Сакральное и светское искусство Возрождения.
Прежде всего, рассмотрим кратко религиозный быт, на котором сказался
стихийный разгул секуляризованного индивида. Ведь все недоступные предметы
религиозного почитания, требующие в средневековом христианстве абсолютного
целомудренного отношения, становятся в эпоху Возрождения чем-то очень
доступным и психологически чрезвычайно близким.
Одним из интересных бытовых типов Возрождения, несомненно, было
приключенчество, и даже прямой авантюризм, о чем свидетельствует знаменитая
поэма Людовика Ариосто “Неистовый Орландо” (1532). То, что эти бытовые
формы оправдывались и не считались нарушением человеческой нравственности,
в историческом смысле было чем-то передовым. Это был все тот же
возрожденческий стихийный индивидуализм, который здесь уже не связывал себя
с какими-нибудь возвышенными платоническими теориями, но который уже
начинал давать большую волю отдельным страстям и чувствам человека, правда,
еще не в их окончательной разнузданности и аморализме.
Далее, городской тип возрожденческой культуры, как это видно из французских
фабльо и немецких шванков и вообще из возрожденческой новеллы, изобилует
натуралистическими зарисовками предприимчивого и пробивного героя
восходящих плебейских низов, с глубоким сатирическим содержанием. В этих
новеллах критикуются тогдашние общественные язвы и особенно злоупотребления
и моральная расшатанность духовенства. Атеизм тоже не был возрожденческой
идеей, но антицерковность была самой настоящей возрожденческой идеей,
коренящейся в быту.
В эпоху Ренессанса возникла новая — первая современная - литература. В
заметке, озаглавленной “Различие положения в конце древнего мира (ок. 300
г.) ив конце средневековья (в 1453 г.)” Ф. Энгельс говорит о “могучем
литературном подъеме XIV в.”, а в его известной оценке места Данте в
истории культуры в качестве рубежа выступает 1300 г. Ренессансной
литературе приходилось вскрывать свойственное многим людям того времени
переплетение героического энтузиазма, титанической энергии и
разносторонности с чертами феодальными и с Хищничеством “первоначального
накопления”. Не случайно художниками Возрождения, особенно в Англии —
Кристофером Марле и Шекспиром, — была создана галерея персонажей,
исторических, легендарных, современных, у которых необузданный
индивидуализм перерастает в неслыханное злодейство. Завоеватель Тамерлан,
ростовщик Варавва у Марле, шекспировские короли — от Иоанна до Ричарда III,
многие частные лица — Эдмунд, Яго, Шейлок — отражают и воплощают жестокость
времени, злодейские умыслы, ранее не доступные средневековому
“патриархальному” варварству. “Первоначальное накопление” в эпоху
Возрождения было двойником исторического прогресса.
В миропонимании Возрождения важным рубежом является творчество Николло
Макиавелли. Индивидуалистическая антропоцентрическая концепция мира у него
сохранилась, но она претерпела серьезные уточнения. Рядом с проблемой
личности в произведениях Макиавелли встали проблемы народа, класса, нации.
Как почти все великие мыслители эпохи Возрождения, Макиавелли был подлинным
художником. В своей классической характеристике Возрождения Ф. Энгельс
поставил его имя рядом с именем Леонардо да Винчи, Альбрехта Дюрера и
Мартина Лютера. “Мандрагора” — одна из лучших комедий XVI в., а “Сказка о
Бельфагоре” не уступает весьма красочным рассказам Банделло. Но самым
значительным произведением Макиавелли стал преисполненный трагических
противоречий “Государь”. Музой Макиавелли была политика, причем реализм
политических концепций органически у него сочетался с реализмом
художественного метода. В его “Государе” политическая идеология и
политическая наука сплетаются в драматической форме “мифа”, своеобразной
антиутопии. Макиавелли считал нужным отделить политику, прежде всего от
христианской морали, которую он считал общественно вредной и даже
объективно безнравственной, ибо именно христианство “сделало мир слабым и
отдало его во власть негодяям”.
Одним из самых ярких явлений эпохи Ренессанса в традиционном изложении
обычно представляется гелиоцентрическая система Коперника и учение о
бесконечных мерах Джордано Бруно. Тем не менее, открытие Коперника было
передовым и революционным событием для последующих веков, но для Ренессанса
это было явлением не только упадка, но даже возрожденческого самоотрицания.
Дело в том, что Ренессанс выступил в истории западной культуры как эпоха
возвеличивания человека, как период веры в человека, в его бесконечные
возможности и в его овладение природой. Но Коперник и Бруно превратили
Землю в какую-то ничтожную песчинку мироздания, а вместе с тем и человек
оказался несравнимым, несоизмеримым с бесконечной темной бездной мирового
пространства. Возрожденец любил созерцать природу вместе с неподвижной
Землей и вечно подвижным небесным сводом. Но теперь оказалось, что Земля —
это какое-то ничтожество, а никакого неба и вообще не существует.
Возрожденческий человек проповедовал могущество человеческой личности и
свою связь с природой, которая для него была образцом его творений, а сам
он тоже старался в своем творчестве подражать природе и ее создателю —
Великому художнику. Но вместе с великими открытиями Коперника, Галилея и
Кеплера все это могущество человека рухнуло и рассыпалось в прах. Возникла
картина мира, в которой человек превратился в ничтожество с бесконечно
раздутым рассудком и самомнением. Таким образом, гелиоцентризм и
бесконечное множество миров не просто противоречили культуре Ренессанса, но
были ее отрицанием.
В недрах культуры Ренессанса сформировались в эмбриональном виде
мировоззрение и стиль барокко. Эпоха барокконаступила после глубокого
духовного и религиозного кризиса, вызванного Реформацией. В эту эпоху
своеобразный взгляд на человека и пристрастие ко всему театральному рождают
всепроникающий образ: весь мир — это театр. Для всех знающих английский
язык этот образ связан с именем Шекспира — ведь он взят из его комедии “Как
вам это понравится”. Но его можно найти во всех крупных произведениях
европейской литературы. Богатый порт Амстердам открыл в 1638 г. городской
театр, над входом в который можно было прочесть строки крупнейшего
голландского поэта Вондела: “Наш мир — сцена, у каждого здесь роль своя и
каждому воздается по заслугам”. А в соперничавшей с Голландией Испании
современник Вондела Кальдерон де ла Варка создал свой знаменитый шедевр
“Великий театр мира”, представляющий мир как сцену в истинно барочном
смысле.
Люди того времени всегда чувствовали на себе глаз божий и внимание всего
мира, но это наполняло их чувством самоуважения, стремлением сделать свою
жизнь такой же яркой и содержательной, какой она представала в живописи,
скульптуре и драматургии. Подобно живописным портретам, дворцы эпохи
барокко отражают представление их создателей о самих себе. Это панегирики в
камне, превозносящие добродетели тех, кто в них живет. Произведение эпохи
барокко, прославляя великих и их свершения, поражают нас своим вызовом и в
то же время демонстрируют попытку заглушить тоску их создателей.
Тень разочарования лежит на искусстве барокко с самого начала. Любовь к
театру и сценической метафоре обнажает осознание того, что любое внешнее
проявление иллюзорно. Восхваление правителей и героев — в пьесах
французского драматурга Корнеля, английского поэта Драйдена и немецкого
писателя и драматурга Грифиуса, — возможно, было попыткой отсрочить
забвение, грозившее неизбежно поглотить всех, даже самых великих.
Многоцветная, сверкающая и жизнерадостная литература эпохи барокко могла
быть и другой — темной и пронзительной. Римский император Тит в трагедии
Корнеля “Тит и Береника” говорит: “Каждое мгновение жизни — шаг к смерти”.
Острое ощущение несущегося времени, поглощающего всё и вся; чувство
тщетности всего земного, о которой твердили поэты и проповедники всей
Европы; могильный камень, неизбежно ожидающий каждого и напоминающий о том,
что плоть смертна, человек — прах, — все это, как ни странно, вело к
необычному жизнелюбию и жизнеутверждению. Этот парадокс стал основной темой
барочной поэзии, авторы звали людей срывать цветы удовольствий, пока вокруг
бушует лето; любить и наслаждаться многоцветным маскарадом жизни. Знание,
что жизнь окончится как сон, открывало ее истинный смысл и цену для тех,
кому улыбалась удача. Несмотря на особое внимание к теме бренности всего
сущего, культура барокко дала миру литературные произведения небывалого
жизнелюбия и силы. А главное мы не можем не поражаться дерзновению
художников, три столетия назад нарисовавших образ мира, полного радости и
чудес, и поставивших последнюю точку в созданной европейской культурой
картине мироздания, связанной с идеей божественного начала.
30. Культура эпохи Просвещения.
Эпоха европейского Просвещения занимает исключительное место в истории
человеческой цивилизации благодаря мировому масштабу и долговременному
значению. Хронологические рамки данной эпохи определены крупным немецким
ученым В. Виндельбандом как столетие между Славной революцией в Англии и
Великой французской революцией 1789 г. Социально-экономическими
предпосылками культуры эпохи Просвещения являются кризис феодализма и
Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту:
©2015 - 2024 stydopedia.ru Все материалы защищены законодательством РФ.
|