Алан Александер Милн (Alan Alexander Milne) 1882-1956

Винни-Пух и все-все-все (Winnie-the-Pooh)

Повесть-сказка (1926)

Винни-Пух — плюшевый медвежонок, большой друг Кристофера Ро­бина. С ним происходят самые разные истории. Однажды, выйдя на полянку, Винни-Пух видит высокий дуб, на верхушке которого что-то жужжит: жжжжжжж! Зря никто жужжать не станет, и Винни-Пух пытается влезть на дерево за медом. Свалившись в кусты, медведь идет к Кристоферу Робину за помощью. Взяв у мальчика синий воз­душный шар, Винни-Пух поднимается в воздух, напевая «специаль­ную Тучкину песню»: «Я Тучка, Тучка, Тучка, / А вовсе не медведь, / Ах, как приятно Тучке / По небу лететь!»

Но пчелы ведут себя «подозрительно», по мнению Винни-Пуха, то есть они что-тo подозревают. Одна за другой вылетают они из дупла и жалят Винни-Пуха. («Это неправильные пчелы, — понимает мед­ведь, — они, наверное, делают неправильный мед».) И Винни-Пух просит мальчика сбить шар из ружья. «Он же испортится», — возра­жает Кристофер Робин. «А если ты не выстрелишь, испорчусь я», — говорит Винни-Пух. И мальчик, поняв, как надо поступить, сбивает шарик. Винни-Пух плавно опускается на землю. Правда, после этого целую неделю лапки медведя торчали кверху и он не мог ими поше-

велить. Если ему на нос садилась муха, приходилосьее сдувать: «Пухх! Пуххх!» Возможно, именно поэтому его и назвали Пухом.

Однажды Пух отправился в гости к Кролику, который жил в норе. Винни-Пух всегда был не прочь «подкрепиться», но в гостях у Кролика он явно позволил себе лишнее и поэтому, вылезая, застрял в норе. Верный друг Винни-Пуха, Кристофер Робин, целую неделю читал ему вслух книжки, а внутри, в норе. Кролик (с разрешения Пуха) использовал его задние лапы как вешалку для полотенец. Пух становился все тоньше и тоньше, и вот Кристофер Робин сказал:

«Пора!» и ухватился за передние лапы Пуха, а Кролик ухватился за Кристофера Робина, а Родные и Знакомые Кролика, которых было ужасно много, ухватились за Кролика и стали тащить изо всей мочи, И Винни-Пух выскочил из норы, как пробка из бутылки, а Кристо­фер Робин и Кролик и все-все полетели вверх тормашками!

Кроме Винни-Пуха и Кролика в лесу живут еще поросенок Пята­чок («Очень Маленькое Существо»), Сова (она грамотейка и может даже написать свое имя — «САВА»), всегда печальный ослик Иа-Иа. У ослика однажды исчез хвост, но Пуху удалось его найти. В поисках хвоста Пух забрел к всезнающей Сове. Сова жила в настоящем замке, по мнению медвежонка. На двери у нее был и звонок с кнопкой, и колокольчик со шнурком. Под колокольчиком висело объявление:

«ПРОШУ ПАДЕРГАТЬ ЭСЛИ НЕ АТКРЫВАЮТ». Объявление напи­сал Кристофер Робин, потому что даже Сове это было не под силу. Пух рассказывает Сове, что Иа потерял хвост и просит помочь его найти. Сова пускается в теоретические рассуждения, и бедный Пух, у которого, как известно, в голове опилки, скоро перестает соображать, о чем идет речь, и на вопросы Совы отвечает по очереди то «да», то «нет». На очередное «нет» Сова удивленно переспрашивает: «Как, ты не видел?» и ведет Пуха посмотреть на колокольчик и объявление под ним. Пух смотрит на колокольчик и шнурок и вдруг понимает, что где-то видел что-то очень похожее. Сова объясняет, что однажды в лесу увидала этот шнурок и позвонила, потом позвонила очень громко, и шнурок оторвался... Пух объясняет Сове, что этот шнурок очень нужен Иа-Иа, что тот любил его, можно сказать, был привязан к нему. С этими словами Пух отцепляет шнурок и несет Иа, а Крис­тофер Робин прибивает его на место.

Иногда в лесу появляются новые звери, например мама Кенга и Крошка Ру.

Поначалу Кролик решает проучить Кенгу (его возмущает, что она носит ребенка в кармане, он пытается сосчитать, сколько бы ему по-

надобилось карманов, если бы он тоже решил носить детей таким об­разом, — выходит, что семнадцать, да еще один для носового плат­ка!): украсть Крошку Ру и спрятать его, а когда Кенга начнет его искать, сказать ей «АГА!» таким тоном, чтобы она все поняла. Но чтобы Кенга не сразу заметила пропажу, Пятачок должен вскочить в ее карман вместо Крошки Ру. А Винни Пух должен говорить с Кенгой очень вдохновенно, чтобы она отвернулась хоть на минутку, тогда Кролик сумеет убежать с Крошкой Ру. План удается, и Кенга обнару­живает подмену, только оказавшись дома. Она знает, что Кристофер Робин никому не позволит обидеть Крошку Ру, и решает разыграть Пятачка. Тот, правда, пробует сказать «АГА!», но никакого действия это на Кенгу не оказывает. Она готовит для Пятачка ванну, продол­жая называть его «Ру». Пятачок безуспешно пробует объяснить Кенге, кто он на самом деле, но она делает вид, что не понимает, в чем дело, И вот Пятачок уже вымыт, и его ждет ложка рыбьего жира. От лекарства его спасает приход Кристофера Робина, Пятачок со слезами кидается к нему, умоляя подтвердить, что он не Крошка Ру. Кристофер Робин подтверждает, что это не Ру, которого он толь­ко что видел у Кролика, но отказывается признать Пятачка, потому что Пятачок «совершенно другого цвета». Кенга и Кристофер Робин решают назвать его Генри Пушелем. Но тут новоявленный Генри Пушель ухитряется вывернуться из рук Кенги и убежать. Никогда еще ему не приходилось бегать так быстро! Лишь в сотне шагов от дома он прекращает бег и катится по земле, чтобы вновь обрести свой соб­ственный привычный и милый цвет. Так Крошка Ру и Кенга остают­ся в лесу.

В другой раз в лесу появляется Тигра, неизвестный зверь, который широко и приветливо улыбается. Пух угощает Тигру медом, но выяс­няется, что Тигры не любят меда. Тогда они вдвоем отправляются в гости к Пятачку, но там оказывается, что Тигры не едят и желудей. Чертополох, которым угостил Тигру Иа, он тоже не может есть. Винни-Пух разражается стихами: «Что делать с бедным Тигрой? / Как нам его спасти? / Ведь тот, кто ничего не ест, / Не может и расти!»

Друзья решают пойти к Кенге, и там наконец Тигра находит себе еду по душе — это рыбий жир, ненавистное лекарство Крошки Ру. Так что Тигра селится в доме у Кенги и всегда получает рыбий жир на завтрак, обед и ужин. А когда Кенга считала, что ему следует под­крепиться, она давала ему ложку-другую каши. («Но я лично счи-

таю, — говаривал в таких случаях Пятачок, — что он и так достаточ­но крепкий».)

События идут своим чередом: то отправляется «искпедиция» к Северному полюсу, то Пятачок спасается от наводнения в зонтике Кристофера Робина, то буря разрушает дом Совы, и ослик подыски­вает для нее дом (который оказывается домом Пятачка), а Пятачок уходит жить к Винни-Пуху, то Кристофер Робин, уже научившись чи­тать и писать, уходит (не совсем ясно как, но ясно, что уходит) из леса...

Звери прощаются с Кристофером Робином, Иа-Иа пишет на этот случай страшно запутанное стихотворение, и когда Кристофер Робин, дочитав его до конца, поднимает глаза, то видит перед собою только Винни-Пуха. Вдвоем они идут к Зачарованному Месту. Кристофер Робин рассказывает Пуху разные истории, которые тут же перепуты­ваются в его набитой опилками голове, а под конец посвящает его в рыцари. Затем Кристофер Робин просит медведя дать обещание, что тот его никогда не забудет. Даже когда Кристоферу Робину исполнит­ся сто лет. («А сколько тогда мне будет?» — спрашивает Пух. «Девя­носто девять», — отвечает Кристофер Робин). «Обещаю», — кивает головою Пух. И они идут по дороге.

И куда бы они ни пришли и что бы с ними ни случилось — «здесь, в Зачарованном Месте на вершине холма в лесу, маленький мальчик будет всегда, всегда играть со своим медвежонком».

В. С. Кулагина-Ярцева

Двое (Two people)

Роман (1931)

Тихая жизнь в сельском поместье, «старая добрая Англия». Реджинальд Уэллард счастлив — он женат на прекрасной женщине, такой красивой, что посторонние люди, увидев ее, вскрикивают от восторга. Ему сорок лет, ей — двадцать пять; он обожает ее, и она его, кажет­ся, тоже (он в этом не уверен). В молодости Реджинальд жил труд­но: не было денег на учебу в Кембридже, и он работал в школе, потом в банке, четыре года провел на фронте, шла первая мировая война — «оргия грохота, жестокости и грязи». Встретил Сильвию и долго не смел просить ее руки, ибо что он мог предложить ей, такой

красавице? Но в мире бывают чудеса. Реджинальд получил наследст­во, купил имение Вестауэйз — прекрасный дом, чудесный сад... Силь­вия поехала с ним в деревню; она отправилась бы за Реджинальдом куда угодно, но он этого не знал.

Уэллард начинает разводить пчел, просто так, ради удовольствия. Круглый год его и Сильвию окружают цветы. И бабочки — каких только бабочек нет в их саду! А еще птицы: вольные птахи на дере­вьях, голуби — черные монахи, утки на пруду... Реджинальд воистину счастлив, он смеет даже думать, что Сильвия тоже счастлива, только вот дел у него маловато, и он начинает писать книгу. «Говорят, каж­дый из нас носит в себе материал по крайней мере для одной книги», — думает он. Роман называется «Вьюнок»; посвящение — «Сильвии, которая прильнула к моему сердцу».

Уэллард — наивный и непрактичный человек, словно нарочно со­зданный для того, чтобы его обманывали, и конечно же, с новоявлен­ным писателем заключают грабительский договор: половина дохода от будущих переводов книги, экранизаций и прочего должна отойти из­дателю. Таково первое знакомство с литературным миром. Впрочем, Уэлларда это не огорчает, он — счастлив.

Казалось бы, ничего не должно произойти: тихий человек, сидя у себя в деревне, написал роман, даже неплохой, и книга хорошо рас­купается. Однако происходит многое. Прежде всего, Реджинальда по­стигает огорчение: Сильвию мало интересует и сам роман, и растущая известность мужа. А он становится частью литературного бомонда, не прилагая к тому никаких усилий, — и это ему приятно, это тешит его самолюбие. Все-таки он — обычный англичанин, при­надлежащий к среднему классу, становому хребту страны, и он, ко­нечно же, член респектабельного лондонского клуба. Там, в клубе, за обеденным столом, Реджинальд знакомится со знаменитым критиком Рагланом — «кто же не знает Раглана?» — и не менее известным лордом Ормсби, газетным магнатом. Не так давно в одной из при­надлежащих Ормсби газет Раглан опубликовал хвалебную статью о «Вьюнке», объявив роман «книгой недели». Отзыв Раглана делает Ред­жинальда Уэлларда известным. Все читают его книгу, знакомые не скупятся на комплименты, почтовый ящик ломится от писем: про­сьбы дать интервью, выступить в литературном собрании и так далее. И Уэлларды понимают, что пора оставить их любимый Вестауэйз и на зиму перебраться в Лондон.

Другой мир, иная жизнь: скромному деревенскому жителю при­ходится каждый день надевать белый галстук. Лорд Ормсби пригла-

шает Уэллардов отобедать — это их первый выход в большой свет. Сильвия пользуется там огромным успехом — еще бы, такая краса­вица, умная, живая! — а Реджинальд знакомится с Корал Белл, зна­менитой некогда актрисой, в которую он был влюблен двадцать пять лет назад, еще школьником. Она давно покинула сцену, теперь она важная дама, графиня, но он живо помнит ее пение, и чудесный смех, и необыкновенной прелести лицо... Спустя несколько дней они случайно встречаются на Пиккадилли и болтают, как старые дру­зья — о всякой чепухе и о серьезных материях. Оказывается, Корал не пустышка, как большинство эстрадных див, она умный и глубокий собеседник. Они долго гуляют, заходят в кафе выпить чаю, и Уэллард возвращается домой поздно, чувствуя себя виноватым. Хочет было по­просить прощения у Сильвии, но застает в ее гостиной Ормсби.

Реджинальду уже известна репутация лорда Ормсби — отъявлен­ный ловелас, открыто содержит любовниц... На сей раз он предпочи­тает промолчать — такой уж он человек, — он не просто любит Сильвию, а даже чувствует себя рядом с ней ничтожеством. Все, что бы она ни делала, прекрасно. Он молчит, а жизненные обстоятельст­ва, похоже, уносят его все дальше от жены, и сильный к тому тол­чок — пьеса. Дело в том, что некий известный драматург берется писать пьесу по «Вьюнку», серьезный театр принимает эту пьесу, и Реджинальд начинает ходить на репетиции. Тем временем все лон­донские газеты превозносят его роман, критики с нетерпением ждут спектакля, жизнь Уэлларда меняется все сильнее, и сам он меняется. Получает все больше удовольствия от бесед с дамами, умными и тон­кими особами — в театральном кругу таких хватает... Ничего стран­ного в этом нет, но прежде-то за Реджинальдом такого не водилось. А тут еще в театре появляется Корал Белл, потому что известная акт­риса, с чьим именем связывали будущий успех спектакля, ушла из труппы и пришлось подыскивать другую знаменитость. Никто и по­думать не мог, что Корал согласится вернуться на сцену, однако она дает согласие и берется за роль. Может быть, из-за Реджинальда?

Сильвия почти не видит мужа; она погружена в светскую жизнь и часто бывает у леди Ормсби; принимают ее, видимо, неспроста, ибо сам лорд, «старый сатир», вовсю осаждает прелестную госпожу уэллард. В один прекрасный день он приглашает ее на премьеру в мод­ный театр, и... происходит нечто странное, чего, увы, не мог видеть Реджинальд. Сильвия смотрит на Ормсби так, что он понимает: его видят насквозь, он беззащитен, он выглядит «уродливым и неотесан­ным». И, поставив его на место, Сильвия все-таки идет с ним в

театр — ведь ей, провинциалке, не доводилось бывать на премьерах в Лондоне, ей интересно до крайности. Как назло, репетиция у Реджинальда затягивается до позднего вечера, потом он приглашает всех по­ужинать в ресторане, так что возвращается домой ночью. И с ужасом обнаруживает, что Сильвии нет. «Боже мой!.. Наверное, она ушла от меня!»

Они почти что ссорятся. Всерьез поссориться они не могут, и не только из-за английской сдержанности, а потому, что для них внеш­няя, лондонская жизнь на деле — призрак, туман, и, кроме их любви, ничего на свете не существует. И вот настает день премьеры «Вьюнка»; спектакль, кажется, имеет успех, но это не слишком инте­ресует Реджинальда. Он вдруг понимает, что вовсе не влюблен в Корал Белл, а она в него и подавно. Понимает, что смертельно устал, притом не от репетиций, не от театра, а от Лондона. Весна наступи­ла: пора возвращаться домой.

В Вестауэйзе их выходят встречать к машине три кошки. Уже рас­цвели нарциссы, примулы и колокольчики. Мнимая жизнь позади, вернулась жизнь настоящая. Реджинальд раздумывает, не пора ли за­вести ребенка, и решает, что еще не время, — ему так чудесно на­едине с Сильвией... А пока, если он должен создать что-то, он может написать новую пьесу.

В дальнем лесу слышится голос кукушки, Сильвия прекрасна, и Реджинальд счастлив, любя ее. Они оба счастливы.

В. С. Кулагина-Ярцева

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: