Повсюду: взаимосвязанное общество

Реальность такова, что мы живем в мире без границ. Большинство из нас настолько свыклось с идеей интернационализации, что воспринимает ее как должное. Посмотрите на свою одежду. Сейчас, когда мы пишем эти строки, один из нас одет в брюки, произведенные в Германии и канадскую рубашку, а на ногах у него итальянские ботинки. У другого автора брюки сделаны в США, майка – в Бельгии, а на носу у него очки из Японии. Вы, конечно, можете подумать, что мы специально так оделись, чтобы поразить вас, но мы клянемся (клянемся забальзамированным телом Ленина), что носим то же, что и остальные, только предпочитаем черный цвет. Посмотрите на свою одежду: откуда она? Если бы вам вдруг потребовалось зачем-либо снять с себя все импортные вещи, вам было бы сложно сделать это на публике.

С другой стороны, лейблы типа «сделано в США», «сделано в Японии» или «сделано в Свазиленде» становятся все более бессмысленными. У Nokia есть лаборатории в Скандинавии, Японии, Гонконге, Германии, Австралии, Великобритании и Соединенных Штатах: в поисках модных тенденций компания посылает людей на разведку на пляж Винес-бич в Лос-Анджелесе или на улицу Кингс-роуд в Лондоне. Можно ли в таком случае говорить о том, что продукты Nokia являются исключительно финскими? Учитывая такую размытость границ, бессмысленным становится и указание страны-производителя на товарах. Однако же, что интересно, старшее поколение сохраняет верность продукции, которая произведена в их собственной стране: британцы покупают британское, французы – французское, а американцы по многолетней привычке покупают американское. Так они выражают свой патриотизм. Молодых это беспокоит гораздо меньше. Их товары делаются BMW, Nokia, Alessi или Филиппом Старком. Для них важно, кто делает, а не где делают.

Глобализация перестала быть теорией. Она влияет на государства, компании, товары, услуги и людей – прямо сейчас, на всех сразу. Раньше нормой было то, что сделано в своей стране, а импорт был скорее исключением. В бизнес-школах существовали специальные отделы по международному бизнесу. Был специальный термин RoW, означавший «весь остальной мир» (Rest of the World). Компания, которая все еще использует этот термин, должна немедленно закрыться и признать себя банкротом, пока ее не закрыли недовольные клиенты. Сейчас в компаниях более уместен отдел, занимающийся операциями в собственной стране, и при этом он не должен быть самым большим. Почему в странах сохраняются министерства иностранных дел, когда почти все правительственные вопросы связаны с остальным миром? Новые учреждения не связаны государственными границами. Теперь существуют мегагосударства: Европейский союз, АТЭС, NAFTA; мультинациональные корпорации, являющиеся национальными только по месту регистрации офиса, но действующие по всему миру; продукты мирового охвата, такие как кока-кола или биг-мак; суперспециалисты мирового класса, а также огромное количество музыкантов, консультантов, шеф-поваров, исследователей, актеров мирового значения.

Настоящая интернационализация – это совсем не то, что мы принимали за нее раньше. Она означает, что портной в Ухане (Китай) конкурирует с портным из Берлина. Теперь установился технико-экономический паритет: у людей на Западе больше нет монополии на знание, поэтому китайский портной будет обладать теми же знаниями, что и немецкий. Дух капитализма находится в постоянном движении: в конце XIX века он покинул Европу и пришел в США, затем, продвигаясь все дальше на запад, обогнул мир и явился на Дальнем Востоке. А теперь он идет дальше на запад, простирая свою волшебную палочку над Китаем и бывшим СССР. Новая реальность повсюду. Новая экономика обрела несколько центров.

Дальний запад

Взгляните на Дальний Запад – именно там зарождается будущее. В США создается больше новых рабочих мест, чем в Европе, однако при этом динамично развиваются только отдельные регионы, отрасли и компании. Ничего удивительного в том, что одним из таких регионов является Калифорния. Это странное место, в котором 40 процентов населения не пользуется вилкой и ножом, предпочитая есть руками и стоя. Похоже, что международная конкуренция будет происходить между теми, кто использует палочки, теми, кто предпочитает вилку и нож, и теми (возможно, самыми проницательными) игроками, кто ест по-простому, не используя столовых приборов. Да, эти люди едят руками, но именно их головы в это время управляют экономикой.

Это экономика грудей и задниц.[109]Sillywood.[110]заправляет игрой, которая называется tittytainment[111]Многие интересные вещи в США, по крайней мере с точки зрения бизнеса, связаны с растущей индустрией развлечений. Хотя в Евросоюзе снимают больше фильмов, чем в США, тем не менее доля рынка американских фильмов в Западной Европе составляет свыше 70 процентов. Но не стоит отчаиваться: развлечения – это не только фильмы с участием Арнольда Шварценеггера или диски Бейонс.[112]Фильмы, музыка, электронные игрушки, видео и компьютерные игры вкупе с различными элементами информационных технологий: компьютерами, программным обеспечением, телекоммуникациями, сетями и так далее, – смешиваясь, превращаются в сильнодействующее зелье.

США возглавляют движение к информационной экономике, расходуя на информационные технологии 4 процента ВВП, в то время как Япония – только 2.[113]

Американская экономика день ото дня становится «мягче», все больше опираясь на «софт» – программное обеспечение и системы связи. На пике интернет-бума компании из Кремниевой долины оценивались в среднем в четыре раза дороже, чем автопроизводители из Детройта: их совокупная стоимость равнялась совокупной цене всех акций на фондовом рынке Франции. Город Пало-Альто в Калифорнии, когда-то знаменитый своими великолепными черносливом и изюмом, стал родным домом для тысяч производителей электроники и программного обеспечения. Похоже, что времена, когда можно было сказать: «Все, что хорошо для General Motors, хорошо для Америки»,[114]канули в Лету.

Дальний восток

Однако неверно было бы считать, что будущее творится только на Дальнем Западе. За последние 20–30 лет лавинообразно развивается и Дальний Восток. Согласно исследованию Джеффри Сакса из Гарвардского университета, в XVIII веке Великобритании понадобилось около 60 лет, чтобы удвоить свой ВВП; через сто лет Япония смогла сделать то же самое вдвое быстрее; а Южной Корее совсем недавно удалось совершить это всего за 11 лет. Если вернуться в 1960 год, то тогдашний уровень жизни среднего японца составлял примерно одну восьмую от уровня жизни среднего американца. С экономической точки зрения Южная Корея находилась на одном уровне с Суданом, а Тайвань – с Заиром (если сравнивать их по показателю ВВП на душу населения). Всемирный банк рассчитал, что не менее 50 процентов мирового роста в ближайшие десятилетия будет связано с источниками в Юго-Восточной Азии.

Восток готов учиться. Некоторое время назад детям по всему миру был задан вопрос: является ли учеба их любимым занятием? В Китае на этот вопрос положительно ответили 34 процента учеников. В Японии – 28. Тот же показатель для США составил всего 18 процентов. Незадолго до своего ухода из жизни Питер Друкер заметил: «Возможно, лучшие в мире учебные заведения для инженеров и медиков теперь имеет Индия».

Даже сейчас трудно оценить в полной мере масштаб происходящего. Запад отрицает важность этих изменений, кивая на азиатский экономический кризис 1990-х. Однако исследование Merrill Lynch[115]показало, что в Сингапуре, Гонконге и Тайване свыше 60 процентов ВВП поступает от деятельности, связанной с оказанием услуг. Многие национальные экономики уже завязаны на образование. Мы недавно узнали, что Сингапур, который писатель Уильям Гибсон когда-то описывал как «Диснейленд, в котором введена смертная казнь», расходует около 25 процентов своего ВВП на образование, исследования и развитие. У этих ребят точно есть план. Разумеется, кто-то может предположить, что Сингапур ошибается, что революции не случится и что знание не станет ключевым активом в будущем. Что ж, мечтайте, пока есть возможность.

Основное производство в Юго-Восточной Азии концентрируется в Китае – стране, ежегодно дающей миру 600 000 инженеров с зарплатой чуть выше 500 долларов в месяц. В Китае больше людей с полным средним образованием, чем в США (примерно на двести миллионов), а число жителей моложе 20 лет составляет 413,7 миллиона человек. Таким образом, китайцы молоды, образованны и ненасытны. И они точно так же, как мы, хотят быть богатыми. Недавний опрос показал, что для 66 процентов китайцев перспектива разбогатеть – важнейший стимул для собственного развития. И лишь жалкие 4 процента хотят продолжить дело великой коммунистической революции. До начала XIX века китайская экономика была крупнейшей в мире. Если современные темпы роста сохранятся, то к 2010 году Китай вновь завоюет доминирующее экономическое положение на планете Земля.[116]

Несомненно, роль азиатской конкуренции изменится в ближайшее время. Прошло время грубой силы – теперь конкуренция разворачивается между различными уровнями интеллекта. Возможно, нам стоит многому научиться у Японии, стремительно эволюционировавшей как индустриальная держава. Когда-то японские товары были дешевым пластиковым мусором, и Запад отвергал их. Но японцы довели свою продукцию до совершенства. Запад все еще по привычке посмеивался, и напрасно. Шутки кончились. Жители Запада подавились своим смехом, когда японцы практически убили западных производителей электроники и автомобилей. Так что нездоровая радость по поводу азиатского кризиса быстро закончится, когда в двери Запада постучатся миллионы людей с отличными мозгами. Просто подождите.

Закрытый восток, близкий восток[117]

На соседней улице

В Западной Европе также случаются непредвиденные вещи. Кто бы мог подумать, что одна из величайших компаний в области программного обеспечения – самой фанковой из всех отраслей – окажется немецкой и будет носить название SAP? А откуда родом Nokia – изготовитель самых стильных мобильных телефонов на рынке? В наши дни Финляндия экспортирует больше электроники, чем продукции деревообработки; ее обгоняют только Исландия и США. Кто бы мог подумать десять лет назад, что три самые крутые авиакомпании в мире будут родом из Британии? А теперь посмотрите еще раз, по-новому, на EasyJet, Virgin и ирландскую Ryan Air.

В Европе можно найти немало примеров культурного многообразия – начиная от футбольных команд и заканчивая целыми странами. Некоторые процветающие международные компании имеют свои головные офисы в многонациональной и многоконфессиональной Швейцарии. Такие компании, как Nestlй, Ciba Geigy и ABB, воспринимают разнообразие легче и позитивнее, чем многие другие европейские игроки. Наблюдательный совет ABB, состоящий из восьми членов, включает в себя представителей пяти национальностей. Как говорил бывший руководитель компании Перси Барневик, «основным критерием отбора является компетентность, а не паспорт». Другие многонациональные компании также движутся в сторону разнообразия, прочувствовав эффект от совместного действия глобализации и командной работы. После слияния компания SmithCline Beecham, занимающаяся фармацевтикой и биотехнологиями, сформировала совет директоров из тринадцати человек семи национальностей. Европа наносит ответный удар.

…и другие

Можно двигаться дальше.[118]Экономика развивается повсеместно. Больше нет единого центра гравитации. Западная мечта: маленький розовый домик с белым заборчиком, надежная машина, привлекательная супруга или супруг, послушные дети, ежегодный отдых на Средиземноморье или на Карибах, стабильная работа с достойной оплатой – теперь осуществляется не только 200 миллионами жителей Запада.

Теперь не только Япония дышит в затылок Западу. Три миллиарда людей хотят иметь то, что уже есть у большинства жителей Запада, – и прямо сейчас. И поверьте, они не будут ничего просить – они возьмут это сами. Страшновато? Но на самом деле это величайший шанс для бизнеса, который нам предоставляет новое тысячелетие. Если посмотреть на ситуацию оптимистично, то эти три миллиарда в ближайшем будущем станут вашими клиентами. Спрос и предложение!

Но помните: фанки-деревня не только глобальна, но и взаимосвязана. Вспомните рыболовную сеть или паутину – изменения распространяются и ощущаются повсюду. Рыночная экономика – это игра с нулевой суммой. Экономический кризис в Азии отнюдь не улучшает жизненного уровня жителей Запада. Взлет темпов роста экономики в США благотворно действует на всех. Все вместе мы строим интернациональное общество, пронизанное взаимосвязями. Фанки-деревня предполагает рост конкуренции, но одновременно и рост возможностей – возможностей найти новых покупателей, поставщиков, партнеров, специалистов или друзей. И если вы не присоединитесь, цена вашей неосмотрительности будет крайне высока.

Лидеры и последователи

Не все регионы развиваются одинаково быстро. По мнению экспертов Всемирного банка, в странах с высокими темпами роста люди больше работают, больше учатся и предпочитают сберегать, а не тратить. Успех любой экономики и прогресса основан на простых вещах: работа, учеба, сбережения. Никаких фокусов, магического порошка или волшебной палочки.

Игра в фанки-деревне строится вокруг творчества, высокой результативности и революционных преобразований: новых предложений для клиентов; непохожести на других, умения удивлять и создавать фантастические вещи. Успех – результат исследования неизведанного и получение хотя бы частично правильных ответов.

На разных этапах экономического развития доминируют разные игроки. В фанки-деревне есть один регион, в котором основой всей системы ценностей является индивидуализм. Здесь приветствуются текучесть рынка труда и краткосрочные контракты. Этот регион, принимающий неопределенность и создающий новые технологии, – Соединенные Штаты Америки. Неудивительно, что сейчас, во времена перемен, доминируют американ ские компании, в то время как их японские конкуренты отличаются коллективизмом, стремлением к пожизненному найму, снижению неопределенности и кропотливому освоению технологий (а не созданию их).

Но господство американских фирм не будет длиться вечно. Право американской экономики на первенство не высечено на каменных скрижалях. Даже если США и не сдадут своих позиций в ближайшем будущем, они будут постоянно подвергаться атакам со всех сторон. Глобализация и смешение систем ценностей сделают свое дело. География уже не важна. В Японии, Дании, Португалии уже можно найти индивидуумов, чьи творческие способности и готовность принять неопределенность выше, чем у средних американцев. Им открыт весь мир. Они готовы воспользоваться своим правом на выбор – и сделают это. И мы все чаще будем замечать их стремительные и неожиданные действия. Люди и организации, у которых нет одной «родины» в географическом смысле слова, будут вести себя иначе, чем нынешние национальные государства, которые не могут просто так собрать вещи и переехать. Еще раз подчеркнем: кто важнее, чем где.

Европа – это новый плавильный котел.[119]Население типичной европейской страны на 15–25 процентов состоит из инородцев. Смешение всеобъемлюще – больше нет закрытых, однородных и изолированных обществ. Люди разных национальностей с различным менталитетом живут бок о бок. Конечно, не всегда все идет гладко. Уровень националистических настроений в отдельных странах очень высок. Но никто и не говорил, что, живя рядом с выходцами из других стран, мы не будем испытывать напряжения.

У Европы есть потенциальное преимущество: высокий уровень разнообразия, являющийся основой для развития творчества, изобретательности и прогресса. Однако остается вопрос: сидят ли европейцы на крышке плавильного котла или на пороховой бочке? История Европы насчитывает столетия вражды и неприязни, ее народы привыкли жить порознь. Хорошо это или плохо? По мнению немецкого ученого Юргена Хабермаса, это историческое наследие определенно способствует борьбе с разрозненностью в попытках Европы создать наднациональную демократию через укрепление Европейского союза. Мастерство приходит с опытом.

События на Балканах заставили даже закоренелых оптимистов еще раз призадуматься над тем, какие опасности таит в себе разнообразие. Но помните: есть то, что есть. Европа всегда была неоднородной с точки зрения национального состава, религий и многого другого. Разнообразие не хорошо и не плохо – оно просто есть. Но оно становится тем, чем мы захотим. Европе не нужно больше или меньше разнообразия – нужно решить, как с ним поступить. Европе необходима мечта, идея, новый манифест – слово и дело. Европейцам следует понять, как реализовать потенциал разнообразия: как изменить технологии, институты власти и ценности. В противном случае судьбу Европы будут решать другие жители фанки-деревни.

Громадные термиты

Изменения происходят не только в пространстве и времени. Вступая в эру изобилия, весь мир претерпевает метаморфозы, принимая новые и неясные очертания. Вещи перемещаются, распадаются на части и складываются снова в необычных сочетаниях: все течет, все изменяется, – образуя новую реальность – фрагментарный мир с нечеткими границами, м-и-р через дефисы.

Общество в смятении. Это состояние передается индивидуумам, которые имеют право выбора и чья сила все возрастает. Эти люди свободны знать, перемещаться, делать и быть кем хотят. Пользуясь своим правом на выбор, они создают эру анархии. Они рушат стены и подрывают традиционные основы власти. Они сами контролируют свое образование, карьеру и жизнь. Они инициируют системные изменения в обществе и делают мир сверхплюралистичным.

Еще вчера жизнь общества в целом и каждого его члена в частности определялась сильными центрами власти. «Манифест Коммунистической партии», вышедший в 1848 году, провозглашал своей целью создание общества, в котором промышленное производство управлялось бы не владельцами, конкурирующими друг с другом, а всем обществом, работающим в соответствии с установленным планом и потребностями его членов. Манифест со всеми своими представлениями о высоком уровне предсказуемости, стабильности и контроля являлся выражением крайней степени социального реинжиниринга. Следуя такой общей концепции «хорошей жизни», необходимо было «всего лишь» выработать правильный генеральный план и выстроить соответствующие структуры и системы. Политики-консерваторы, капиталисты и профессиональные менеджеры на Западе наверняка смеялись над этими утопическими надеждами – но насколько верно было их собственное видение будущего?

Мы сами возвели такие же огромные монолитные структуры на базе централизованного планирования; некоторые из них получили название корпораций. Чуть больше 35 лет назад Джон Кеннет Гэлбрейт, гарвардский экономист и советник президента Джона Кеннеди, заметил: «Наша экономическая система вне зависимости от своего формального идеологического статуса во многом является плановой. Решения о том, что производить, исходят не от конечных потребителей, а от крупных производителей, которые, хотя и призваны в теории обслуживать рынок, на практике делают все возможное для контроля над ним». То есть вопрос заключался в создании правильных структур, систем и стратегий – того самого великого генерального плана. И в капитализме, и в коммунизме были элементы централизованной экономики в политическом, экономическом и социальном смысле. Кто-то принимал решения, остальные им подчинялись – или, по крайней мере, им было предписано подчиняться.

Прежний мир был четко структурирован и заполнен кастрированными личностями; но современный мир потерял структуру, а индивидуумы теперь вполне способны к независимым действиям (за исключением тех, кто, подобно евнухам, предпочитает снижение неопределенности). Термитам позволено атаковать краеугольные камни наших зданий, и они неистово вгрызаются в них.

Уместно будет процитировать поэта Уильяма Батлера Йетса: «центру не удержаться». Вооруженные новыми ценностями и технологиями, предприниматели бросают вызов привычным иерархиям и обладателям власти. И обратите внимание: новый мир создается не властными структурами, технологиями или ценностями, а действиями людей, которые больше не согласны делать, что велят, быть, кем приказано, или жить, где предписано.

Но то, что воспринимается как хаос на уровне общества, совершенно не кажется таковым на уровне отдельной личности. Для отдельного человека склонность к новизне абсолютно естественна.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: