Сделай Сам Свою Работу на 5

Привлечение ресурсов извне: аск и мелкое воровство.





 

Среди форм адаптации к условиям ограниченности материальных средств особое место занимает аск – практика, направленная на привлечение дополнительных ресурсов извне своей среды путем попрошайничества. Аск (от англ. to ask ‘просить, спрашивать’) практикуется не только как средство жизнеобеспечения, но и как особая форма коммуникации. Восходящая к традициям хиппи, сейчас эта практика характерна в целом для молодежного андеграунда: уличных музыкантов, хиппи и всех, кто наследует их традиции, панков; спорадически она фиксируется у алисоманов и др. Субкультурные различия касаются не столько самой практики, сколько способов ее легитимации, приписываемых ей символических смыслов, фольклорных репрезентаций – т.е. субкультура определяет теперь уже не столько самое практику, сколько способы ее включения в дискурс. С практикой аска связана особая лексика (понятная представителям разных субкультур). Собственно выпрашивание денег обозначается как аск, шапкование, шляпничество; сейшн. Сейшн – в случае, если аскают уличные музыканты: тем же словом обозначают и вообще концерт, выступление музыкантов (ЛР).



Человека, занимающегося аском, называют, соответственно, аскер или аскадёр (Никитина 1998: 16; Бояринцев 2004). Эти слова используются и ситуативно (указывают на того, кто просит в данный момент), но чаще относятся к тому, кто живет за счет попрошайничества (сидит на аске) постоянно или известен как специалист этого дела, виртуоз. На нижегородском форуме упоминается псевдоним девушки – Аска (Нижний Новгород). Таким образом, через занятие аском может определяться как статус, ситуативная роль, так и идентичность (в субкультурной среде прозвище обычно указывает на принадлежность к той или иной субкультуре, а иногда и конкретной группировке). Аскерка – головной убор (кепка, шапка – по сезону), футляр от музыкального инструмента, сумка, рюкзак, любая емкость, куда кладут пожертвования уличным музыкантам. Но аскерка – также и девушка, занимающаяся аском, которая подходит к прохожим с шапкой в руках, выпрашивая денег: «живая шляпа» (ЛР).

Занятие это служит одним из идентификаторов принадлежности к «своей» среде – андеграунду или конкретной субкультуре. Отношение к практике аска – опознавательный знак, позволяющий отличить «своих» людей, а сама попытка осуществить ее – своеобразный тест. В 1980-х аск был опознавательным знаком системы (Щепанская 1993; 2004). Как рассказывал мне тогда информант Т., в любом незнакомом городе, увидев тусовку, к кому-нибудь «можно подойти: – Давай создадим общество взаимного кредита! – и посмотреть, как ответит. Если: – Чего?! – значит… не въезжает. Может поддержать игру – тогда можно продолжать разговор». (СПб., запись 1987 г.). Здесь аск обыгрывается уже не как добывание денег, а как типовой сценарий, знакомый своим (на базе которого можно строить дальнейшие отношения) и шокирующий чужих (укрепляющий барьер на границах сообщества).



Аск как практика жизнеобеспечения вписывается в сценарии нескольких более широких практик: трассы («вольных путешествий» автостопом), уличного музицирования, сквоттерства (заселения пустующих помещений), благотворительности. Различие контекстов отражает лексика, различающая стритовой (т.е. уличный, от англ. street ‘улица‘) и трассный аск. Последний означает выпрашивание денег (а также еды, ночлега, других ресурсов и помощи) в дороге – на трассе, во время путешествий.

Путешествия – характерная черта современных молодежных субкультур, важная для поддержания инфраструктуры, обеспечивающей распространение субкультурной информации. Хиппи едут на «Радугу», трансеры – на open-air’ы, алисоманы – на концерты любимой группы, футбольные фанаты – на матчи своей команды. Ездят на рок-фестивали, выступления религиозного учителя, в «места силы», чтобы «зарядиться энергией» или «очистить карму». В условиях ограниченности материальных ресурсов аск выполняет функции жизнеобеспечения, при этом вписываясь в идеологию «вольных путешествий».



«Желаю удачно бродить босиком, аска в теплой трубе! Теплой трассы!» - характерное хипповское пожелание. Трасса и аск помещаются в общий контекст. Трасса – восходящий к традиции хиппи комплекс обычаев, ориентированных на путешествие с минимальными затратами. Главное здесь свобода передвижения, независимость, в том числе и от денег (как частный случай независимости от общества, силу и власть которого они воплощают). Многочисленные рассказы о человеке, который «проехал всю страну» с мелочью в кармане, характерны не только для постхипповских субкультур, но и, например, для футбольных фанатов, неотъемлемой составляющей субкультуры которых являются выезда: петербургские фанаты рассказывали легенды, как люди ехали в Ростов, имея при себе три тысячи (в то время около доллара).

Трассе, путешествиям придается духовный, мистический смысл, как способу обретения свободы; надо путешествовать налегке, открывшись миру, веря в доброту встреченных людей. Все, что нужно, можно получить от людей – за счет аска. В этом контексте и аск оказывается духовной практикой обретения веры в человеческую доброту. Автостопщики говорят, что трасса даст все, что нужно; к этому иногда добавляют и растаманское: «Джа даст нам все».

В рамках трассы развивается ряд технических приемов аска. Например, тележный аск, когда попрошайничество подкрепляется историей (телегой): жалостной, смешной, неожиданной, – главное, чтобы человек вышел за рамки привычных стереотипов. Собственно, рассказывают о своих путешествиях, поражая воображение собеседника тем, какой дальний путь уже пройден и какой еще предстоит пройти.

В целях аска используются и вещи, которые берут с собой в дорогу. Например, Антон Кротов описывает применение торпеды – пластиковой бутылки из-под лимонада, куда насыпают килограмм крупы. С одной стороны, это запас на черный день. С другой – можно использовать в качестве маракасов. С этой «торпедой» стопщик заходит в станционный буфет, кафе, столовую, просит кипятка, чтобы сварить кашу. Встает вопрос, куда налить, дают кастрюлю, затем – где вскипятить, ставят кастрюлю на плиту, а потом повариха обычно соображает, что быстрее и легче, чем варить эту кашу, просто накормить путешественника, да еще выслушать его байки. После этого можно уже напрашиваться и на ночлег. С той же целью и по той же методике используется походный котелок (просят вскипятить воду), чайник и даже кружка: аск «способом чайника» или «кружечным способом» (Кротов 1997: 62).

Еще одна практика, в сценарий которой вписывается аскуличное музицирование. Можно аскать и в одиночку, но чаще это все-таки коллективная практика. Типичная группа: 1–2 музыканта (типичные инструменты: гитара, блок-флейта, барабаны-джамбеи, маракасы; репертуар: рок, бард-рок, в том числе собственного сочинения; другое исполняется редко); 1–2 аскера подходят к прохожим, улыбаясь, приплясывая, иногда устраивая целое представление; нередко у них есть группа поддержки (как моральной, так и – на случай нападения – силовой).

В рамках этой практики обнаруживается тенденция к профессионализации аска: совершенствуется техника, появляются специалисты-аскеры, которых музыканты специально приглашают в свою группу, особенно перед поездкой. Заметим, что есть музыканты, не желающие играть на улице в родном городе, занимающиеся этим только на выезде. На одном из блогов (серверов, где размещаются электронные дневники пользователей) есть дневник такой аск-специалистки. Пишет, что получила письмо от малознакомых музыкантов: «Смутно надеюсь, что ты меня помнишь! Нам тут аскер нужен. Города – Киев, Краснодар или Питер… просто у нас проблема с аскерами и с аскерками». «Ну да, здорово, что аскера нужны, - комментирует девушка. – А я тоже поработать хотела бы… а музыканты знакомые либо разбежались, либо я с ними не общаюсь сейчас, либо “уровень не тот, чтобы по переходам играть”, а мне деньги нужны и я не прочь поаскать под позитивного музыканта» (LI 2006).

В среде уличных музыкантов развиваются технические приемы аска, приближающие эту практику к актерскому мастерству. Лексика фиксирует попытки классификации аска, в зависимости от его приемов и контекста: вольный vs музыкальный, сухой vs гитарный аск – противопоставляются в зависимости от контекста: музыкальный или гитарный – включенный в контекст уличного музицирования – противопоставляется простому попрошайничеству. Музыкальный аск воспринимается уже скорее как форма обмена: люди дают деньги в благодарность за полученное удовольствие. При этом и сам аскер играет не последнюю роль: он также стремится произвести впечатлений, доставить удовольствие, танцуя, показывая пантомиму, рассказывая дорожные байки – телеги. «Аск – мелкое попрошайничанье, перерастающее, посредством телег, в театр одного актера», - так определяет этот вид аска старый хиппи (Бояринцев 2004). Опытный аскер не будет приставать к прохожим – он добьется того, что тем самим захочется его отблагодарить. О такой технике говорят: артистический аск, а о тех, кто владеет ею - аскадёр. «Аск – это искусство заговаривать зубы обычным людям хорошими телегами под хорошую музыку, - пишет некто, представившийся как «олдовый хиппи» в дискуссии на интернет-форуме. – Если все так, то человек с радостью даст вам немного денег и пойдет дальше с хорошим настроением» (Gunka 2005).

Сквоттерство – еще один контекст, в котором значима практика аска. Сквот – пустующее помещение (расселенный на капитальный ремонт дом, заброшенный завод или склад), самовольно занятый группой молодежи (Голова 1999). В сквоттерстве 1990 – начала 2000-х гг. можно видеть как влияние европейских практик захвата помещений, так и российской (преимущественно[1][1] петербургской) традиции ночевать, а иногда и устраиваться на временное коллективное жительство в расселенных для капитального ремонта домах – на капиталках. В Санкт-Петербурге за последнее десятилетие было несколько сквотов, в основном инициированные панками – анархистами, стрэйтэджерами (англ. straight edge – прямой путь или четкая линия, подробнее см. ниже, в разделе о DIY-культуре). Среди них известный (особенно благодаря сайту в Интернете) сквот «Клизма», существовавший в трехэтажном здании у Нарвской заставы в 2003–2004 гг. Инициаторы захвата – анархо-панк группа «Панк Возрождение» и Питерская лига анархистов, но жило там много разнообразного народа. Как обычно на сквотах, занимались творчеством, время от времени устраивая сейшны (концерты), выставки и перфомансы. Жили общиной, в основном, за счет аска. Ходили группами, по очереди, играли в подземном переходе (на сленге называется труба). На собранные средства покупали продукты, готовили на всех в одной кастрюле: ужинали все вместе после возвращения аскеров. Из тех же продуктов готовили завтрак. Мелочь от аска сбрасывали в чайник, игравший роль общей копилки. В данном случае аск – элемент общинных практик, связанных с равным (по возможности) распределением как трудовых усилий (аскали поочередно, кто не играл, входили в группу поддержки), так и собранных средств.

Наконец, все больше распространяется практика аска в целях благотворительности. Панки-стрэйтэджеры, играя на улице, собирают средства для акций «Еда вместо бомб», действуя в рамках мировой сети «Food not bombs». Сеть формируется из независимых групп, собирающих оставшиеся после приготовления блюд продукты в ресторанах, либо готовящих самостоятельно еду для бездомных. Идеология straight edge отдает предпочтение веганской еде (исключающей продукты животного происхождения) по идеологическим соображениям (отказ от убийства животных как проявления спешизма – дискриминации по признаку биологического вида). В Санкт-Петербурге регулярно устраиваются акции «Еда вместо бомб», средства для которых зарабатывают участники, играя в панк-группах (ПМА, 2005–2006).

Итак, какую роль играет практика аска в функционировании субкультурных сообществ? Устоявшиеся формулы чаще всего фиксируют сбор денег:

- на дорогу: «Не хватает пяти рублей на билет до дому» (Розин 1990: 97). Аск – стабильный источник средств на путешествия. Так, участники группы «Ключ» из Санкт-Петербурга пишут о своем путешествии в Индию, куда они слетали по льготной акции Аэрофлота: «Мы как раз осенью насейшенили эти деньги в Европе (я играл на гитаре, Синица на флейте) и решили – летим!» (Russian_rainbow 2007). Сейчас я не рассматриваю, насколько это сообщение достоверно (достоверность не обязательна для жанра телеги), но поместивший этот рассказ человек из сообщества «Радуги» на страничке этого сообщества в «Живом журнале» полагал, очевидно, что его содержание не противоречит законам жанра и будет воспринято одобрительно;

- на посещение рок-фестивалей, концертов – культурных мероприятий: «Так и так… билет купить не на что…» (ПМА: 2004. Парень 16-ти лет таким образом нааскал сто рублей на билет на фестиваль «Нашествие», куда он приехал автостопом);

- на поддержку рок-групп: «Поддержи отечественный рок», «Сделайте взнос в фонд развития русского рока» (ПМА: 2006–2007). Судя по рассказам уличных музыкантов, аском они зарабатывают себе на музыкальные инструменты: одна из моих корреспонденток (ответ на анкету о дорожных традициях) за неделю на Старом Арбате заработала на новую гитару, а Д. пишет, как они всей группой «аскали 4 дня по 5 часов, язык заплетался, знакомые музыканты шарахались», чтобы купить джамбей (Дейдре 2006).

Таким образом, аск служит для участников субкультурных сообществ источником средств для поддержания культурного производства (музыкальные группы, покупка инструментов) и потребления (посещение фестивалей, переезды), т.е., собственно, для воспроизводства субкультуры. Во всяком случае, тексты фиксируют именно такое применение собранных попрошайничеством средств. Только эти цели аска легитимны, этические нормы и «правила» («законы») аска пресекают попрошайничество ради иных целей.

Существуют нормы и интерпретации аска.Например, есть правило «ограничения аска»: просить нужно столько, сколько человеку не жаль будет отдать; и, кроме того, нельзя просить сверх необходимого: хочешь есть – проси на еду, нужен инструмент – собирай на него. Но деньги не должны быть самоцелью. Собственно, смысл аска – независимость от денег (родительских денег, работы – т.е. от связанного с ними социального контроля). Дополнительной легитимацией этой установки служат мистические представления о том, что если все время помнить о деньгах, беспокоиться, стараться набрать побольше – аск не пойдет, много не нааскаешь. Настоящий аскер испытывает кайф от самого процесса, к людям относится с любовью, развлекает их и сам испытывает удовольствие – и аскает значительно удачнее (ЛР 2005). Аск идет у того, кто забывает про деньги.

Другие «законы аска» сдерживают конкуренцию между аскерами: как и на трассе, если самое удачное место занято, нужно уйти и искать другое, нет никаких «прав» на «свои» места, даже если до этого группа уже некоторое время играла там.

Важно подчеркнуть, что аск ориентирован на обеспечение притока в субкультурные сообщества ресурсов извне «своей» среды: от цивилов или «обычных людей», т.е. не принадлежащих ни к какой субкультуре. Попрошайничество у своих пресекается известной формулой: «Да не аскай у аскера, да не обаскан будешь» (см., напр.: Хиповские телеги 2006). Эту формулу иллюстрирует упоминавшийся выше сюжет о том, как некто неосторожно пытается что-нибудь выпросить у хиппи (вар.: панка, другого пипла), но в результате сам предлагает ему материальную помощь. В этой роли выступает представитель другой субкультуры, «гопник» и даже милиционер. Вышеупомянутый Крыс прислал на сайт «Нового Андеграунда» следующую историю: «Я стою с девушкой, собираемся идти гулять по городу, подваливает какой-то чел, в таких рваных и грязных джинсах, патлатый и спрашивает, можем ли мы дать бедному панку хоть сколько денег. У моей знакомой оказалось только 30 рублей на метро (это на одну поездку). Он: “Слушайте, может вам дать, а то я тут себе уже нааскал”» (Хиповские телеги 2006). В среде своих аск уступает место нормам взаимопомощи, включается в их контекст. Средства здесь перераспределяются в пользу того, у кого их сегодня нет – предполагается отложенная компенсация (когда у тебя не будет, а кто-то будет при деньгах – помогут и тебе).

Люди из своей среды (той же субкультуры или вообще андеграунда), увидев аскеров за работой, реагируют по-иному: подходят, разговаривают, иногда начинают вместе играть. Как минимум, просто здороваются. «Если я встречаю музыкантов в переходе, когда еду домой с работы, - пишет молодая женщина, которая, по ее словам, тоже занималась этим в 1996–2002 гг., - застреваю надолго… тем более, даже если я их не знаю, все равно находится куча общих знакомых из разных городов, т.к. я очень много ходила стопом и заимела кучу друзей… во многих городах» («Пилот» 2005). Внутри субкультурной среды аск действует не как источник материальных ресурсов, но как форма коммуникации, в частности, возобновления связей (расспросить, рассказать об общих знакомых). Но также может стимулировать и перераспределение ресурсов. Например, прохожий пипл предложит вписку – ночлег, а музыканты впишут его с друзьями на свой сейшн – концерт в клубе или квартирник (эти формы вполне уживаются с уличным музицированием).

Итак, аск – практика привлечения ресурсов на поддержание субкультуры извне ее. Однако любопытно отметить, что самими аскерами эта практика описывается скорее как символический обмен. Деньги люди отдают (как это представлено в рассказах об аске) добровольно, как бы в обмен на нематериальный ресурс: песни и музыку, актерское мастерство аскера, телеги (т.е. интересные повествования) и просто прикольность – приятное впечатление, обаяние.

Другой вариант – когда аск в рассказах-телегах представляется как осуществление отложенного обмена. Я имею в виду распространенный сюжет «Бывший панк (хиппи) – водитель шикарной машины». Автостопщик останавливает на трассе машину – а ее водитель – бывший хиппи (или панк и т.д.). Люди когда-то хипповали, потом повзрослели, у них появились деньги, квартира, машина, и теперь они могут дать молодым панкам или хиппи денег, вписку (т.е. пригласить к себе переночевать в богато обставленную квартиру), посадить на трассе в свою неизменно шикарную (в рассказах) машину. Все это делают с радостью, как бы возвращая долг за свою хипповскую молодость, а наградой им служат ностальгически-будоражащие рассказы молодых. «Я приехал, до Воронежа там немножко, - рассказывает мне шестнадцатилетний парень после возвращения с трассы. - Ну там мужик вообще попался – там «Сектор Газа», вообще, панк какой-то (смех). Всю дорогу «Сектор Газа» слушали, пели песни. Вообще, вдвоем орали, короче, веселились там по полной…» (ПМА: СПб, 2004).

Таким образом, аск представляется как практика, посредством которой нормы взаимопомощи, принятые в самой субкультуре, распространяются вовне – аскеры не просто выпрашивают, но тем самым и подают пример «по-настоящему человеческих» отношений между людьми: предоставляют возможность «цивилам» сделать добро и ощутить от этого удовольствие. Аск в этом контексте предстает уже как своеобразное «миссионерство».

И для самих аскеров это тоже в определенном смысле «духовная практика»: она позволяет ощутить «любовь к людям» и «узнать людей с лучшей стороны», преодолеть коммуникативный барьер (трудно в первый раз выйти просить на улицу), нести в общество свет «хипповской любви» (если это хиппи), ценности анархизма и straight edge (если панки-срэйтэджеры), сохраняя независимость от денег и осуществляемого при их посредстве социального контроля. Можно заключить, что аск – не только экономическая практика. Обеспечивая экономические основы воспроизводства субкультуры (существования музыкальных групп, возможностей их поездок, проведения фестивалей, временного жилья и перемещения групп поклонников), аск в то же время воспринимается и как символическая репрезентация субкультурных ценностей.

Ориентация на компенсацию недостатка собственных ресурсов ресурсами, получаемыми из социального окружения, может принимать и другие формы (наряду с аском или вместо аска).

В нарративах, имеющих хождение в различных неформальных сообществах, упоминается как способ самообеспечения мелкое воровство, причем именно в контексте практик, идентифицирующих субкультуру. Чаще всего, в связи с практикой трассы или выездов. Сразу следует оговориться, что речь идет именно об упоминании воровства в нарративных самопрезентациях, а не о фиксации реальных случаев. Мы рассматриваем такие рассказы здесь именно как фольклорный мотив, одно из символических указаний на культовую бедность, «безденежье» в качестве идентификатора «своей» среды.

Подобный мотив фиксировался в автобиографическом романе С. Сакина и П. Тетерского; здесь они приводят сленг одной из московских молодежных компаний конца 1990-х годов (слова, как говорят авторы, восходят к сленгу футбольных фанатов): «скам-штаны ­– широкие штаны с карманами-милитари по бокам. Чрезвычайно необходимы и очень удобны для магазинных краж»; к той же практике относятся такие сленговые слова, как пробить заточ – «достать (обычно украсть) и немедленно съесть какую-либо еду»; тихушник – одетый в штатское полицейский или охранник в магазине; гляделка – видеокамера слежения. Слово употребляется при обсуждении дислокации камер наблюдения в магазинах, чтобы не привлекать внимания охраны магазина интернациональным словом «камера»» (Сакин 2000). У ролевиков и воровство приобретает игровые формы. В рассказах участников ролевых игр среди прочих рас (эльфов, хоббитов) фигуририруют кендеры. «Кендер – это маленькое создание, которое все кендерит… («Сага о копье»)… Маленькие создания, которые видят вещь, спрашивают у нее: «Хочешь стать моей?». Когда вещь не отзывается, они считают, что молчание – знак согласия… это те, которые все прут, короче, подряд. Все, что под руку попадается» (ПМ: Гусев А.С. СПб., 2001–2002 гг.). В этой ситуации «скендерить» не означает «получить выгоду» от украденной вещи; это скорее воспринимается как проявление общности вещей, находящихся в пространстве игры. Большинство субкультур, связанных с практикой путешествий, разделяет табу на воровство у водителей попутной машины – в этой ситуации даже мелкое воровство полностью исключается. У наследников системы этот запрет подкреплен поверьем, что, воруя у водителя, воруешь свою трассовую удачу (Чередникова 2003: 92).

 

 








Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту:



©2015 - 2024 stydopedia.ru Все материалы защищены законодательством РФ.