СВЯЩЕННЫЕ ЗНАКИ ЕГИПТА НАЧИНАЮТ ГОВОРИТЬ 3 глава

Исследуя текст изнутри, дешифровщик вскрывает особенности его структуры, распределение отдельных элементов текста, представляющих те или иные классы (классы письменных знаков, морфем, слов и др.). Методика, применяемая в этом случае дешифровщиками (по И. М. Дьяконову), может быть охарактеризована как структурно-дистрибутивная.

Структурно-дистрибутивные методы используются как при анализе плана выражения, так и при анализе плана содержания. Анализируя план выражения, исследователь должен выявить определенные классы письменных знаков на основе их распределения в тексте. Так, Вентрис отделил знаки для гласных (Г) от знаков для согласных с последующим гласным (СГ) благодаря тому, что знаки типа Г встречались, как правило, в начале слов (внутри слов гласные входили в состав знаков типа СГ).

Советский исследователь Б. В. Сухотин разработал алгоритмы, на основании которых гласные могут быть отделены от согласных в буквенном тексте на любом языке. Сухотин проверяет свои алгоритмы на электронно-вычислительных машинах, но возможно идентифицировать классы гласных и согласных в буквенном письме и «вручную». Методика эта основана на определенном свойстве человеческой речи:

в ней гласные и согласные распределяются весьма равномерно (причем в языках, допускающих значительные скопления согласных, редки скопления гласных, в языках же, допускающих значительные скопления гласных, скопления согласных либо редки, либо невозможны). Естественно, что в группах из трех букв со срединным гласным в языках первого типа слева и справа будут находиться, как правило, согласные, в языках второго типа слева и справа от согласного будут стоять гласные. К тому же существует немало языков, в которых слова вообще строятся в соответствии со строгой структурой СГСГ, СГСГСГ и т.п. (ср. японский, яванский, из древних - пали и др.). Понятно, что, учитывая эти особенности человеческой речи, нетрудно гласные буквы отделить от согласных (при идентификации отдельных классов можно иметь в виду следующее: в системе - не в цепи! - гласных всегда меньше, чем согласных.

Основу структурной дистрибутивной методики исследования плана содержания заложил Ипсен в своем анализе надписи на Фестском диске. Суть этой методики состоит в том, что в тексте можно отделить именные и глагольные флексии от основ соответствующих слов. (Флексия - окончание, последняя часть слова, изменяющаяся при склонении, спряжении.) Сделать это нетрудно: флексии встречаются часто, причем с данной группой основ сочетаются флексии данного, определенного типа (что и позволяет противопоставить имена глаголам). Идя дальше, можно выделить аффиксы (они не столь подвижны, как флексии, тем не менее основы с аффиксами от корневых основ отделить можно). (Аффиксы - приставки, суффиксы.)

Структурно-дистрибутивная методика - метод позиционной статистики - была разработана Ю. В. Кнорозовым в его работе по дешифровке письма древних майя.Почти все вышеизложенное касается по преимуществу «фонетических» видов письма - алфавитных и «слоговых»; идеографические письменности ставят перед исследователем задачи особого рода.

ЧАСТЬ 2. ЗАДОЛГО ДО КИРИЛЛА И МЕФОДИЯ

Помоги им, сирым, неприкаянным,

Грамоте желающих вельми…

Предстоит дорога непростая нам.

Отче! Нашим чаяньям внемли.

Где ни взглянешь - всюду жизнь расхристана;

Похотью наживы обуян,

Мелок дух, но, чуем, плещет истина

В море неисчерпанном славян.

Мерзок им постыдный зуд торгашества,

Гнусен подлый промысел менял.

Ремесло, искусства, хлебопашество -

Вот что чутко ты для них избрал.

Но какой обидою жестокою

Алчный мир им исподволь грозит.

Просвети ж их - памятью

глубокою,

Чтоб им слово стало будто щит.

Чтоб всегда пред подлою интригою,

В битве меж корыстью и добром

Отбранялись собственною книгою,

Как в бою надежным топором…»

Юлия Гурковская Напутствие Кирилла и Мефодия.

СЛАВЯНСКИЕ ПРОСВЕТИТЕЛИ

«Свет показая емоу сложение письменемъ»

Патерик Синайский, XI в.

Мы не мыслим человечество без языка, а культуру - без письма, сохраняющего для будущего мысли и достижения человека, плоды настоящего. Являясь одной из высших форм проявления человеческого духа, письмо возвышает любой народ и является непременным фактором становления и процветания этого народа. Сказанное справедливо и в отношении славян. Но говоря о славянском письме, мы не можем обойти молчанием имена двух великих людей - Константина (Кирилла) и Мефодия, с которыми в нашей истории мы связываем появление славянской азбуки и, как следствие этого, необыкновенный подъем и расцвет славянской культуры.

Праздником обновления и просвещения назван день 24 мая - День Кирилла и Мефодия, День славянской письменности, который ежегодно торжественно отмечается в ряде славянских стран. И это наша дань великого уважения и признательности к людям, своим деянием поднявшим славян к вершинам общечеловеческой культуры.

Братья родились в македонском городе Солуни (ныне греческий город Салоники), население которого в ту пору состояло наполовину из греков, наполовину из славян. Отец их был болгарин, а мать - гречанка.

Старший из братьев, Мефодий, по-видимому, не был лишен организаторских способностей и имел навыки административной деятельности: в течение ряда лет он был правителем одной из подвластных Византии славяно-болгарских областей.

Младший брат, Константин, получил блестящее по тому времени образование. В древних источниках он обычно упоминается с эпитетом «философ». Некоторое время Константин работал хартофилаксом (библиотекарем) при патриаршей библиотеке, а затем удалился в уединенное место для занятий. Спустя некоторое время он получил назначение «оучити философии свояземца и странныя» (т.е. «местных людей и приходящих из других стран»). На Константина дважды возлагалась миссия в Малую Азию, а затем в Хазарию с целью проповеди христианского учения. В Хазарию Константин ездил вместе с Мефодием.

Заканчивался 862 год. В Константинополь - столицу Византии - прибыло посольство от моравского князя Ростислава. Моравские племена, жившие в бассейнах рек Лабы, Влтавы и Моравы, в начале IX века объединились, создав Великоморавское княжество со столицей в Велеграде. При князе Ростилаве княжество, отразив военный поход Людовика Немецкого, добилось полной самостоятельности. Однако немецкие феодалы пытались использовать католическую церковь для своих захватнических устремлений.

Представители моравов, прибывшие в Константинополь, обратились к византийскому императору Михаилу III с просьбой прислать в Моравию проповедников, которые могли бы вести проповеди на понятном для моравов языке вместо латинского языка немецкого духовенства.

В Моравию было решено послать Константина и Мефодия.

И Константин сказал: «Я с радостью пойду в моравскую землю, если только они имеют буквы своего языка». На что император ему заметил: «Если ты захочешь. Бог тебе их даст».

После этого Константин приступил к разработке славянской азбуки. Взяв за основу греческое уставное письмо (унициал), он изобрел простую и удобную форму для начертания славянских букв. Он дополнил азбуку знаками передающими звуки, свойственные славянской речи и отсутствующие в греческой. Недостающие знаки Константин заимствовал из коптского письма и какого-то более древнего славянского письма.

Пользуясь созданной азбукой, Константин с помощью Мефодия перевел на славянский язык основные богослужебные книги. Эту работу братья выполнили очень быстро - за несколько месяцев. Объясняется это тем, что создавалась азбука не на пустом месте. Славяне, по всей видимости, уже владели достаточно высокой письменной культурой. Ведь нам известны по крайней мере две формы славянского алфавита - кириллица (она названа так по имени Кирилла) и глаголица - от старославянского слова «глагол», что означает «слово». Последняя употреблялась на Руси сравнительно мало, в основном в IX- XI вв., а в более позднее время - у чехов и хорватов. До сих пор идет спор, какой из двух алфавитов древнее, какой создан Кириллом и Мефодием. Но при всей разнице в начертании и кириллица и глаголица - это алфавит с одним и тем же составом букв. И независимо от того, глаголицу или кириллицу составили Кирилл и Мефодий, их заслуга как великих просветителей славян неизмерима. Ведь и при наличии исходных материалов такой труд был под силу очень крупному ученому и тонкому филологу.

По окончании работы, летом 863 года, братья отправились в Моравию, где развернули бурную деятельность: в Велеграде и моравских деревнях на богослужениях они читали привезенные с собой книги, выбирали учеников и обучали их славянской азбуке, продолжая переводить на славянский язык греческие книги. Братья сделали многое для распространения в стране новой славянской письменности и культуры.

После смерти Кирилла и Мефодия дело продолжили их ближайшие ученики. Созданная братьями азбука начала свое шествие по странам. В Х веке упорядоченная славянская азбука из Болгарии попадает в Киевскую Русь. Зарождается древнерусская литература, давшая миру уже на заре XI века изумительнейшее по форме и мысли произведение - «Слово о законе и благодати» митрополита Иллариона, подобия которому не имела в то время ни одна из стран.

В наши дни 863 год, первый год пребывания Кирилла и Мефодия в Моравии официально, по решению ЮНЕСКО, признан годом создания славянской азбуки. И это есть признание заслуг Кирилла и Мефодия не только перед славянами, но и перед всем человечеством. В связи с этим многие ученые предлагают именно от этой даты вести отсчет славянской истории, культуры и письменности, поскольку именно письменность является важнейшим, если не решающим фактором в становлении и процветании любого народа. Правда, при этом они часто забывают задать себе вопросы: а была ли у славян письменность в дохристианский период, или, иначе, до азбуки Кирилла и Мефодия? И если была, то что она собой представляла? Когда зародилась и где ее истоки? Есть ли ее памятники и каковы они? Как их прочесть?

Попыткой ответить на эти вопросы и является настоящая книга.

МАЛЕНЬКОЕ ЧУДО

«Человек погиб и тело его - прах. Все близкие ушли в землю, но то, что он написал, заставляет помнить о нем того, кто читает… Они ушли, и имена их забыты. Писания их напоминают о них».Египет, папирус Честер-Битти, IV

Первоначальная осень 1897 года застала экспедицию археолога В. А. Городцова в селе Алеканово Рязанского уезда Рязанской губернии.

Небольшое древнее захоронение находилось за селом. Местные жители называли это место Могильцами.

Несколько крестьян, нанятых копать и таскать землю, работали споро и весело. Помощники В. А. Городцова, обрабатывая место раскопа, как всегда, были очень внимательны. Они не пропустили бы и макового зернышка, попади оно каким-либо образом в последнее прибежище человека, жившего почти тысячу лет тому назад.

Владимир Александрович, устроившись под временным дощатым навесом, здесь же, рядом с раскопом, сидя за походным столом, регистрировал находки и делал их предварительное описание. «Два обломка хорошо обожженной керамики с загадочными знаками. На одном обломке - три знака, на другом - два, из которых один цельный, от другого сохранилась часть в виде черточки. Знаки располагаются в строку. На первом обломке знаки расположены на шейке сосуда, по обрезу которой идет орнамент из черточек. На втором знаки идут ниже шейки по боковым стенкам».

Загадочные знаки? Они властно захватили воображение, рождая мысли о невероятном, почти фантастическом, но пока неразрешимом и потому нереальном. Вот если бы…

Археологи особые люди. Они верят в удачу, как дети в чудо. И их удача, - это как улыбка, которую другие перестали замечать.

Абсолютно целый глиняный горшок с загадочными знаками раскопали чуть в стороне от основного захоронения, и в тот день Городцов велел всем разойтись по домам и оставить его одного. Никто потом не узнает, как учащенно билось его сердце, когда он брал в руки это маленькое чудо, но это обстоятельство личного плана. Потом, при написании статьи, он высветит его необыкновенной ясностью изложения, не требующего для понимания этого научного факта ни специальной подготовки, ни каких-либо разъяснений. «Надпись состоит из 14 знаков, расположенных в строковой планировке. Объяснить их как клейма мастера невозможно, потому что знаков много, объяснить, что это знаки или клейма нескольких лиц, также нет возможности. Остается одно, более вероятное предположение, что знаки представляют из себя литеры неизвестного письма, а комбинация их выражает какие-нибудь мысли мастера или заказчика. Надпись сделана местным или домашним писцом, т.е. славянином».

В ученых кругах того времени эта статья не найдет никакого отклика ввиду «абсурдности постановки самого вопроса» о возможности существования у славян до контактов с Византией собственной оригинальной письменности. Да и в наши дни, по крайней мере выпускники филологического факультета МГУ, слушавшие в течение многих лет лекции С. Б. Бернштейна, вслед за своим профессором в большинстве своем считают, что «никаких убедительных фактов, под тверждающих существование славянского письма до 60-х гг. IX в., нет». Датой создания славянской письменности они продолжают признавать 863 год, связывая ее появление с деятельностью Кирилла и Мефодия. Алекановскую надпись (и многие другие) эти ученые рассматривают как научный артефакт и стараются о ней не вспоминать. В крайнем случае она привлекает внимание лишь как образец разнообразных типов клейм славянских мастеров. Двенадцать типов клейм на одном глиняном горшке!

ВОПРЕКИ УСТОЯВШИМСЯ ДОГМАМ

«И муки жизни отягченной

Легли на хладное чело».

У геологии и археологии есть общие интересы, и каждый стоящий геолог, занимающийся тем или иным районом, в списке литературы, с которой необходимо познакомиться, всегда имеет работы по археологии. Однажды в мой список литературы попал двенадцатый номер «Археологических известий и заметок» за 1897 год. В мои планы не входило знакомство со статьей В. А. Городцова «Заметки о глиняном сосуде с загадочными знаками», но ее название с упоминанием о «загадочных» знаках заинтересовало меня. Кто мог знать, что именно с этого момента в моей судьбе, в моей жизни произойдет крутой перелом. Я встану на иную дорогу и пойду по ней, забыв обо всем, что прежде согревало и питало мой мозг и мои чувства. На этой дороге я испытаю иное счастье и иную горечь, иные удачи и неудачи, но все это будет потом. А тогда, рассматривая Алекановскую надпись, я отметил, что наряду с непонятными, незнакомыми знаками часть знаков представляет собой четко выписанные фигурки человека и животных, манерой своего исполнения напоминающие дымковскую игрушку. Вот, например: заяц, рысь, собака; а вот человек и следом за ним лошадь. В. А. Городцов предполагал, что все эти знаки - литеры неизвестного письма. Значить, они должны звучать, как звучат знаки, т.е. буквы нашего алфавита. Но как? ЧЛ - человек, лошадь. А если иначе:

ЧЕ ЛО - человек, лошадь. Получилось слово ясное и очевидное, известное каждому русскому человеку. Оно означает лоб, часть головы от темени до бровей. Но какая может быть связь между глиняным горшком и человеческим лбом? Нелепица, да и только. Однако существует еще одно значение слова «чело». Оно сохранилось до наших дней, в частности на Смоленщине, и означает «наружное отверстие русской

печи». В этом случае между словом и предметом, на котором оно было написано, возникала достаточно тесная связь, и это давало основание, вслед за В. А. Городцовым, предположить, что знаки Алекановской надписи действительно представляют собой «литеры неизвестного письма», скорее всего, докирилловского. Этот вывод вступал в противоречие с устоявшимся, общепринятым представлением о том, что такого письма у славян быть не должно.

Но мнение большинства - это еще не есть истина, в науке тем более. Из ее истории мы знаем множество примеров, когда прорыв в неведомое совершали именно инакомыслящие. Рискуя потерять все и приобрести при этом (в самой мягкой форме) славу вздорного человека, они шли наперекор устоявшимся мнениям и если не всегда добивались победы, торжества своих идей и устремлений, то, по крайней мере, торили дорогу идущим вслед за ними. Сказанное имеет отношение и к науке о славянах. Среди ученых, твердо и последовательно отстаивавших точку зрения о том, что у славян до Кирилла и Мефодия существовала своя собственная оригинальная письменность, можно назвать имена В. Георгиева (Болгария), П. Я. Черных, В. А. Истрина. В частности, В. А. Истрин посвятил этой проблеме десятки страниц в своем фундаментальном труде «История развития письма». Он писал:

«В свете общих закономерностей развития письма представляется почти несомненным, что еще задолго до образования связей славян с Византией у них существовали разновидности первоначального письма». В своих соображениях на этот счет, как и упоминавшиеся выше ученые, В. А. Истрин опирался на археологические материалы и сообщения средневековых авторов. Старейшим среди них является «Сказание о письменах» Черноризца Храбра, болгарского монаха, жившего на рубеже IX-Х веков.

ХРАБР И ДРУГИЕ

«Приими боуквы своя»

Четвероевангелие, 1144 г.

В «Сказании» Храбра говорится: «Прежде убо словене не имяху книг, но чертами и резами чьтяху и гадаху, погани суще».

В современной научной литературе этот вид «первоначального докирилловского» письма получил название письма типа «черт и резов», или «славянского рунического» письма. О существовании письма какого-то вида у славян в докирилловскую эпоху свидетельствуют и другие средневековые авторы.

Арабский путешественник Ибн Фодлан, предпринявший в 921 году путешествие в Волжскую Булгарию, рассказал о погребении знатного русского воина с надписью на «памятнике» имени этого воина и имени царя. «Сначала они развели костер и сожгли на нем тело, - рассказывает Ибн Фодлан, - а затем они построили нечто подобное круглому холму и водрузили в середине его большую деревяшку тополя, написали на ней имя этого мужа и имя царя русов и удалились».

В другом сочинении арабского автора Х века Эль Массуди есть запись о пророчестве, начертанном на камне, который он обнаружил в одном из «русских храмов».

Персидский историк Фахр ад Дин (начало XIII века) утверждал, что хазарское письмо (речь идет об исчезнувшем, но известном Фахр ад Дину хазарском руническом письме) «происходит от русского».

Ибн Фодлан, Эль Массуди и Фахр ад Дин, несомненно, были знакомы с латинскими и греческими буквами, и потому полностью исключается возможность применения для надписей, которые они видели, латинского или греческого письма, хотя бы и несколько перестроенного применительно к фонетике славянской речи. Следовательно, речь шла о самостоятельном славянском письме.

Образцом этого письма в настоящее время ряд советских и болгарских ученых (В. А. Истрин, Д. С. Лихачев, П. Я. Черных, Е. Георгиев) считают надпись, оставленную нам арабским ученым Ибн эль Недимом. В труде «Книга росписи наукам», упомянув о наличии у славян в дохристианский период письменности, он передает относящийся к 987 году рассказ посла одного из кавказских племен к князю русов. «Мне рассказывал один, на правдивость которого я полагаюсь, - пишет Ибн эль Недим, - что один из царей горы Кабк (Кавказ. - Г. Г.) послал его к царю русов; он утверждал, что они имеют письмена, вырезаемые на дереве. Он же показал мне кусок белого дерева, на котором были изображены, не знаю, были ли они слова или отдельные буквы». Вслед за этим сообщением в книге помещалась надпись.

В «Повести временных лет», одной из древнейших восточнославянских летописей, написанных кириллицей, есть сообщение, согласно которому при осаде князем Владимиром Святославичем Херсонеса один из жителей этого города по имени Анастасий пустил в стан Владимира стрелу с надписью: «Кладези еже суть за тобою от востока, из того вода идет по трубе».

Встречаются указания о существовании письменности у славян, в частности на Руси, и в договорах русских князей с Византией, дошедшие до нас в списках XIV-XV веков. Два из них заключены от имени князя Олега в 907 и 911 годах, один от имени князя Игоря в 945 году.

В договоре князя Олега с греками есть указание о существовании у русских письменных завещаний: «Аще кто умреть, не урядив своего имения ци своих не имать, да возвратить имение к малым ближикам в Русь. Аще ли сотворить обряжение, такой возметь уряженное его, кому будеть писал наследити именье его, да наследит е». В договоре Игоря с греками говорится о золотых и серебряных печатях, о посыльных грамотах, которые вручались русским послам и гостям, отправляющимся в Византию: «Ношаху съли печати злати и гостье сребрени. Ныне же уведал есть князь вашь посылати грамоты к царству нашему;

иже посылаеми бывають от них поели и гостье, да приносять грамоту пишюче сице; яко послах корабль селико, и от тех да увемы и мы, оже с миром приходять. Аще ли без грамоты придуть и преданы будуть нам, да держим, и храним, донде же возвестим князю вашему».

Слово печать, одинаково распространенное у всех славян, от них уже в XV веке перешедшее к немцам (Petschaft), представляется в договорах как свидетельство особенного обычая, также не исключительно русского, но бывшего и в других славянских землях. Древнейшее упоминание о печатях, какое здесь можно привести, относится к болгарам, к их договору с греками, составленному в 715 году и позже в 805 году по особенному случаю оставшемуся без подтверждения, которого желал князь болгарский Крум. В числе условий этого договора было и то, чтобы купцы являлись по своим делам не иначе как с грамотами и печатями, а те из них, которые являлись без печати, должны были лишаться своих товаров в пользу казны. Если такое условие могло нравиться болгарскому Круму, посол которого хоть и был славянин, но при дворе которого были и неславяне; если при этом оно же найдено и в Руси, то немудрено, что оно было согласовано с обычаем народным в обоих краях. Древний славянский перевод святого писания того же времени (IX-Х века) подтверждает постоянно встречающимися словами печать, печатаю, запечатлети. Обязательство Святослава Цимисхию было подтверждено печатями: «написахомъ на харътии сей и своими печатьми запечатахомъ» - кто мы? Святослав говорит в этом договоре: «кляхъся и со мною боляре и Русь вся».

Печати в том значении, как обозначены они в договоре Игоря, были употребляемы и у других славян. Так у сербов, по Законнику Стефана Душана - «властеле велиции позивають се с книгом соудником, а прочий с печатию» (великие бояре вызываются к суду грамотою от судьи, а все остальные подсудимые печатью). Имелось в виду, что к грамоте прилагалась печать, а присылка одной печати без грамоты не выражала полного уважения.

Памятниками русской письменности следует считать и сами договоры с Византией, писавшиеся на греческом языке и на языке восточных славян. Особенно интересно, что в договоре Олега с греками есть указание, что Русь и Византия и в более древние времена, т.е. еще в IX веке, решали спорные вопросы «не только словесно, но и письменно».

К еще более раннему времени относятся уже упоминавшиеся письменные договора болгарских князей с Византией.

О каком-то письме у болгар в докирилловскую эпоху рассказывается и в так называемой «Солунской легенде». Аналогичная легенда имела место и у западных славян. В ней славянская письменность связывалась с неким Иеронимом (умер в 420 году).

И, наконец, еще очень важное документальное (в буквальном смысле) свидетельство.

Немецкий хронист епископ Титмар Мерзебургский (976- 1018 годы), посетивший славянский языческий храм в Прильвице, близ города Ней-Стрелица (Северная Германия), видел там идолов, на которых особыми знаками были начертаны надписи. Корпус этих надписей (свыше 100 надписей с общим объемом текста около 2 (двух!) тысяч знаков) был издан в конце XVIII века. Но уже в XIX веке нашлись ученые, посчитавшие, что надписи выполнены германскими рунами «для бесцельного обозначения языческих божеств на пластических изображениях» (Ох, уж эти бестолковые славяне!). Им мог бы возразить и сам Титмар. Будучи человеком грамотным (епископ!), он, надо полагать, мог отличить германские руны от знаков, которые он определил как особые.

Помимо документальных источников, существование письменности у славян в докирилловский период подтверждают и лингвинистические данные. Ведь слова «писать», «читать», «письмо», «книга» являются общими для славянских языков. Следовательно, эти слова, а значит, и славянская письменность возникли еще до разделения общеславянского языка на три ветви - южную, западную и восточную, произошедшего в середине I тысячелетия нашей эры. Высокая культура славянских племен этого периода подтверждает этот тезис. В свое время академик С. П. Обнорский утверждал, что «отнюдь не явилось бы смелым предположение о принадлежности каких-то форм письменности уже русам антского периода (т.е. примерно VI век нашей эры).

ОТ РЯЗАНИ ДО ПОЗНАНИ

«И призъва землю отъ въстокъ слънъца до западъ»

Синайский псалтырь, XI в.

Среди археологических памятников славянской письменности в первую очередь обычно называют Алекановскую надпись, речь о которой шла выше.

Близки по форме к «алекановским» и знаки на горшках из бывшего Тверского музея, а также на медных бляхах, найденных при раскопках тверских курганов Х века. На двух бляхах знаки идут по кругу, образуя две одинаковые надписи.

Из находок прежних лет крайне интересны надписи на Микоржинских камнях. Найдены они в Познанском воеводстве Польши в 1856 году.

Среди памятников славянской письменности, открытых в нашем столетии, наибольший Интерес представляют надписи на пряслицах из Старой Рязани, Гродно, Лсцкан; на грузиках Троицкого городища (верховья Москва-реки); на керамике черняховской культуры (Среднее Приднепровье). Однако не менее интересны надписи на двух баклажках, хранящихся в Новочеркасском музее; надпись на каменном нательном крестике из Московского кремля и надпись на костяном кистене из Рославля (Смоленская область), с княжеским знаком Всеволода Ярославича. Надпись, выложенная камнем на полу Софийского собора в Константинополе и потенная Ситская надпись из Родопских гор (Болгария) дополняют список славянских письменных памятников.

Чтобы собрать эти и другие, просто не упомянутые здесь надписи, потребовались годы, поскольку ни у нас в стране, ни в одной из славянских стран нет какого-либо сборника или каталога памятников докирилловской славянской письменности. Надписи разбросаны по многочисленным и подчас труднодоступным изданиям. Работа по их научной классификации не проводилась.

На это обстоятельство, на это положение дел обращал внимание В. А. Истрин еще в начале 60-х годов. «К сожалению, изучению истории письменности, в том числе славяно-русской, в СССР, - писал Истрин, - должного внимания не придается. Ни в одном из многочисленных советских институтов не имеется отдела или сектора, который специально занимался бы историей письма. В результате изучения как всеобщей, так и русской истории письма продолжает проводиться в значительной мере в порядке индивидуальной инициативы отдельных советских исследователей. Лишь часть памятников предполагаемое русской дохристианской письменности опубликована. Публикации нередко представляют собой не документальные фотографии, а случайные зарисовки; как правило, они разбросаны по многочисленным, подчас труднодоступным сборникам и трудам институтов. Поэтому неотложной задачей является сбор всего фактического материала, его проверка, систематизация и опубликование в едином научно-документальном альбоме».

Помимо надписей на различных изделиях древнеславянских мастеров часто встречаются и отдельные знаки докирилловского письма. Достаточно назвать многочисленные Дрогочинские пломбы или знаки на монетах русских князей XI века. Знаки не образуют связных текстов и потому не принимались к дешифровке, но с ними связаны две попытки открытия и воспроизведения алфавита докирилловского письма, предпринятые в середине нашего столетия.

ДВЕ ПОПЫТКИ

«Чудный град порой сольется

Из летучих облаков;

Но лишь ветр его коснется,

Он исчезнет без следов:

Так мгновенные созданья

Поэтической мечты

Исчезают от дыханья

Посторонней суеты».

Е. А. Баратынский

Первая из попыток воссоздания докирилловского письма была сделана на основе так называемых «причерноморских знаков».

Эти знаки были открыты еще в середине прошлого столетия в русском Причерноморье: в Херсоне, Керчи, Ольвии. Археологи датируют их концом I тысячелетия до н.э. - началом I тысячелетия н.э. Знаки эти наряду с греческими встречаются на каменных плитах, надгробьях, на черепицах, амфорах и монетах.

В начале 50-х годов на причерноморские знаки обратил внимание ученый Н. А. Константинов. Сопоставив форму знаков, во-первых, с формой букв глаголицы, во-вторых, с формой знаков, встреченных на Дрогочинских пломбах, древнеславянских печатях, монетах и пряслицах, в-третьих, с формой знаков слогового письма, существовавшего в V-VI веках до н.э. на острове Кипр, Н. А. Константинов обнаружив значительное графическое сходство между знаками этих видов письма. При этом знаки глаголицы, сходные по форме с знаками кипрского слогового письма, оказались близки к ним по звуковому значению. На основании всех этих сопоставлений Константинов построил гипотезу, согласно которой причерноморские знаки ведут свое начало от знаков кипрского слогового письма. Письмо это, по его мнению, могло стать известным скифо-сарматскому, а затем и праславянскому населению Причерноморья через греческих колонистов. Под влиянием причерноморских знаков, полагал Константинов, славянами сперва были созданы знаки, применявшиеся на пломбах, печатях, монетах и пряслицах, а впоследствии и вся система буквенно-звукового глаголического письма

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: