МИФ В ПРИМИТИВНОЙ ПСИХОЛОГИИ 3 глава

Помимо выразителей названной выше наиболее распространен­ной позиции, я нашел нескольких человек, которые неоднократно утверждали, что коси представляет собой первую стадию развития духа и что в дальнейшем, спустя несколько дней, коси превращается в балома. Таким образом, в этом случае мы имели бы только одного духа, который некоторое время после смерти остается в округе, рядом со своим домом, а затем удаляется. Несмотря на свою боль­шую простоту и логичность, такое суждение высказывалось гораздо менее уверенно. Однако оно было достаточно независимым и раз­вернутым, чтобы усомниться в том, что первое убеждение следует считать общепризнанным или хотя бы ортодоксальным.

Интересный вариант первой версии (версии параллельного су­ществования балома и коси) был предложен Гомайей, одним из моих лучших информаторов. Он был убежден, что лишь те люди, что при жизни были колдунами {бвога-у), оставляют после смерти коси. Однако быть бвога-у не очень сложно. Любой человек, знаю­щий какие-нибудь силами (заклинания черной магии) и имеющий

БАЛОМА

обыкновение использовать их, является бвога-у. Согласно Гомайе, другие (обычные люди) не становятся коси; они становятся только балома и отправляются на Туму. Во всех остальных деталях — таких, как естество балома и коси, их поведение, а также эфемер­ность существования коси — Гомайа соглашался с общепринятыми взглядами. Его вариант достоин внимания, потому что Гомайа — очень умный туземец, его отец был великим магом и бвога-у, а его кадала (дядя по материнской линии) тоже колдун. Более того, вер­сия Гомайи очень хорошо согласуется с тем, что бвога-у, как считают туземцы, всегда бродят по ночам, и с этим поверьем связан факти­чески единственный серьезный ночной страх, если не считать веры ъ мулукуауси. И опять же, как мы видели выше, мулукуауси, хотя и не бвога-у ( еще более опасный вид злонамеренного человеческого существа, сведущего в колдовстве), имеет невидимого "двойника", или "посланника", который называется какулувала и который по­кидает ее тело и передвигается самостоятельно. Это верование в "двойника", или "посланника" существует параллельно с другим, согласно которому мулукуауси странствуют в телесной форме.

Эти наблюдения показывают, что в общем представления, каса­ющиеся естества балома и коси, а также их соотношения, не вы­кристаллизовались в какую-либо ортодоксальную и определенную доктрину. Еще менее ясным у туземцев является представление о соотношении балома и тела живого человека. Туземцы не могут дать определенных ответов на такие вопросы, как: "Обитает ли балома в какой-то части тела (голове, животе, легких)? Может ли он ос­тавлять тело на протяжении жизни? Не балома ли это отделяется от тела человека и путешествует, видя другие места, во время сно­видений? Не балома ли это покидает тело некоторых живых людей и посещает Туму?" Хотя на последние два вопроса обычно отвеча­ют — "да", такие ответы звучат весьма неубедительно и явно не подкрепляются ортодоксальным преданием. Интеллект, память и мудрость туземцы локализуют в теле и знают местонахождение каж­дого из этих свойств; но локализовать балома они не могут, и право же, я склонен полагать, что они представляют себе, что после смерти от тела отделяется двойник, а не душа, обитающая в нем при жизни. Однако уверен я только в том, что их представления еще не выкрис­таллизовались в определенные формы, они скорее ощущают свои верования, нежели формулируют их, и верования эти в большей мере описывают поведение балома, чем аналитически препарируют , их сущность и условия существования.

Б. Малиновский

БАЛОМА

Другим вопросом, на который, кажется, не существует ни одного определенного, догматического ответа, является вопрос о том, где конкретно обитают духи. На поверхности земли на острове Тума или под землей, или еще где-либо? Существует несколько мнений, и их сторонники высказываются вполне уверенно. Так, от ряда ин­форматоров, включая Багидоу, очень серьезного и заслуживающего доверия человека, я получил ответ, что балома живут на острове Тума, что их деревни расположены где-то там, подобно тому, как балома во время их ежегодного возвращения в Киривину в период миламала располагаются лагерем где-то по соседству с деревней. Три упоминавшиеся выше деревни мертвых делят территорию ос­трова с Тумой — деревней живых. Балома невидимы, как и все то, что принадлежит им, и потому их деревни могут располагаться там, никому не мешая.

По другой версии, балома спускаются под землю, в "нижний мир" в буквальном смысле, и живут там в Тумавиаке (Великой Туме). Эта версия, в свою очередь, имеет два варианта, в одном из которых говорится о двухуровневом подземном мире. Когда балома перестает существовать, завершив первый цикл своего бытия в форме духа, он спускается на нижний уровень, и только оттуда он может снова вернуться в материальный мир (см. ниже, VI, реин­карнация). Большинство же отрицают эту теорию и говорят, что существует только один уровень нижнего мира. Последнее согласу­ется с изложением проф. Зелигмана: "Духи мертвых не остаются в верхнем мире с живыми, а спускаются в иной мир, под землю И опять же, это утверждение о подземной Туме, как представляется, лучше согласуется с господствующим в Киривине верованием, со­гласно которому первые человеческие существа появились из "дыр" в земле. Зелигману даже довелось слышать историю о том, что "мир первоначально был заселен с Тумы мужчинами и женщинами, пос­ланными в верхний мир Топилетой, который сам остался под зем­лей"²⁷. В том, что мне не пришлось слышать эту версию, нет ничего удивительного, принимая во внимание большое разнообразие точек зрения по ряду вопросов, один из которых и касается сущности Тумы и ее соотношения с миром живых. Свидетельство Зелигмана подтверждает мнение, что "подземная Тума" является самым орто­доксальным представлением, хотя, как уже говорилось, в целом этот вопрос в туземной вере еще не определился догматически.

IV

Давайте, однако, вернемся к сношениям между живыми людьми и духами. Все, что было сказано по этому поводу выше, касалось сновидений или видений, в которых фигурируют духи, и мимолет­ных столкновений с ними людей бодрствующих и пребывающих в нормальном психическом состоянии. Все такого рода контакты можно назвать частными и случайными. Они не регулируются обы­чаем и нормами, хотя, конечно же, требуют определенного склада ума и согласуются с определенным типом верований. Они не пуб­личны: община не участвует в них коллективно, и никакой ритуал с ними не связан. Но есть случаи, когда балома посещают деревню или принимают участие в некоторых публичных действиях — слу­чаи, когда община принимает их сообща, когда им уделяется опре­деленное внимание, в строго установленной форме, регулируемое обычаем; когда они принимают участие в магических обрядах и играют в них отведенную им роль.

Так, каждый год после того, как собран урожай с огородов и в земледелии наступает перерыв, потому что вновь возделывать ого­роды еще рано, у туземцев появляется время для танцев, пиршеств и общественных праздников, которые называются миламала. Бало­ма во время миламала присутствуют в деревне. Все они возвраща­ются с Тумы в свои родные деревни, где к их встрече готовятся, где воздвигаются специальные платформы для них, где по обычаю им подносятся дары и откуда с завершением полнолуния их торжест­венно, но без сожаления выдворяют.

Балома, опять же, играют важную роль в магии. В магических заклинаниях перечисляются имена духов предков; эти взывания к духам являются, пожалуй, самой заметной и устойчивой отличи­тельной чертой магических заклинаний. Кроме того, в некоторых магических обрядах делаются подношения балома. Имеются следы веры в то, что духи предков некоторым образом содействуют дости­жению целей определенных магических обрядов; на самом деле эти подношения балома — единственный церемониальный элемент (в узком смысле слова), который мне удалось обнаружить в маги­ческих обрядах²⁸.

Здесь мне хотелось бы добавить, что не существует никакой связи между балома умершего человека и его останками (череп, челюсть,

Б. Малиновский

БАЛОМА

кости рук и ног, волосы), — которые имеют обыкновение носить при себе родственники умершего и которые используются соотвеос-твенно как сосуд для лайма, шейные подвески и лопаточки для лайма, хотя в некоторых племенах Новой Гвинеи такая связь су­ществует²⁹.

Теперь следует подробно рассмотреть факты, связанные с мила-мала и ролью духов в магии.

Ежегодный праздник миламала представляет собой очень слож­ное социальное и магико-религиозное явление. Его можно назвать "праздником урожая", так как он проводится после того, как собран урожай ямса и пищевые хранилища заполнены. Но, что довольно странно, в контексте миламала отсутствуют как прямые, так и кос­венные ассоциации с земледельческими работами. В этом праздни­ке, устраиваемом после того, как старые огороды принесли свои урожаи, а новые еще ждут обработки, нет никаких элементов, от­ражающих ретроспективу прошлого земледельческого сезона или предполагающих перспективу будущего. Миламала — это период танцев. Танцы обычно продолжаются в течение месяца миламала, но они могут растянуться еще на месяц или даже на два. Такое пролонгирование танцевального сезона называется усигула. Ника­ких танцев в собственном смысле слова в другое время года не ус­траивается. Миламала открывается определенным торжественным представлением с танцами и первым барабанным боем. Этот еже­годный период пиров и танцев, конечно же, сопровождается и за­метной активизацией половой жизни. Типичны также церемониаль­ные визиты, которыми обмениваются деревни; они сопровождаются обильными взаимными подношениями и своеобразными трансакци­ями, заключающимися в "покупках" и "продажах" танцев.

Прежде чем перейти собственно к теме этого раздела — описанию той роли, которую балома играют в миламала — мне необходимо нарисовать общую картину этого праздничного периода, иначе не­которые детали, касающиеся балома, могут оказаться "не в фокусе".

Миламала следует непосредственно за сбором урожая. Этот про­цесс сам по себе носит определенно праздничный характер, хотя в нем и отсутствуют элементы собственно гедонизма — столь фунда­ментального качества киривинцев. Однако туземец находит огром­ную радость в доставке урожая домой. Он любит свой огород и искренне гордится своими посадками. Прежде чем урожай будет, наконец, помещен в специальное хранилище (эти хранилища, несо­мненно, являются самыми заметными и живописными постройками

в деревне), владелец использует не одну возможность выставить напоказ предмет своей гордости. Итак, клубни тпаигпу (вид ямса) — самой важной культуры в этой части света — выкапывают из земли, тщательно очищают; волоски, которыми они покрыты, срезают ра­ковиной. Затем складывают клубни в большие конические кучи. В огороде возводятся специальные хижины или навесы, чтобы за­щитить пгаипгу от солнца, и под этими навесами выставляются горы клубней: большая коническая куча в центре — там сложены отбор­ные плоды — и вокруг несколько меньших, в которых сложены клубни maumy худшего сорта, а также те, что будут использованы для новых посадок. Дни и недели уходят на очистку клубней и искусное складывание куч так, чтобы их геометрическая форма была совершенной и на поверхности оказались лишь лучшие клуб­ни. Эта работа выполняется владельцем огорода и его женой, если у него есть таковая, а односельчане группами расхаживают по ого­родам, нанося друг другу визиты и восхищаясь ямсом. Темы разго­воров — сравнения и восхваления.

Таким образом, ямс может оставаться на огороде в течение не­скольких недель, после чего его переносят в деревню. Вся эта работа имеет определенно праздничный характер, переносчики украшают себя листьями, ароматическими травами, раскрашивают лица, хотя и не облачаются в "полный танцевальный наряд". Когда maumy перенесены в деревню, выкрикиваются особые словесные формулы: один человек кричит речитативом, а остальные отвечают резкими возгласами. Обычно они бегут в свои деревни бегом; затем все вмес­те занимаются складыванием maumy в конические кучи, точно такие же, из каких клубни только что были взяты в огороде. Эти кучи выкладываются на большой круглой площадке перед хранилищем для ямса, куда в конечном итоге и будут убраны.

Но прежде чем это произойдет, ямсу предстоит пролежать еще две недели или около того на земле. Его будут пересчитывать и снова восхищаться им. Для защиты от солнца клубни укрывают пальмовыми листьями. Наконец в деревне начинается еще один праздничный день, когда весь ямс из куч переносят в хранилища. Это делается за один день, хотя на доставку ямса в деревню уходит несколько дней, что может дать некоторое представление о нарас­тании темпа жизни в деревне во время страды, особенно в связи с тем, что maumy часто доставляется из других деревень, и в это время даже отдаленные общины наносят друг другу визиты³⁰.

Б. Малиновский

Когда урожай в конце концов оказывается в хранилищах, работы прекращаются, и пауза заполняется миламала. Обряд, который тор­жественно открывает весь этот праздничный период, является в то же самое время "освящением" барабанов. До этого нельзя бить в барабаны публично. После торжественного открытия можно бить в барабаны и начинать танцы. Подобно большинству обрядов в Ки-ривине, этот обряд открытия танцевального сезона состоит в раздаче еды (сагали). Еду складывают в кучки, готовят церемониально, а затем выкладывают на деревянные блюда или раскладывают по кор­зинам, выставленным в ряд; затем вдоль этого ряда идет мужчина и у каждого блюда или у каждой корзины громко выкрикивает имя³¹. Жена или другая родственница мужчины, имя которого было названо, забирает еду и относит в дом, где ее и едят. Такая церемо­ния (называющаяся раздачей — сагали) по нашим понятиям не очень похожа на пир, особенно потому, что ее кульминация — мы понимаем кульминацию пира как процесс еды — никогда не бывает публичной, едят только в семейном кругу. Но здесь праздничные элементы заключаются в подготовке к пиру, в сборе и приготовле­нии пищи, в передаче ее в общественную собственность (ибо каждый должен внести свою долю в общий запас, который затем должен быть равномерно разделен между всеми участниками) и, наконец, в публичном распределении. Это распределение и является собст­венно церемонией открытия миламала] в полдень мужчины наря­жаются и исполняют первый танец.

Теперь жизнь в деревне заметно меняется. Люди больше не ходят на огороды, не занимаются и другой работой, не ловят рыбу, не строят лодок. Утром деревня полна народу, местных жителей и, часто, гостей из других деревень. Но настоящие празднества начи­наются позднее. Когда минует самое жаркое время дня, примерно в три-четыре часа пополудни, мужчины сооружают свои знаменитые головные уборы. Эти уборы состоят из большого количества перьев белого какаду, которые втыкаются в густые черные волосы и торчат оттуда во все стороны, подобно иглам дикобраза, образуя большой белый ореол вокруг головы. Завершающей деталью служит плюмаж из красных перьев, возвышающийся над белым ореолом. В отличие от жителей многих районов Новой Гвинеи, чьи головные уборы пестрят разноцветными перьями в разнообразных сочетаниях, жи­тели Киривины имеют только этот единственный тип головных ук­рашений, который неизменно используется всеми туземцами и во всех видах танцев. Тем не менее, в сочетании с хохолками казуара,

БАЛОМА

верхушки которых обрамлены красными перьями, — их прикреп­ляют к поясам на талии и к браслетам на предплечьях — эти голов­ные украшения придают танцорам удивительное очарование. В ре­гулярном ритме танца возникает иллюзия, что наряд сливается с танцором, черные хохолки с красной верхушкой гармонируют с шо­коладной кожей. Белые головные уборы и шоколадные тела, кажет­ся, превращаются в единое органичное и фантастическое целое, не­сколько дикарское, но ни в коей мере не гротескное, ритмично дви­гающееся под монотонное и мелодичное пение и перекрывающий

его бой барабанов.

В некоторых танцах используются разрисованные танцевальные щиты, в других танцующие держат в руках длинные узкие ленты из листьев пандануса. Эти последние танцы, отличающиеся гораздо более медленным ритмом, с эстетической точки зрения проигрывают (на европейский вкус) из-за того, что мужчины по традиции на­девают женские юбки из травы. Большинство танцев исполняются в кругу: барабанщики и певцы стоят в центре, а танцоры движутся

вокруг.

Ритуальные танцы в полном праздничном облачении никогда не проводятся ночью. С заходом солнца мужчины расходятся и сни­мают свои перья. Барабаны на некоторое время умолкают — насту­пает час основной трапезы. С приходом ночи возобновляется бой барабанов, и исполнители, теперь уже без украшений, снова выхо­дят в круг. Иногда они начинают петь прелестную танцевальную песню, и барабанщики переходят на танцевальный ритм — тогда мужчины исполняют настоящий танец. Но чаще, особенно поздней ночью, бывает другое: пение прекращается, танцы останавливаются, и лишь непрерывный бой барабанов звучит во тьме. Теперь все туземцы — мужчины, женщины и дети, собираются вместе и мед­ленно движутся по-двое^по-трое вокруг барабанщиков. Женщины держат маленьких детей на руках или прижимают их к груди, ста­рики и старухи ведут своих внуков за руку, все движутся, один за другим, в неустанном кружении, не ведая иной цели, зачарованные боем барабанов. Время от времени танцующие произносят нараспев долгое растянутое: "Аа ... а; Эээ ...э", делая резкие ударения в Конце... тогда барабаны внезапно прекращают бой, и кажется, что эта бесконечная карусель на какое-то время лишается своей движу­щей силы, но движение не прекращается и живой круг не распада­ется. Вскоре, однако, бой барабанов возобновляется, к несомненно­му восторгу всех присутствующих — за исключением этнографа,

Б.Малиновский * БАЛОМА

который предвкушает прелести предстоящей бессонной ночи. Этот карибом, как его называют, малым детям предоставляет случай всласть поиграть, прыгая рядом с медленно передвигающейся цепью взрослых или снуя между ними, а старикам и старухам дает воз­можность насладиться хоть каким-то подобием танца; к тому же это самое подходящее время для игр и ухаживаний влюбленных моло­дых людей.

Танцы и карибом повторяются день за днем и ночь за ночью. По мере того, как прибывает луна, нарастает накал празднества, частота и усердие, с которыми исполняются танцы в полном облачении, увеличивается их продолжительность; танцы начинаются раньше, карибом длится почти всю ночь. Жизнь в деревнях изменяется и темп ее ускоряется. Большие группы молодых людей обоих полов навещают соседние деревни. Издалека приносятся подарки в виде еды, и на дороге можно встретить людей, нагруженных бананами, кокосовыми орехами, связками орехов арековой пальмы и таро. На­носятся определенные важные церемониальные визиты, во время которых одна деревня в полном составе под предводительством вождя в установленном порядке посещает другую. Такие визиты иногда связаны с важными трансакциями, вроде "покупки танцев", так как танцы всегда кем-то монополизированы и "продаются" по высокой цене. Такая сделка становится достоянием местной исто­рии, и о ней рассказывается на протяжении многих лет и поколений. Мне посчастливилось участвовать в процедуре такой передачи танца. Она всегда предполагает несколько посещений; во время каж­дого из них сторона, наносящая визит (она и выступает продавцом), демонстративно исполняет танец, а зрители таким образом разучи­вают его, и некоторые из них присоединяются к танцующим.

Все важные "официальные" визиты отмечаются солидными по­дарками, которые хозяева дарят гостям. В свою очередь хозяева потом посетят своих прежних гостей и получат от них ответные дары.

К концу миламала посещения гостей из довольно отдаленных деревень становятся почти ежедневными. В старые времена такие посещения носили очень сложный характер. Они, несомненно, были заведомо дружественными, и намерения пришедших должны были быть добрыми, но за официальным дружелюбием всегда таилась опасность. Пришельцы всегда были вооружены, и именно по таким случаям весь арсенал "церемониального" оружия выставлялся на­показ. В самом деле, даже сейчас традиция ношения оружия не

полностью подавлена, хотя в настоящее время благодаря влиянию белого человека оружие является не более чем украшением и объ­ектом демонстрации. К этому классу вооружения относятся большие мечи-дубинки, изготовленные из твердых пород дерева и иногда украшенные великолепной резьбой; резные посохи и короткие де­корированные копья — все это вещи хорошо известные по музейным коллекциям из Новой Гвинеи. Они в равной мере служат и для дела, и для удовлетворения тщеславия. Демонстрация богатства как пред­мета гордости, дорогих, искусно украшенных изделий — одна из тех страстей, которыми одержимы обитатели Киривины. "Расхажи-вание" с большим деревянным мечом, на вид смертоносным и в то же время украшенным искусной резьбой и разрисованным красной и белой красками, — излюбленное развлечение туземного юноши; он ходит в праздничной раскраске: либо с белым носом, резко вы­деляющимся на темном лице, либо с одним "черным глазом" или с каким-нибудь довольно сложным узором из кривых, пересекающих все его лицо. В прежние времена ему часто приходилось пускать в ход такое оружие, и даже сейчас он может прибегнуть к нему, до­веденный до белого каления. Либо ему понравилась какая-то девуш­ка, либо он понравился какой-то девушке, и его ухаживания, если они не очень искусны, всегда вызывают негодование. Женщины и подозрение в применении вредоносной магии являются основными причинами ссор и деревенских потасовок, которые (что вполне от­вечает общему оживлению племенной жизни в период миламала) были и остаются отнюдь не редкими в это время.

Ближе к полнолунию, когда энтузиазм начинает достигать выс­шей точки, деревни украшаются выставленной напоказ в как можно большем количестве пищей. Таиту не выносятся из хранилищ, од­нако их прекрасно видно через большие проемы между образующи­ми стены хранилищ перекладинами. Бананы, таро, кокосовые орехи и т.п. выкладываются особым образом, который будет детально опи­сан позднее. Выставляются напоказ и ваигу-а, местные "ценности". Миламала заканчивается в ночь полнолуния. Бой барабанов, од­нако, не прекращается сразу же после этого, но прекращаются танцы, если, конечно, миламала не продлевается на период допол­нительных танцев, усигула. Обычно монотонный и вялый карибом продолжается ночь за ночью в течение нескольких месяцев после миламала. Я был свидетелем миламала дважды: один раз в Оливи-леви, "столичной" деревне Лубы, района в южной части острова, где миламала наступает на месяц раньше, чем в Киривине. Там я

Б. Малиновский

БАЛОМА

застал только последние пять дней миламала, но в Омаракане, глав­ной деревне Киривины, я наблюдал все от начала до конца. Здесь, кроме всего прочего, я участвовал в "большом визите", когда Тоу-лува вмест,е со всеми мужчинами Омараканы отправился в деревню Лилута в связи с "продажей" танца рогайево общине Лилута.

Теперь перейдем к тому аспекту миламала, который имеет непос­редственное отношение к теме, обсуждаемой в этой работе, а имен­но—к роли балома в празднествах во время их обязательного ежегодного визита в свои родные деревни.

Балома знают, когда начнется праздник, потому что он всегда проводится в одно и то же время года, в первой половине месяца, который тоже называется миламала. Этот месяц определяется "как и их календарь в целом" по положению звезд. Собственно в Кири-вине полнолуние месяца миламала приходится на вторую половину августа или первую половину сентября³².

Когда приближается это время балома, пользуясь любыми попут­ными ветрами, плывут с Тумы в свои родные деревни. Туземцам не вполне ясно, где живут балома во время миламала. Возможно, они живут в хижинах своих вейола, т. е. родственников по материнской линии. А может быть, они или некоторые из них располагаются отдельным лагерем на берегу моря около своих каноэ, если деревня находится не очень далеко от побережья, — как делают сами тузем­цы, навещая близких родственников в другой деревне или на другом острове.

В любом случае в деревне идут приготовления к встрече балома. Так, в деревнях, принадлежащих вождям, для балома гуйя-у (во­ждей) возводятся специальные, довольно высокие, хотя и неболь­шие в своей горизонтальной поверхнсти, платформы, называющие­ся токаикайя. Считается, что вождь в буквальном смысле всегда должен занимать более высокое положение, чем обычные смертные. Почему платформы для духов гуйя-у такие высокие (от 5 до 7 м), я не смог выяснить³³. Помимо сооружения этих платформ, прово­дится ряд других приготовлений, которые связаны с демонстрацией ценностей и еды, дабы угодить балома .

Демонстрация ценностей называется иойова. Вождь каждой де­ревни — или вожди, так как временами их присутствует несколько человек — обычно имеют немного меньшие крытые платформы рядом со своими хижинами. Они называются бунейова; на них вы­ставляются напоказ их личные ценности, такие предметы роскоши, которые подпадают под местное определение ваигу-а. Большие по-

лированные топоры , снизки красных дисков из раковин, большие браслеты, изготавливаемые из конических раковин, закрученные клыки кабанов" или их имитации — все это и только это является собственно ваигу-а. Эти вещи выкладываются на платформе, снизки кабома (дисков из красных раковин) подвешиваются под крышей бунейова так, чтобы они были хорошо видны. В случае отсутствия бунейова я видел воздвигаемые в деревне временные крытые плат­формы, на которых демонстрируются ценности. Эта демонстрация проводится в последние три дня полнолуния, выставляемые пред­меты выкладываются утром и убираются на ночь. При посещениях деревни гостям подобает во время иойова рассматривать демонстри­руемые вещи, даже брать их в руки, спрашивать, как они называ­ются (каждый отдельный предмет ваигу-а имеет свое название), и, конечно же, выражать свое огромное восхищение.

Помимо ценностей демонстрируется еда, это придает еще более "яркий" и праздничный вид деревням. Строятся длинные деревян­ные подмостки, которые называются лалогуа и состоят из верти­кальных столбов, примерно от 2 до 3 м высотой, вбитых в землю, и одного или двух рядов горизонтальных жердей, уложенных на столбы. К горизонтальным жердям привязываются связки бананов, таро, особенно крупных экземпляров ямса и кокосовых орехов. Такие постройки идут вокруг центрального места (баку), которое служит площадкой для танцев и средоточием всей церемониальной и праздничной жизни в каждой деревне. Тот год, когда я находился на Бойове, был исключительно неплодородным, и лалогуа достига­ли не более 30-60 м в длину, охватывая только одну треть периметра баку или того менее. Однако несколько информаторов говорили мне, что в хороший год они могут выстраиваться не только вокруг всей центральной площадки, но также и вдоль улицы, идущей коль­цом вокруг баку, и даже за деревней на главной дороге, ведущей в другую деревню. Лалогуа призваны угодить балома, которые всегда сердятся, если напоказ выставлено мало еды.

Все это является своего рода спектаклем, зрелищем, которое должно доставлять балома чисто эстетическое удовольствие. Впро­чем, они удостаиваются и более существенных знаков расположения в форме непосредственных подношений пищи. Первая трапеза пред­лагается им во время катукуала, пира, открывающего миламала.

* Топоры выставляются без древка.

** Домашним кабанам намеренно удаляют верхние резцы, чтобы клыки бес­препятственно росли и закручивались кольцами.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: