Молитва Шах-Джахана (Тадж-Махал)
Стихи
Чекина Марина Владимировна
Родилась 26 марта 1955 года в Ленинграде. В настоящее время проживаю в Санкт-Петербурге. Закончила среднюю школу № 508 в Ленинграде в 1972 году и факультет журналистики ЛГУ в 1979 году. Публиковалась: газета «Ленинские Искры», сборник «День Поэзии» (Ленинград) 1986 год, многотиражные газеты «Трибуна Кировцев», «Веретено», «Электросила», альманах «Интернетто» 7 и 8, Альманах "Гармония", Антология "Земляки", Антология «Многоточие» 9 и 10 выпуски, в сборнике Библиотека "Литературной газеты "ЛИК", антологии «Аничков мост» Современная поэзия о Петербурге, сборниках «ДОЛГО БУДЕТ КАРЕЛИЯ СНИТЬСЯ...», «ВЕЛИКИЙ ШЕЛКОВЫЙ ПУТЬ».
Опубликовала две книги стихов: «Ещё не забыто плаванье…» в 2008 году и «333 стихотворения» в 2010 году.
В третью книгу вошли стихи, написанные, в основном, после 2010 года, и очень немного из написанных и опубликованных ранее.
Главное
Всегда потребен хлеб, и детская рука —
Податливо-слаба, нуждается в опоре…
А главное — оно придёт, наверняка,
Появится вот-вот, определится — вскоре.
Куда уходит всё, лишь поманив на миг,
Сверкнув тебе в глаза, оставив впечатленье?
Знакомое давно из незабытых книг,
Что в мире лишь одни не поддаются тленью…
Где прошлое? Года, короткие, как дни,
Которые тогда казались месяцами…
И если мы теперь почти совсем одни,
То десять — к одному: мы виноваты сами.
В делах и суете карабкаясь вперёд,
Мы не могли не знать, что всё проходит в мире,
И значит, наша жизнь, мелькнув на миг, пройдёт…
И лишь потом поймёшь, как дважды два — четыре,
Что будущего — нет, что прошлое — мираж,
Из многих тысяч дней реален только этот.
Никчёмен и нелеп сует ажиотаж,
И блеск хрустальных люстр не прибавляет света.
* * *
Кричу
Я поднялась на каланчу —
И на четыре края света —
Всё ясно вижу и хочу
Внести свои поправки в смету…
Пора кричать, но я шепчу —
Пока что силы в лёгких нету.
Но ты прислушайся — и, чу!
Услышишь голос — рядом где-то.
Настанет время — закричу,
Да так: что вздрогнет вся планета,
И пёсьих мух, и саранчу —
"Поглотит медленная Лета"…
Презрев и злато, и парчу,
Я — от заката до рассвета —
Над павшим мраком засвечу
Быстролетящую комету.
Взойду на плаху к палачу,
Но в мире станет больше света.
Я гражданином быть хочу,
Не прекращая быть поэтом!
* * *
Власть
С капитализмом средства производства
Вернулись в частный сектор, словно века
И не было. Возобновилось скотство
И власть над человеком — человека.
Я раньше срока вылетела с кона,
Но я отвергну — и на месте лобном —
Не власть для всех единого Закона,
Власть человека над себе подобным!...
* * *
Иммунитет
Когда-то прежде нас не баловали
Обилием кровавых новостей.
Чужое горе — знали мы едва ли —
По мудрому решению властей.
Вам объяснить любой психолог сможет,
Что ни к чему нам скорбь планеты всей,
И человеку собирать не гоже
Вселенскую тоску — в душе своей.
Да, в сущности, и каждому понятно,
Что сколь себя поклонами не горбь —
Хоть на весь мир — но нет пути обратно,
И порожденье многих знаний — скорбь.
И как-то расточился, между нами,
К чужой судьбе и жизни пиетет.
И в людях наработали с годами,
Как у врачей — на кровь иммунитет.
* * *
Всё на продажу
Здесь всё на продажу: душа,
И тело, и мысли дерзание…
Мы, видимо, этих "высот" и пытались достичь…
И всё-таки жизнь хороша,
И ясен закон мироздания.
Система же наших законов — абстрактная дичь!
И в этих делах — ни к чему
Подкованность в юриспруденции,
Здесь здравого смысла и логики нужен заряд.
Избрать ли суму — иль тюрьму,
Иль жить, не нарушив конвенции?
Что по лбу — что в лоб, как у нас на Руси говорят.
Система стандартов двойных,
И дикий разгул беззакония — На фоне законов, прописанных до мелочей… Но жаль, что едва ль до других
Доходит вся бездна иронии — И вряд ли дойдут эвфемизмы до многих ушей…
* * *
Верую!
Не гений, не злодей,
Я где-то — между...
И в круговерти дней —
Храню надежду.
А верую — любви!
Святая вера,
Зови меня, зови
Из жизни серой,
Туда, где чудеса,
Где всё прекрасно,
Где алы паруса,
И утро ясно!
* * *
Ад
Нынче много звучит всевозможных тирад,
Если вникнуть — ни склада, ни лада.
То ль леса, то ль заводы в округе горят,
Разнося эманации смрада.
Не пробьётся черёмух хмельной аромат,
И уже не заглушат цикады
Звонким пением — с улиц несущийся мат
И далёкий раскат канонады.
Иссякает в душе оптимизма заряд,
Пополнять, хоть и нечем, а надо,
Ибо слишком тосклив и безрадостен взгляд
От интеллектуальной блокады.
Эпатажных политиков шумный парад
И безликие звёзды эстрады…
Оглушающий грохот ракет и петард
Укачает покруче торнадо.
Но зато, как старательно нас веселят —
Ниже пояса все эскапады,
Проникает в мозги неразбавленный яд,
Отравляя и стара, и млада.
Мой товарищ, я вижу, ты вовсе не рад,
Все, кто мыслить способен — не рады
Нависающим тучам — и снизу, и над,
Позади, в перспективе и рядом.
Побрели хлопотливые сонмища стад,
Всех — по паре, от быдла — до гада —
То ли в рай, а, скорее, прямёхонько в ад,
Полагая, что в сторону МКАДа.
Бесполезно вздыхать, озираясь назад,
Не налезут былые наряды.
И влетает вторично в воронку снаряд,
Уцелевшим — на место награды.
* * *
Справедливость
Справедливости нету в природе,
Это поняли люди давно.
Равноправие — сроду не в моде,
Тут: кому уж чего суждено.
Богу — богово, в общем, понятно,
Вот про кесаря — это вопрос.
Повернула дорога обратно,
Переклинило оси колёс.
Раз отведав приличного блюда —
Жрать не станешь живьём кабана…
Но легко продаются иуды,
Их повадка проста и страшна.
Остальных, заарканив умело,
Повели в направленьи станка.
И они на ходу, между делом,
Норовят продырявить бока
Тем, кто рядом, и пайку соседа
Ненароком урвать, под шумок.
Им чужие не горестны беды,
И не впрок чей-то горький урок.
А любовь, доброта, благородство —
Утешенье для дурней и дур…
Исповедует алчность и скотство
Это стадо животных без шкур.
Ничего не даётся без бою,
Лишь за гробом грядёт благодать.
Может, стоит, хотя б меж собою,
Справедливость во всём соблюдать?
* * *
Почти что даром…
А межа ещё полна водою,
И в колодце — уровень воды —
Вровень с почвой. И дорожку с бою
Не возьмёшь: мгновенье — и следы
Затянуло жижей буроватой,
А по небу, словно облака,
Пролетают клочья серой ваты,
Лишь подзолочённые слегка.
Но уже местами подсыхает,
Ярко зеленеет бугорок.
И погода, в общем, неплохая,
Но холодноватый ветерок
Продувает лёгкую ветровку,
Знать, погорячившись, налегке
Рано вышла я на стометровку:
От порога домика — к реке…
Но зато каким приятным жаром
Обдаёт натопленная печь…
И заметьте: всё — почти что даром:
Чай, сухарик, дружеская речь!...
* * *
Рифмую слова
Я хочу натянуть на подрамник большую холстину,
Как положено, белой грунтовкой закрасить её,
И на этом холсте написать бы простую картину
И назвать "Настроение", в скобках добавив "Моё".
Написать на холсте буроватую жёсткую землю
И зелёной травой, с промежутками, почву покрыть.
Без особых прикрас — я сегодня таких не приемлю:
Пустяки, разнотравье: пырей, одуванчики, сныть…
Через двор проложить очень мелкой щебёнкой тропинку,
Посредине тропы — подсыхающий тёмный овал…
Не ленясь, прописать первым планом цветы и травинки —
Так старательно их мало кто на земле рисовал.
Жёлтый венчик и лист, по бокам обрамлённый зубцами,
Под берёзою слева, и справа, вокруг фонаря.
И клочочек земли, утрамбованный сплошь башмаками,
Где играют мальчишки, пока не погаснет заря.
Я хочу написать, чтобы выразить бурю эмоций,
От которой кружится шальная моя голова!...
Я хочу написать — только живопись мне не даётся…
И поэтому я бесполезно рифмую слова.
* * *
Свежо…
Свежо сегодня. Ароматом
Пьянящим — полно все кругом.
Смешались вмиг событий даты:
Просторный двор, облезлый дом
Напротив, дети на площадке,
Шумы дороги вдалеке —
Растаяли. О, как мы падки,
Не до синиц в своей руке.
А всё в какие-то просторы
Нас манят стаи журавлей.
Ошибок глупые повторы,
Чужих разъезженных колей
Болтанка, а за поворотом
Опять знакомые места:
И непролазные болота,
И вековая красота…
В такие тянет эмпиреи,
Стою, сама себе дивясь,
От свежих запахов дурея,
Сплетаю мысленную вязь.
Реальность наводнила снами
Ночная шумная гроза.
И наполняются слезами
Мои усталые глаза.
* * *
Говори!
Я прошу, ну, расскажи мне снова,
Как всё просто в этом сложном мире…
Почему любое наше слово,
Тянет руки тяжеленной гирей,
Давит ноги тяжкою колодой,
Душит грудь необъяснимым спазмом?…
Мы с тобой всё ближе год от года,
Говоря и думая — о разном.
Объясни скорее суть явлений,
Дабы увильнула от проблемы,
Избежала недоразумений,
Не коснулась наболевшей темы.
Чтоб ровней, удобнее дорога,
А не поворот — за поворотом,
Чтоб в самой себе увидеть бога,
Чтобы песня пелась, как по нотам.
Ты же знаешь правила, прошу я:
Разъясни их мне, такой простушке,
Сесть ли одесную, ошуюю,
Иль насупротив пойти старушке?
Не молчи, мы золота не скопим —
Лей же серебро, другим на диво!
Чем таить безрадостные копи,
Говори — восторженно-красиво!
* * *
В кафешке
Обстановочка уютная,
Настроение престранное,
За окошком небо мутное,
Здесь — кофейня иностранная.
Город — русский, жизнь — не русская,
Все слова, как из подстрочника,
И орешки рядом лузгают
С равнодушием заочника…
Ни тепла, ни откровения,
И согреться — зря надеешься,
Кофеин рождает бдение,
Но без чувства не согреешься.
Ничего у нас не сбудется,
Ничего у нас не сложится…
Лишь останется на блюдечке —
Апельсиновая кожица…
* * *
Деревья
Деревья у стены, как на подбор,
Как гости на всемирном фестивале,
Стоят, людскому обществу в укор,
Как будто обязательство давали:
Друг другу не вредить и не мешать,
Не вожделеть излишнего богатства.
И осеняет божья благодать
Деревьев ненавязчивое братство.
Стоят они у солнечной стены,
Не зарясь на соседнее пространство,
Не объявляют недругам войны,
И удивляют мирным постоянством.
Листву раскинув, словно напоказ,
Сошлись на фестиваль международный
Рябина, тополь, клён, берёза, вяз,
Акация и ясень благородный,
Боярышник, цветущая сирень,
Черёмуха, отцветшая недавно —
В жару даруют ласковую тень,
Заботливо, беззлобно и исправно.
И каждому достаточно тепла,
Никто из них не вытеснил соседа…
Откуда в человеке столько зла —
Притягиваем яростные беды!
Вот нам бы так: друг другу не пенять,
Что внешне — отличаемся немного —
Одна у нас Земля, планета-мать,
Одна по жизни, общая дорога…
* * *
Итоги
Опускаются некогда сильные руки,
Утомляются некогда сильные ноги, Раздражают доселе привычные звуки —
Это, видимо значит, что время — итоги
Подводить, и отчёт о содеянном выдать
На гора, в соответствии с жизненным сроком,
Отведённым на то, чтоб по жизни, без гида,
Нам бродить, одержимым то страстью, то роком.
Отчитаться вчистую по смете, когда-то
Нам предложенной жизнью, а дальше — как ляжет:
Ну, как, сверху решат, что ещё маловато
И пожалуют бонус, а может быть, даже
Некий грант в виде новых, неизданных строчек…
Я по жизни — бухгалтер не очень-то важный,
Плановик — и подавно. Колдобин и кочек
Не умею предвидеть, шагая отважно.
Отчитаюсь… А дальше: финал с эпилогом,
А, возможно, преамбула тома второго…
И чего тут гадать — мы же ходим под Богом —
Это нам объяснили доподлинно снова.
И как хочешь, зови эту странную силу,
Что куда-то влечёт, не даёт передышки
На дорогах Земли, нашей общей могилы,
Где бескрайний простор… и дозорные вышки…
* * *
Кого винить…
Разве стоит кого-то винить,
Что куделька потрачена молью,
Что запуталась тёртая нить,
И душа искорёжена болью?
Что на пряже моей узелков
Накрутилось без смысла и цели?
Что из трюма и рабских оков
Я рванулась! На рифы и мели…
Что на склоне печального дня
Не нужна равнодушной Отчизне,
Хоть познаний в башке у меня
Много больше, чем надо для жизни.
* * *
Летаю…
Чтоб в небе летать — обязательно птицей родиться?
Простор под крылом, ощущение всей перспективы!
Но люди, летая, счастливей, чем многие птицы,
Поскольку у птиц не имеется альтернативы.
Незрелый кленовый «пропеллер» — лежит на асфальте,
Ему не прижиться — сомнения здесь неуместны.
Но он совершил свой полёт, своё трудное сальто,
Он долг свой исполнил, хоть безрезультатно, но честно.
Икары летят, за дедалами не поспевая,
Кончая полёт в каменистых отрогах обрыва…
Их много на свете, огромная, дивная стая —
Безмерно трагична и так нестерпимо красива.
Лететь, иль ползти? Все мы жертвы подобной дилеммы,
И каждый себе по душе выбирает пространство.
Так хочется вечной и чистой, не траченной темы,
Что столь хороша, уже этим своим постоянством!
Летаю — во сне, как по жизни — полёт невысокий,
Пожалуй, назвать это будет вернее: паренье…
А здесь, на земле, сочиняю красивые строки,
Вплетая в узор, под названием «стихотворенье».
* * *
Запахи лета
Свежий ветер надул парусами
Простыню на соседнем балконе
И играет цветными трусами,
Будто гюйсом — на парусном фоне.
Словно не было старости, словно
Даже зрелость ещё на подходе…
То, что время — довольно условно,
Ощущаю, согласно погоде.
Эти дивные запахи лета:
От листвы, от цветов и от пашен —
Свежим ветром подхвачены где-то,
Вдалеке от дорог и от башен,
Населённых безликой толпою,
Устремлённой к абстрактной наживе…
А пройти бы безлюдной тропою
К зеленями украшенной ниве.
А вдохнуть бы букет разнотравья,
Не отравленный смрадом бензина.
Помечтать бы о светлом и давнем,
Принести бы — не из магазина —
Из леска — земляники, столь густо
Наполняющей дом ароматом,
Огурца бы колючего, с хрустом,
Прямо с грядки, как было когда-то…
То, что запахи будят желанья —
Мне известно давно и поныне.
Этот странный закон мирозданья
Вносит жизнь в городскую пустыню.
* * *
Аритмия
Изменяется город
Не всегда адекватно…
Две слезинки — за ворот,
Что не очень приятно.
У барочной ограды
На гранит парапета
Ненадолго присяду
В ожидании лета.
Отраженье собора
В тёмных водах канала
Мне напомнило город,
Где когда-то бывала.
Чёрно-белое фото,
Чёрно-белые лица…
И в груди отчего-то
Аритмия случится.
Мне не вымолить снова
За разлуку прощенья.
Я топчусь бестолково,
И щемит средостенье.
* * *
Уехать бы…
Уехать бы туда, где меньше скверны,
Где хорошо, куда влечёт романтика…
Но я же онемею там, наверно:
Мне так близка российская семантика.
Там под лазурью неба море плещет,
Там не сжигает холодом озимые…
Но тары нет, куда б вместились вещи,
Для жизни мне весьма необходимые.
И где ещё я Родину такую
Смогу найти, слоняясь неприкаянно?
Да, я по центру города тоскую,
Живя, не уезжая, на окраине!
* * *
На пасеку!
Донёсся дух сгоревшего бензина…
И сразу память предлагает мне:
Июльский день, родная Украина,
Бабуня и гружёная машина —
На пасеку мы едем — на зерне.
Рассыпчатой пшеницей золотою
Наполненный до края самосвал…
Водитель нас, с бабуней и сестрою,
Своей мужской надёжною рукою,
В попутную машину посажал…
Поля до горизонта: кукуруза,
Подсолнечник, цветущие луга,
Бахчи с боками круглыми арбузов,
Любая часть Советского Союза —
Душе моей и нынче дорога.
И пасека, в струящемся от зноя
Цветочном аромате, и шалаш,
Где мы уснули с младшею сестрою,
Под впечатленьем от полёта роя —
Таков был мир: огромный, светлый, наш!...
И с той поры я золото приемлю
Лишь в виде драгоценного зерна.
Люблю, до слёз в глазах, родную землю,
Шумит ли на ветру, иль сонно дремлет…
А тяга к накопительству — смешна!
* * *
Никому не нужная любовь…
Снов больных причудливая вязь,
Россыпь слов, узорчатой каймою…
Мир, который замер, накренясь,
Скатерть с посечённой бахромою…
На своих не держится местах
Ничего, в стремлении к паденью,
В близкой перспективе — полный крах
И упадок сил и настроенья.
Гобелен: олени у пруда —
Середина рухнувшего века…
Господи, какая ерунда
Заполняет мысли человека!
Не желай, не жди, не прекословь,
Выполняй условностей условья…
Никому не нужная любовь
Бьётся на виске над левой бровью.
* * *
Тягучее время
Тягучее время, простынная тонкая бязь,
Меняет узор в соответствии с временем года.
А стрелки застыли, ни взад, ни вперёд не крутясь,
Но время, увы, не имеет обратного хода.
На каждую рану — целебный бальзам или мазь —
Прольются, то ль пеклу, то ль светлому небу в угоду.
Вот так и живём, хлопоча, проклиная, крестясь,
Делами гордясь, жемчугами, детьми иль породой.
Оступишься чуть — и гляди, замараешься в грязь,
Какую не смоют и самые чистые воды,
И ангел-сиделка застынет, к тебе наклонясь,
Давая стакан, не понять, мышьяка или соды…
Меж прошлым и будущим, словно утратили связь,
Подобно Антею — с землёю, водой и природой.
А чёрные мысли вскипают, у нас не спросясь,
От них не спасёшься в отсутствии громоотвода.
Скучая, печалясь и радуясь, злясь и смеясь,
Живу, никогда не гонясь за капризами моды.
Сплетаются дни в непростую, но прочную вязь,
События, чувства и мысли, стихи и погода…
* * *
Секрет
Хоть не верилось, жизнь человека безбожно мала.
Отшумели года важных слов, судьбоносных поступков.
И остаток — летит, как из лука тугого стрела,
С каждым прожитым днём организмы всё более хрупки.
Но таится внутри наших солнечных душ огонёк,
То чуть тлея в ночи, то сияя, не зная предела.
Если можешь почувствовать горечь и трепетность строк,
То не так уж и страшно, что сплошь голова поседела.
Успокоил июнь половодье цветущей весны,
Южный угол двора не подарит и краешка тени.
Но я знаю секрет, что за домом, с другой стороны,
Затаилась весна в не отцветших куртинах сирени.
* * *
Анализировать любовь?
Читая мудрые труды мужей учёных,
Я засыпала от тоски на полдороге.
Они пытались объяснить для невлюблённых
И для влюблённых — что такое есть в итоге —
Любовь… И алгеброй гармонию поверив,
Храня приверженность науке слишком слепо,
Ломились умным лбом в незапертые двери,
Что даже для глупцов поистине нелепо.
Нелюбящим внушать систему уравнений
Пытаться глупо, но ещё глупее — в кубе —
Рождая в головах поток недоумений,
Анализировать любовь для тех, кто любит.
* * *
«След белого»
Приплыли подорожники в Америку
На кожаных матросских башмаках,
Сначала порассеялись по берегу,
Потом в других протоптанных местах.
Его назвали просто замечательно
Туземцы, автохтоны, дикари:
«След Белого» — красиво и мечтательно…
Не веришь, так в словарик посмотри.
Помимо джина, бус и подорожника,
Религию везли на край земли.
Потом с воображением художника,
Индейцами туземцев нарекли.
Конечно, занимались просветительством:
За золото и даже просто так,
Приобретя, при общем попустительстве:
Паслёновые, сифилис, табак…
А нынче на просторах Света Нового
Уже не удивляет никого
«След Белого» — умелого, весёлого —
Хозяина всего, всего, всего…
* * *
Завещание
Писать завещание — в сущности, просто,
Когда остаются дома и лабазы,
Когда на маршруте от дома к погосту,
Все земли: Маркиза тире Карабаса.
Ещё ненавязчивей — золото в слитках,
Огромный сундук ювелирных изделий…
Его получив, паразит с паразиткой
От радости могут запить на неделю.
Сложней разобраться, когда завещанье
Включает, хоть ценные, всё же бумаги.
Но есть адвокат — обнадёженный данью —
Поможет понять, где поля, где овраги.
Но как завещаешь слова да идеи,
Восторг от рассвета и грусть от заката,
Которыми, хоть и по праву владея,
Ни в руки не дашь, ни положишь куда-то?
И можно ли мысли разъять на кусочки,
Учтя в завещании каждую малость,
И как разделить стихотворные строчки,
Чтоб поровну всем, кто желает, досталось?
* * *
Сходство
Отзвеневшая песня,
И гармония строк…
Но толпе интересней,
Не талант, а порок.
Не припомнят ни слова
Из великих стихов,
Но нажиться готовы
На раскрутке грехов.
И пусты, и безлики,
Но желает любой
Отыскать у великих
Каплю сходства с собой.
Сам нескладного кроя?
Не любя, не скорбя,
Очень просто: героя —
Опустить — до себя!...
* * *
Как у людей
Мы не происходим от зверей —
Дарвина клеймили не напрасно.
С человеком — страшно и опасно —
Потому: не меряно дверей.
Что такое преданность и честь,
Сапиенс не часто понимает…
Зверь — гораздо реже убивает
Больше, чем за раз способен съесть.
Нынче всё у нас, как у людей:
Разве бы пантера допустила,
Разве бы сама свела в могилу
Не рождённых собственных детей?
То, что от природы отойдя,
Женщины — пестрее, чем мужчины —
Это для восторга — не причина,
Ты поймёшь, немного погодя.
* * *
Новое кладбище
Сродни позабытому капищу
Богам, прилетавшим извне,
Недавнее, "новое" кладбище
Безлико в своей новизне.
Уравнены левые, правые,
В венках обновляемый ряд…
Едва возвышаясь над травами,
Кресты и оградки стоят.
Отметив уход — возлиянием,
Немногие снова пришли
К прорехе в лесном одеянии,
К заплате на лоне земли.
Живое — живым, а покойники
Почти никому не нужны…
И затхла вода, как в отстойнике —
В овражке за кладкой стены.
* * *
Трубач
Сыграй мне мелодию жизни, трубач,
Протяжный мотив разбивая синкопой,
Пускай застоявшихся коников — вскачь,
Их вялую иноходь дробя галопом.
Играй, согревая унылый мотив
Уместными всплесками импровизаций,
Туманную белую ночь осветив
Огнём фейерверка и громом оваций.
Которых не ждёшь, но внезапности — рад,
Готовый к любым виражам и сюрпризам.
Пусть дождь с пузырями прольётся, стократ
Мотив повторяя по гулким карнизам.
Играй, не смотри на того, кто лимон
Кусает, оскалясь из первого ряда,
Пусть будет причин замолчать — миллион —
Играй — для себя, для души, для парада…
То громче, то тише, но не замолкай,
Веди по тропинке, идущей по краю,
А чтобы меня не тянуло за край —
Играй — для меня, для Вселенной играя!
* * *
Святая пора
Благодатного лета настала святая пора,
Весь закончился сев, назревает момент урожая.
Накатился июнь, подошла к Магомету — гора:
Вся в истоме земля, каждый лучик копя и стяжая.
Каждой каплей дождя, по-хозяйски радея о ней,
И омоет вершки, и кореньям оставит напиться.
Испытавший хоть раз эту летнюю прелесть дождей,
Не забудет сиявшие радостью мокрые лица.
А земля — тяжела, и горда этим бременем сил,
Прорастающих зёрен, мясистых стеблей и кореньев,
А налившийся луг, где пока что никто не косил
Молодую траву — яркий фон соловьиному пенью.
Самый-самый подъём — этот яркий горячий июнь,
И ещё впереди вся макушка цветущего лета…
Полной грудью вздохни, одуванчика шарики сдунь!
Посреди ноября обязательно вспомнится это…
* * *
Дары
Потоками жертвенной крови на капищах мегалитов,
Слезами свечного воска в гуманнейшей из религий —
Грехи человеческой плоти пока ещё не отмыты,
Не выручит власяница и горестные вериги.
От странности храмов Мальтийских — до всех куполов сусальных,
От древности — и доныне, короче, от сих и до сих:
Энергия душ безмятежных, в пределах копясь астральных,
Идеи несёт живущим, понять не стремящимся их.
С веками намоленных мест, с новейших церквей и погостов
Живых оппонентов мольбы — ответно летят в небеса.
Но плохо налажена связь — услышать друг друга непросто,
И, чаяньям всем вопреки, стихают во тьме голоса…
А золото — вечный кумир, всегда прикрывающий святость,
Поскольку от блеска — в глазах — лишь искры, а прочее — дым…
Наверное, мудрость веков, а не вековая предвзятость,
Открыты, и то не всегда: пожившим, усталым, седым…
Осталось навеки загадкой, иллюзией и обманом,
Проклятием преисподней, вместо Господнего дара,
И золото Влада Дракулы, не давшееся османам,
И золото Мачу-Пикчу, не давшееся Писарро.
* * *
Ввысь
Мечтания, извечные мечтания,
Полёты наяву, а чаще, чаянья...
Сквозь тягостные горькие скитания —
Мы б без фантазий не перебрались.
А тем, кому дана душа поэтская,
И "собственная гордость", та, советская,
Которую не вытравили бедствия —
У тех одна дорога: ввысь и ввысь!
* * *
Солнце
Снова Солнце идёт топиться,
Не спеша, наслаждаясь днём,
К морю льнёт золотистой птицей,
Допоздна отражаясь в нём.
Без опаски лучи макает
В голубой и кипящий чан.
Или это игра такая:
Мировой согреть океан?
Веет чем-то исконным, давним,
Прорисованным лишь вчерне:
Переплавилось Солнце — в камни
И остыло в морской волне.
* * *
Упование
Лежала жизнь огромным лугом... Фить!
Уже декабрь — взамен весны и мая.
И сколько ни проси повременить,
А надышаться всё ж не успеваем.
Но так же уповаем на судьбу,
На то, что эти сёстры: Мойры... Парки,
На ножницы свои кладя табу,
Поставят в нужный миг клистир, припарки,
Удержат, сохранят, уберегут,
Оттянут горький миг неумолимый,
Когда на опустевшем берегу
Нас встретит перевозчик нелюдимый…
* * *
Файлы в беспорядке
Вроде, думаю о разном
Напряжённо, постоянно,
А душа в покое праздном
Пребывает, даже странно…
От мыслительных процессов
Счастья что-то маловато.
В сфере общих интересов —
Полученье результата.
Поиск выходов, решений,
Ввысь, вперёд, всё ближе к свету…
Где итог полночных бдений?
Вот его, как раз, и нету…
И вторгается тревога
В мир, и так не слишком сладкий:
То ли мыслей слишком много,
То ли файлы в беспорядке?
* * *
Осознание
Когда удар получишь по доверью,
Покажется асфальт — болотом зыбким…
Скрипит лицо заржавленною дверью,
Не в силах породить на свет улыбку.
Но осознав чужое заблужденье,
Иль правоту чужую принимая,
Оценишь ситуации значенье,
Увидев, где кривая, где прямая.
И после человечьей, глупой ссоры
Воспримешь мир, живой и гармоничный,
Отбросив с глаз безрадостные шоры,
Забыв про все проблемы в жизни личной.
И отпуская горечь и обиду,
Почувствуешь покой и безмятежность,
И лиственничных игл, колючих с виду,
Прохладно-неожиданную нежность.
* * *
Искры любви
Я снова повторить готова то,
Что раньше не единожды писала... Не знаю, как: сошлись кремень с кресалом...
Да, думаю, не ведает никто...
И никому не ведомо, зачем
Мы высекаем яростные искры,
С души надрывом, с явной долей риска,
Выдумываем тысячи проблем.
Запутались мудрейшие умы,
Увязывая с синтезом анализ,
И вспыхивает факельная завязь
Среди пустой и сонной кутерьмы.
Не то небесный выронил кузнец
Охапку искр (не путайте с Гефестом).
Горит костёр — и не находим места,
И не унять биения сердец!
* * *
Слова
Всё ищем четвёртую сторону в жизни трёхмерной,
Конкретностью будней частенько пресыщены так:
Что больше не верим и штампу, где "С подлинным — верно!"
И знай, уповаем, вцепившись в какой-то пустяк.
Не столь основательна часто любая основа,
Как в тканях — гораздо прочнее бывает уток.
Взлетев над землёй, доверяем надёжности слова,
Такой эфемерной, загадочной слитности строк.
* * *
Преграда
Так хрупка преграда и тонка,
Но прочна! Построили, сумели.
С яростью ночного мотылька
Я стремлюсь к горящей ярко цели.
Бьюсь и бьюсь. Горячее стекло
Обжигает душу ярким светом.
Но не зря же что-то повлекло
Задавать вопросы без ответа.
Для чего же, крыльев не щадя,
Трачу непомерные усилья?
Фу ты — ну ты! Капельки дождя
Бьют по напыленью лёгких крыльев!
Меж водой и пламенем — контраст:
Вечный бой с ничейным равным счётом…
Ну, а мне-то, бедной, кто воздаст
Адекватно ранам и заботам?
* * *
До цветов ли…
Стекает со стен штукатурка под летним дождём,
И киснут сиреней уже порыжевшие пряди.
А каждый цветок — для особенной цели рождён,
А люди, тем более — каждый — чего-нибудь ради.
Не все мы сумеем, успеем понять до конца
Своё настоящее, главное предназначенье,
Удел созидателя или планиду борца…
А жизнь, проглядев, покидаем, легко иль в мученьях.
Не часто дано, при отсутствии зрячести той,
Увидеть момент распускания кисти сирени,
За кучею дел, порождённых одной суетой,
А может быть, так, по причине обыденной лени.
Мы видим цветы: их, в букетах, по праздничным дням,
Так радостно гости приносят. А те, что природа,
Небрежной рукой разбросала в лесу, по камням —
Приходят, уходят, незримо для нас, год за годом.
И снова сирени завяли, утратили цвет,
И стала грубее листва. И трава побурела.
А мы всё несёмся, в туннеле увидев просвет,
Своя-то душа — недосуг, до цветов ли нам дело?
* * *
Индпошив
Индпошив не всегда гарантирует шик,
Очень часты ошибки с просчётами.
Это там, в ширпотребе — создатель привык
И умело орудует квотами.
Всё промерено в нём до последней черты,
Хоть частенько грешит упрощением.
Не несло б воровством от такой простоты —
Тут бы можно простить прегрешения.
Индпошив — усложнён, иногда до того,
Что и в китч записать не побрезгуют.
Несуразен порой — но его волшебство
Осознаешь на голову трезвую.
Сдуешь плевелов мусор на пыльном току,
Где зерно проливается ливнями,
И поймёшь, каково это — быть на веку —
Нестандартными да индпошивными…
* * *
Каштаны
Колючие шарики — завязи конских каштанов,
Шурша сквозь листву, на траву опадают украдкой.
Их ранняя гибель, не то, чтоб трагична, но странна:
Неполного цикла период, случайный и краткий.
Их кровные братья, такие ж забавные с виду,
На свечках торчат с независимой, гордой надеждой.
Ещё предстоит им осилить крутую корриду
С ударами ветра, прошедшим и будущим — между.
И кто-то из них доживёт, дорастёт и созреет
До гладкости кожицы под скорлупою колючей,
И будет о землю стучать под порывом Борея —
Но вовсе не каждому выпадет радостный случай,
Не съеденным быть и не сгнившим, до нужного срока,
И полностью миссию выполнить, гордо и с честью:
На землю упав, запустить в неё корни глубоко
И выбросить к солнцу побег с животворною вестью.
* * *
Отдушины
Лупцует жизнь, снаружи и внутри,
Да так: порою руки опускаются.
Прикинешь счёт: глядишь — уже "ноль-три",
И чемпион — едва ли отыграется.
Вот тут и выручает оптимизм:
Приложишься то лбом, то ягодицами —
Назначит курс примочек или клизм!
Выносливость — она у нас в традиции!
Без оптимизма — хоть и не родись!
Протянешь ноги, к аттестату зрелости…
А с ним — кряхтя, ползёшь вперёд и ввысь —
При всей своей природной мягкотелости.
Удар, ещё удар!.. Кричу: «Туше!»…
Увы, мои редуты — все порушены.
Теперь — одни прорехи на душе…
Так это, может быть, и есть — отдушины?..
* * *
Словно кондор
Парю, словно кондор, в окрестностях древнего Куско.
Хотя далеко мне до кондора, если признаться,
Поскольку полёт мой, по сути, является спуском:
Утратив поток, я уже не сумею подняться.
А кондорам в небе не надо совсем, для настроя,
Ни коку жевать, ни цеплять купола парапланов.
И страхом утробным не стиснет в полёте нутро им,
На крыльях распластанных движутся ровно и плавно.
Зато не оценят они побелённых уступов,
Террас соляных где-то там, далеко под ногами.
Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту:
©2015 - 2024 stydopedia.ru Все материалы защищены законодательством РФ.
|