Общая характеристика метатеории

Социальной коммуникации

Рис. 10.1. показывает, что метатеория социальной ком­муникации занимает центральное место (служит ядром) си­стемы социально-коммуникационных наук. Это ее положе­ние в сфере научного знания обусловлено тем, что она является обобщающей теорией, а остальные дисциплины — част­ными обобщаемыми теориями социальной коммуникации.

Объектомметатеории является социальная коммуни­кация в целом, т. е. все виды, уровни, формы, средства и технологии движения смыслов в социальном времени и пространстве.

Предметомметатеории служат не конкретные соци­ально-коммуникационные явления, а знанияоб этих яв­лениях, добытые частными теориями. Поскольку эти тео­рии относятся к различным научным комплексам, мета­теория социальной коммуникации приобретает статус межнаучной обобщающей теории.

Функциимежнаучных теорий в системе научного зна­ния заключаются в следующем. Помимо объяснительной, описательной и предсказательной функций, которые вы­полняются всеми научными теориями, метатеории име­ют особые функции:

• трансляционную — перенос обобщенного знания из одной частной дисциплины в другую с целью углубления конкретных знаний и раскрытия общих фундаментальных закономерностей и принципов изучаемых предметов;

• стратегическую — ориентация в направлениях даль­нейших научных поисков;

• терминологическую — упорядочение и согласование терминологических систем частных наук;

• практическую — содействие решению комплексных практических проблем, требующих участия специалистов разного профиля;

• методологическую — уточнение объекта, предмета, границ и условий применимости конкретных теорий;

• общенаучную — раскрытие содержания общенаучных категорий, входящих в аппарат метатеории; в данном случае — понятия социальной коммуникации и производных от него;

• мировоззренческую — содействие формированию профессионального мировоззрения специалистов (соци­ально-коммуникационных работников).

Содержаниеметатеорий складывается из обобщения проблематики частных дисциплин, а также собственной про­блематики, не затрагиваемой последними и связанной с вы­полнением стратегических, практических, методологических и общенаучных функций. Это содержание в общих чертах представлено в десяти главах настоящего издания.

Методическому аппаратуметатеорий не свойствен­ны такие методы эмпирического познания, как экспери­мент и наблюдение, зато широко применяются методы сравнения, аналогии, типологизации, моделирования, формализации. Метатеории часто берут на вооружение общенаучные методологические подходы: системный, информационный, функциональный и др. Согласно определению метатеории, источниками зна­ния, на основе которого она вырабатывает обобщающие закономерности, типологии, принципы, служит содержа­ние частных дисциплин, как фундаментальных наук, так и прикладных учений.

В табл. 10.1. конкретизирована взаимозависимость между метатеорией социальной комму­никации и дисциплинами, входящими в систему социально-коммуникационных наук. Познавательная ценность этой таблицы в том, что она наглядно демонстрирует межнаучный статус метатеории социальной коммуникации и показывает распределение обобщаемых ею проблем меж­ду частными дисциплинами.

Таблица 10.1.

Метатеоретические проблемы и обобщаемое научное знание

Выводы

1. В настоящее время сложилась система социально-коммуникационных наук,включающая человековедческие, обществоведческие, биогуманитарные, культуроведческие, технические и обобщающие дисциплины. Это система охва­тывает как теоретическое, так и прикладное знание.

2. Благодаря развитию системы социально коммуни­кационных наук созрели условия для формирования обоб­щающей метатеории социальной коммуникации, объектомкоторой являются все виды, уровни, формы, средства и технологии социальной коммуникации в целом, а пред­метом— знание о социальной коммуникации, получен­ное частными дисциплинами.

3. Метатеория социальной коммуникации является межнаучнойтеорией и выполняет следующие особые функции:трансляционную, стратегическую, терминоло­гическую, практическую, методологическую, общенауч­ную, мировоззренческую, которые обеспечивают консо­лидацию и дальнейшее развитие системы социально-ком­муникационных наук.

4.Terra incognita. На рис. 10.1. система социально-коммуникационных наук названа «гипотетической», т.е. не обладающей статусом достоверного и общепринятого знания. Существование различных дисциплин, включающих в свой предмет те или иные коммуникационные проблемы, — факт несомненный. Однако эти дисципли­ны оторваны друг от друга и их лидеры не осознают общ­ность изучаемого ими объекта, а именно — социальной коммуникации. Возможно ли установление научно-интеграционных связей между ними, которые преобразуют сум­му знаний в системное знание? Вопрос остается откры­тым. Ясно одно, что без формирования обобщающей ме­татеории такое преобразование не возможно.

Литература

1. Абельс X. Интеракция, идентификация, презентация. Вве­дение в интерпретативную социологию. — СПб.: Алетейя. 1999. ― 272 с.

2. Дридзе Т.М. Текстовая деятельность в структуре социаль­ной коммуникации. — М.: Наука, 1984. — 268 с.

3. Землянова Л.М. Современная американская коммуникативистика. Теоретические концепции, проблемы, прогнозы. — М.: Изд-во МГУ, 1995. ― 270 с.

4. Прохоров Е.П. Введение в теорию журналистики: Учеб. по­собие. ― М.: Изд-во МГУ, 1995. ― 294 с.

5. Рождественский Ю.В. Теория риторики: 2-е изд. — М.: Добросвет, 1999. ― 482 с.

6. Рязаев А.В. Парадигмы общения: Взгляд с позиций социаль­ной философии. — СПб.: Изд-во СПб. ун-та, 1993. — 212 с.

7. Соколов А.В. Введение в теорию социальной коммуникации. - СПб.: СПбГУП, 1996. ― 319 с.

8. Сушков И.Р. Психология взаимоотношений. — М.: Ин-т Психологии РАН, 1999. ― 448 с.

9. Юзвишин И.И. Информациология или закономерности информационных процессов и технологий в микро- и макро­мирах Вселенной. — М.: Радио и связь, 1996. — 214 с.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Метатеория социальной коммуникации, обобщающая закономерности развития социально-коммуникационных явлений, обладает прогностическим потенциалом. Этот потенциал образуется благодаря раскрытию эволюции об­щественных коммуникационных систем на различных ста­диях развития человеческой культуры. В настоящее время происходит смена стадии неокультуры стадией постнеокультуры. Эта смена представляет собой социально-куль­турную революцию,сущность которой состоит, во-первых, в переходе от индустриального способа производства к по­стиндустриальному, во-вторых, в переходе от книжной культуры к культуре мультимедийной (информационной). Последнее означает, что документная коммуникация на бумажных носителях оттесняется на периферию, а господ­ствующее положение в новой ОКС занимает безбумажная электронная коммуникация. Компьютер вытесняет книгу.

Хотелось бы, конечно, верить в то, что глобальные ин­формационные сети смогут мирно сосуществовать с нацио­нальными литературами в книжной форме, что на рабочем столе русского интеллигента XXI века будут соседствовать компьютерные мониторы, клавиатуры, мыши-манипуля­торы с новинками книжного рынка, сочинениями люби­мых классиков, толстыми и тонкими журналами. Но эта вера обманчива. Человек не может одновременно суще­ствовать в двух разных культурах: либо он мыслит и дей­ствует как субъект, воспитанный в лоне книжной культу­ры; либо он мыслит и действует как субъект, взращенный в информационно-компьютерной среде. Третьего не дано. Культурный дуализм, подобно раздвоению личности, — не норма, а патология.

Всякая революция и разрушает, и созидает. Что созидает и что разрушает социально-культурная революция свидетелями которой мы являемся? Она разрушает тра­диционную, почти средневековую организацию народно­го образования и научных коммуникаций, предлагая вза­мен дистанционное обучение, электронные издания, оп­тические диски, ресурсы Интернет. Она превращает наивную массовую культуру в духе Чарли Чаплина и Лео­нида Утесова в тонко рассчитанные и научно обоснован­ные соблазны паблик рилейшенз. Демократия становит­ся заложницей имиджмейкерских технологий. Наконец, Интернет оказывается могильщиком литературоцентризма. Литературоцентризм жаль более всего, потому что ис­торически именно он был колыбелью и обителью рус­ской интеллигенции. Судьба русской интеллигенции — от древнерусских книжников до диссидентов 70-х годов XX века — неразрывно связана с книжностью, а русский Литературоцентризм — не только социально-культур­ный, но и социально-политический фактор, сыгравший громадную роль в установлении советского тоталитариз­ма и в его крушении. Обменивая привычные пенаты литературоцентризма на виртуальные пространства Интер­нета, русскому интеллигенту нельзя не задуматься над вопросами:

• Литературоцентризм основан на доверии к писате­лю, публицисту, ученому, который выступает не просто в роли автора литературного произведения, а в роли учите­ля и пророка. Интернет децентрализован, никакого обще­признанного центра нет, а есть множество таинственных провайдеров, искусно управляющих из-за кулис Всемир­ной паутиной. Интеллигент-книжник мог повесить на сте­ну портреты любимых писателей, пользователь Интернет этого сделать не может; если интеллигента-книжника вво­дили в заблуждение, рано или поздно он распознавал обманщика, Интернет же в принципе не несет ответствен­ности за доброкачественность передаваемой информации.

Пользователь Интернет одинок и беззащитен в отличие от обитателя уютного и патриархального мира книг.

• Литература — национальна, она — важнейшая часть культурного наследия нации; Интернет интернационален и космополитичен, он предвестник общечеловеческой все­мирной цивилизации. Поэтому интеллигенты-книжники ощущают родную почву под ногами, а пользователь Ин­тернет — гражданин мира с атрофированным чувством патриотизма.

• Интернет, как и всякая интеллектуальная машина, абсолютно рационален и абсолютно аморален, потому что он лишен совести и сочувствия. Литераторы же своей ли­рой стремились пробудить «чувства добрые» и воспитан­ные ими русские интеллигенты отличались самоотвержен­ным правдолюбием, но никак не рациональной расчетливостью. Поэтому, если они погибали ради утопической мечты, ради безумных идей, то это было прекрасно. Раци­ональному же мыслителю, слава Богу, недоступна абсурд­ная идея самопожертвования.

Вывод напрашивается один: лишаясь литературы как основного социально-коммуникационного института, нынешняя русская интеллигенция утрачивает духовную преемственность с предыдущими поколениями русских интеллигентов и превращается в новую социальную груп­пу, напоминающую западных интеллектуалов. Эта транс­формация, происходящая на наших глазах, — лишнее сви­детельство могущества социальных коммуникаций. Ви­димо, она неизбежна. Как долго продлится в России переходный период к мультимедийной ОКС?

Переход от книжной культуры к мультимедийной культуре возможен лишь при условии перехода от индуст­риальной цивилизации к цивилизации постиндустриаль­ной (точнее, оба этих «перехода» должны происходить синхронно). Современная Россия весьма далека от пост­индустриальных кондиций, хотя соответствующие тен­денции налицо. Прогностические предположения относительно будущего России нетрудно разделить на четыре группы:

1.Сверхпессимистическийсценарий — «Россия во мгле»: потеря Россией политической и экономической независимости, превращение ее в сырьевой придаток пост­индустриальных держав, постепенная утрата националь­ного культурного наследия. В этом случае русской интел­лигенции нет нужды особенно заботиться о мультимедий­ной ОКС, поскольку этот вопрос будут решать иноземные хозяева страны.

2.Пессимистическийсценарий — «Россия в сумер­ках»: суверенитет России сохраняется, но кризисная си­туация становится хронической. Тогда компьютеризация будет носить спонтанный, случайный характер, иметь локальные масштабы и воспроизводить заимствованные из-за рубежа технические решения. Поскольку конкуренто­способность электронных коммуникаций будет невелика, сохранится господство традиционной книжной культуры, возможно, с элементами литературоцентризма.

3.Оптимистическийсценарий — «Россия на рассвете»: постепенный выход из кризиса и планомерная информатиза­ция промышленного производства, государственного управ­ления, науки, искусства, образования, быта и, конечно, — со­циально-коммуникационной сферы. Книжная культура и мультимедийная культура будут находиться в состоянии неустойчивого равновесия и это может продолжаться дол­го, хотя и не бесконечно. Этот сценарий — самый привлека­тельный путь перехода к мультимедийной ОКС.

4.Сверхоптимистическийсценарий — «Россия — стра­на чудес»: благодаря чрезвычайным усилиям и благопри­ятному стечению обстоятельств Россия преобразуется в постиндустриальную державу в ближайшем будущем. По­добный социально-экономический переворот отправит книжную культуру в архив истории, потому что ей не бу­дет места в полностью информатизированном постинду­стриальном мире.

Сверхпессимистический и сверхоптимистический ва­рианты будущего развития России можно смело отбро­сить, ибо они нереальны. Реальные сценарии 2 и 3 пред­полагают сохранение русской книжности не в качестве отживающего культурного курьеза, а в качестве мощного фактора социальной жизни. Стало быть, русская интел­лигенция еще не сыграла до конца свою роль в русской истории.

[1] Симеон Полоцкий. Избр. соч. ― М. ― Л., 1953. ― С. 73.

[2] Ломоносов М. В. Российская грамматика // Полн. собр. соч. Т. 7. — М., 1952. С. 395.

[3] Сорокин П. А. Система социологии. Т. 1. Социальная аналитика. ― Л., 1920. ― С. 16.

[4] Рейнворд У. Б. Универсум информации. Жизнь и деятельность Отле. ― М., 1976. ― 402 с.

[5] Чаадаев П. Я. Полн. собр. соч. Т. 1. ― М., 1991. ― С. 385.

[6] Философский словарь / Под ред. И. Т. Фролова. — М., 1986. ― С. 207―208.

[7] Петров Л. В. Массовая коммуникация и искусство. — Л.: ЛГИТ ― МиК, 1976.― С.12.

[8] Отметим, что некоторые авторы предпочитают форму «коммуникатор», а не «коммуникант». Но эта форма не согласуется с формой «реципиент», ибо нужно тогда принять «реципиентор», что травмиру­ет русский язык.

[9] Лем С. Сумма технологии. ― М., 1968. ― С. 208.

[10] Бореев Ю. Б. Теория художественного восприятия и рецептивная эстетика // Художественная рецепция и герменевтика. — М., 1985. — С. 38.

[11] Потебня А. А. Эстетика и поэтика. — М., 1976. — С. 330.

[12] Под социальной группой понимается множество людей, обладающих одним или несколькими общими социальными признаками и осоз­нающих свою общность, выражая ее местоимением «мы», например, мы — семья, мы — родственники, мы — инженеры, мы — артисты, мы — москвичи, мы — россияне, мы — мужчины, мы — правоверные, мы — православные, мы — студенты, мы — семнадцатилетние, мы — холос­тяки, мы — блондинки, мы — земляне и т. д. Массовая совокупность — множество случайно собравшихся людей — уличная толпа, пассажи­ры транспорта, массовая читательская (телевизионная) аудитория, население, общество в целом.

[13] Кондратьев Н. Д. Основные проблемы экономической статисти­ки и динамики. Предварительный эскиз. — М., 1991. — С. 67.

[14] Честерфилд Ф. Письма к сыну // Сенека и др. Если хочешь быть свободным. — М., 1992. — С. 135—138; Карнеги Д. Как завоевывать дру­зей и оказывать влияние на людей: Пер. с англ. / Общ. ред. и предисл. В.П. Зинченко и Ю.М. Жукова. ― М.: Прогресс, 1989. — 544 с.

[15] Герцен А. И. О развитии революционных идей в России // Собр. соч.: В 8 т. Т. 3. — М., 1990. — С. 416.

[16] Ключевский В. О. Неизданные произведения. — М., 1983. — С. 303.

[17] Петров Л. В. Массовая коммуникация и культура. Введение в тео­рию и историю. — СПб., 1999. — С. 26.

[18] Заметим, что многочисленные, но поверхностные контакты (соседи, сослуживцы, лечащий врач и т.д.) не требует перцепции, в то время как углубленное, взаимопроникающее (говорят — «диффузное») общение обязательно предполагает перцепцию, укрепляющую симпатии и доверие друг к другу.

[19] Флоренский П. Столп и утверждение истины. — М., 1914. — С. 446.

[20] Бубер М. Я и Ты. ― М.: Высш. школа, 1993. — 175 с.

[21] Прилюк Ю.Д. Общественные отношения и социальное общение // Общественные отношения (Социально-философский анализ). — Киев, 1991. — С. 37.

[22] Парыгин Б.Д. Анатомия общения. — СПб., 1999. — С. 44, 46.

[23] Пави П. Словарь театра. — М.: Прогресс, 1991. — С. 233.

[24] Подробное рассмотрение проблемы «ритуалы и ритуализм» содержится в книге: Ионин Л. Г. Социология культуры. — М., 1996. — С. 126 —147.

[25] Хейзинга Й. Homo ludens. Человек играющий. — М., 1992. — С. 14.

[26] М.М. Зощенко в своей «Голубой книге» (1935 г.) не без издева­тельства писал: «Отчасти даже курьезно, что у людей коварство есть, а у остальных этого нету. А люди как бы все-таки, чего бы там ни гово­рили, в некотором роде есть венец создания, а не наоборот. Вот это даже странно. И как-то нелепо».

[27] Полисемичность слова «правда» отражена в словарях. В совре­менном «Большом толковом словаре русского языка» (СПб., 1998) приведены два значения слова «правда»: 1) то, что соответствует действительности; истина, например, «сущая правда», «горькая правда»; 2) справедливость, порядок, основанный на справедливости — «жить, поступать по правде»; «пострадать за правду».

[28] Лихачев Д. С. Тревоги совести // Лит. газ. 1987. № 1. — С. 6.

[29] Толстой Л. Н. Собр. соч. в 22-х томах. Т. 21. — М., 1985. — С. 106.

[30] Мандельштам Н. Воспоминания. — Нью-Йорк: изд-во им. Чехова, 1970. — С. 25.

[31] Зощенко М. М. Голубая книга. — М., 1999. — С. 203 —204.

[32] Наследственность изучает психогенетика— наука на стыке генетики и психологии. См.: Щербо И. В., Марютина Т. М, Григоренко Е. Л. Психогенетика: Учебник для вузов. — М.: Аспект Пресс, 1999. — 447 с.

[33] Веккер Л.М. Психика и реальность: единая теория психических процессов. — М., 1998. — С. 505.

[34] Тезаурус (греч. — сокровищница) — совокупность лексических единиц (слов, устойчивых словосочетаний) или высказываний с фиксированными смысловыми (парадигматическими) отношениями меж­ду ними (отношения род — вид, целое — часть, сходство, противоположность, предмет — свойство, ассоциации и т.д.).

[35] Рубинштейн С. Л. Основы общей психологии: В 2-х тт. Т.1. — М., 1989. — С. 303.

[36] Рубинштейн С. Л. Основы общей психологии: В 2-х тт. Т.1. — М., 1989. — С. 302.

[37] См., например: Юнг К. Г. Об архетипах коллективного бессознательного // Юнг К.Г. Архетип и символ. — М., 1991. — С. 95—198.

[38] Юнг К.Г. Структура психики и процесс индивидуализации. 1996. — С.10.

[39] Ушинский К.Д. Избранные педагогические сочинения. — М., 1945. — С. 206.

[40] Топоров В. Н. Об «экропическом» пространстве поэзии // От мифа к литературе. — М., 1993. — С. 31.

[41] Чуковская Л. Процесс исключения. — Париж, 1979. — С. 125.

[42] Там же. — С. 156.

[43] Куфаев М.Н. Избранное. — М., 1981. — С. 42—43.

[44] Несмеянов А.Н. Предисловие// Михайлов А.И., Черный А.И., Гиляревский Р.С. Основы научной информации. — М., 1965. — С.8.

[45] Черняк B.C. Особенности современной концепции науки // В поис­ках теории развития науки. — М., 1982.— С. 13.

[46] Моль А. Социодинамика культуры. — М., 1973. — С. 45.

[47] Бахтин М. М. Ответ на вопрос редакции «Нового мира» //Бах­тин М.М. Литературно-критические статьи. — М., 1986. — С. 504 —506.

[48] Адам Д. Восприятие, сознание, память: Размышление биолога: Пер. с англ. — М., 1983. — С. 147.

[49] Петров Л. В. Массовая коммуникация и искусство. — Л., 1976. — С. 42.

[50] История первобытного общества. Эпоха первобытной родовой общины. — М., 1986. — С. 518—522; Ранние формы искусства: Сб. ста­тей. — М.: Искусство, 1972. — 479 с.; Столяр А. Д. Происхождение первобытного искусства. — М.: Искусство, 1985. — 298 с.

[51] Рисунок заимствован из статьи: Морозов В. Н. Невербальная коммуникация: экспериментально-теоретические и прикладные аспекты // Психолог, журнал. 1993. Т. 14. № 1. С. 18 — 31.

[52] Дарвин Ч. Вырождение душевных волнений. — СПб., 1896. — С. 279.

[53] Энциклопедия мысли. — М., 1994. — С. 243.

[54] Савранский И. Л. Коммуникативно-эстетические функции куль­туры. — М., 1979. — С. 100—111.

[55] Гипотеза лингвистической относительности формулировалась Бенджамином Уорфом следующим образом: «Основополагающая лингвистическая система (другими словами, грамматика) каждого язы­ка является не просто воспроизводящим инструментом для озвучива­ния идей, скорее она формирователь идей, она формирует и направля­ет умственную активность индивида, его анализ восприятий и синтез умственных образований. Формулирование вовсе не независимый, строго рациональный процесс, как думали раньше, а продукт данной грамматики и отличается более или менее сильно в зависимости от языка».

[56] Эйнштейн А. Письмо Жаку Адамару // Эйнштейновский сбор­ник. 1967.— М., 1967, — С. 28.

[57] Цит. по: Колкер Б. Г. Учебник языка эсперанто. Основной курс. — М.: Наука, 1992. — 160 с.

[58] Рейсер С. А. Хрестоматия по русской библиографии с XI в. по 1917 г. — М., 1956. — С. 7.

[59] Цит. по: Нотович О. К. Исторический очерк нашего законодательства о печати. — СПб, 1873. — 63 с.

[60] Радищев А. Н. Путешествие из Петербурга в Москву. — М.-Л., 1961. ― С. 103―105; 108―109.

[61] Панаева А. Я. Воспоминания. ― М., 1956. ― С. 88―89.

[62] Кстати сказать, в это время в Пруссии цензорами были Алек­сандр Гумбольдт и И.Г. Фихте, а И. В. Гете выполнял цензорские обя­занности в Веймаре.

[63] Мякотин В. Одна страница из новейшей истории русской печа­ти // В защиту слова. ― СПб, 1905. ― С. 84 ―105.

[64] Одним из первых прецедентов «Самиздата» было грибоедовское «Горе от ума», которое, по свидетельству Н. А. Полевого (1833 г.), «было переписываемо тысячи раз» и «сделалось достоянием словесности... не имея надобности в изобретении Гутенберговом».

[65] Салтыков-Щедрин М. Е. Соч.: В 20 т. Т. 15. ― М, 1973. Кн. 2. ― С. 185―186.

[66] Рубакин Н. А. Читатели между строк. Разговор в вагоне // В защиту слова: Сборник. — СПб, 1906. — С. 38.

[67] Плотников С. Н. Чтение и экология культуры // Homo legens. Памяти С. Н. Плотникова. ― М., 1999. ― С. 64.

[68] Иванов В. Г. Народ эсперанто: от сетевых сообществ к сетевым этносам // Интернет. Общество. Личность. Тезисы для междунар. конфер. ― СПб., 1999. ― С. 323.

[69] Генис А. Книга книг // Иностранная литература. 1999. № 10. С, 166 ―168.

[70] Согласно «Толковому словарю живого великорусского языка» В. И. Даля, словесность — «это общность словесных произведений на­рода, письменность, литература».

[71] Поэзия и проза Древнего Востока. ― М., 1973. ― С. 102―103.

[72] Гаспаров М. Л. Цицерон и античная риторика // Цицерон. Три трактата об ораторском искусстве. — М., 1972. — С. 7.

[73] Владимиров Л. И. Всеобщая история книги. — М., 1988. — С. 97.

[74] Симон К. Р. История иностранной библиографии. — М., 1963. — С.79.

[75] Цит. по: Симон К. Р. История иностранной библиографии. — М., 1963 ― С. 288.

[76] Россия. 1913 год. Статистико-документальный справочник ― СПб., 1995. ― С. 356―369.

[77] Народное образование и культура в СССР. Статистический сборник ― М., 1989. ― С.369.

[78] Цит. по: Петров Л. В. Массовая коммуникация и искусство. — Л., 1976. ― С. 101.

[79] Средства массовой коммуникации и современная художествен­ная культура. ― М., 1983. ― С. 78.

[80] Цявловский М. Письма Пушкина и к Пушкину. ― М., 1925. ― С. 38.

[81] Лотман Ю. М. Символ в системе культуры // Символ в системе культуры: Труды по знаковым системам. Вып. 21. ― Тарту, 1987. ― С. 11.

[82] Цит. по: Почепцов Г. Г. История русской семиотики до и после 1917 года. — М., 1998. — С. 102—103.

[83] Колшанскйй Г. В. Паралингвистика. — М.: Наука, 1974. — 81 с.

[84] Иногда под эстралингвистикой понимают соотношение культу­ры и языка, взаимодействие общества и языка и т. п.; в этом случав эстралингвистика выходит за пределы паралингвистики.

[85] Леонтьев А. А. Психология общения. — М, 1997. — С. 298.

[86] Агафонов А. Ю. Человек как смысловая модель мира. Пролегомены к психологической теории смысла. — Самара: Издательский дом «Бахрах ― М», 2000.― 336 с.

[87] Проблема конвенциональности, т. е. приписывания имен тем или иным объектам, одна из главных в логической и лингвистической семантике. Произвольность имен, образующих план выражения разных естественных языков, кажется очевидной. Неясно, как произвольное сочетание звуков привязывается сознанием к объекту.

[88] Лотман Ю. М. О разграничении лингвистического и литературоведческого понятия структуры // Вопр. языкознания. — 1963. — № 3. — С. 44―52.

[89] Ельмслев Л. Пролегомены к теории языка // Новое в зарубеж­ной лингвистике. Вып. 1. ― М., 1960.― С. 305―318.

[90] Выготский Л. С. Психология искусства. — М., 1968. — С. 190.

[91] Шрейдер Ю. А. Семиотические основы информатики. — М.: ИПКИР, 1974. ― С. 38.

[92] Агглютинативные (досл. «склеивающие») — это языки, в кото­рых каждый аффикс имеет определенное, закрепленное за ним грам­матическое значение, а слово строится путем нанизывания таких аф­фиксов. Например, в киргизском: кол-дол-ум-го «моим рукам», кол — рука, — дол — аффикс множественного числа, — ум — аффикс 1-го лица, — го — аффикс дательного падежа.

[93] Винер Н. Кибернетика или управление и связь в животном и в машине. — 2-е изд. — М., 1968. — С. 201.

[94] Возникает аналогия с оценкой сенсационности в журналистике: то, что собака укусила человека, это еще не сенсация, а если человек укусил собаку, — это уже сенсационная информация.

[95] Бриллюэн Л. Наука и теория информации. — М., 1960. — С. 29.

[96] Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 18. — С. 91.

[97] Дружинин В. В., Конторов Д. С. Проблемы системологии. — М., 1976. — С. 58.

[98] Михановский В. Страна Инфория // Альманах научной фантас­тики. Вып. 10. — М., 1971. — С.99 —109.

[99] Шилейко А. В., Шилейко Т. И. Информация или интуация. — М., 1983. — С. 120.

[100] «Потенциальная информация — это разнообразие объекта «са­мого по себе», это его структура, организация, сложность» (Бирюков Б.В. Кибернетика и методология науки. — М., 1974. — С. 249).

[101] Югай Г.А. Общая теория жизни (диалектика формирования). — М., 1985. — С. 174.

[102] Серавин Л.Н. Теория информации с точки зрения биолога. — Л., 1973. — С. 139.

[103] Хельми Г.Ф. Основы физики биосферы. — Л., 1966. — С. 270.

[104] Афанасьев В. Г. Социальная информация и управление обществом. — М., 1975. — С. 39. Он же. Социальная информация. — М., 1994. — С. 13.

[105] Сетров М. И. Информационные процессы в биологических си­стемах: Методологический очерк. — Л., 1975. — С. 123—124.

[106] Онтология — философское учение о бытии, в компетенцию «Которого входит установление способа существования той или иной реалии.

[107] Павлов Т. Информация, отражение, творчество. — М., 1967. — С. 16.

[108] Темников Ф. Б. Информатика // Известия высш. уч. завед. Электротехника. — 1963, № 11. — С. 1277.

[109] Большая Советская Энциклопедия. — 3-е изд. Т. 10. — С.348; Советский Энциклопедический Словарь. — М., 1986. — С. 499.

[110] Михайлов А.И., Черный А.И., Гиляревский Р.С. Научные коммуникации и информатика. — М., 1976. — С. 45.

[111] Словарь терминов по информатике на русском и английском языках. — М., 1971. — 359 с.; Терминологический Словарь по инфор­матике на 14-ти языках, — М., 1975. — 752 с.

[112] По поводу концепции социальной информатики // Сов. библиография. 1976. № 1. — С. 36—40.

[113] Экономическая информатика. — М., 1977. — С. 5.

[114] Копылов В. А. Еще раз о термине «информатизация» // Науч­но-техническая информация. Сер. 1, 1994. № 8, С. 4—7.

[115] Урсул А.Д. Информатизация общества. Введение в социальную информатику: Учеб. пособие. — М., 1990. — С. 152.

[116] См.: Блауберг И.В. Проблема целостности и системный подход. — М.: Эдиториал УРСС, 1997. — 448 с.; Юдин Э.Г. Методология науки. Системность. Деятельность. — М.: Эдиториал УРСС, 1997. — 444 с.

[117] Гегель Г. Сочинения. Т. 2. М. — Л., 1934. — С. 482.

[118] В разделе 3.3 показано, что не все социальные группы обладают мнемическими потребностями, а только целевые социальные группы, объединяющие профессионалов, занятых решением определенных общественных задач. Для этих групп хорошо организованная коммуникационная деятельность имеет практическое значение, поэтому их ком­муникационные потребности заслуживают особого анализа (см. далее раздел 8.3).

[119] Спонтанный (лат. «самопроизвольный») — вызванный не внешним влиянием, а внутренними причинами и побуждениями, основанный на самодвижении. В современной психологии большое внимание уделяют мотивационным механизмам так называемых самопроизвольных, самоподкрепляющихся действий, которые не имеют прямого биологического объяснения и совершаются как бы «ради самих себя». Такого рода действия встречаются в процессе творчества и в познавательной деятель­ности. Причиной их можно считать спонтанные потребности.

[120] Примечательно значение слов: religio — «связь», communio — «об­щность», «святое причастие», excommunicatio — «исключение из свя­зей, расторжение всех социальных коммуникаций.

[121] Культурная деятельность: опыт социологического исследования. — М., 1981. — С. 56.

[122] Терминологический словарь по информатике / Международный центр научной и технической информации. — М., 1975. — С. 159.

[123] Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 1. ― С. 419.

[124] Троцкий Л. Их мораль и наша //Вопр. философии. 1990. № 5. С. 117.

[125] Нанивская В.Т. Анатомия репрессивного сознания // Вопр. философии. 1990. № 5. С. 53.

[126] Солженицын А.И. Нобелевская лекция // Новый мир. 1989. № 7. С. 144.

[127] Оруэлл Дж. «1984» и эссе разных лет. — М., 1989. — 245 с.

[128] Цит. по: Цензура иностранных книг в Российской империи и Советском Союзе: Каталог выставки. М., 1993. С. 11.

[129] Блюм А.В. Советские опечатки // Литературная газета. 1993.1 сентября.

[130] Более подробно — см.: Варламова С.Ф, Спецхран РНБ: прошлое и настоящее // Библиотековедение. 1993. № 2. С. 74―82; Шикман А.П. Совершенно несекретно // Сов. библиография. 1988. № 6. С. 3―12.

[131] О живучести порнографического самиздата свидетельствует тот факт, что осенью 1935 г. было принято специальное постановление ЦИК и СНК СССР, в соответствии с которым в Уголовный кодекс РСФСР была включена статья: «Изготовление, распространение и рекламиро­вание порнографических сочинений, печатных изданий, изображений и иных предметов, а также торговля, хранение с целью продажи или распространения влекут за собой лишение свободы на срок до пяти лет с обязательной конфискацией порнопредметов и средств их производства.

[132] Зиновьев А. А. Мой дом — моя чужбина. Хомо советикус. — М., 1991. ― С. 22―23.

[133] Голлербах Е. Самиздат на марше // Радуга. 1991. № 4. С. 88―93; Смирнов-Греч Г. Постсамиздат. Новая рукописная книга // Знание — сила. 1991. № 11. С. 94―97; Советский самиздат //Диалог. 1990. № 3. С. 99 ―101.

[134] Бибихин В.В. Язык философии. ― М., 1993. ― С. 256.

[135] Леонтьев А.А. Психология общения. — М., 1997. — С. 342―343.

[136] Хабермас Ю. Моральное сознание и коммуникативное действие. — СПб., 2000. ― С. 7.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: