ВРЕМЕННОЕ РАВНОВЕСИЕ СПРОСА И ПРЕДЛОЖЕНИЯ

§ 1. Простейший случай баланса, или равновесия, между желанием и усилием мы наблюдаем, когда человек удовлетворяет одно из своих желаний собственным непосредственным трудом. Когда мальчик собирает чер­ную смородину, чтобы самому ее съесть, сам труд по ее сбору является, вероятно, на время приятным, и еще в течение некоторого отрезка времени удовольствие от этой еды более чем достаточно для вознаграждения работы по собиранию ягоды. Но после того, как он съел ее довольно много, желание продолжать ее есть уменьшается, а сама работа по собиранию начинает вызывать скуку, которая фактически может отражать ощущение не усталости, а однообразия. Равновесие достигается тогда, когда наконец его тяга к играм и нежелание продолжать собирать ягоды уравновешивают его желание есть. Удовлетворение, которое он может получить от собира­ния ягоды, достигло своего максимума, ибо вплоть до этого момента каждое новое усилие по сбору ягоды увеличивало, а не уменьшало удовольствие от указанного процесса, после же этого момента всякие дальнейшие усилия по ее собиранию уже сокращают, а не увеличивают такое удовольствие.

В случайной торговой сделке, которую одно лицо совершает с другим лицом, например, когда житель лесной глуши обменивает каноэ на ружье, редко встречается то, что можно было бы, строго говоря, назвать равновесием предложения и спроса; здесь, вероятно, имеется пре­дельное удовлетворение с обеих сторон, поскольку, очевидно, один готов был бы отдать за каноэ что-либо еще, кроме ружья, если бы не мог без этого заполучить каноэ, а другой в случае необходимости также отдал бы за ружье еще что-нибудь, кроме каноэ.

Конечно, возможно достижение полного равновесия и при системе натурального товарообмена, но бартер, хотя исторически и предшествует системе купли-продажи, в некоторых отношениях более сложен, а простейшие случаи подлинного равновесия стоимостей встречаются на рынках уже на более высокой ступени цивилизации.

Мы можем оставить в стороне как не имеющую практического значения категорию торговых сделок, служившую предметом широкого обсуждения. К ней относятся купля и продажа картин старых мастеров, редких монет и других предметов, вовсе не поддающихся "делению на сорта". Цена, по какой каждая такая вещь может быть продана, во многом зависит от того, окажутся ли на месте и в момент ее продажи какие-либо богатые лица, которым она понравится. Если таких покупателей при этом не окажется, данную вещь, вероятно, приобретут торговцы, рассчитывающие перепродать ее с прибылью; разница в ценах, по которым одна и та же картина продается на каждом последующем аукционе, была бы еще большей, если бы не сдерживающее влияние покупателей-знатоков.

§ 2. Перейдем поэтому к торговым сделкам, повседневно встречающимся в современной жизни; возьмем качестве иллюстрации зерновой рынок в расположенном в сельском районе городке и предположим для простоты, что все зерно на этом рынке одинакового качества. Количество, предлагаемое каждым фермером или другим продавцом к продаже по любой цене, обусловлено его собственной потребностью в наличных деньгах и с оценкой настоящей и будущей конъюнктуры на рынке с которым он связан. Существуют цены, на которые один продавец не согласится, и цены, по которым никто из них не откажется продавать. Имеются другие, промежуточные цены, на которые многие или все продавцы согласятся при продаже больших или малых количеств зерна. Каждый пытается угадать конъюнктуру рынка и поступать соответственно. Допустим, что фактически на рынке имеется не более 600 квартеров зерна, владельцы которого готовы взять за него цену 35 шилл. за квартер, но что владельцы еще одной сотни квартеров соблазнились бы ценой 36 шилл., а владельцы еще 300 квартеров — ценой 37 шилл. Предположим также, что до 37 шилл. привлечет покупателей только на 600 квартеров, тогда как еще 100 квартеров может быть продано лишь по цене 36 шилл., а еще 200 квартеров - по цен 35 шилл. Все это можно выразить в таблице следующим образом:

Разумеется, те, кто действительно готов лучше согласиться на 36 шилл., чем покинуть рынок, не продав зерно, сразу не покажут, что согласны на эту цену. Равным образом и покупатели будут жаться и делать вид, что они менее, чем в действительности, стремятся купить зерно. В результате цена может, подобно маятнику, колебаться туда и сюда по мере того, как то продавцы, то покупатели будут брать верх, "рядясь и торгуясь" на рынке. Исключая те случаи, когда силы неравны или, например, когда одна сторона простовата или не сумела оценить силу сопротивления другой стороны, цена всегда имеет тенденцию не отклоняться резко от 36 шилл., и можно почти вполне быть уверенным, что к концу рыночного дня она окажется весьма близка к 36 шилл. Дело в том, что, когда, по мнению продавца, покупатели действительно смогут купить все требующееся им количество по цене 36 шилл., он не захочет допустить, чтобы от него ускользнуло чье-либо предложение купить по цене, значительно превышающей указанную выше.

Покупатели в свою очередь строят такие же расчеты, и, если в какой-то момент цена существенно превысит 36 шилл., они станут доказывать, что предложение намного больше спроса по этой цене; поэтому даже те из них, кто скорее уплатил бы эту цену, чем ушел с рынка без покупки, выжидают, а выжидая, способствуют колебанию цены вниз. С другой стороны, когда цена намного ниже 36 шилл., даже те продавцы, которые лучше согласились бы на эту цену, чем покинули рынок с непроданным зерном, начинают доказывать, что по такой цене спрос превышает предложение, и также выжидают, а тем самым способствуют колебанию цены вверх.

Таким образом, имеются некоторые основания назвать цену 36 шилл. подлинно равновесной ценой, по­скольку, если бы ее установили с самого начала и при­держивались до конца, она бы точно уравняла спрос и предложение (т.е. количество, которое покупатели готовы купить по этой цене, точно равнялось бы количеству, которое продавцы согласны продать по этой цене) и поскольку каждый торговец, обладающий глубоким знанием конъюнктуры рынка, рассчитывает на установление именно такой цены. Когда такой торговец замечает, что цена значительно отклоняется от уровня 36 шилл., он ожидает скорого изменения и этим своим предвидением способствует скорейшему наступлению такого изменения.

Для нашей аргументации, разумеется, вовсе не обяза­тельно, чтобы все торговцы обладали доскональным зна­нием складывающихся на рынке условий. Может слу­читься, что многие покупатели недооценивают готов­ность продавцов продать свой товар, а в результате в те­чение какого-то времени цена оказывается на самом высшем уровне, по которому можно найти покупателя; таким образом, 500 квартеров может быть продано еще до того, как цена упадет ниже 37 шилл. Но затем цена должна начать снижаться, и следствием этого явится то, что будет продано еще 200 квартеров, а цена к закры­тию рынка установится примерно на уровне 36 шилл. Дело в том, что, когда объем продажи достигнет 700 квартеров, ни один продавец не захочет отдать зерно иначе как по цене выше 36 шилл. Точно так же, когда продавцы недооценивают готовность покупателей. пла­тить высокую цену, некоторые из них могут начинать продавать по самой низкой приемлемой для них цене, чтобы не остаться с нераспроданным зерном, и в этом случае большое количество зерна может оказаться про­данным по цене 35 шилл., однако к закрытию рынка це­на, вероятно, составит 36 шилл., а общий объем продаж достигнет 700 квартеров[5].

§ 3. В приведенном примере заключено скрытое допущение, которое находится в соответствии с реальны­ми условиями, действующими на большинстве рынков, но его следует четко определить, с тем чтобы воспрепятствовать его распространению на те случаи, где оно не оправданно. Мы молчаливо подразумевали, что на сум­му, которую покупатели готовы уплатить, а продавцы готовы получить за 700 квартеров, не окажет влияния то обстоятельство, что первые сделки были заключены по высокой или низкой цене. Мы сделали скидку на сокращение у покупателей потребности в зерне (его пре­дельной полезности для них) по мере увеличения объема закупок. Но мы не приняли в расчет сколько-нибудь значительного изменения в их нежелании расставаться с деньгами (предельной полезности последних); мы предположили, что это нежелание окажется практически одинаковым независимо от того, производились ли первоначальные платежи по высокой или низкой цене.

Указанное допущение справедливо в отношении боль­шинства рыночных сделок, которые нас здесь практичес­ки интересуют. Когда некто покупает что-нибудь для собственного потребления, он обычно расходует на это лишь малую долю всех своих средств, но, когда он по­купает тот же предмет для торговли, он ставит своей целью перепродать его, а поэтому потенциальный объем его средств не уменьшается. В обоих случаях нет заметного различия в его готовности расстаться со своими деньгами. Конечно, могут встретиться люди, относитель­но которых такое суждение неверно, но, вне всякого сомнения, существуют отдельные торговцы, имеющие в своем распоряжении крупные суммы денег, и их влия­ние укрепляет рынок[6].

На товарных рынках исключения из указанного допу­щения редки и несущественны, но на рынках рабочей си­лы они очень часты и весьма важны. Когда рабочий опа­сается голода, его нужда в деньгах (их предельная по­лезность для него) очень велика, и, если уже с самого начала он заключает наихудший контракт и нанимается на работу с низкой заработной платой, его нужда оста­ется острой, и он может продолжать продавать свой труд по низкой ставке. Это тем более вероятно, что, в то вре­мя как на товарном рынке преимущества при заключе­нии сделки могут быть вполне равномерно распределе­ны между обеими сторонами, на рынке рабочей силы преимущество чаще оказывается на стороне ее покупа­телей, а не продавцов. Другое различие между рынком рабочей силы и товарным рынком проистекает из того факта, что каждый продавец рабочей силы может распо­рядиться только одной ее единицей. Это лишь два факта из многих, в которых мы по мере дальнейшего исследо­вания обнаружим объяснение значительной части того инстинктивного неприятия трудящимися классами при­вычки некоторых экономистов, особенно принадлежа­щих к классу предпринимателей, рассматривать труд просто как товар, а рынок рабочей силы как любой дру­гой рынок; между тем в действительности различия между этими двумя случаями, хотя с точки зрения тео­рии и не являющиеся коренными, все же четко обозначе­ны и на практике часто весьма существенны.

Теория купли и продажи поэтому намного усложня­ется, когда мы принимаем в расчет предельную полез­ность количества как денег, так и самого товара. Прак­тическое значение этого соображения не очень велико.

Но в Приложении F проводится различие между бартер­ными сделками и сделками, в которых одна сторона в каждом обмене выступает в форме всеобщей покупа­тельной способности. При бартере имеющееся у двух людей количество обмениваемых предметов должно строго соответствовать их индивидуальным потребнос­тям. Если это количество у одного из них слишком ве­лико, оно не принесет ему большой пользы. Если это количество слишком мало, для него может возникнуть трудность при подыскании человека, который бы удов­летворительно обеспечил его тем, в чем он нуждается, а сам в свою очередь нуждался бы в тех конкретных ве­щах, которыми располагает первый. Но всякий облада­ющий запасом всеобщей покупательной способности может приобрести любой предмет, какой пожелает, как только встретит человека, имеющего в изобилии этот предмет; ему не нужно рыскать вокруг, пока он не столкнется с "вдвойне подходящим" лицом, которое одновременно может дать ему то, что ему необходимое нуждаться в том, что сам он может дать этому лицу. В результате всякий, особенно профессиональный торго­вец, в состоянии получить в свое распоряжение большую сумму денег и совершать поэтому значительные закуп­ки, не исчерпывая всей этой суммы или существенно не изменяя предельной стоимости своих денег. <...>

КНИГА VI

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: