Ушел ли тоталитаризм вместе с двадцатым веком

НА ЭТУ ТЕМУ

Ключевые слова: КНДР, Ким Чен Ир, монархия, Северная Корея

Самая легитимная династия – дом Романовых. Но там большие проблемы, в том числе участие его представителя Кирилла Владимировича в Февральской революции, последующие морганатические браки и так далее.

Земская модель монархии, при которой новую династию выбирает Земский собор, как в 1612 году в России, подошла бы лучше, но сегодня опять-таки непонятно, кого, собственно говоря, выбирать.

Если представить невозможное, если мы чудом бы узнали о воскрешении и чудесном спасении наследника Алексея Романова и каких-то его потомков по мужской линии, для меня лично не было бы проблемой признать, что это и есть лучший вариант для России.

Но именно в силу династической неопределенности, в силу того, что нет признанного династического рода, который признавался бы всеми, я думаю, для России монархический вариант неприемлем.

ВЗГЛЯД: Чем отличается стиль правления у официальных монархий (таких как Саудовская Аравия, Эмираты, Марокко, Бруней) от стиля правления стран, где тоже правят династии, хотя формально это и демократии – Северная Корея, Азербайджан или Сирия? Напомним, что и Муаммар Каддафи в Ливии собирался передать власть сыну Сейфу аль-Исламу...

Б.М.: Северная Корея – это не Сирия. В КНДР существует президентская диктатура. Это явление XX-XXI века. Это какой-то сильный полководец, как правило, военный руководитель, либо, что очень редко, партийный руководитель.

Начало их правлению положил, как правило, военный переворот. Так к власти пришли Муаммар Каддафи в Ливии и Гамаль Насер в Египте. Это приход к власти за счет использования политической риторики, политической идеологии. Свергается власть монарха и устанавливается власть нового правителя.

Этот человек никем не приведен. Условно, с его властью соглашаются только по той причине, что он де-факто победил и контролирует власть. Прежде всего европейцы и в меньшей – американцы терпят таких людей только до поры до времени. Люди типа Каддафи – нарушители определенного аристократического взаимного договора. Такая власть может держаться только на репрессиях и на силе.

Абсолютные монархии – это совсем другое. Это признанные дома. Эта власть признана бывшими колониальными державами. Это бывшие колониальные правители, это шейхи, которые посажены на трон и признаны в качестве монархов.

Правда, в этом смысле такие монархии, конечно, ничего хорошего из себя не представляют. Это тоже, естественно, тиранический тип правления, но при этом здесь есть один плюс – он не основан исключительно на насилии, он основан также на внешнем глубоком фундаментальном признании, как модно сейчас говорить в Америке, «президентских султанатов».

Вот эти президентские султанаты в большей степени обладают признанием, в том числе королевских домов Европы. Они могут позволить себе большее, чем те режимы, которые держатся только за счет военной силы. Еще есть светские режимы. Самый успешный – турецкий, который очень быстро прошел парламентские преобразования.

А в Северной Корее ситуация иная. Это режим тоталитарной идеократии. Он держится только на власти идеи – всеобщее подчинение какой-то определенной идеологии – идеократии, конечно, с элементами местного колорита.

ВЗГЛЯД: Но вот же власть переходит уже второй раз от отца к сыну. Разве это не монархия де-факто?

Б.М.: Это напоминает монархию, но на самом деле это патримониальный режим. То есть государство воспринимается как наследственное владение, как поместье, которое просто переходит по наследству. Но здесь нет представления о власти, данной Богом. Поэтому это не монархия.

ВЗГЛЯД: По мере ускорения глобализации что будет происходить с монархиями?

Б.М.: Возвращение к абсолютной монархии невозможно. Это, конечно, рудимент, который мы будем постепенно преодолевать. Что касается конституционной монархии, то, конечно, британцы, у меня такое ощущение, пытаются продемонстрировать, в первую очередь американцам, а также французам, что все-таки английский стиль правления более устойчивый и легитимный, фундаментальный и т.д.

В тех странах, где царит британский стиль правления, легче переживают политические кризисы. Вот яркий пример тому. Самый долгоживущий режим – это Таиланд. Таиланд – полная копия Британии в отношении политического строя.

Но, конечно, глобализация, в случае своего продолжения, будет вызывать турбулентность во всех режимах. Первый удар будет нанесен по президентским султанатам, затем будут подвергнуты эрозии идеократии, затем будет удар по монархическим режимам, а в конечном счете начнется всеобщее изменение мировой периферии.

После чего глобальный капитализм прекратит существование в своем нынешнем виде. Я думаю, пройдет это довольно быстро.

ВЗГЛЯД: И в процессе этих перемен все абсолютные монархии, как в арабском мире, превратятся в ограниченные, конституционные монархии по английскому образцу?

Б.М.: В общем, да, наверное. Я считал бы это правильным, потому что любая неограниченная власть коррумпируется. К шейхам в Саудовской Аравии и эмиратам это относится в большей степени.

ПОПУЛЯРНЫЕ МАТЕРИАЛЫ

	Дерипаска призвал демонтировать систему Кудрина
	В Раде предложили переименовать Россию в «Московию»
	При авиаударе коалиции США в Сирии погибли более 20 мирных жителей
	Российское общество стремительно выздоравливает
	В Анкаре пригрозили принять меры по отношению к США

Яндекс.Директ

С другой стороны, нельзя исключать, что это сохранится и впредь. Как говорил Валлентайн, для благополучия капиталистических стран в центре мира необходимо сохранять на периферии его деспотические режимы, чтобы поддерживать дух и нормы прибыли. Иными словами, чтобы в ядре мира было хорошо, вокруг должно быть не просто бедно, но и недемократично.

Обратите внимание, что США перестали говорить о демократизации остального мира. Мы больше не видим серьезных усилий в сторону демократизации в мире. Америка просто упразднила эту политику. При Картере еще была политика демократизации других стран, под это дело тратились определенные ресурсы. В эпоху позднего Клинтона эта политика приостановилась, при Буше еще были отдельные ее попытки, отчасти искренние.

Но в целом, Америка больше не строит демократии. Она помогает свергать одни режимы и заменять их на более лояльные. Сейчас мы видим свержение тиранических режимов, но в результате демократизации мы не получаем. Посмотрите, Тунис – все произошло вообще безо всякого американского участия. В Египте начались парламентские выборы, но, тем не менее, там с одной стороны исламисты, а с другой – армия. В какой-то степени турецкая модель является зоной компромисса, но серьезных усилий в сторону демократизации мы не наблюдаем.

Ливия – просто ввержение страны в гражданскую войну. Это особенно касается абсолютных монархий. В арабских монархиях блокируются любые попытки демократизации. Если Кондолиза Райс чего-то там пыталась говорить Хосни Мубараку о демократизации, то с шейхами об этом даже никто не заикается. Все понимают, что демократизация этих режимов приведет к победе исламистов.

Северная Корея — феномен страны чучхе

07 августа 2014Туристы постарше, представляющие себе путешествие в Северную Корею как путешествие в наше недавнее, по историческим меркам, социалистическое прошлое, заблуждаются...

Государства с общественно-политическим строем, подобным созданному в северной части Корейского полуострова, на территории бывшего СССР никогда не было. Как нет, и никогда не было, ничего подобного в других странах.

Неправильно считать, что господствующая идеология в Северной Корее – коммунистическая. В конституции страны и в программных документах правящей Трудовой партии Кореи (ТПК) ни коммунизм, ни социализм даже не упоминаются. Официальное название страны – Корейская Народно-Демократическая Республика. В качестве официальной идеологии принята «теория чучхе» - уходящее корнями в древнюю философию учение о самодостаточности и опоре только на собственные силы.

ЧУЧХЕ

Основной принцип учения чучхе можно изложить формулой «человек решает всё и хозяин всего». Далее из этого принципа вытекает необходимость быть самостоятельным, и поскольку Корея - страна самостоятельных людей, ей никто не нужен. Принципом «опоры на собственные силы» оправдывается практически полная закрытость страны от внешнего мира. Характерный пример – в КНДР с 1997 года официально принято «летоисчисление чучхе». Новый северокорейский календарь начинается с 1912 года – даты рождения первого президента страны Ким Ир Сена. Ему же приписывается и создание самой теории чучхе.

На самом деле теория чучхе – всего лишь идеологический антураж, политическое прикрытие. Оно позволяет правящей ТПК во главе с несменяемой уже более шестидесяти лет династией Кимов полностью подчинить себе население Северной Кореи.

В этом и состоит главная особенность общественного строя Северной Кореи – полное отсутствие каких-либо гражданских свобод, даже формальных, и стопроцентный приоритет коллектива перед отдельной личностью. Теория чучхе полностью исключает личную материальную заинтересованность в труде. И при этом от северокорейца не услышишь малейшего намёка на несогласие с порядками в стране, даже в том случае, когда он – беженец и покинул КНДР, спасаясь от голода.

КУЛЬТ

Поклонение вождям – Ким Ир Сену и его сыну Ким Чен Иру, ставшего после смерти отца в 1994 году во главе страны и руководившему ею до собственной смерти в 2011 году, приобрело в КНДР фантастический масштаб. Это самый настоящий религиозный культ, которого не знала даже христианская Европа во времена Средневековья. Портреты «двух вождей» висят не только в каждом доме, но и в каждом вагоне пхеньянского метро. Порой их можно встретить в самых неожиданных местах, например, рядом с крестьянским полем. Установленным по всей стране памятникам вождям надлежит кланяться, исключений для иностранцев не делается.

В каждом детском саду Северной Кореи устроена отдельная комната, в центре её — большой макет родной деревни Ким Ир Сена Мангёндэ, на стенах обязательно— картинки из детства вождя, его сына и официальный портрет Ким Ир Сена.

Дошколята и воспитатели перед началом занятий должны трижды поклониться портрету и при этом нараспев повторять: «Спасибо, Маршал-Отец!».

ГОЛОД В СЕВЕРНОЙ КОРЕЕ

Многолетнее тотальное и беспрекословное следование идеям чучхе не привели Северную Корею к экономическому процветанию. Изоляция от внешнего мира и как следствие – огромное технологическое отставание, чудовищные военные расходы (с 2005 года КНДР обладает ядерным оружием), неэффективный принудительный труд – эти и множество других проявлений тоталитарного режима привели страну на порог экономического коллапса. Одно из самых страшных последствий «следования по пути чучхе» - острый недостаток продовольствия в КНДР.

Никаких статистических данных в КНДР об уровне жизни населения не публикуется. Однако в 2000 году северокорейские власти официально признали, что в период с 1995 по 1999 годы в стране умерло от голода «большое число людей». Европейские эксперты считают, что КНДР от голода в эти годы погибло до трёх миллионов человек. Сейчас ситуация несколько стабилизировалась, не в последнюю очередь за счёт международной гуманитарной помощи. Но по некоторым сведениям, факты массового голодания всё ещё имеют место, особенно среди населения отдалённых сельских районов страны.

Ушел ли тоталитаризм вместе с двадцатым веком

РАЗМЫШЛЕНИЯ ПОЛИТОЛОГА

УШЕЛ ЛИ ТОТАЛИТАРИЗМ ВМЕСТЕ С ДВАДЦАТЫМ ВЕКОМ?

Г. Мирский

2002г.

О тоталитаризме написано несметное число работ, одна их библиография занимает целые тома. Начиная от Ханны Арендт, автора классического, основополагающего труда "Происхождение тоталитаризма", многие историки, философы, политологи пытались вникнуть в суть этого явления, характерного, как теперь считают, только для XX в. Сейчас, когда наступило уже следующее столетие, имеет смысл задать вопрос: перешел ли тоталитаризм и в XXI век?

Испокон веков обществом управляли системы, имевшие в своей основе эксплуатацию населения, произвол и насилие, угнетение низов верхами. Современная демократия, про которую Черчилль сказал, что она "имеет свои пороки, но это наименее плохая система из всех пока что изобретенных", появилась недавно по историческим меркам и только в ограниченном ареале - Западной Европе и Северной Америке. При всех пороках демократии трудно оспорить тот факт, что почти по всем возможным критериям любая другая общественно-политическая система выглядит намного хуже. Но ведь не случайно и то, что демократическое устройство пока ограничено регионами, в которых проживает лишь меньшинство населения земного шара (хотя в последние годы это устройство стало постепенно распространяться почти на всех континентах). Вопрос о том, почему именно политическая демократия возникла в Западной Европе и Северной Америке и какова связь между этой системой общественного устройства и утверждением экономики капиталистического типа, выходит за рамки данной статьи.

Прежде всего представляется целесообразным произвести хотя бы приблизительную классификацию того, что можно условно назвать "недемократическими системами", поскольку далеко не всегда проводится сколько-нибудь четкое различие между такими понятиями, как диктатура, деспотизм, автократия, авторитаризм, тоталитаризм.

На протяжении почти всей своей истории человеческое общество управлялось монархами-самодержцами, военными вождями и диктаторами, но неверно думать, что именно такой порядок существовал уже изначально, с первобытных времен. Руководителями общин были избранные -отнюдь не самодержавные - вожди племен, возглавлявшие своего рода коллегии старейшин. Вождь был первым среди равных. Это была своеобразная демократия "на самом верху", исключавшая, разумеется, из участия в решении насущных вопросов основную массу членов племени и скорее напоминавшая олигархию (при том, что власть находилась в руках не наиболее богатых или родовитых, а наиболее авторитетных, умудренных опытом, "лучших людей" коллектива). Известно, что в дальнейшем эта протодемократическая система переродилась в наследственную монархию, разновидностью которой по существу стало правление удачливых военных вождей, узурпировавших власть. История возвышения и падения бесчисленных монархических, военно-вождистских, деспотических и диктаторских режимов давно и подробно описана; в настоящей статье речь пойдет о XX в., о современных авторитарно-диктаторских системах, из которых наиболее значительными, наложившими свой зловещий отпечаток на судьбу всего человечества, были, безусловно, системы тоталитарные.

Иногда все данного типа системы объединяют понятием "авторитарные", но это представляется не вполне точным: авторитарные режимы не обязательно являются несовместимыми с демократией (пример - власть Де-Голля). Термин "авторитарно-диктаторские системы" предпочтительнее, так как позволяет объединить в одну категорию и самодержавные монархии (например, режим иранского шаха), и военные диктатуры, и тоталитарные режимы коммунистического и нацистского типа. Именно последние заслуживают особого внимания; по сравнению с ними все другие типы "самовластья", используя знаменитое пушкинское выражение, выглядят весьма примитивными. В самом деле, власть монарха-самодержца, восточный деспотизм, военная диктатура, цезаризм, бонапартизм - все они были заинтересованы главным образом в том, чтобы обеспечить беспрекословную покорность подданных, их полное послушание и готовность выполнять все, что от них требуют власти. Тоталитарный режим, по определению русского мыслителя Г.П. Федотова, стремится "к полному овладению человеческой личностью, к совершенному ее использованию в интересах государства... Государство не оставляет ни одного угла в его жилище, ни единого угла в его душе вне своего контроля и своей "организации". Религия, искусство, научная работа, семья и воспитание — все становится функцией государства"1.

Исследователи тоталитаризма оперировали набором признаков, отличающих данную систему власти от всех других. Карл Дейч насчитывал три таких признака (мобилизация масс государством, единство руководства, эффективная исполнительная власть), Карл Фридрих и Збигнев Бжезинский - шесть (идеология, отрицающая прежний порядок и сплачивающая общество во имя построения нового мира; единственная массовая партия во главе с вождем, интегрированная с государственной бюрократией; террористический полицейский контроль; контроль партии над средствами массовой информации; контроль над всеми силами, располагающими оружием; централизованное бюрократическое руководство экономикой), Раймон Арон - пять признаков (монополия политической деятельности в руках одной партии; идеология как выражение единственной истины; использование всех средств, особенно СМИ, для распространения этой идеологии и индоктринации населения; контроль над экономической и профессиональной деятельностью; политизация и идеологизация всех сфер жизни вплоть до полицейского и идеологического террора)2. Имеется немало и других попыток классифицировать критерии тоталитаризма. Упоминается, например, такая предпосылка тоталитаризма, как формирование массового общества, пробуждение активности масс, что чревато распространением антидемократических идей и тенденцией к возникновению охлократии; индоктринация, ведущая к формированию "антилиберальной личности", парадоксальным образом утверждающей себя на пути "слияния с массой" и обретения смысла жизни в причастности к "великому делу спасения человечества и создания идеального мира"; мобилизующая роль лозунгов модернизации и индустриализации, и т.д.

Суммируя различные дефиниции и выделяя совпадающие признаки, можно констатировать, что имеется шесть основных критериев, позволяющих говорить о наличии тоталитарной власти:

- тотальная идеология;

- единственная правящая массовая партия;

- тотальный контроль над СМИ;

- контроль над экономикой и профессиональной деятельностью;

- полицейский и идеологический контроль;

- беспощадное использование террора.

Эти черты характерны для обеих разновидностей тоталитаризма, известных до сих пор: национал-социалистской (часто именуемой фашистской) и "социалистической" (связанной с именами Сталина, Мао Цзэдуна, Ким Ир Сена, Пол Пота).

Говоря о фашистской разновидности тоталитаризма, современные исследователи подчеркивают, что, хотя сами термины "тоталитаризм" и "тоталитарное государство" были рождены в Италии (впервые слово "тоталитаризм" было использовано в речах Д. Джентиле и Б. Муссолини в 1925 г.), по ряду параметров фашистская Италия не дотягивала до подлинной тоталитарности. Американская исследовательница Лиа Гринфелд вообще считает, что сам термин "фашизм" как синоним тоталитаризма может ввести в заблуждение, и предлагает другую дефиницию - "коллективистский этнический национализм"3. Национал-социализм представляется многим ученым гораздо более полным и адекватным воплощением сути тоталитаризма, чем фашизм; соответственно, нацистская Германия, а не фашистская Италия, выглядит подлинно тоталитарным государством. Действительно, в Италии времен Муссолини сохранялась высокая степень автономности таких институтов, как церковь, монархия и армия4. В гитлеровской Германии ничего подобного не было, всем безраздельно владел, управлял и руководил возглавлявший как государство, так и партию, фюрер. И это касалось не только церкви и армии, но также и бюрократии, которая при нацистском режиме не играла и не могла играть самостоятельной роли (как и при "социалистической" разновидности тоталитаризма). Более того, вопреки широко распространенным клише советской пропаганды, гитлеризм, как справедливо отмечал Раймон Арон, не выражал и волю класса капитали-стов5. При Гитлере капитализм развивался вполне успешно, но - вне политической сферы. Политического контроля над правительством он был полностью лишен. И хотя, как известно, крупный капитал сыграл существенную роль в процессе прихода нацистов к власти, немецкие промышленники ошибались, если думали, что Гитлер станет их орудием. Тоталитаризм не терпит никакой автономной политической силы. Известно, что Гитлер во время мировой войны в конфиденциальных беседах высказывался в том смысле, что у Сталина есть чему поучиться в плане политики по отношению к буржуазии, и намекал на то, что после войны он приструнит крупных капиталистов6.

Тем не менее, хотя германская буржуазия не играла серьезной политической роли при гитлеровском режиме, она, в отличие от российской или китайской, не была экспроприирована; частнособственнические классы и в городе, и в деревне сохранили свою собственность. В этом можно усмотреть главное различие между германской и советско-китайской моделями тоталитаризма.

Обычно это различие видели в сфере идеологии, и диаметральная противоположность нацистско-фашистской и марксистско-ленинской идеологий служила для многих исследователей достаточным основанием, чтобы вообще поставить под сомнение саму концепцию тоталитаризма. Несостоятельность этой концепции усматривалась именно в том, что она ставит знак равенства между двумя несовместимыми и враждебными идейными системами, одна из которых основывает все свое мировоззрение на идее примата расы, а другая базируется на теории классовой борьбы. Соответственно краеугольным камнем одной из них является национализм, а другой - интернационализм, и это - фундаментальное различие, не позволяющее якобы относить данные системы к одной и той же категории и объединять их понятием "тоталитарных". Согласно этой точке зрения, сходство между фашистскими и коммунистическими режимами сводилось лишь к внешней, формальной стороне, к методам и технологии управления, а по содержанию, по своей глубинной сути между ними нет ничего общего, более того -они принципиально противостоят друг другу.

Такой подход представляется ошибочным. Если вернуться к перечисленным выше признакам тоталитаризма, то есть именно к сущностным, базовым категориям, то мы не увидим практически никакого различия между гитлеровской и сталинско-маоистской моделями. По сравнению с этим различия в идеологическом фокусировании (раса в одном случае, класс - в другом) выглядят менее существенными, даже второстепенными. Цвет знамени можно переменить без принципиального ущерба для глубинных основ мировоззрения (антилиберального, антидемократического, антиплюра-листского). Мировоззрения, неотъемлемыми чертами которого являются отрицание свободы личности и прав человека, безусловная убежденность в существовании единой и единственной "святой истины", слепая вера в правоту "великого учения" и в непогрешимость харизматического вождя, абсолютная нетерпимость ко всем инакомыслящим, ненависть к "уклонившимся" и самостоятельно мыслящим, презрение к базовым ценностям демократии и процедурам, присущим правовому обществу, беспощадная готовность применить насилие вплоть до массового террора по отношению как к противникам, так и к личностям нейтральной ориентации и даже к членам собственной партии. Именно такое мировоззрение формирует "антилиберальную личность" и узаконивает, оправдывает проявление темных инстинктов, склонности к насилию, к подчинению, подавлению другой личности. Для людей "тоталитарного склада" - независимо от того, был ли этот "склад" изначально, может быть, даже генетически, присущ индивиду или же образовался в результате индоктринации - не так уж трудно перекраситься из "красного" в "коричневого". Гитлер однажды сказал: "Из социал-демократа никогда не получится хороший нацист, а из коммуниста получится".

Тот факт, что фашистские и коммунистические движения в Европе ожесточенно боролись друг с другом, вовсе не свидетельствует об их противоположности. Работая в основном на одну и ту же аудиторию, привлекая в свои ряды рабочий класс, они обязаны были столкнуться, поскольку и те и другие в принципе не признавали компромисса, раздела сфер влияния и сосуществования различных политических сил в рамках одного государства, а стремились исключительно к монопольному обладанию властью. Под этим же углом зрения можно рассматривать и конфронтацию Сталина с Гитлером, приведшую к войне между Германией и Советским Союзом.

Вернемся, однако, к уже упоминавшемуся вопросу об отношении к частному сектору. Почему нацистский режим терпел существование частнособственнических классов и обеспечил им свободу экономической деятельности в то время, как сталинский режим их уничтожил?

Тоталитарную систему иногда называют еще "мобилизационной", и этот термин указывает на одну из ее важнейших черт - идеологическую наступательность, стремление держать массы, особенно молодежь, в постоянном напряжении, состоянии перманентной мобилизационной готовности к борьбе за официально провозглашенные идеалы. Тоталитаризм, наряду с прочими его характерными особенностями - это постоянно искусственно взвинчиваемая атмосфера истерии и паранойи, неустанных призывов к самоотверженной борьбе, к самопожертвованию во имя "светлого будущего". Всюду вокруг - непримиримые враги ("капиталистическое окружение" либо "мировая плутократия"), страна живет в состоянии окруженной крепости. Борьба, непрекращающаяся борьба - вот лейтмотив тоталитаризма; эту систему нельзя представить себе в спокойном, стабильном состоянии, в обстановке нормальной рутинной работы. Политико-идеологические кампании сменяют одна другую, народ призывают ко все новым и новым великим свершениям ("пятилетка в четыре года", "большой скачок", "культурная революция"). Наряду с внешним врагом (международный капитал, империализм, плутократия) обязательно присутствует его внутренняя агентура ("пятая колонна", предатели, враги народа или враги нации, заговорщики и вредители).

Главная ставка - на молодежь с ее энергией и энтузиазмом, с ее политической неопытностью и отсутствием иммунитета против броских, эффектных, боевых лозунгов. Опорой Сталина и Мао были миллионы "выдвиженцев", выходцев из деревни, из рядов неквалифицированного рабочего класса, из люмпенов и маргиналов; в головах этих молодых людей были перемешаны, неразрывно связаны, соединены в "чудесный сплав" безоглядная вера в идеалы коммунизма, оправдывающая любую жестокость, и честолюбивые карьерные устремления, реализующиеся приобщением к всемогущей правящей силе. Мало чем отличалась от этих людей и опора Гитлера, разве что в нее входила еще и мелкобуржуазная молодежь (пресловутые "мелкие лавочники").

Вождь поднял эту массу, призвал к борьбе -теперь надо было оправдать им же пробужденные ожидания, указать на врага, которого следовало истреблять уже после прихода к власти, после победы революции. Кто этот враг? Вот тут-то и сказалась идейная разница между национал-социализмом и марксизмом-ленинизмом в сталинско-маоистской трактовке: нацизм с его упором на расу, нацию неизбежно должен был найти врага этнического - и он был найден в лице евреев; сталинизм и маоизм в соответствии с концепцией классовой борьбы, естественно, нашли врага в лице еще остававшихся "эксплуататорских классов" - буржуев, нэпманов, помещиков, кулаков. В Германии призывы к ликвидации класса собственников были бы просто неуместны и непонятны - ведь национал-социалистская революция совершалась не против "господства капиталистов и помещиков", а против тех, кто нанес "удар в спину", то есть расово чуждых и враждебных элементов, стремившихся погубить нацию в интересах мирового финансового капитала. В свою очередь, для коммунистов, выступавших под знаменем интернационализма, лозунги расового и этнического характера были бы неприемлемы, их революция победила в борьбе против старого, эксплуататорского социального строя, и именно остававшихся представителей этого строя надо было "ликвидировать как класс".

В принципе тоталитарная система не терпит наличия класса, имеющего автономную базу для своего существования, не зависящего целиком и полностью от государства. Ведь если какой-то класс обладает самостоятельной экономической базой, рано или поздно он может потребовать и своего политического представительства в системе власти, что угрожает монополии партии. И в этом смысле Сталин поступил совершенно логично, осуществив коллективизацию и фактически уничтожив крестьянство (а заодно и городского нэпмана, не столь уже опасного, но все равно нарушавшего гармонию системы). Сталин одним ударом убил двух зайцев: пресек в зародыше возможность возникновения оппозиции, базирующейся на существовании экономически автономного класса частных собственников, и укрепил свою социальную опору, оправдав ожидания членов большевистской партии, которые, будучи воспитаны на идеях борьбы против "богатеев, буржуев, кровососов, эксплуататоров", конечно, не поняли и не приняли бы увековечения политики нэпа, при которой могли бы процветать городские нувориши и состоятельные крестьяне. Эгалитаристская идеология большевизма не могла этого допустить, начавшееся при нэпе обуржуазивание общества должно было быть энергично и беспощадно пресечено.

В гитлеровской Германии все эти факторы отсутствовали, молодые нацистские фанатики не воспитывались на лозунге "Мир хижинам, война дворцам" и на антибуржуазных идеях. Да и сама социальная действительность в Германии была иной, там не было той огромной пропасти между "образованными верхами" общества и неграмотным крестьянством, какая существовала в России еще со времен Петра Первого, не было жуткой ненависти сельской бедноты к "мироедам", зависти, злобы, жажды свести счеты и расквитаться за накапливавшиеся столетиями обиды. Именно поэтому различия в "направлении ударов" власти в нацистской Германии, с одной стороны, и в Советской России и маоистском Китае - с другой, выглядят совершенно естественными. Гитлеризм направил энергию мобилизованных им масс против евреев и марксистов, а в позитивном плане воодушевил их идеей Великой Германии, возрождения военной мощи ради желанного реванша; этого оказалось достаточно для обеспечения преданности фюреру и его Рейху. Сталинизм и маоизм направили эту энергию в традиционное и органичное для марксистов русло искоренения "последних эксплуататорских классов" - и результат был аналогичным. Но не рисковал ли Гитлер, допустив существование в тоталитарном государстве экономически автономных частнособственнических классов? Не противоречило ли это принципу тотальной монополии на власть? Как выяснилось, нет. Нацистам удалось создать в Германии такую общественную атмосферу, в которой легальная оппозиция была совершенно невозможна - и не только благодаря террору и запрещению неконтролируемой властью политической деятельности, а еще и вследствие полного торжества в обществе идеи единства нации, национальной солидарности. Эксплуатируя патриотизм немецкого народа, направляя его по ложному, порочному и в конечном счете гибельному для самого этого народа пути, Гитлер, однако, смог на короткий срок создать исключительно мощный и прочный режим, базировавшийся в гораздо большей степени на вере и энтузиазме народных масс, чем просто на страхе. Никакой внутренней угрозы этому режиму не было, он пал вследствие военного разгрома, под ударами неизмеримо превосходящих сил противостоявшей ему коалиции. Моральный дух немцев, слепо доверившихся тому, что Черчилль назвал "чудовищной тиранией, непревзойденной в длинном и прискорбном каталоге человеческих преступлений", был поразительно высоким до самого конца. Достаточно вспомнить, как бились молодые солдаты в осажденном Берлине в абсолютно безнадежной ситуации...

Нацизм доказал, что возможно создать полностью тоталитарный режим и без ликвидации социальных сил, обладающих автономной экономической базой; достаточно держать эти силы под контролем. Сталин, ввиду специфики использовавшейся им марксистской идеологии не мог себе такого позволить, даже если бы и захотел. Это, впрочем, было исключено хотя бы потому, что он, по-видимому, искренне верил в необходимость полного искоренения частной собственности как таковой. Конечно, ему, как и Мао, было далеко до Пол Пота и Энвера Ходжи, вознамерившихся полностью искоренить религию, денежное обращение и даже семью в ее обычном понимании; подобный фантастический экстремизм был возможен только в маленьких отсталых странах, но не в России или Китае. Тем не менее, в меру своих возможностей Сталин, Мао Цзэдун и Ким Ир Сен добились многого. Созданные ими режимы можно назвать супертоталитарными по сравнению с гитлеровским - не в смысле степени насилия и жестокости (в этом отношении все они друг друга стоят), а по глубине социальной "вспашки" общества.

Можно только гадать, какова была бы эволюция нацистского режима, если бы он не погиб в результате поражения в войне. Что же касается режима, созданного Сталиным в соответствии с общим ленинским проектом, то его судьба нам известна. Уже вскоре после смерти вождя он перешел в состояние, которое можно назвать посттоталитарной фазой, затем начал деградировать. В брежневскую эпоху некоторые основные признаки тоталитаризма, такие как полицейский и идеологический контроль и террор, уже были несколько размыты. Первопричиной этого стало изменение самого характера советского общества, которое при Хрущеве начало превращаться в общество потребления; можно говорить о процессе обуржуазивания.

При Сталине примитивному нищенскому базису, говоря марксистским языком, соответствовала столь же примитивная идейная надстройка. Страх и энтузиазм исчезли после смерти Сталина и хрущевских разоблачений. Но система держалась не только на страхе одних и энтузиазме других, но и на общественной пассивности третьих, и именно этот последний фактор стал преобладающим после того, как исчезли два первых. Образовался идеологический вакуум; уже мало кто всерьез верил в грядущую победу коммунизма, в загнивание капитализма. В обществе происходил двойной процесс - обуржуазивания и деидеологизации. Вырастало весьма прагматичное, если не сказать циничное, поколение, знавшее, что придется жить при этой бездарной и бестолковой системе и поэтому надо находить свою нишу и устраиваться как можно удобнее.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: