ГЛАВА 10 НАЧАЛО КАРЬЕРЫ В «ЧЕЙЗЕ»

Вскоре после возвращения домой я принял предложение моего дяди Уинтропа Олдрича пойти работать в «Чейз-бэнке». Это было нелегким решением, поскольку у меня по-прежнему оставался серьезный интерес к работе в государственном секторе или в какой-либо благотворительной организации. Я обсудил имевшиеся у меня альтернативы с рядом людей, включая Анну Розенберг, которая думала, что работа в «Чейзе» будет для меня хорошей подготовкой на год или два, но что я «не сочту эту работу достаточно интересной, чтобы посвятить ей карьеру». Анна ошиблась. На самом деле, на протяжении следующих 35 лет я погрузился в интересную и богатую жизнь коммерческого банкира. За эти годы мне представилась не одна возможность занять должность в правительстве или стать послом. Я не принял этих привлекательных предложений, однако не сожалею об этом, поскольку моя служба в «Чейз-бэнк» ставила передо мной интересные и трудные задачи и открыла мне иные, но приносившие не меньше удовлетворения, пути к участию в общественных и государственных делах.

«ЧЕЙЗ НЭШНЛ БЭНК»

Банк, в который я поступил в апреле 1946 года, представлял собой солидную организацию с замечательной историей. «Чейз нэшнл бэнк» был создан в 1870-х годах, вырос за счет ряда слияний в начале XX века и после войны стал крупнейшим коммерческим банком страны. В конце 1945 года «Чейз-бэнк» обладал общими активами на сумму 6,1 млрд. долл., его депозиты составляли 5,7 млрд., и в нем работали 7000 сотрудников, многие из которых, подобно мне, были недавно демобилизованы из армии. «Чейз» особенно гордился тем, что он был самым крупным и лучшим «оптовым» банком в стране, обслуживая потребности в кредитах для крупных корпораций США, служа в качестве «банкирского банка» для тысяч национальных и иностранных корреспондентских банков и финансируя значительную часть внешней торговли. В то же время «Чейз» проявлял малый интерес к «розничной» стороне банковской деятельности и к расширению своих международных операций - двум областям, которые меня особо интересовали и которые я активно развивал на протяжении последующих 30 лет.

«СЕМЕЙНЫЙ» БАНК РОКФЕЛЛЕРОВ

«Чейз» часто называли «семейным» банком Рокфеллеров, полагая, что мы владели этим банком или, по крайней мере, контролировали его. Ни то, ни другое не было правдой, хотя на протяжении многих лет наша семья была тесно связана с «Чейзом». В начале столетия дед приобрел акции ряда нью-йоркских банков, включая один из предшественников «Чейза» - «Эквитэбл траст компани». В 1921 году он передал отцу свои акции в «Эквитэбл», составлявшие приблизительно 10% процентов всех акций этой компании, что сделало его самым крупным акционером этого банка.

Однако никто в нашей семье не играл какой-либо прямой роли в управлении банком до конца 1929 года, и даже тогда такой поворот оказался результатом необычного стечения событий. Юридическая фирма, обслуживавшая «Эквитэбл», а именно «Мёррэй и Прентис», на протяжении многих лет занималась корпоративными и трастовыми делами нашей семьи. Мой дядя Уинтроп Олдрич, младший брат матери, поступил в эту фирму в 1918 году и быстро вырос в ней, став одним из старших партнеров. Фирма наряду с другими клиентами обслуживала и «Эквитэбл траст».

После крушения финансового рынка в 1929 году отец и другие акционеры были озабочены вопросом стабильности «Эквитэбл». Короткое время спустя, когда президент «Эквитэбл» внезапно умер, отец предложил, чтобы Уинтроп временно занял его место. Уинтроп неохотно принял это предложение, настаивая, что он займет эту должность только на один год.

После того как Уинтроп стал президентом, он начал искать партнера в банковском мире для укрепления своих позиций и приобретения большего веса на внутреннем рынке. «Чейз-бэнк», один из самых сильных американских банков в стране, оказался таким партнером. В начале 1930 года Уинтроп провел переговоры об объединении с «Чейз-бэнк», создав структуру, которая на тот момент оказалась крупнейшим банком в мире. Отец всемерно поддерживал это объединение и получил два из двадцати пяти мест в совете директоров нового банка. Хотя в результате объединения доля акций, которыми он владел, снизилась примерно до 4%, отец оставался самым крупным акционером объединенного банка. После слияния Альберт Уигген, известный и добившийся больших успехов председатель правления «Чейза», стал председателем правления объединенного банка, а Уинтроп принял на себя президентские функции.[18]

УИ Н ТР ОП О Л ДР И Ч

Уинтроп Олдрич был красивым человеком со светло-голубыми глазами и довольно характерным для Олдричей носом, который унаследовал и я. Он был необыкновенно обаятелен и хорошо известен в нью-йоркском обществе, однако по мере того, как росли его престиж и положение, у него появилась изрядная доля напыщенности.

Дядя Уинтроп, как он позже рассказывал мне, серьезно намеревался вернуться в свою юридическую фирму вскоре после объединения банков. Однако в конце 1933 года в ситуации произошли драматические изменения, когда Альберт Уигген признался на слушаниях в Конгрессе, что давал крупные ссуды из денег банка самому себе и сотрудникам на льготных условиях и что они во время крушения рынка в 1929 году заработали 10 млн. долл., продавая акции «Чейз», которых у них фактически не было. Под сильным давлением отца, который пришел в ужас от этих разоблачений, Уигген и два других руководящих сотрудника с позором ушли в отставку. Совет директоров «Чейза» решил, что Уинтроп, давно известный как сторонник этики в деловой практике и банковских реформах, был наиболее квалифицированным человеком, чтобы провести банк через фазу кризиса, и убедил его остаться в качестве председателя совета директоров.

Уинтроп настаивал, что вскрытые нарушения оправдывались тем, что коммерческие банки имели право владеть дочерними банковскими конторами, занимавшимися инвестиционной деятельностью, что облегчало практику «внутренних сделок», чем и занимались Уигген и другие. В 1933 году Уинтроп выступил с показаниями перед Конгрессом, убедительно поддерживая две основные структурные реформы, принятые в том году: Закон Гласса-Стигалла, который отделил коммерческую банковскую деятельность от инвестиционной банковской деятельности, и Закон о ценных бумагах и биржевых операциях, создавший Комиссию по ценным бумагам и биржевых операциях и обязывавший корпорации регистрировать свои акции и представлять регулярные и полные отчеты о своем финансовом положении.

Уолл-стрит и американское банковское сообщество относились к Уинтропу с уважением, и на протяжении 20 лет его нахождения у руля «Чейз» процветал. Уинтроп, однако, не имел подготовки банкира и редко занимался вопросами повседневной операционной деятельности банка. Он предпочитал оставаться в роли государственного деятеля от бизнеса и стал влиятельным представителем, выступавшим от имени банковского сообщества Соединенных Штатов. Отрицательной стороной того, что Уинтроп был отдален от повседневной деятельности «Чейза», было то, что в повседневной работе банка доминирующую роль играли кадры старших сотрудников, обладавшие более ограниченными взглядами на банковскую деятельность, а это препятствовало развитию эффективной структуры управления и организации.

«ЧЕЙЗОВСКАЯ» КУЛЬТУРА

Мне не потребовалось много времени, чтобы обнаружить что «Чейз», безусловно, имел как очень сильные стороны, так и некоторые серьезные слабости. Как мне виделось, наиболее серьезными среди последних были наши упущения в области управления и наше ограниченное присутствие в международной деятельности. Хотя банк был мощным и влиятельным, во многих отношениях он продолжал оставаться созданием эпохи гораздо более простых отношений. У нас не было ни бюджета, ни подробного бизнес-плана, ни формальной организационной структуры. Иными словами, мы располагали лишь немногими инструментами из числа тех, которые считаются важными для эффективного управления большим и сложным финансовым предприятием. Я вспоминаю, как я пришел к Уинтропу и сказал, что, с учетом тех проблем, которые стояли перед «Чейзом», а именно, медленным ростом и вызывающим беспокойство сокращением депозитов, было необходимо иметь бюджет, поскольку бюджет мог помочь нам в планировании будущего и помочь в более разумном размещении наших активов и персонала. Ответ Уинтропа заключался в том, что у банка никогда не было бюджета и поэтому нет оснований принимать бюджет сейчас.

Еще одной проблемой являлись узкие взгляды и предрассудки корпуса служащих «Чейза». Лишь немногие из них имели университетские степени. Большинство выросло на местах, начав свою карьеру с работы в качестве банковских клерков или кассиров. При наличии некоторых важных исключений они как группа не обладали широтой видения или пониманием тех политических и экономических факторов, которые могут оказывать влияние на банк или на их профессиональную деятельность. Большинство сотрудников «Чейза» придерживалось той мысли, что «науке» банковской деятельности: финансирование, бухгалтерский учет и арбитраж - можно было научиться, однако «искусству» банковской деятельности, ее реальному содержанию можно было научиться только после продолжительного периода ученичества - это мнение, насколько я знал, шло еще со времен Медичи.

В свое время такая система давала очень хорошие результаты: от наших сотрудников, ведающих предоставлением кредитов, всегда требовалось соблюдение жестких норм отчетности и кредитного анализа. Однако сотрудники «Чейза» имели тенденцию пренебрежительно относиться к новым дисциплинам управления - работе с кадрами, планированию, маркетингу и связям с общественностью, считая, что эти вопросы недостойны времени и внимания сотрудников, занимающихся предоставлением кредитов. По мнению старой гвардии, которая занимала доминирующее положение в банке даже в 1960-х годах, сотрудник, который выдавал хорошие займы, приносившие прибыль, был образцовым банковским служащим; все прочее оставалось на долю тех, кто обладал меньшими талантами.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: