Даже малюсенький щенок будет совершать плавательные движения, если его держать над водой.

Поведение, связанное с уходом за щенками старшего возраста, очень простое и содержит всего несколько форм. Мать продолжает охранять своих щенков, но далеко не так рьяно, как в первые дни. Ее действия по поддержанию гигиены раз от разу становятся все более случайными. Кормление молоком происходит все реже и обычно уже не на ложе, а где придется, лишь бы щенки нашли мать. У собаки практически отсутствует способность подзывать к себе щенков. Они приходят к ней, испытывая голод или холод, желая поиграть или неожиданно напугавшись. Зовет мать щенков, только поддавшись игровому настроению. В этом случае призыв к игре служит и формой подзыва. Предупредительный лай при приближении врага к щенкам заставляет их подойти к матери. Звуков, единственным назначением которых было бы заставить щенков подойти к матери, я не обнаружил. Но у них постепенно развивается способность реагировать на всю гамму звуковых сигналов матери и других собак, равно как и на их движения или на один только вид. В возрасте 6–7 недель щенки способны двигаться группой, а чуть позже они начинают следовать и за продолжительными «вояжами» матери. Характернейшая черта щенков двух-трехмесячного возраста — стремление к расширению сферы их деятельности и оживленный характер игр.

Привыкание

Когда щенок постепенно начинает реагировать на других собак и на человека, которые оказываются в поле его зрения, он достигает важнейшего с этологической точки зрения этапа развития: вступает в период привыкания. На основе визуальных и слуховых впечатлений, а также изучения человека щенок приобретает те качества, которые мы хотели бы увидеть в нашей собаке. Он становится надежным и дружелюбным, он во многом относится к человеку как к вожаку стаи данного вида. Принято говорить, что щенок привязывается к человеку. Но точно так же он привыкает к своей матери и — если есть такая возможность — к другим щенкам того же помета, а также к часто появляющимся вокруг взрослым незнакомым собакам. Что означает подобное привыкание и как оно происходит? Вопрос этот чрезвычайно интересен, но, несмотря на многочисленные исследования, он все еще относится к одной из самых недоступных сфер этологии. Пожалуй, привыкание лучше всего сравнить с обучением. Характерным признаком привыкания, или установления общественных отношений — по выражению американских исследователей, — является то, что это обучение не забывается. Благодаря обучению поведение собаки делается адекватным конкретной ситуации, то есть действия животного становятся целесообразными. Отдельные инстинктивные действия разные особи вида с учетом возраста, физиологического состояния, пола и т. д. совершают одинаково независимо от предварительной стадии обучения. Однако в результате естественного отбора механизм включения многих (но далеко не всех) действий, обусловленных инстинктом, не сразу начинает точно соответствовать комбинациям раздражителей, ответ на которые делал бы поведение животного целесообразным. Не только одни «правильные», но и «неправильные» раздражители могут вначале вызывать подобную инстинктивную деятельность. Так что привыкание — это своего рода обучение. С его помощью центральная нервная система начинает вызывать какое-то определенное инстинктивное действие только под влиянием возбудителя, делающего это действие осуществимым на практике. Привыкание может означать как сокращение действующей комбинации раздражителей, так и ее расширение. Главное, что в результате направленного привыкания данное поведение будет вызвано «правильным» раздражителем. Решающее значение стадии привыкания заключается именно в этом и только отчасти в том, что привыкание может происходить и под влиянием ошибочных раздражителей. В этом случае животное в конце жизни при изменившихся внешних обстоятельствах будет реагировать во вред себе, что может как для самой особи, так и для ее окружения иметь роковые последствия.

В природе почти все без исключения детеныши млекопитающих и птенцы привыкают ко всем особенностям, характеризующим собственный вид: голосу, способу передвижения, внешнему облику и т. д., при условии, что животное от рождения начинает отвечать на это реакциями, целесообразными для жизни данного вида. Кроме того, происходит привыкание к явлениям, регулярно наблюдающимся вокруг, и к особенностям среды. Когда детеныша млекопитающего или птенца в раннем возрасте берут на воспитание люди, он обычно теряет боязливость. Одновременно он все явственнее начинает обращать на человека по крайней мере часть тех действий, которые в обычных условиях относятся только к сородичам. Подобное поведение свидетельствует о привязанности к человеку. Привыкание может касаться либо действий, характерных для периода роста и развития, либо таких, которые взрослое животное в обычных условиях применяет к особям своего вида. В большинстве случаев привыкание происходит на довольно ранней стадии развития. В этом причина того, что взрослые животные обычно до конца не принимают человека в свою стаю или в свой жизненный круг. Они, конечно, могут освободиться от робости, но не станут полностью доверчивыми и по-настоящему ручными. И хотя они обращаются к человеку за пищей и защитой, он остается для них чужим существом, своеобразным утилитарным предметом, частицей незнакомого окружения; на него животное отнюдь не всегда будет реагировать так, как на собратьев по виду.

Как известно, собаку лучше всего брать в дом маленьким щенком, а не во взрослом состоянии. Это объясняется тем, что щенок привыкает к людям и среде, окружавшим его в период роста, тогда как взрослая собака не может привыкнуть ни к новой среде, ни, как правило, к человеку. Привыкание к большой группе людей и к разным собакам делает щенка необычайно привязанным, преданным конкретному человеку. Щенок, его мать и члены семьи хозяина зачастую образуют в собачьей жизни своеобразную стаю, с членами которой собака находится в очень тесных отношениях. Кроме того, присутствие собаки в период взросления щенка способствует созданию среды, оптимальной именно для привыкания. Разумеется, человеку трудно полностью заменить мать щенку, когда тот превращается во взрослую собаку. Но хозяин, а не мать, становится «вожаком» стаи, что в конечном итоге определяет отношения щенка к человеку.

Щенок способен к привыканию уже с конца третьей недели жизни, но такого малыша не следует разлучать с матерью. Только если мать не в состоянии кормить одного или всех щенков молоком, их можно уже в таком юном возрасте отдавать на воспитание человеку. Щенок, не достигший двух месяцев, обычно легко привязывается к человеку, и даже если взять его на воспитание трехмесячным, привыкание, как правило, полностью удается. Возрастной предел для привыкания щенка заканчивается скорее всего в 5–6 месяцев. Кроме того, существуют значительные различия в породах. По сравнению с другими животными собака надолго привыкает к человеку. Очевидно, это объясняется селекционной методикой, проводимой человеком. Волчонок после знакомства с матерью уже не в состоянии привязаться к человеку.

Чем больше щенок находится в обществе человека и чем больше с ним возятся (разумеется, в допустимых пределах), тем сильнее он привязывается и тем лучше сливается со «стаей», образуемой семьей хозяина. Собака, родившаяся и воспитывающаяся в питомнике, обычно не вступает в тесный контакт с человеком. В итоге она оказывается слабо привязанной к человеку (если вообще привязывается). Это касается и тех собак, которых взяли на воспитание в возрасте 4–5 месяцев.

Подобная недостаточная или практически отсутствующая привязанность к человеку может при определенных обстоятельствах привести к печальным последствиям. К другим собакам такое животное относится нормально, но по отношению к человеку порой может проявить себя так, что это приведет к катастрофе. Совершенно нормальная в психическом отношении крупная собака, не привыкшая к человеку, может представлять для него смертельную опасность. В странах Центральной Европы насчитывается более десятка подробно изученных случаев неспровоцированного нападения собаки на человека (хозяина или другого знакомого ей лица) со смертельным исходом. Более половины собак, ставших виновниками этих трагедий, выросли в питомниках и развивались вне тесного общения с человеком. В 1967 году в Швеции нормальные и послушные собаки в питомнике загрызли маленького мальчика, случайно забредшего в вольер. Это очень наглядный пример опасности недостаточного привыкания. Добавлю к сказанному, что мой отец однажды стал объектом яростного нападения со стороны недостаточно привязавшегося к нему добермана, доставленного в годовалом возрасте из Германии еще до первой мировой войны. Инцидент спровоцировала жившая в доме сука добермана, находившаяся в состоянии течки, что возбудило в кобеле агрессивность.

В проводившихся научных исследованиях отмечалось, что помимо собак с недостаточной привязанностью на человека нападали особи, которые и в отношениях с другими собаками проявляли явно аномальные черты. Лишь один случай не был выяснен до конца — собаку не удалось обследовать, и сведения о ее прошлой жизни оказались недостаточными. Исследования совершенно недвусмысленно установили, что собака, воспитанная в окружении, где привыкание проходило более или менее удовлетворительно, и в своих отношениях с другими собаками не обнаружившая каких-либо психических отклонений, лишь изредка (а то и никогда) становилась причиной трагедий. Разумеется, речь идет не о собаках, специально обученных нападать на человека, они образуют особую группу. Но таких животных человек дома не держит, а организованные с их участием нападения на посторонних лиц не относятся к рассматриваемым здесь случаям. Даже полицейские овчарки должны быть привязаны к человеку, поскольку от них требуются послушание и выдержка.

Собаки, бегающие в стае, могут в отдельных, очень редких случаях представлять исключение в отношениях с человеком. Вполне допустимо, что агрессивность, направленная, по сути дела, на другую особь, иногда может излиться на ближайший объект, который не вызывает у собаки ни реакции бегства, ни страха. Таким объектом может стать человек. Вероятно, трагический случай в Швеции, о котором я упоминал выше, объясняется именно этим. В жизни птиц и человека можно найти множество примеров тому, как агрессивность вымещается на третьей, совершенно невинной и неопасной стороне. Почему бы такому не случаться и в жизни собак? Необходимо подчеркнуть и то обстоятельство, что бегство любого животного, а также человека заставляет собаку бросаться в погоню, чтобы схватить преследуемого. Это тоже увеличивает статистику несчастных случаев, виновником которых послужила собака.

Если вспомнить, сколько собак живет в наше время в самых разных условиях и как мало до сих пор знает человек о причинах их поведения и проблемах воспитания, то можно думать, что обычные домашние и наиболее распространенные охотничьи собаки отвечают самым высоким «требованиям безопасности». Но все же хотелось бы еще раз обратить внимание читателей на то, что собак, которым предстоит общаться с детьми, следует воспитывать в условиях, способствующих привыканию к человеку, и прежде всего к детям.

Результаты привыкания не одинаковы у всех пород собак. Кроме того, одни породы привыкают сравнительно легко, другие — довольно медленно и не слишком сильно. Собаки некоторых пород, привыкая, особенно крепко привязываются к одному-единственному человеку, что не мешает им положительно относиться к другим людям, которые окружают их в период привыкания, чаще всего к членам семьи. А есть породы, которые всегда и даже почти без привыкания по-дружески относятся не только к тем людям, с которыми они встречались во время привыкания, но и ко многим другим. Такие собаки привыкают к человеку вообще, а не к определенному лицу. Некоторые из них одинаково дружелюбны ко всем, что для собаки, разумеется, не всегда является желанным качеством. Так, сеттеры, спаниели, пойнтеры и некоторые собаки родственных им пород обычно дружелюбны и добры по характеру, тогда как все породы типа лайки, немецкая овчарка и ротвейлер — в той или иной степени собаки «одного хозяина» либо узкого круга людей. Собака «одного хозяина» способна к сильной привязанности: даже если пребывание в обществе данного человека длилось считанные часы, привязанность столь велика, что собака больше не сможет потянуться к другим людям, иными словами, будет признавать лишь этого человека за хозяина и не станет обращать внимания на других знакомых лиц.

Нечто подобное я замечал и в поведении своей первой таксы, хотя таксы — отнюдь не типичная порода «одного хозяина». Эту собаку, суку, в возрасте шести недель отняли от матери и принесли в нашу семью, но по дороге она провела три часа в другом доме. Там она находилась в своей корзине, но один раз ее покормили и несколько раз погладили. К человеку, который это сделал, такса всю жизнь относилась гораздо дружелюбнее, чем к любому члену нашей семьи. Правда, привыкла она к семье безболезненно, но ее чувства оставались всегда на уровне обычного уважительного отношения, не более. Терьеры, как и таксы, довольно типичные семейные собаки, поэтому привыкание только к одному из нескольких потенциальных хозяев для них не характерно. К незнакомым людям представители этих пород, как правило, не слишком дружелюбны, а порой даже явно агрессивны.

Привыкание не имеет ничего общего с обычным воспитанием собаки. Последовательность и строгость, которую проявляет хозяин при воспитании характера собаки, совершенно не исключают возникновения у нее привязанности к нему. Ведь мать тоже сурово обращается со щенками, особенно в том возрасте, когда они по-настоящему привязываются к ней, к своим братьям и сестрам. Щенок, оказавшийся в обществе незнакомых собак, может стать объектом еще более жестокого обращения. Несмотря на это, привыкание к другим собакам, например в питомниках, бывает сильным. Как я полагаю, привыкание щенка к человеку происходит безболезненно, если отношения между ними складываются примерно так, как между матерью и щенком, с той лишь разницей, что человек стремится установить со щенком более тесный контакт, чем любая собака-мать. Продолжительное привыкание щенка вызвано тем, что человек почти всегда с удовольствием возится со своим подопечным, тогда как, например, волчица лишь небольшой отрезок времени в период развития волчат находится с ними в тесном контакте.

Щенок, который рано становится независимым, находится в не самом благоприятном положении с точки зрения воспитания. Это наверняка затрудняло отбор на протяжении долгой истории развития собаки.

Даже те волки, которые с раннего возраста сильно привыкают к человеку, после наступления половой зрелости могут стать для него опасными, если не обращаться с ними очень последовательно, полностью лишив их возможности отобрать у человека статус вожака стаи. В волчьей стае вполне естественной считается попытка молодого волка рано или поздно занять высокое положение. Ручные волки, особенно самцы, тоже пытаются лишить власти вожака стаи. Так происходит и в тех случаях, когда владельцем волков является человек, к которому они очень привязаны. Привыкание к другим волкам отнюдь не устраняет обычных стычек в борьбе за господствующее положение. Они не представляют опасности, если волки меряются силой между собой, однако для человека они могут стать роковыми. Опасность заключается в том, что, во-первых, у человека тонкая кожа, ее не прикрывает густой шерстный покров. Во-вторых, человек не всегда умеет имитировать возникающие в стычках между волками позы покорности, вызывающие появление сдерживающих комплексов.

Когда волк пытается захватить власть, он действует против своего друга-человека так же, как против любого сородича. Это приводит к тому, что он может сильно искусать ему руки и ноги, не будучи озлобленным. Будь его соперником другой волк, он отделался бы небольшими царапинами, неопасными для здоровья. Если же человек, на которого набросился волк, попытается оказать сопротивление, положение только ухудшится, ибо подобный акт вызовет озлобленность волка, борющегося за положение лидера. Перевес волка станет преобладающим, а его укусы еще более яростными. Немецкий этолог Густав Крамер ввязался однажды в драку со своим ручным волком и чуть было не лишился жизни. К счастью, к месту происшествия подоспел другой человек и застрелил зверя, которого Крамер, невзирая на пережитое, горько оплакивал: ведь он-то знал, что волк не испытывал к нему злобы, а действовал так, как принято вести себя в волчьем мире.

Собаки тоже пытаются порой подобным же образом отобрать у человека «бразды правления». Обязанность воспитателя и хозяина — следить за тем, чтобы собака, особенно крупная, не оказывалась хоть в какой-то мере победителем. Если она пытается это сделать, ее надо сразу же лишить всяких надежд, пусть даже она не раз будет повторять свои попытки, особенно если у нее дурной нрав. Разумеется, большинство собак в этом смысле не представляют никакой опасности. Но есть и такие, которые для того, чтобы быть покорными, требуют целенаправленного и вместе с тем довольно строгого с собой обращения — конечно, в сочетании с дружеским отношением я вознаграждением за хорошие поступки. Для одних владельцев собак такое целенаправленное отношение не представляет трудностей, другим этот, по-видимому, важнейший элемент воспитания собаки кажется почти невыполнимым.

Сталкиваясь с весьма разными по характеру собаками в самых разных условиях, я пришел к выводу, что стремление захватить власть наблюдается прежде всего у крупных и средних кобелей в возрасте до двух лет, не получивших должного воспитания. Собака вначале с удовольствием играет с человеком. Но понемногу она возбуждается, и это возбуждение может перерасти в борьбу за власть. Если в момент игры собака пытается схватить человека за руку или за обувь (при этом шерсть на спине у нее слегка приподнимается), это означает явное начало поединка за лидерство. Внимательно следите за тем, чтобы собаке не удалось осуществить свое желание. Помните: собака совсем не страдает от того, что хозяева стоят выше ее. Для нее совершенно естественно, что над ней возвышается вожак стаи, в данном случае человек и члены той семьи, в которой она живет. Поэтому даже маленькой собачке нельзя позволять захватывать главенствующее положение, хотя ее возможности ничтожно малы. С другой стороны, собака, которую постоянно в этом смысле бранят и от которой почти всегда требуют какого-то определенного отношения, находится не в самых благоприятных условиях.

В период привыкания щенок во всех отношениях развивается очень быстро. Обычно, как я уже говорил, щенки в шестинедельном возрасте начинают проявлять интерес к различным предметам вокруг себя, в том числе и к таким, которые не имеют запаха пищи. Они их обнюхивают, пробуют на зуб и начинают перетаскивать с места на место. Кроме того, щенки пытаются следить друг за другом. Помахивание хвостом быстро становится самым обычным инстинктивным движением. Стремление облизнуть углы рта у матери или лицо человека появляется во второй половине периода вскармливания. Чем голоднее щенок, тем охотное он лижет. Обычно человек начинает кормить щенка еще до того, как кончается вскармливание материнским молоком. Поэтому редко кому из владельцев собак приходится наблюдать реакцию матери щенков на облизывание щенком ее рта. Истинная цель такого облизывания заключается в том, чтобы заставить мать отрыгнуть немного пищи. Поскольку щенки полностью находятся на попечении матери даже после того, как она перестает кормить их своим молоком, та реагирует на просьбу о пище отрыгиванием полупереваренной пищи из желудка. Точно так же обычно поступает и волчица.

Взросление

Принято считать, что «стадия щенка» заканчивается с завершением кормления молоком, но между ней и стадией взросления нет резкой границы. На «стадии щенка» собака еще не имеет четкого представления о расстояниях и направлениях, и хотя к концу этого этапа щенок видит и слышит довольно хорошо, ориентируется он еще слабо. На стадии взросления он обладает совершенно определенным представлением о пределах досягаемости: довольно точно направляется прямо к интересующим его предметам, другим собакам и т. п. Он также быстро выучивает, что одни звуки и предметы для него несущественны, а другие, наоборот, крайне привлекательны. В возрасте 14–16 недель формы поведения, выражающие агрессивность, у него почти те же, что и у взрослой собаки. Демонстрация «высокомерия» (но не мечение территории) и позы покорности проявляются уже достаточно ярко. Это важно, ибо к этому времени силы молодой собаки настолько велики, что ссоры могут представлять опасность и для нее самой, и для других собак. К счастью, позы подчинения не дают недоразумениям перерастать в настоящую драку. Характер у щенка еще недостаточно твердый, поэтому драки либо носят, игровой характер, либо щенок быстро подчиняется. В этот период щенок теряет типичный для него «запах моркови», и, вероятно, поэтому важно, чтобы молодая собака слушалась старших.

К этому же времени усиливается стремление защищать предметы от других собак. Получают развитие действия, связанные с «содержанием» собственной территории. Обычно это прежде всего выражается в том, что собака защищает от сородичей не только какой-то знакомый предмет, но и небольшой участок вокруг него. Понемногу участок расширяется. Взрослеющий щенок защищает в первую очередь участок поблизости от предметов, с которыми он охотно играет.

В период взросления щенок испытывает огромное желание много двигаться и направлять свою активность на игры и на изучение окружающей среды. Этот этап характеризуется наибольшей активностью и живостью в жизни собаки.

Взросление заканчивается с наступлением полового созревания. У некоторых сук первая течка наступает уже в полгода, у других — в возрасте 9–10 месяцев. Кобели достигают половой зрелости к 9 месяцам, но и среди них индивидуальные колебания относительно велики.

Если проводить аналогию с волком, то во второй половине стадии взросления волк, живущий в естественной среде, постепенно накапливает впечатления об окружающем мире. Он знакомится со своей охотничьей территорией, которую постоянно расширяет, набирается опыта, добывая разных животных и осваивая различные способы охоты, и постепенно становится самостоятельным членом стаи. Но только став половозрелым, волк способен принимать в расчет, например, участок, где живет его стая. В более молодом возрасте он, как и собака, еще не реагирует на метки территории, оставляемые старшими сородичами, по крайней мере так, чтобы считаться с возможными границами. Образ жизни собаки не предъявляет тех требований в отношении знания окружающей среды, у нее нет такого охотничьего инстинкта, какой имеется у волка. Поэтому и период взросления щенка значительно короче, чем у волчонка. Так, волчица достигает половой зрелости только в два года, а волк — почти в трехлетнем возрасте [3].

В своем отношении к человеку собака всю жизнь остается на уровне, который можно сравнить со средним или заключительным периодом взросления волка. Вероятно, только приручением собаки объясняется очень долгий период, в течение которого особь совершает инстинктивные действия, характерные для периода взросления, тогда как половая зрелость и связанные с этим инстинкты у собаки развиваются гораздо раньше, чем у волка. Как мне представляется, отношения очень многих собак со своими хозяевами весьма похожи на отношения, которые, насколько можно судить по литературе, характерны для отношения молодого волка к матери. Отсутствие независимости и стремление находиться поблизости от человека, часто повторяющиеся попытки его облизать, настроение, выражающееся в различных действиях игрового характера, покорность (тут, правда, много исключений) — вот наиболее важные свойства собаки, которые можно с уверенностью считать сохранившимися со времен ее детства и молодости. Поскольку у взрослой особи одновременно проявляются черты, типичные как для стадии взросления, так и для возраста половой зрелости, по ее поведению довольно трудно понять, почему в той или иной ситуации она сопротивляется хозяину: из-за недостатка ли воспитания или из-за стремления добиться гегемонии и положения вожака стаи. Следовательно, в повседневном поведении собаки недостаточность привыкания к человеку прослеживается нечетко. Собака, выращенная с младенчества в питомнике, которую взрослой взяли в дом, может, несмотря на недостаточное привыкание, долгое время относиться к человеку дружелюбно и покорно, хотя он не вызывает у нее тех сдерживающих комплексов, которые появляются при общении с сородичами.

К сожалению, наши знания о привыкании собаки еще недостаточны. Это касается и вопроса о том, почему у взрослой собаки сохранились черты, присущие щенку, и о том, как они воздействуют. Во многом приходится полагаться только на предположения, ибо, насколько я знаю, планомерного изучения привыкания собаки не проводилось. Те мысли и соображения, которые я выдвинул в этой книге, выкристаллизовывались в моем сознании на протяжении многолетних наблюдений за собственными собаками. Поэтому их следует рассматривать как личную точку зрения профессионального зоолога на наиболее важные моменты поведения собаки, а не как бесспорное заключение, основанное на точных сведениях.

Для зоолога, в доме которого постоянно находится хотя бы одна собака, она невольно становится своеобразным объектом опробования достижений этологии, даже если сам зоолог не занимается экспериментаторской деятельностью. Теоретически понятно, что привыкание играет огромную роль в развитии собаки. Вместе с тем многие моменты не получили экспериментального подтверждения; к тому же представляется очевидным, что необходимость привыкания, с одной стороны, и его влияние на поведение у собак разных пород — с другой, определенно различаются. В этой главе я хотел прежде всего пробудить в читателе интерес к самостоятельным наблюдениям за собаками и помочь тем самым избежать тех ошибок в воспитании, в результате которых животное, внешне, казалось бы, дружелюбное, неожиданно становится агрессивным даже по отношению к хозяину.

Игры собак

К развитию щенка члены семьи всегда проявляют интерес. Если этого не бывает, значит, семья недостаточно любит животных и ей лучше сразу отказаться от собаки. Уже в возрасте шести недель щенок начинает ворчать и поднимать переднюю лапу в сторону соперника, но поначалу он делает это неуклюже и может потерять равновесие. Оба этих действия у взрослого животного демонстрируют озлобленность, у щенка же они являются первыми действиями, связанными с игровым настроением. Если щенок способен на них, можно считать, что он достиг возраста, когда хозяину и другим членам семьи следует заботиться уже не только о его физическом благополучии.

В жизни и развитии щенка и молодой собаки игры значат много. Их доля в общей активности собак в обычных условиях весьма существенна. Некоторые собаки охотно играют и будучи взрослыми, случается, даже в очень пожилом возрасте. Человек не должен пренебрегать призывом собаки к игре, хотя она имеет возможность часто играть со своими подругами. Играя с человеком, собака научается гораздо лучше понимать смысл употребляемых нами слов и мимики применительно к собственной жизни. С другой стороны, человеку игры собаки позволяют наблюдать за ее поведением. Кроме того, щенок или молодая собака, часто и с удовольствием играющая с хозяевами, через игры сильнее привязывается к тем, кто с ней играет, и к человеку вообще.

Игры животных пытаются охарактеризовать по-разному. Животное в игровом настроении как бы совершает те или иные инстинктивные действия, не проявляя никакого стремления оказаться в ситуации, где бы эти действия обрели свое истинное назначение. Можно сказать, что игра — это серия инстинктивных действий, в которой отсутствуют собственные характерные инстинкты. Вместе с тем животному, находящемуся в игровом настроении, присуще огромное желание оказаться в такой обстановке или отыскать такой предмет, с помощью которого, играя, оно в состоянии удовлетворить свой «игровой» инстинкт. И собака, и ребенок демонстрируют явное стремление оказаться в ситуациях, располагающих к игре, а толчком к этому является тот же игровой инстинкт. Как у человека (часто даже у взрослого), так и у собаки имеются любимые игрушки. Один их вид вызывает стремление к игре; с другой стороны, само желание играть часто приводит к тому, что собака или человек направляется за игрушкой и начинает играть. Собаки охотно играют такими предметами, к которым никогда не обращаются, если уже по-серьезному совершают действия, ранее совершаемые только при игре. К их излюбленным игрушкам относятся кусочки дерева, мячи, обрывки веревки, старая обувь, тряпье и другие предметы, которые животное может легко ухватить И которые даже в самой бурной игре не поцарапают ей, пасть.

Одним из наиболее характерных движений во время игры является сильное встряхивание игрушки. Это движение, по существу относящееся к добыванию пищи, несет в игре наиболее важную нагрузку. Собаки используют его как некое выражение «пробы сил», а также как призыв принять участие в игре. Однако игровое настроение временами переходит в настроение, больше соответствующее издаваемым звукам, например ворчанию. Так, собака, играющая со старой костью, может вдруг проявить ярко выраженную агрессивность. Вероятно, те слабые запахи, которые она почуяла в кости, вызвали перемену в ее настроении. Но настроение может меняться и тогда, когда собака играет с предметом, никак не связанным с пищей. Игровое ворчание неожиданно переходит в ворчание, означающее настоящую угрозу. Тем самым другая собака или человек, к которым собака только что проявляла дружелюбие, убеждаются, что с ними не шутят.

Играя, собака обычно не выходит за рамки сдерживающих комплексов: так, она может играть с рукой человека, не создавая реальной опасности укуса, на коже человека не останется даже следов от зубов. Все жившие у меня собаки, за исключением последних трех такс, чьи сдерживающие комплексы слишком сильны для такой игры, с увлечением играли со мной в следующую игру: я сгибал указательный палец и подносил его к углу рта собаки, предлагая разогнуть его. И, играя, собака точно определяла, какое усилие выдержит мой палец и как можно с ним играть, не нанося повреждений. Но если в той же игре я помещал палец, например, в картонный футляр, собака лишалась возможности регулировать силу укуса и могла, сильно схватив зубами, повредить палец; при этом она не понимала, почему ее за это ругают. Дело в том, что с подобными картонными футлярами она обычно делала что угодно. Когда же я подавал собакам руку в перчатке, сдерживающие комплексы сохранялись, и за палец они меня сильно не хватали.

Небольшая помеха, например почти любой интересующий или немного пугающий звук, заставляет собаку прекратить игру. Так, игры, включающие действия, характерные для агрессивного настроения, или совокупительные движения (последние обычно у щенка), немедленно прекращаются, если собака получит хотя бы небольшое побуждение к другому действию. Запах пищи тоже может заставить ее прекратить игру, она бросится выяснять, откуда он идет, а появление знакомого человека вызовет желание поприветствовать его и т. п. В состоянии настоящей агрессивности или при действительном желании спариваться собака совершенно не реагирует на подобные раздражители, относящиеся к другой сфере деятельности, а продолжает начатое действие до тех пор, пока существует его объект или пока оно не доведено до конца.

Помимо чисто врожденных форм поведения игры собак включают также много такого, что не является обычными инстинктами, но в то же время приводит к ситуации, способной вызвать приятное инстинктивное действие. Бывает, что собака, держа в зубах мяч, вспрыгивает на стул и случайно роняет мяч, который оказывается на полу. Отскоки и вращения мяча вызывают у собаки действия, направленные на то, чтобы снова схватить его зубами. Разумеется, для нее это приятное игровое действие, и в результате животное очень быстро приучается прыгать на стул специально для того, чтобы сбросить мяч на пол и схватить его снова, То обстоятельство, что собака не знает, в каком направлении покатится мяч, упав на пол, является стимулом для повторной игры. Здесь лишь схватывание мяча зубами основано на инстинктивных действиях. Моя такса-дочь даже в возрасте семи лет проделывала этот номер десятки раз подряд, только бы схватить упавший со стула мяч. На ее морде было написано (по крайней мере мне так казалось), что самое привлекательное в этой игре — фактор непредсказуемости. В такой игре можно трясти мячом, т. е. совершать то же движение, что и при удушении мелких грызунов. Эта же такса любила и другую, более оригинальную игру: когда к нам в дом приходил кто-нибудь из хороших знакомых, она приносила мяч (естественно зная, где он находится) и своеобразным неуклюжим движением принималась подбрасывать мяч в воздух, стараясь, чтобы он покатился к ногам гостя. Но она умела еще направлять мяч кончиком морды в сторону человека или другой собаки. Если товарищ по игре возвращал мяч обратно, такса отправляла его назад осторожным движением морды. Конечно, она не могла делать это с большой точностью, но направление движения мяча редко отличалось от требуемого более чем на 30°. Это говорит о точности, вполне достаточной для данной игры, поскольку товарищу по игре не нужно даже трогаться с места, чтобы отправить мяч обратно. Игра простая, но с этологической точки зрения истолковать ее нелегко. Не ясно, является ли движение, направленное на перемещение предметов в заданном собакой направлении, действительно врожденным. Какую пользу принесла бы подобная способность собаке и волку помимо чисто игровой функции?

Такса скатывает мяч со стула, бросается за ним и хватает зубами. Собака выучилась этому трюку самостоятельно и многократно его повторяла. А интригует ее, очевидно, невозможность предугадать, куда покатится мяч.

По-видимому, такой способностью обладает немало собак. Вместе с тем не велось наблюдений за тем, как собака могла научиться выполнять эти движения. А быть может, она способна выполнять их не обучаясь, как, скажем, ориентировочные движения (то есть так же, как, например, гусыня подкатывает к себе яйцо)? Позволяет ли случайное движение мяча в разных направлениях научиться при желании посылать его другой собаке? Нам известно лишь, что собака получает удовольствие от такого умения и что, долго играя, она начинает проявлять признаки психической, а вовсе не физической усталости (последняя при таких незначительных затратах энергии вообще отсутствует).

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: