терминов отражает реальную социальную практику. Точного определения при судопроизводстве потребовали понятия подарок и взятка. Произошло уточнение терминов меценат и спонсор. Первый вновь приобрел свой первоначальный смысл – «покровитель наук и искусств» и перестал считаться принадлежащим лишь «дворянско-буржуазному обществу», как долгое время указывали справочные издания. Значение второго сузилось и закрепилось в языке как «лицо или фирма (предприятие), финансирующие конкурсы, шоу и т. п. с целью размещения рекламы или благотворительными целями». Термин конверсия, часто встречающийся на страницах газет, напротив, стал толковаться расширительно. Вернув этот термин из области сравнительно узкой специальной терминологии к первоначальному обозначению общего понятия превращение, мы употребляем его, говоря об изменениях, главным образом, в промышленном производстве (конверсия оборонных предприятий).

Буквально каждый день мы сталкиваемся с переносом значений терминов на новые ситуации и явления. Включённые в журналистский текст, такие термины, как правило, не нуждаются в строгом логическом определении, но прояснить их смысл для читателя необходимо, и в текст вводят объяснение, часто непосредственно связанное с конкретным содержанием публикации:

Среда – это хоть и коллектив, но резко выраженных индивидуальностей. И чем они более не похожи друг на друга, тем лучше. Там никто не сидит в президиуме и вообще нет главного, в том числе это относится и к учителю-мастеру. Даже наоборот, ему каждый раз приходится завоёвывать свой авторитет заново – доказательствами, юмором, как угодно – только не командой. Тут прав только тот, кто убедил своей работой. Взволнуй, покори. Вот что такое среда. Повторяю, как воздух она нужна драматургу.

Поиски точной литературной формы определения всегда серьёзная творческая задача. Вот что говорил о работе над определениями, включёнными в текст литературного произведения, писа­тель Ю. Трифонов, пытаясь найти определение понятию «литературщина». Вначале он пробует раскрыть его содержание при помощи образных средств: литературщина – «это оборотень... Это вурдалак, который прикидывается хорошенькой девушкой, соблазняет, заманивает. Как трудно бывает отказаться от какой-нибудь изящной метафоры, от пейзажа «с настроением!» Попробуй угадай, литературщина это или литература. Ведь так красиво. И ни у кого как будто не украдено. Вот это «как будто» и пугает». Автор чувствует недостаточность подобного способа определить понятие и рассуждает дальше: «Литературщина – это отсутствие таланта... Всё равно что сказать: бедность – это отсутствие денег». Перед нами попытка построить определение отрицательное, понятно, что результат её автора не удовлетворил, и он снова пытается дать образное определение понятию: «Литературщина – это что-то жёваное. Вроде жёваного мяса. До вас жевали-жевали, все соки высосали, а теперь вы начинаете работать челюстями. Куда как приятно. О ... да как её распознать?» Может быть, выход в том, чтобы перечислить подряд признаки явления: «Литературщина многолика. Это избитые сюжеты, затасканные метафоры, пошлые сентенции, глубокомысленные рассуждения о пустяках. Это и почти литература, во всяком случае нечто очень похожее на литературу. Это длинные, на полстраницы периоды с нанизыванием фраз, с нарочито корявыми вводными предложениями, утыканными как гвоздями, словами «что» и «который», – под Толстого, или такие же бесконечные периоды, состоящие из мелкой психологической требухи, – под Пруста. Это сочные, влажные, сырые, мглистые, нежно-палевые, пропахшие дождём и гарью пейзажи, – под Бунина. Это занудливые, но многозначительные «разговоры ни о чём», – под Хемингуэя».

Признаков перечислено много, однако законченным перечисление не выглядит. Существенные, обобщённые признаки явления автору сформулировать не удалось, он это чувствует, и предпринимает последнюю попытку дать определение, уже выходя за рамки традиционной формальной логики: «Прочитал только что написанную страницу и увидел: сплошная литературщина. Нагромождение метафор. Литературщина сравнивается с салом, с хорошенькой девушкой, с радиоактивными излучениями, с жёваным мясом и ещё с чем-то. Автор в ажиотаже собственной безвкусицы не захотел расстаться ни с одной из метафор, иные из которых более чем сомнительного качества, и в результате погубил доброе дело: нанести крепкий удар по литературщине. Внятно ответить на поставленный вопрос: «Что же такое литературщина?» –автор не сумел или, может быть, не захотел. Он уходил от разговора, изощрялся в остроумии и бросил читателя в недоумении. Эту страницу я оставлю в таком виде, как она написалась, чтобы показать змеиную суть литературщины и как трудно с этим ядом бороться»,6 – пишет Ю. Трифонов, завершая попытку определить понятие остенсивным определением, т. е. указанием на предмет.

Вопросы для повторения и обсуждения

1. Назовите известные Вам виды определений.

2. Какие правила определений основаны на требованиях логики?

3. Какие правила определений основаны на языково-стилистических требованиях?

4. Какие требования должен предъявить редактор к фактической точности определений? Какова методика её проверки?

5. Для какого стиля изложения характерно строгое классификационное определение?

6. В чём особенность работы редактора над терминами общественных наук?

7. Какие приёмы расшифровки терминов приняты в практике обработки информационных материалов?

8. Приведите примеры удачно и неудачно, с Вашей точки зрения, построенных определений и объяснений в публицистическом тексте.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: