Сделай Сам Свою Работу на 5

С опорой на евразийство: зачем Путину еще 12 лет?





 

Как я уже упоминал выше, программная статья Владимира Путина о создании Евразийского союза была опубликована 3 октября 2011 года в газете «Известия». Из предложенных Путиным тезисов следует, что Евразийский союз по аналогии с Евросоюзом будет единым экономическим пространством, в котором миграционные и пограничные барьеры будут сняты. Возвращение Путина в президенты на следующие 12 лет не может проходить по той же самой модели, по которой оно осуществлялось в первые два срока, просто потому, что запас легитимности, полученный за период проведения второй чеченской кампании, укрепления территориальной целостности России — на чем держался рейтинг, харизма и политический авторитет Путина, исчерпан. Сейчас можно сказать, что он почти обнулился, и его хватит только на то, чтобы прийти к власти, и больше ни на что.

Поскольку в дальнейшем Россия неизбежно столкнется с очень серьезными, стратегическими вызовами, то политтехнологиями в духе Владислава Юрьевича Суркова на следующем этапе правления больше ничего совершить невозможно. Эпоха технологий вместо идеологий, пиар-кампаний вместо стратегий, шлягеров и хохм вместо национальной идеи завершилась. Это совершенно очевидно. Если Путин попытается продолжить инерционный сценарий во внутренней и внешней политике, то крах будет очень быстрым, поскольку серьезность вызовов на новом этапе несравнимо превосходит те, с которым он столкнулся раньше и с которыми он справился. Это новый цикл, и для того, чтобы утвердиться в нем, получить легитимность, Путину нужна новая стратегия.



Единственной стратегией, которая соответствует историческому моменту, новому раскладу силу и в целом общей ориентации масс, является евразийство. Именно евразийство может быть полноценной, настоящей идеей для России, а также и стратегией, которой следует придерживаться. Такой национальной идеи в России не было — в основном были метания между либерализмом, доминирующим в прозападных коррупционных элитах, и отдельными, непоследовательными и противоречивыми элементами национализма, которые по своей сути предполагали распад России. Поэтому я абсолютно убежден, что Путин должен опереться на евразийскую идею.



Долгое время ему препятствовали это сделать. Все попытки донести до него евразийские идеи блокировались либо пиарщиками, которые из всего делали компот или нарезку в духе клипа наркотического сознания, либо просто идеологическими врагами — либералами, западниками, которые в эпоху Медведева едва не подняли бунт и не совершили госпереворот, чуть ли не демонтировав самого Путина и путинскую систему. Если Путин хочет быть легитимным после марта 2012 года, то ему необходимо опереться на евразийство, поскольку оно соответствует и поликонфессиональному, полиэтническому характеру России, является базой для интеграции постсоветского пространства и, в рамках международной политики, обосновывает необходимость многополярного мира и создания полицентричной модели. О полицентризме все чаще говорит и Лавров, в ООН он недавно упоминал о Евразийском союзе.

Это — новая тема, и раньше такой союз лидерами нашей страны не упоминался. Это — идея Назарбаева и наша, Евразийского движения. Евразийский союз — это уже политический проект интеграции, и ему вообще никогда не уделялось никакого места, он просто не упоминался в официальных речах. Теперь это происходит. Эта тема отвергалась окружением Путина на предыдущих этапах, которое не давало ему даже об этом упоминать. Это вычеркивалось из любых документов, этому придавался идиотский характер, это осмеивалось и так далее. Дело в том, что только один человек в администрации президента правит идеологией в стране, начиная с ельцинского периода, а не формальные президент и премьер-министр. Вот тот тандем, который надо обсуждать. Путин и человек, который руководит в стране внутренней политикой и идеологией. И от того, как Путин решит этот тандем, зависит многое. Но то, что Путин упомянул Евразийский союз, говорит об очень многом.



Безусловно, упоминания мало для реализации политического проекта. Озвученная концепция автоматически не даст решения всех проблем, это лишь стратегия и ориентир, поэтому многое будет зависеть от того, как она будет расписана и продумана на теоретическом уровне, и от того, как она будет воплощаться в жизнь на уровне практическом, потому что любое прекрасное начинание легко погубить негодными кадровыми ходами, чиновниками и болтунами. Для этого нужны компетентные люди, определенная решимость, в том числе, политическая воля, а с этим есть проблемы. Путина могут разубедить, и это может остаться пустым заявлением… Та команда, которая ответственна за идеологические, политические вопросы в окружении Путина, имеет очень большой опыт по сведению к нулю или симуляции любых идеологических начинаний — из идеи устроят хэппенинг, пиар, и потом прикасаться к ней будет противно, мы знаем, кто этим занимается, насколько эффективно он способен превращать в балаган различные идеи.

Даже если допустить, что Путин всерьез считает так, как пишет, и стратегия будет должным образом оформлена, начнутся изменения курса, это не гарантирует, что все пойдет гладко. Противодействие евразийской интеграции будет оказываться колоссальное. Страны Запада будут максимально этому препятствовать, ведь это альтернативный проект мироустройства. Не исключено, что Путина заставят отказаться от этого силовым образом — слишком многое поставлено на карту. За проект придется биться. По моему мнению, заявить такие вещи можно было еще в 2001 году, но можно считать, что у него были связаны руки.

Если Владимир Владимирович будет продолжать ту политику, которую вел накануне 2008 года, то я думаю, это долго не продлится. Этот курс хорош на предыдущем этапе, но он сейчас нереалистичен. Путин, действующий по инерционному сценарию с опорой на полутоталитарных-полупостмодернистских технологов, никому не будет нужен. Он будет объявлен врагом Запада, и одновременно, с таким сопровождением, он стремительно будет утрачивать доверие патриотических кругов. Путина точно снесет с двух сторон — по нему будут бить либералы и его не будут поддерживать патриоты. У него есть один-единственный шанс — евразийство. Я считаю, что, если Путин на следующем этапе не будет евразийцем, то его вообще не будет. Он правильно говорит, что Россия либо будет великой, либо никакой не будет. Так же можно сказать о евразийстве Путина.

Развязались ли у него руки сейчас, сбросил ли он какие-то обязательства, сказать пока на самом деле сложно. Хочется верить, что это настоящее возрождение России, но за 15 лет накопился очень большой скепсис. Оформить все это в стратегию, мировоззрение — очень трудно, и, боюсь, на этом пути нас ждут огромные разочарования. Ничего из сказанного в программе «Россия, вперед!» не было за четыре года реализовано и больше не будет. Это была идея, которая осталась на бумаге, именно потому, что плохо была отстроена идеология — создавать демократию и проводить модернизацию одновременно в России невозможно. Связав одно и другое, власти обрекли себя на то, что ни одного пункта не будет реализовано.

Сегодня тоже можно сказать — либо управление внутренней политики, либо евразийство. Если управление внутренней политики, то Путин ни одного шага не сделает в том направлении, которое заявляет, потому что будет полная блокада. Если евразийство — то должны быть очень серьезные изменения. Если будет попытка и оставить управление внутренней политики неприкосновенным, и развивать евразийство, то из этого ничего не получится. При этом евразийство, конечно, не обеспечит легкую жизнь. Легкую жизнь уже ничто не обеспечит после 2012 года. Большой радости его возвращение ни у кого не вызывает — ни у Запада, ни здесь. Ни у либералов, ни у патриотов… Но, если Путин хочет стать легитимным, ему придется опереться на евразийство.

 

Интеграция

 

ЕврАзЭС и Таможенный союз можно рассматривать как экономическую основу Евразийского союза. Состав стран, входящих в эти интеграционные структуры, и является ядром Евразийского союза. Но сам проект Евразийского союза есть проект именно политической интеграции. Чем он мог бы стать? Это открытый вопрос. Нурсултан Назарбаев предлагает повторить модель Европейского союза, он даже написал Конституцию Евразийского союза, полностью копирующую европейскую. Поэтому ваш вопрос ставит другой вопрос: чем является Евросоюз, берущийся за основу, — конфедерацией, национальным государством или какой-то новой формой организации политического пространства — например, «государством постмодерна», как предложил Роберт Купер.

Я полагаю, что для Евразийского союза нужна особая политическая теория — Теория Многополярного Мира. В ней субъектами, акторами должны выступать не традиционные государства модерна (в духе Вестфальской системы), но цивилизации. Цивилизация как союз. Для этого необходимо пересмотреть всю существующую международную систему. То есть Евразийский союз должен стать новым политическим типом, имеющим определенные черты конфедеративного государства, основанного на субсидиарности и широкой автономии регионов, но вместе с тем и определенные черты стратегического централизма, свойственного империям классического толка.

Идея Евразийского союза есть идея альтернативного постмодерна, отличного и от государствоцентричного модерна, и от премодернистских империй. Главное отличие от премодернистских империй состоит в том, что принцип политической организации международной системы по цивилизационному признаку становится рациональным конструктом, рефлектируется и описывается в технических терминах. Есть цивилизация как инерция, а есть как проект. Евразийство предлагает именно проект. То есть это волевая сконструированная цель.

Сейчас Путин говорит о Евразийском союзе как о посредническом проекте — между Европой и странами АТР. Посреднический элемент — это правильно, потому что с чего-то надо начинать. Европа тоже не сразу строилась, и то, что она упустила политический момент в своей интеграции, сегодня дает свои результаты. На одной экономике ничего надежного не построишь. Экономика — вещь очень ненадежная и принципиально не определяющая для истории ничего. Строить надо на основании проекта, идеи, общности исторической судьбы, на основании общей цивилизации и системы ценностей. Это серьезно, и дальше это способно выдержать любые испытания, в том числе экономическими кризисами. Можно предполагать, что на этом могла бы сформироваться специфическая идентичность самой России.

В таком случае Путину надо начать проявлять качества, которые он проявлял лишь в самом начале своего первого президентского срока, когда он выиграл войну, трудную, тяжелую, не только с чеченским сепаратизмом, но и с внутренней олигархией, с либералами, с агентами влияния Запада. Эту войну он выиграл, предотвратив распад страны. Тогда он действовал решительно и последовательно, но после этого он замер и до сих пор пребывал в каком-то анабиозе, перепоручив все основные вопросы очень сомнительному окружению. Если сейчас он хочет оставить свой след в истории, то ему придется действовать решительно. Он показал, что он может так действовать — в начале президентского срока, и, как ни странно, что он не любит этого делать — во всем остальном периоде. Сейчас наступает критический момент, когда хочет не хочет, а придется.

Конечно, Евразийский союз — это не вариант возрождения СССР, потому что СССР создавался по другой идеологической модели. Но, с геополитической точки зрения, это вариант возрождения СССР. Точно так же, СССР — это продолжение царской империи, хотя любой коммунист скажет, что это нечто радикально иное. Есть разный уровень. На идеологическом уровне это не тождественные вещи, и Путин совершенно правильно и искренне говорит об этом, а с геополитической точки зрения это близкие вещи. Вопрос лишь в том, с какой стороны на это взглянуть.

Для реализации идеи Евразийского союза необходимо пересмотреть всю существующую международную систему, потому что Союз возможен только в рамках Теории Многополярного Мира, и начинать надо с нее, а не с технических шагов экономической интеграции. На примере кризиса Евросоюза мы видим, что экономики для прочной интеграции недостаточно. Если нет общего политического проекта, нет внятной геополитики, ничего надежного создать невозможно. И при строительстве Евразийского союза это надо учитывать.

Само по себе создание зоны свободной торговли — это очень важный ход на пути создания Таможенного союза на уровне СНГ. Хотя это и разные вещи, но само по себе заключение такого договора — очень существенный шаг в сторону интеграции постсоветского пространства. Я думаю, что стремительность, с которой подписан этот документ, свидетельствует о том, что данной теме на сегодняшний момент уделяется существенное внимание со стороны российской власти.

Евразийство — это политическая философия, которая не может быть однозначно квалифицирована ни как правая, православно-монархическая, ни как левая, коммунистическая, социалистическая, ни тем более как либеральная. Это нечто оригинальное, выстроенное и выстраданное в течение всего ХХ века. За плечами евразийства — столетие. Тем самым у этой политической философии есть историческое прошлое, есть компендиум текстов, что очень важно для любой доктрины, и есть евразийский анализ разных исторических этапов. Начиная с Первой мировой войны — работы Савицкого, Трубецкого и вплоть до 60-х — 70-х — работы Гумилева. В 80-е подключаемся мы, продолжаем эту линию. И анализируем с позиции евразийства события, которые разворачиваются последние 25 лет. Евразийство — столетняя, устоявшаяся политическая философия. Она не просто была сформирована и брошена, а именно жила. Соответственно, именно в таком качестве она и существует в современной России — это компендиум политической философии, которая базируется на трех принципиальных аспектах.

 

Три столпа для Путина

 

Первое. Если говорить о внешней политике, то здесь решающую роль должен играть тезис о многополярном мире. Я сейчас преподаю социологию международных отношений на социологическом факультете МГУ и обнаружил, к своему удивлению, что теории многополярности просто не существует, несмотря на то, что ее разработало и развило евразийство. Когда я студентам задаю что-то сказать о теории многополярности, то обращаюсь к двум пассажам из статей Лаврова, к мюнхенской речи Путина и к материалам по евразийству. Три предложения у Лаврова, два абзаца у Путина, и три тома евразийских текстов. И все! А когда мы обращаемся к иностранным источникам, есть только критика этого либо неверное толкование многополярности — Вестфальская система международных отношений, основанная на приоритете государств-наций и ничего общего с современными условиями не имеющая. Так вот, евразийство — это теория многополярного мира, а не просто пожелание многополярности.

Второе. Вытекающий из этой многополярности императив интеграции постсоветского пространства. Можно сказать, исторически — это восстановление Российской империи и СССР на принципиально новых основаниях. Как Российская империя была отлична от СССР, точно так же Евразийский союз отличен и от СССР, и от Российской империи. Другая идейная база, другие механизмы, другие акторы, другие модели интеграции. В одном случае колонизация, в другом — социалистическая революция, в нашем случае добровольная специфическая модель интеграции по типу Евросоюза. По той модели, что обозначил Нурсултан Назарбаев еще в 1994 году. Но эта теория интеграции постсоветского пространства существует. И это второй аспект евразийской политической философии.

И третий аспект — социально-политическое устройство России. Евразийство предлагает совершенно однозначный ответ. Он заключается в том, что для нас не приемлемо создание государства-нации, то есть нивелировка всех этнических культур, которые существуют на территории России. Не приемлема модель гражданского общества, основанного на принципе индивидуальной идентичности, на котором основан Евросоюз. И не приемлема модель этнического сепаратизма, когда этносы претендуют на политическую независимость. Из этого складывается политический евразийский проект для самой Российской Федерации. Единое стратегическое управление и полифония этнических культур. И отказ внутри РФ от каких бы то ни было атрибутов политической независимости — суверенитета и даже статуса национальных республик. Рамзан Кадыров абсолютно правильно отказался от политической должности президента, назвав свой пост «глава Чеченской Республики». Это должно стать повсеместным явлением.

И следующий необходимый шаг — упразднение статуса национальных республик. При этом евразийство абсолютно не хочет умалить в правах: этнических, религиозных, культурных ни одну из общностей, живущих на территории РФ. За это нас упрекают и националисты, и либералы. Но мы — сторонники того, чтобы была «цветущая сложность» Константина Леонтьева.

Конституция Российской Федерации была скопирована с европейских аналогов и не адаптирована к нашим условиям. В ней содержится множество взаимоисключающих тезисов. Там, например, говорится, что субъектами Федерации являются независимые государства. И тут же, что единственным суверенитетом обладает Российская Федерация. Эта Конституция может толковаться как угодно: в евразийском ключе, в националистическом, в либерально-сепаратистском. На этой Конституции были построены в значительной степени конфликты 90-х годов, кровавые войны. И сама по себе эта Конституция требует не переписывания, но толкования. Чем успешно занимается Путин. Он перешел от государственности субъектов Федерации через назначение глав субъектов Федерации к очевидному сокращению этой самой государственности.

Таким образом, мы создадим возможность и для сохранения территориальной целостности, и для возможной интеграции постсоветского пространства, одновременно не ущемим в правах коренные народы. У русских при этом вообще нет своего субъекта Федерации, и не надо. Мы являемся государствообразующим ядром. Русские могут говорить на своем языке где хотят, и все остальные наши граждане, русские и нерусские, должны знать русский язык.

Что касается защиты прав коренных народов — это пункт Конституции. Специально оговаривать еще каким-то элементом ни к чему, надо только эти права реализовывать. Что подчас является проблематичным. Они и сами их с трудом представляют, а властям не до этого, не до коренных народов. Я бы поддержал сторонников правового подхода. Подчас права, записанные в Конституции, требуют только одного — соблюдения и выполнения. Защита прав коренных народов прописана в Конституции. И специально оговаривать их состав не стоит — мы всегда кого-то забудем. Этнические процессы очень сложные. Как специалист по этносоциологии могу сказать, что не может существовать окончательной номенклатуры этносов. Этносы, увы, исчезают, этносы появляются, этносы раскалываются. Определенные этнические группы осознают себя чем-то отдельным — например, мишари, кряшены. По религиозному и иному признаку могут выделиться в отдельные этнические группы, осознать себя отдельным культурным и даже этнокультурным явлением.

Этому нельзя ни в коем случае присваивать юридический характер. И тем не менее власть должна, на основе Конституции, соблюдать права всех этносов, всех народов, которые существуют на территории Российской Федерации.

Евразийство содержит в себе ответы на все вопросы — от реформы ЖКХ до здравоохранения. Что касается социальной политики — евразийство тяготеет к левой социалистической позиции. Можно подметить близость евразийства к социализму, но не доктринальному, не марксистскому, не атеистическому, а, скорее, православному. Или исламскому, если говорить об исламских формах общежития.

Но это не догматический элемент. В этом отношении у всех евразийцев была определенная степень непредрешенности. Главное, что экономика должна быть органичной, справедливой, холистской, то есть основанной на принципе целостности. Мне персонально симпатичен социализм, но я считаю, что этот вопрос открыт, здесь существует поле для дискуссий. Хотя, с другой стороны, исходя из принципа многополярности, мы полностью поддерживаем назарбаевскую идею о многополярных валютах, о том, что каждый регион мира должен иметь свою собственную валюту. Мы — противники долларового империализма.

 

Евразийство и элиты

 

При этом нельзя ни в коем случае зарекаться «от сумы и от тюрьмы» — и от войн, и от катастроф. Самые приличные элиты появляются в экстремальных ситуациях. Когда все хорошо, правит тот, кто подловат, трусоват. Когда надо платить жизнью, то поднимаются настоящие люди. Конечно, оптимальные формы создания элит — революции и войны. Тогда приходят к власти сильнейшие, аристократы. В мирное время, как правило, торжествуют либо середняки, либо субпассионарии. По Гумилеву, на одного пассионария приходится сто субпассионариев, то есть таких недострастных людей. Они отличаются от общей массы тем, что что-то хотят. Хотят, но не могут. И из них получается недоэлита.

Есть такое понятие, как евразийский отбор. Это была модель, разработанная еще первыми евразийцами относительно того, какого типа люди должны возглавлять государство. Они в значительной степени обращались к опыту Чингисхана, степных империй, которые делали акцент на воинских доблестях: верность, честь, длинная воля. На неких этических признаках, которые должны в государстве быть взяты за основу того евразийского отбора, о котором идет речь. Если применить этот критерий к тем, кто правит Россией сегодня, то почти никто в его рамки не попадает. Соответственно, евразийство как политическая философия предполагает либо приведение во власть подобного рода пассионарных людей, «людей длинной воли», путем постепенного вхождения, либо, если крепость элиты будет закрыта наглухо, то взятие штурмом.

Евразийским является лозунг — «карьера или революция». Если есть возможность, то карьера, если нет возможности, то революция. Единственное, чего точно не будет, — не будет покорности. Человек элиты, человек правящего типа не готов терпеть власть худшего, чем он. И не будет терпеть. Либо он будет интегрирован в эту власть и будет делать ее лучше, либо он ее сметет. Здесь можно оплакивать революцию, говорить, что лимит на революции исчерпан, или спорить с этим. Это абсолютно не принципиально — без элиты не существует ни одно общество. Не будет своей элиты — придет чужая. Не можем править сами — найдется кто-то со стороны, кто будет нами править. Евразийцы считают, что своей страной должны править лучшие представители общества. В основе евразийского отбора лежат представления об аристократах, о пассионариях.

Реалистично это сегодня или нет? На мой взгляд, при нынешнем строении власти нереалистично. Ну что ж, либо должны смениться и прийти путем карьерного роста люди другого типа, либо, если ворота Кремля будут оставаться закрытыми, а через лазейку туда будет проникать всякая сволочь, холопы, шуты гороховые, то придется брать эти стены штурмом. Если не моему поколению, то следующему точно. Это закон Парето, а не пожелание революции и хаоса. Может быть, это приведет к чему-то дурному. Но тот, кто не соблюдает исторические законы и правила политической философии, за это жестоко расплачивается. Я бы хотел, чтобы расплачивались наши враги, а не мы. Поэтому, думаю, нашей власти надо пересмотреть отношение к элите и принять евразийский отбор, не доводя дело до греха. Если все будет продолжаться, как сейчас, ни к чему хорошему это не приведет.

От политических движений зависит многое. Наша задача выстроить непротиворечивую последовательную стратегию в условиях постмодерна. Эта вещь, не сама собой разумеющаяся, не имеющая отношения ни к прямому, такому кондовому, консерватизму, ни, понятное дело, к прогрессизму. Не просто, но возможно. На предыдущих этапах, пусть не окончательно, но удавалось. И удавалось в условиях, когда, казалось бы, это невозможно. В том же либеральном, прогрессистском ХХ веке мы знали ряд явлений, которые с успехом смогли навязать своим обществам иную повестку дня — в том или ином ключе, консервативно-революционную.

 

Евразийский союз и США

 

Отношение США к Евразийскому союзу при любой администрации будет радикально и открыто враждебным. Создание Евразийского союза напрямую противоречит принятой стратегии национальной безопасности США, направленной на противоположную цель — на недопущение возникновения на территории Евразии политического, экономического и военно-стратегического образования, способного ограничить контроль над этой зоной со стороны США. Это записано в «Руководстве по планированию обороны» Пола Волфовитца (1992 год). И потом в точности повторено в основных документах США по стратегическим перспективам.

Создание Евразийского союза означает демонтаж американской гегемонии и переход к строительству многополярного мира. В этом многополярном мире США могут остаться великой державой, но только не мирового, а регионального масштаба. К этому в Вашингтоне никто, кажется, не готов. Значит, будет самая настоящая борьба атлантизма против евразийства (которая ни на миг и так не прекращается). Великая война континентов.

Евразийский союз — ключевой полюс в многополярном мире. Как в стратегическом и политическом, так и в экономическом смысле. Очевидно, что сегодня самой сильной стороной Евразии являются энергетика, природные ресурсы. Огромное значение имеют ядерное оружие и гигантские территории. Все это создает внушительный геоэкономический потенциал. Но в то же время Евразийскому союзу не хватает доступа к высоким технологиям, промышленного потенциала, динамики технического развития, достаточного масштаба потребительского рынка. Это делает его зависимым от Европы и Азии. Но не от США.

Поэтому для успеха создания Евразийского союза необходимо евразийско-европейское и евразийско-китайское партнерство. «Великая Европа от Лиссабона до Владивостока» (как писал Владимир Путин) и ось Москва — Пекин. Кроме того, для Евразийского союза огромное значение имеет партнерство с исламским миром, Латинской Америкой, странами Тихоокеанского региона и Африки. Все это потенциальные полюса многополярного мира.

У каждого есть плюсы и минусы, дефицит того или иного ресурса. Вместе на основе диалога цивилизаций мы способны выстроить сбалансированный и справедливый миропорядок. Будут ли в нем исключены конфликты? Нет. Они возможны всегда. И тем не менее, всегда есть способы их избежать, вместо войны и столкновения цивилизаций перейти к их мирному диалогу. В столкновении цивилизаций нет никакой фатальности.

Глобализация и Pax Americana показывают нам пример кровавых преступлений, интервенций, массовых убийств — Сербия, Ирак, Афганистан, Ливия. Выбор не стоит так: война или мир? А так: какая война и какой мир? Война и мир между кем и кем, во имя чего и на каких условиях? А также как сделать мир справедливым (многополярным) и устойчивым, а от войны перейти к диалогу? Не на основании полного тождества и насильственного насаждения демократии — как считают либералы в международных отношениях, а на основании признания прав другого (другой цивилизации) быть другим, отличным, не похожим, но не заслуживающим за это «наказания» и «уничтожения».

Создание зоны свободной торговли на пространстве СНГ — это очень решительный шаг, и, конечно, роль России в экономическом смысле значительно возрастет, равно как возрастут экономические и бизнес-перспективы и у других участников проекта. Однако, конечно, для некоторых стран это будет означать необходимость большей открытости экономик. И, видимо, не все к этому готовы.

Надо научиться строить интернациональную систему на основах широкой и продуманной социальной и культурной антропологии, а не базе западного американо-европейского культурного расизма, колониал-либерализма и тоталитарного универсализма чисто западных (индивидуалистических, рыночных, капиталистических) ценностей. А для этого Путину понадобится совершенно новая элита — идейно мотивированная, жесткая и высоконравственная.

 

 

 








Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту:



©2015 - 2024 stydopedia.ru Все материалы защищены законодательством РФ.