ПРОБЛЕМА БЕССОЗНАТЕЛЬНОГО В ФИЛОСОФИИ

Эта проблема и ее решения в истории философии XIX в. являются реакцией на на­учную картину мира, в центре которой стоял тезис орациональности познания.

Первый пример такого рода представляет собой философия бессознательного Эдуарда фон Гартмана (1842-1906). Его основной труд «Философия бессознательного» вышел в 1868 г. и до 1875 г. выдержал 7 изданий. Основным пунктом этой философии является отрицание главенствующей роли разума и утверждение примата воли. Бессознательное « трактовке Э.Ф. Гартмана - пересмотренное представление об абсолюте, т.е. непостижимой Для разума духовной субстанции. В этико-мировоззренческой концепции Гартмана выражен принципиальный, глубинный пессимизм. Если страдания жизни резко превышают удовольствия, то основной задачей следует считать не познание бытия, а достижение небытия.

Э.фон Гартман в своей концепции опирался на взгляды Ф. Шеллинга (1775-1854) и А. Шопенгауэра (1788-1860). Шеллинг полагал, что бессознательное в качестве первоисточ­ника всего сущего, принадлежит к сфере мирового духа. Оно пронизывает как жизнедеятельность человека, так и все потусторонние сферы мира. Шеллинг постоянно подчерки­вал, что природа начинается в бессознательном и постепенно доходит до появления соз­нательной и разумной жизни. В эстетической деятельности, напротив, все начинается с сознания и заканчивается бессознательным. Примирение всех противоречий возможно лишь в Абсолюте, который есть Бог. В нем кроется общая основа для предоставленной гармонии между сознательным и бессознательным. В этом случае Абсолют отождествля­ется с бессознательной волей.

Шопенгауэрская воля также есть нечто бессознательное и слепое. Эта необузданная и неуправляемая сила дает толчок к созданию всех реалий жизни. В философии Шопен­гауэра интеллектуальная деятельность человека составляет нечто побочное, не имеющее никакого принципиального значения для познания. Разум способен познать только явления, а не суть происходящего. Бессознательное (воля) представляет в человеке реальное и сущностное. Интеллект - только производное, обусловленное, порожденное. Бессознательное - изначальное и естественное состояние вещей. Оно является основой, из которой в отдельных видах вырастает сознание. Но и на этой высшей ступени бессознательное преобладает.

Э. фон Гартман выступал против отождествления «психического» и «сознательного». «Бессознательное психическое» равноправно с «сознательным психическим». Точка зрения Гартмана состоит в том, что комплексы представлений, ощущении и чувств ~ это фено­мены, представляющие психическую деятельность, протекающую за пределами сознания. Гартман утверждал, что бессознательное делится на «относительно бессознательное» и «абсолютно бессознательное».

Относительно бессознательными являются психические феномены, присутствующие в душе индивидуума, но не попадающие в его высшее, центральное сознание. Они действуют на уровне подчиненного (периферического) сознания. Абсолютно бессознательное - это психическая деятельность, не проникающая в сознание и не являющееся ее предметом. Поэтому оно никогда и никак не улавливается. Но продукт бессознательного в той мере, в какой не является психическим явлением, все же предстает сознанию человека. Bсe пассивное, по мнению Гартмана, в той или иной степени сознается. Любая активность носит бессознательный характер. Поэтому только бессознательное продуктивно, а сознание сугубо рецептивно и не способно к действию. Если бы сознание, самосознание, феномен «Я» носили субстанциальный характер, то истинность плюрализма оказалась бы самооче­видной, т.к. есть множество «Я». Абсолютно бессознательное является непременной пред­посылкой онтологического монизма.

Ф. Ницше отвергал представление, согласно которому, процесс познания целиком и полностью обусловлен сознанием. Даже математики, по справедливому замечанию Ницше, оперируют своими знаками бессознательного. Поэтому бессознательное - необходимое условие всякого совершенства. Слова Ницше справедливы для любого творческого про­цесса, особенно связанного с умением владеть своим телом.

Генрих фон Клейст в статье «О театре марионеток» поставил вопрос о природе танцевального искусства. Грация в наиболее чистом виде обнаруживается в том челове­ческом телосложении, которое вовсе не обладает сознанием, либо обладает бесконечным сознанием. В одном случает - это марионетка, в другом - Бог.

Сам Ницше высказал мысль о том, что сознание играет вторичную роль, почти ин­дифферентно, излишне. Быть может, ему суждено исчезнуть и уступить место полнейшему автоматизму. Это связано с ницшеанской трактовкой науки как иллюзии, полезной для выживания человеческого рода.

Французский философ и социолог Г. Лебон (1841-1931) рассматривал проблему бес­сознательного в связи с историей цивилизации, роли личности и масс, человека и толпы в становлении культуры и общественных учреждений. В работе «Психология народов и масс» (1895) Лебон исходил из того, что двигателем развития человечества является бессознательное начало, определяющее мысли и поступки людей. Идеи оказывают свое дей­ствие, когда после медленной переработки откладываются в бессознательном, где и вы­рабатываются наши мысли. Бессознательное носит наследственный характер, составляет душу нации. Лебон высказал справедливые мысли по поводу растворения «разумной лич­ности» в толпе, а также о высокой внушаемости толп.

Идеи Лебона были затем использованы 3. Фрейдом (1856-1939) в работе «Психология масс и анализ человеческого Я» (1921). Современные исследования полно­стью подтверждают справедливость идей Лебона и Фрейда.

Внушаемость масс особенно возрастает в периоды общественных кризисов и пере­воротов. Здесь часто разрушается тонкая пленка цивилизованности, присутствующая в сознании человека. На поверхность выходят социальные стереотипы архаической психики. Они с поразительной устойчивостью воспроизводятся в сходных исторических условиях. Ядром архаической психики является «универсальный мифологический символ зла» (Л. Колаковский), т.е. представление об источнике бедствий и несчастий, формирующийся в сознании растерянной массы. Наличие такого мифологического символа зла делает людей орудием манипулирования со стороны радикальных, общественных сил:

• человек толпы стремится раствориться в ней, ничем не выделяться;

• человек толпы агрессивен, т.к. чувствует несокрушимую мощь;

• человек толпы дик и неразумен, им движут не рациональные доводы, а слепая вера;

• человек толпы является носителем садо-мазохистского комплекса, он хочет, чтобы с ним обращались грубо; он хочет оскорблять и прочувствовать свою униженность.

Поэтому толпа порождает «Я-идеал», т.е. воплощение коллективных чаяний и вож­делений. Так возникают вожди массовых движений.

Анализ творчества З. Фрейда можно провести в сравнении с творчеством его ученика и критика К.-Г. Юнга (1875-1961). Юнг ввел понятие архетипа в 1919г. в статье «Инстинкт и бессознательное». Этому предшествовало наблюдение устойчивых образов оккультных феноменов и образов глубинной душевной жизни шизофреников. То и другое напоминало те образы, которые составляют повторяющиеся мотивы в религиозном сознании различных народов, начиная с мифологических времен. При этом Юнг привлек обшир­ный материал из истории словесных изобразительных искусств, сравнительной истории религий, антропологии и этнографии. Фрейд в классической работе «К психопатологии повседневной жизни» (1901) показал, что в нашу обыденную жизнь вторгаются аномалии, т.е. ошибки, оговорки, выпадения памяти и т.д. Их можно объяснить только действием внесознательных факторов. Аналогичные факторы Фрейд нашел в основе сновидений и в поведении невротиков. Он определил их как содержания, отколовшиеся от сознания и репрессированные в область бессознательного (вытеснение). Юнг в 1906 г. назвал их комплексами. Это понятие было принято Фрейдом и всеми психоаналитиками. Но Юнг еще дальше исследовал устойчивые мотивы высказываний шизофреников и их изо­бразительную деятельность. Поэтому Юнг понял, что они имеют сходство с иррациональ­ными формами культуры, имеют другое происхождение, чем содержания, описанные Фрейдом. Они не могут быть отколовшимися и репрессированными формами опыта, т.к. никогда не были частью сознания. Они имеют врожденный, доопытный и унаследованный характер. Эти мотивы Юнг назвал архетипами. Они составляют более глубокий слой бессознательного, чем фрейдовское персональное бессознательное, и получило название коллективного бессознательного.

Важной частью психоанализа является теория сновидений. В 1900 г. Фрейд в работе «Толкование сновидений» предложил понимать сновидения как зашифрованные сообщения о глубинной проблематике бессознательного. Оно дается личности в связи с ее индивидуальным опытом. Но, по мнению Юнга, образы сновидений - прямые сообщения коллективного бессознательного. Сновидения есть беспристрастные заявления о душевной ситуации пациента Сновидения также архетипичны, несут в себе то же сверхличное содержание, что и образы религий. Юнг смело сблизил архетип с инстинктом. Инстинкт - врожденный способ психического восприятия. Но Юнг вводил между инстинктом и архетипом различия путем сопоставления их психических функций, т.е. не отождествлял их. Инстинкты опре­деляют наши сознательные действия, архетипы ответственны за единообразие и регуляр­ность восприятии, отличающихся иррациональностью. Архетип - восприятие инстинктом самого себя. Юнг называл также архетипы «первобытными образами». Прояснить смысл архетипов могут только образы мифологий и разные формы культуры. Архетипы проис­ходят из глубины психики, не имеют ничего общего с индивидуальным опытом, принад­лежат к сфере абсолютно бессознательного. Значит, Фрейд открыл относительное или личное бессознательное, Юнг - абсолютное или коллективное.

Юнг называл образ «первобытным», если он имеет архаическое содержание. Образ имеет архаическое содержание, если находится в поразительном соответствии со знако­мыми мифологическими мотивами. Первобытный образ всегда является коллективным, т.к. он характерен для целых народов или эпох. Архетипы детерминируют способы вос­приятия реальности, определяют бессознательные установки. Важнейшие из них отложи­лись в качестве образов религиозного сознания. Великие религии доводят некоторые из этих образов до совершенства. Но большей подлинностью обладают образы примитивных религий. Наблюдаемое явление Юнг отнес к сфере нуминозного (Р.Отто) опыта, т.е. невыразимого, таинственного, страшного, что переживается независимо от воли субъекта и относится к потустороннему, трансцендентному, божественному. Подобные сообщения непостижимы, уклоняются от объяснения. Они повсеместны, требуют специальной вос­приимчивости, т.е. простой веры к себе. Это - феномены большой смысловой мощи. Со­временный человек, с точки зрения Юнга, находится во власти архетипов не менее, чем первобытный человек. Современник чувствует свое превосходство над дикарем, но на деле не понимает того, что знал тот. Первобытный человек понимал, что находится во власти потусторонних сил.

Понятие архетип Юнг установил, опираясь на кантовское понятие «Urbild» -«первобытный образ» (первообраз). Кант понимал под ним такой, объект которого не может быть найден в опыте и в котором содержится праобраз всякого практического примене­ния разума. В 1772 г. Кант в одном из писем употребил термин «intellectus archetypus». Юнг использовал также мысль Шопенгауэра о трансцендентальных идеях как визуальных первоначальных образах. Но наиболее глубоким источником размышлений Юнга была теория идей Платона.

Юнг следовал за Фрейдом, когда сочетал глубинную психологию и мифологические исследования. Фрейд, как известно, установил «эдипов комплекс» на основе греческого мифа, дошедшего до нас через литературу. Различие между Юнгом и Фрейдом состоит в расширении сферы взаимного пересечения психологии и мифологии. Это привело к пре­образованию концепции бессознательного. Фрейд открыл бессознательное в онтогенетиче­ском плане, Юнг - в филогенетическом. Юнгово бессознательное - «вневременная уни­версальная душа». Юнг показал распространенность одних и тех же мифологических мотивов у разных народов, их воспроизводимость на разных стадиях культуры. Было рас­крыто родство мифологии с другими процессами массовой культуры и индивидуального сознания. Это привело к расширению понимания мифологии на любую культуру и эпоху. Вся теория Юнга может быть понята как психология, в центре которой находится симво­лическая деятельность, т.е. деятельность по выражению непостижимого. Символами яв­ляются те устойчивые мотивы культуры и индивидуального сознания, чье формирование уходит в филогенез.

Опора на платоновскую теорию идей сыграла отрицательную роль в теории Юнга. Он рассматривал архетипы как индивидуальные фигуры. При таком понимании архетипы принципиально не осознаваемы. Но ведь такие фигуры обретают смысл только в целостной ситуации мифа. Поэтому архетипы правильнее понимать как бессознательные интуиции, регулирующие психическую деятельность и сознательное поведение. Это - своеобразные «семена» («зародыши») культуры и сознания, установки предвосхищения и творческого порождения собственно человеческого опыта. Архетип можно назвать также «пороговым феноменом», т.е. имеется в виду тот уровень психики, где неразличимых индивидуальное и культурно-приобретенное.

Жак Лакан (1901-1981). Работы Лакана представляют, в основном, стенограммы уст­ных комментариев к работам Фрейда. Известен лозунг Лакана: «Назад к Фрейду». Лакан оригинально переработал первую фрейдовскую топику: «бессознательное - предсознательное - сознание». Триада Лакана такова: «реальное - воображаемое - символическое». "Реальное» - самая сокровенная часть психики, всегда ускользающая от образного пред­ставления и словесного описания. «Реальное» в психике непостижимо настолько, что, описывая его, Лакан использовал кантовский термин «вещь-в-себе». «Воображаемое» - то, что роднит человеческую психику с психикой животных, поведение которых регулируется гештальтами. Это происходит в так называемой «стадии зеркала», когда ребенок в воз­расте от 6 до 18 месяцев начинает узнавать себя в зеркале и откликаться на свое имя. Ребенок ощущает себя внутри распадающимся на части, неравным себе в разные момен­та времени. Другие же убеждают ребенка принять представление о целостности Я, о его тождественности самому себе во все моменты жизни. Так имя накрепко привязывается к телу. Субъект всегда тянется к «зеркальному Я» как к недосягаемому идеалу целостности. В зеркальном двойнике находится объект завистливой агрессии. Речь Другого формирует «символическое» субъекта. Еще до своего рождения ребенок втянут в речевое поле других людей. Ребенок покорствует речи Другого, иначе, речи Господина, вынужден признать тот смысл, который другие люди припишут его призывам (например, плач мальчика объяс­няют его «озлобленностью», а плач девочки - «испугом»). В следующий раз ребенок фор­мулирует запрос в уже подсказанных ему словах, все более удаляясь от своего подлинного желания (от «реального»). У человека появляются новые желания, подсказанные культу­рой (Другой: «Не угодно ли тебе этого?» Субъект: «Да, да, именно этого мне и хотелось!»). Лакан называл «окультуренного» человека «кроссированным субъектом». По мере взросления мы все меньше знаем, что мы говорим и что хотим сказать другим людям. Речь Других людей, окружавших нас в детстве, навсегда входит в нашу психику и становится важнейшей бессознательной ее частью.

Лакан: «Бессознательное - это речь Другого» Бессознательное структурировано как языковая деятельность. Краеугольным камнем здоровой психики является, по мнению Лакана, отцовская метафора - Имя Отца. Функционирование отцовской метафоры позво­ляет вытеснить «воображаемое» и подчинить его «символическому», т.е. сугубо человече­скому в нашей психике. Психотерапия в лакановсом смысле:

• молчать, пока устами пациента выговаривается Другой, т.е. навязанные пациенту идеалы;

• дослушав речь Другого, психоаналитик, с помощью своих интерпретаций, переструктурируетречь, открывая призыв ОНО к субъекту.

Познав причины своих желаний, человек может обрести хотя бы немного подлин­ного бытия. Для этого необходимо изучать языковые структуры нашей личной истории. Идея Лакана состояла во всесилии языка над бессознательным.

ЛОГИЧЕСКИЙ ПОЗИТИВИЗМ

Данное учение связано с наукой и ее проблемами. Оно заложило основы современной философии науки. Местом рождения логического позитивизма была Вена, где в 20-е гг. ХХ столетия сложился так называемый «Венский кружок". Его основателем был профессор кафедры индуктивных наук Мориц Шлик (1882-1936). В 1936 г Шлик был убит помешавшимся на религиозной почве студентом. «Венский кружок» прекратил существование в 1938 г после нацистской оккупации Австрии. Основные деятели «кружка» после этого перебрались в США.

Деятели «Венского кружка» поставили две серьезные проблемы 1) вопрос о строении научного знания, о структуре науки об отношении между научными высказываниями на эмпирическом и теоретическом уровнях, 2) вопрос о специфике науки, те научных высказывании. Речь шла о том, как определить, какие понятия являются научными, а какие только кажутся таковыми.

Шлик был убежден ,что является свидетелем решающего поворота в философии ,что бесплодному конфликту философских систем пришел конец Логические методы делают такие конфликты в принципе ненужными нужно лишь решительно принять их (Здесь вспоминается идея Лейбница, его мечта об универсальном языке рассуждений, который избежал бы многозначности естественного языка. Вместо споров можно было бы сказать «Давай посчитаем, кто из нас прав»)

Шлик говорил об изменении понимания природы самой логики .Это вопрос о природе чистых форм в познании. Всякое познание есть выражение или репрезентация Познание выражает факт, который в познании познается Это может случиться по разном) в рамках разных языков, с помощью любой произвольной системы знаков Если все различные формы репрезентации выражают одно и то же знание то они имеют нечто общее Это общее есть логическая форма. Знание есть знание лишь в силу его формы. Именно через форму оно репрезентирует познанный факт. Лишь логическая форма имеет отношение к познанию .Все остальное в выражении несущественно, «случайно», не отличается, скажем, от чернил, с помощью которых записывается утверждение Проблема познания, таким образом, может быть сведена к проблеме способа репрезентации знания, т .е. языка в самом широком смысле слова Познаваемо все ,что может быть выражено. Это тот предмет относительно которого можно задавать осмысленные вопросы Любая подлинная проблема разрешима, т е. имеет финальное, окончательное решение Указание пути решения совпадает с указанием смысла данной проблемы

Путь решения приводит к акту верификации, т. е. такому факту, который подтвержден наблюдением и непосредственным опытом. Таким образом определяется истинность или ложность любого утверждения в обыденной жизни или науке .Значит, критерием истины выступает наблюдение и эмпирическая наука Всякая наука есть система позна­вательных предложений, те истинных утверждений опыта .Поскольку философия не имеет опытного подтверждения она не является системой утверждений. Значит философия - не наука

Философия - это такая деятельность, которая позволяет обнаружить или определить значение предложения. С помощью философии предложения объясняются, с помощью науки - верифицируются Наука занимается истинностью предложений, а философия тем, что они на самом деле означают. Наделение смыслом всегда происходит с помощью деяний. Именно деяния составляют философскую деятельность Ошибка предшествующей философии, с точки зрения Шлика, в том, что она хотела выразить сущность вещей с помощью познавательных предложений, те высказать невысказываемое. Качества не могут быть «высказаны» Они могут быть лишь показаны в опыте

Философия рассматривалась Шликом как принципиально ненормативное исследо­вание, о чем свидетельствует отделение конкретных наук от философии Связь таких дисциплин с философией объясняется тем, что они не обладают пока достаточно ясными базисными утверждениями Их усилия направлены на смысл собственных утверждений. Когда внутри наук возникает необходимость заново подумать над смыслом базисных понятии, то это считается важным философским достижением Ведь смысл таких понятии становится более ясным Великий исследователь - всегда философ Таким образом, наука - сама себе философия Часто название «философия» применяется к действиям, которые направлены не на чистое познание, а на поведение в жизни

Мудрый человек отличается от неразумной толпы тем, что может более ясно указать смысл утверждений и вопросов, относящихся к жизненным отношениям, фактам и желаниям . Согласно Шлику, нет собственно философских проблем Можно говорить философски о каких угодно проблемах, те обсуждать их ясно и осмысленно.

Поиски непоколебимого, несомненного основания, на котором могло бы покоиться наше недостоверное знание, ставит проблему так называемых «протокольных предложений» Это утверждения, регистрирующие простые данные наблюдения и стоящие по времени в начале исследования. Одновременно они могут быть образующими логический исходный пункт науки .Проблема базиса знания состоит в нахождении критерия истины М. Шлик обратился к критическому разбору этого вопроса .Истина может состоять во взаимном согласии предложений (когеренции) Под согласием понимается, что предложения должны быть совместимыми, что между ними нет противоречий .Истина состоит тогда только в отсутствии противоречия. Но такая истинность носит характер тавтологии Это лишь формула внутри логического исчисления Здесь устранена всякая связь с реальностью .Так, предложения чистой геометрии должны быть совместимыми лишь с аксиомами произвольно поставленными в начало. Если такая совместимость имеет место, то предложения называются истинными или правильными Это формальная истина, ко­торую отличают от истины материальной Материальная истина есть истина предложений о фактах, т. е. истина синтетических предложений

Обыденное познание прежде всего служит обыденным потребностям. Чтобы ориен­тироваться в окружающем мире, человек должен предвидеть грядущие события .Для этого он использует универсальные предложения Он может использовать их только в том случае, если предсказываемое случается на самом деле То же в науке Когда предсказание подтверждено, цель науки достигнута Радость познания есть радость верификации, ощущение триумфа, если догадка оказывается верной Эту радость доставляют нам предложения наблюдения. Наука не покоится на них, но ведет к ним Они говорят о том, что наука все делала правильно .В реальности они являются абсолютно фиксированными точками. Эти предложения носят характер констатации .В них входят демонстративные термины, имеющие смысл простого жеста Правила их употребления учитывают, что в построении предложений, в которых они встречаются, имеется некоторый опыт, поэтому внимание направлено на что то наблюдаемое. Такие слова, как «здесь», «теперь», «вот», не могут быть описаны с помощью общих определении То, что они обозначают, должно быть соединено с указанием или жестом. Чтобы понять смысл такого предложения на­блюдения, следует одновременно выполнить жест, нужно каким-то образом указать на реальность Их понимание есть в то же время из верификация Человек охватывает смысл предложения одновременно с их истинностью Предложение наблюдения дает нам удовлетворение от подлинного знания о реальности Подлинная констатация не может быть записана .Стоит только написать демонстративные слова «здесь», «теперь», они те­ряют смысл в качестве жеста. На место констатации подставляется протокольное пред­ложение, имеющее характер гипотезы. Констатация - это несомненный, абсолютно фик­сированный пункт встречи познания и реальности Констатация всегда уникальна Она не лежит в основе науки, но познание достигает констатации, прикасаясь к каждой лишь на мгновение, распространяясь затем дальше.

Другим представителем «Венского кружка» был Рудольф Карнап (1891-1970). Он окончил гуманитарную гимназию, но затем в Венском университете изучал математику, философию и физику. С 1926 по 1931 гг. Карнап работал в Венском университете .Здесь он являлся сотрудником М. Шлика, который возглавлял кафедру индуктивных наук, которую до него возглавляли известные физики Мах и Больцман. С 1931 по 1936 гг. Карнап был профессором натурфилософии естественнонаучного факультета Немецкого университета в Праге. В 1936 г. Карнап эмигрировал в США, где продолжил свою научно-педагоги­ческую деятельность в ведущих университетах.

Среди своих учителей Р. Карнап называл Г. Нооля, философа и педагога, ученика В. Дильтея. Карнап научился у Нооля находить в философских теориях классиков «чувство жизни» и вскрывать историко-культурную питательную почву философских систем. Отсюда связь идей Карнапа с «философией жизни». Это проявляется в работе Карнапа «Мнимые проблемы в философии», а также в его классической статье «Пре­одоление метафизики логическим анализом языка».

Карнап указывал, что в строгом смысле бессмысленным является ряд слов, кото­рый внутри определенного языка совершенно не образует предложения. В этом случае говорят о псевдопредложениях. Мнимые предложения метафизики, с точки зрения Карнапа, путем логического анализа разоблачаются как псевдопредложения. Язык состоит из слов и синтаксиса, т.е. из слов, имеющих значение, и из правил образования предложений. Имеется два вида псевдопредложений: 1) встречается слово, относительно которого лишь ошибочно полагают, что оно имеет значение; 2) употребляемые слова, хотя и имеют значение, но соединены между собой в противоречии с правилами синтаксиса, так что предложение в целом не имеет смысла.

Если слово внутри определенного языка имеет значение, то говорят, что оно обо­значает понятие. Чтобы иметь значение, слово должно отвечать определенным усло­виям: 1) должен быть установлен синтаксис, т.е. способ включения в простейшую форму предложения, в которой оно может встречаться. Такая форма предложения назы­вается элементарной; 2) для элементарного предложения соответствующего слова должен быть дан ответ на вопрос, который формулируется различным образом:

1. из каких предложений оно выводимо и какие предложения выводимы из него?

2. при каких условиях оно истинно и при каких - ложно?

3. как его верифицировать?

4. какой оно имеет смысл?

1 - корректная формулировка; 2 - способ выражения, характерный для логики; 3 - манера выражения теории познания; 4 - характерно для философии (феноменологии). Но 4 раскрывается через 2.

Смысл предложения лежит в его критерии истинности. 1 - металогическая форму­лировка, т.к. значения многих слов, а именно: преобладающего числа слов науки, можно определить путем сведения к другим словам .Ряд слов только тогда обладает смыслом, когда установлено, как он выводится из протокольных предложений, какого бы качества они ни были.

Если значение слова определяется его критерием (методом верификации), то по­сле установления критерия нельзя ничего сверх этого добавлять, что подразумевается под этим словом. Если для нового слова не установлен критерий, то предложения, в которых оно встречается, ничего не выражают. Они являются пустыми псевдопредложениями.

Допустим, некто образует слово «бабик» и утверждает, что имеются вещи бабичные и небабичные. Как в конкретном случае установить, к какому классу относится данная вещь? Карнап считает недопустимыми следующие ответы: 1) для «бабичности» нет эмпи­рических характеристик, 2) это вечная тайна для слабого человеческого рассудка, 3) для меня лично это слово нечто означает. Такие ответы - либо пустая болтовня, либо психо­логический факт наличия некоторого представления или чувства. Но благодаря этому слово не получает значение.

Теперь пусть а – некоторое слово , S(a) - элементарное предложение, в которое оно входит.

Необходимое и достаточное условие для того, чтобы «а» имело значение дается в сле­дующих эквивалентных формулировках:

1. известны эмпирические признаки «а»,

2. установлено, из каких протокольных предложений может быть выведено S(a) ,3. установлены условия истинности для S(a), 4. известен способ верификации S(a).

Тот факт, что в естественном языке можно образовывать бессмысленный ряд слов без нарушения грамматики, указывает на то, что, с логической точки зрения, граммати­ческий синтаксис не достаточен. В логически правильно построенном языке метафизика совсем не могла бы быть выразима. (Замечу, что и поэзия тоже, т.к. это правоволушарныи язык. - ОМ) Возможность образования псевдопредложений основана на логических не­достатках естественного языка. Метафизика - не простая «игра воображения» или «сказка». Предложения «сказки» противоречат не логике, а только опыту. Они осмыслены, хотя и ложны. Метафизика - не «суеверие». Верить можно в истинные и ложные предложения, но не в бессмысленный ряд слов. Метафизические предложения нельзя рассматривать и как «рабочие гипотезы». Для гипотезы существует связь (истинная или ложная) с эмпи­рическими предложениями. Речь идет о том, что метафизические предложения не вери­фицируемы в смысле позитивистской науки. Метафизика хочет найти и представить зна­ние, которое недоступно эмпирической науке. Смысл предложения находится в методе его верификации. Таким образом, предложения означают лишь то, что в них проверяемо. Значит, речь идет о таком измерении истины, как достоверность. Она связана с методичностью. Способность вновь и вновь следовать пути, по которому уже про­ходили, и есть методичность. Она отличает способ деятельности в науке. С точки зрения Карнапа, предложение, если оно вообще о чем-то говорит, говорит об эмпирических фак­тах. О чем-то лежащем по ту сторону эмпирического, нельзя ни сказать, ни мыслить, ни спросить. То, что претендует простираться за пределы опыта, есть мнимое знание. Для философии остается только метод, т.е. логический анализ. В негативном смысле он слу­жит для исключения псевдопредложений. В позитивном употреблении этот метод служит для пояснения осмысленных понятий и предложений, для логического обоснования ре­альной науки и математики. Метафизика служит не для высказываний о положении дел, о существующем и несуществующем. Она служит для выражения чувства жизни, состоя­ния в котором живет человек, эмоционально-волевого отношения к миру, к ближнему, к задачам, которые он решает, к судьбе, которую переживает. Метафизика ничего не вы­сказывает, а только нечто выражает, как художник. Музыка - самое чистое средство для выражения чувства жизни, т.к. она более всего освобождена от всего предметного. Гармо­ничное чувство жизни выражается в монистической системе. Такова музыка Моцарта. Героическое чувство жизни выражается в дуалистической системе, но это же уже сделал Бетховен. Метафизика - музыканты без музыкальных способностей. Поэтому они имеют сильную склонность к работе в области теоретического выражения, к связыванию поня­тий и мыслей. Метафизика является типом искусства, причем недостаточным.

АНАЛИТИЧЕСКАЯ ФИЛОСОФИЯ

Джордж Эдвард Мур (1873-1958) родился в многодетной семье врача. За­кончил Тринити-колледж Кембриджского университета. С 1920 по 1947 гг. Мур был ре­дактором наиболее влиятельного английского философского журнала «Mind». Считался патриархом британской философии текущего века. Глубокое воздействие на философию англоязычных стран Мур оказал своей методологией логико-семантического анализа язы­кового материала гносеологических и этических текстов. Мур апеллировал также к «здравому смыслу».

На Мура оказала влияние шотландская школа «здравого смысла» в лице ее основа­теля Томаса Рида (1710-1796). Понятие здравого смысла концентрируется на обществе. Здравый смысл служит тому, чтобы направлять нас в общественных делах и в общест­венной жизни, когда наши способности к рассуждению покидают нас в темноте. Философия здорового человеческого разума выступает как целительное средство против «лунатизма» метафизики. Она также содержит основы моральной философии, удовлетворяющей жиз­ненным потребностям общества.

В Новое время сложилось убеждение, что разумными являются только такие выска­зывания, которые могут быть выведены из других, интуитивно ясных. Они бывают двух видов: самоочевидные (1+1=2) и неопровержимые («У меня болит голова»).

Д. Юм называл математическое знание демонстративным, т.к. заблуждение выдает себя противоречием. Ложное суждение противоречиво. С помощью обыденного языка (в силу его многозначности) ничье существование не может быть демонстративно доказано. Все существующее поэтому можно признать несуществующим. Философ-скептик говорил об ошибочности речевой формы «я достоверно знаю, что р», где р - высказывание о материальном предмете. Но дело в том, что высказывание «достоверно знаю» применяется к эмпирическим и логическим достоверным (демонстративным) высказываниям в разных смыслах.

Под «выражением обыденного языка» понимается такое высказывание, которое употребляется для описания ситуаций, если ситуации такого рода существуют или в их существовании убеждены. В этом смысле всякое высказывание, описывающее какую-нибудь осмысленную ситуацию обыденной жизни, не является противоречивым. Таким образом, противоречивое утверждение не имеет осмысленного употребления в языке. Даже когда высказывание на вид противоречиво, его нельзя назвать таковым, если его употребляют. Например, выражение «это есть и нет» на вид кажется противоречивым. Но оно имеет описательное употребление, когда речь идет о легком тумане. Корректно оно описывает и виртуальную реальность как бытие без четких границ. Таким образом, эмпирическое вы­сказывание может быть парадоксальным и не быть ложным. Парадоксальные эмпирические высказывания утверждают существование эмпирических фактов, которые, по мнению большинства, не совместимы с существованием других всеми признанных фактов.

Понимать предложение значит быть готовым каким-то образом его использовать. Если мы не можем придумать ни одного примера его употребления, то мы совсем не по­нимаем данное предложение.

Человек, делая эмпирическое высказывание, может ошибаться двояким образом:

1) ошибка в отношении фактов; 2) употребление некорректного языка. Человек, прекрас­но зная, каковы факты, может употреблять для их описания неправильный язык. Когда налицо лингвистическое несогласие, можно говорить о чьей-то ошибке. Один из собесед­ников или все вместе употребляют некорректный язык. Пример: «Три храбрых зверолова охотились в лесах»

Мур придумал технику опровержения скептицизма, построенную на том, что заявле­ния скептиков идут вразрез с реальной практикой использования языка. Необходимо апел­лировать к здравому смыслу. Например, вместо выражения «Я одет» смешно говорить «Я думаю, что я одет, хотя возможно, это и не так». На этом строится доказательство Муром существования внешнего мира. Чтобы доказать, что внешний мир существует, нужно до­казать, что существует хотя бы один объект, независимо от моего сознания. Можно дока­зать, например, что две человеческих руки существуют. Я показываю или говорю: «Вот одна моя рука», «А вот другая». Мур настаивал, что доказал это абсолютно строго:

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: