У лишенных прав на ребенка родителей могут отобрать квартиры

Соответствующие поправки в федеральный закон предлагает внести столичный департамент соцзащиты

30 октября 2013 г.

Квартиры родителей, лишенных прав на ребенка, могут начать принудительно разменивать, переселяя их на меньшую площадь. Проект соответствующих поправок в действующее законодательство намерены подготовить и внести в Госдуму столичные власти. Как рассказал «Известиям» руководитель московского департамента соцзащиты Владимир Петросян, с помощью этой меры предполагается обеспечить детей жильем за счет их нерадивых родителей.

Сегодня в том случае, если у детей-выпускников детских домов и интернатов нет квартиры, куда они могли бы вернуться, государство выделяет им жилплощадь по достижении ими 18 лет.

— На сегодняшний день столица справляется со своими обязанностями по предоставлению квартир детям-сиротам и детям, оставшимся без попечения родителей, — отметил Петросян. — Тем не менее в тех случаях, когда ребенок не сирота, такая мера поможет восстановить справедливость — ведь ребята оказываются в детских домах именно по вине своих родителей, многие из которых ведут асоциальный образ жизни.

Председатель московской коллегии адвокатов «Искрина и партнеры» Юлия Искрина считает инициативу закономерной.

— У родителей, лишенных родительских прав, остаются обязательства перед ребенком, — объяснила адвокат. — Это и выплата алиментов, и передача наследства в случае смерти родителей, это распространяется в том числе и на недвижимость. В связи с этим непонятно, почему обязательства по обеспечению жильем перекладывается на плечи государства. Если у лишенных прав на ребенка лиц есть собственная жилплощадь, вполне логично, что по достижении ребенком совершеннолетия, эта квартира будет размениваться.

Руководитель фонда «Право ребенка» Борис Альтшулер опасается, что такая мера не поможет ни детям, ни городу.

— Разумеется, в тех случаях, когда у родителей есть большая квартира, можно рассматривать вопрос о ее размене, — заявил Альтшулер. — Однако в большинстве случаев родители, лишенные прав на ребенка, живут в кошмарных условиях, рожают новых детей, обычно их жилплощадь невозможно разменять. В противном случае либо дети, либо взрослые будут оказываться на улице, пополняя ряды бездомных. Это не только не улучшит ситуацию для выпускников детдомов, но и усугубит положение людей, находящихся в группе риска, к которым относятся многие лишенные родительских прав.

По словам эксперта, проблему с жильем как для сирот, так и для малоимущих граждан можно решить с помощью социального жилья.

— В США, например, человеку, признанному нуждающимся, дают ваучер на оплату арендного жилья на год, — добавил Альтшулер. — Если человек поднимается, начинает зарабатывать — тогда начинает платить за жилье самостоятельно. Через год, чтобы снова получить ваучер, нужно доказать, что ты малоимущий, так что злоупотреблений там нет. В соответствии с указом президента № 600 от 7 мая 2012 года до 1 января 2013 года в стране должно было быть обеспечено формирование рынка доступного жилья и развитие некоммерческого жилого фонда для граждан, имеющих низкий уровень дохода, однако движения в эту сторону пока не заметно.

C 1 января 2013 года детям-сиротам и детям, оставшимся без попечения родителей, жилье предоставляется по договорам найма специализированного жилого помещения. Это значит, что в течение пяти лет получившие такое жилье выпускники детских домов не имеют права сдавать, продавать, обменивать и совершать другие действия с квартирой или комнатой. Кроме того, в соответствии с новым законом, департамент соцзащиты должен формировать очередь из детей, претендующих на жилье, начиная с возраста 14 лет.

Вице-президент Российской гильдии риелторов Константин Апрелев считает, что нерадивым родителям будет легко уйти от ответственности.

— Если появится новая норма, люди будут переписывать свое жилье на родственников и находить другие пути, чтобы избежать дележа квартиры, — отметил эксперт. — Однако, как правило, эта проблема касается неблагополучных семей, которые и так не располагают большой жилплощадью. Чтобы получить две квартиры, нужна как минимум трехкомнатная квартира, в противном случае размен возможен лишь на комнаты. Также стоит отметить, что размен, продажа и другие операции с недвижимостью возможны лишь с приватизированным жильем, которое, в свою очередь, является частной неприкосновенной собственностью. Так что этот вопрос связан со множеством сложностей.

«Суд истории» не состоялся: постановление ЕСПЧ по «Катынскому делу»

29.10.2013

На прошлой неделе Европейский суд по правам человека опубликовал постановление Большой палаты по делу Яновец и другие против России (Janowiec and others vs. Russia, жалобы №№ 55508/07 29520/09), более известному как «Катынское дело». Родственники расстрелянных в 1940 году советским НКВД польских офицеров пожаловались в суд на ненадлежащее расследование обстоятельств их смерти (нарушение проистекающих из статьи 2 Конвенции процессуальных обязательств по расследованию нарушения права на жизнь) и на бесчеловечное и унижающее достоинство обращение с ними российских властей (статья 3 Конвенции). Унижение, по их мнению, заключается в том, что российские правоохранительные органы неоднократно называли польских офицеров «пропавшими без вести», несмотря на предшествовавшее признание факта их убийства на самом высоком политическом уровне, а также в отказе их реабилитировать, что можно истолковать как молчаливое признание Россией обоснованности расстрела.

В Большую палату дело поступило после того, как в прошлом году ЕСПЧ вынес «компромиссное», но не устроившее ни одну из сторон постановление. Суд отказался рассматривать по существу жалобы по статье 2 Конвенции, так как она выходит за пределы его компетенции ratio temporis. Но вместе с тем признал факт бесчеловечного обращения с родственниками польских военных в нарушение статьи 3 Конвенции и, наконец, обратил внимание на неисполнение Россией обязанности предоставить по запросу суда постановление о прекращении уголовного дела об убийстве польских офицеров в нарушение статьи 38 Конвенции.

Большая палата голосами 13 судей из семнадцати поддержала позицию оспоренного постановления в части жалобы на нарушение статьи 2 Конвенции. Она сослалась на сформулированные в постановлении от 9 апреля 2009 года по делу «Шилих против Словении» (Šilih v. Slovenia, жалоба № 71463/01) критерии распространения юрисдикции суда на расследование событий, предшествовавших вступлению Конвенции в силу. Это возможно, если, во-первых, между ними есть «реальная связь», то есть их разделяет разумно короткий период времени (в любом случае не более 10 лет). А во-вторых, если значительная часть следственных действий произошла после вступления Конвенции в силу. Суд признал, что расследование «Катынского дела» этим критериям не соответствует.

Отдельно Большая палата остановилась на возможном исключении названных критериев, также предложенном в постановлении по делу «Шилих против Словении». В чрезвычайных обстоятельствах «реальная связь» может проистекать из потребности обеспечить реальную и эффективную защиту гарантий Конвенции и ценностей, лежащих в ее основе. Такая ситуация может возникнуть в случае серьезных преступлений, предусмотренных международным правом, таких как военные преступления, геноцид или преступления против человечности. Однако и в этом случае компетенция суда ограничена по времени событиями, произошедшими после принятия Конвенции 4 ноября 1950 года, указал суд.

В части жалобы на основании статьи 3 постановление было пересмотрено. Большая палата отказалась признать обращение российских властей с родственниками жертв Катыни бесчеловечным и унижающим достоинство. Такое признание было бы возможно в случае, если заявители оставались бы в неведении относительно того, что случилось с их родственниками в 1940 году. Однако к 1998 году никаких сомнений на этот счет у них быть не могло. Оскорбительные, по мнению заявителей, утверждения российских судов, согласно которым офицеры до сих пор считаются пропавшими без вести, ЕСПЧ во внимание не принял.

От «Катынского дела» многие ждали громкого, острого с политической точки зрения результата. Некоторые комментаторы даже предполагали, что Страсбургский суд целенаправленно идет на признание международно-правовой ответственности России за массовые расстрелы 1940 года. Но ничего подобного не произошло: суд ограничился подтверждением общепризнанного факта гибели поляков от рук советских властей (параграфы 185-186 постановления), а также повторно указал России на неисполнение ее процессуальных обязанностей.

Представление об «антироссийской» (было бы точнее сказать «антисоветской») тенденциозности ЕСПЧ в подобных делах, касающихся исторических конфликтов на пространстве бывшего СССР и Восточного блока, образовалось в России после нескольких громких решений в отношении бывших социалистических стран Восточной Европы — таких как широко известное постановление Большой палаты по делу Кононов против Латвии (Kononov v. Latvia, жалоба № 36376/04) и Жданок против Латвии (Zdanoka vs. Latvia, жалоба №58278/00). Им придается общий политический смысл: Совет Европы поддерживает усилия бывших советских республик и сателлитов, которые стремятся возложить на Россию ответственности за преступления СССР и «приравнять» советский режим к нацистскому.

В основе этого представления лежит неверное понимание роли ЕСПЧ в разрешении «исторических» споров. Компетенция суда по общему правилу распространяется на нарушения Конвенции, произошедшие после ее вступления в силу для государства-ответчика. Большинство подобных споров вырастает из событий, относящихся ко времени, когда соответствующее государство к Конвенции еще не присоединилось. Поэтому жаловаться в ЕСПЧ на принудительный труд в Германии во время Второй мировой войны (см., например: Associazione Nazionale Reduci and 275 others v. Germany, жалоба № 45563/04) или, к примеру, на сталинские репрессии – бессмысленно.

Однако основанием жалобы могут быть не сами правонарушения, а отказ расследовать их надлежащим образом. В частности, суд считает расследование убийства автономным обязательством государства на основании статьи 2 Конвенции. Именно на этой позиции основана жалоба заявителей в «Катынском деле». Однако суд по вышеназванным причинам отклонил эти доводы.

Также суд может принять к рассмотрению жалобу по статье 2 Конвенции, если речь идет об отказе расследовать исчезновение человека в обстоятельствах, угрожавших смертью. В этом случае имеет значение не само по себе отдаление этого события во времени от даты вступления Конвенции в силу, а сохранение неизвестности о судьбе пропавшего в этом момент. Как видно, этот довод также не помог заявителям.

Отказ в жалобе Яновца и других против России большей частью соответствует практике суда по аналогичным «историческим» делам. Например, в прошлом году ЕСПЧ признал неприемлемой жалобу сына и внука испанского социалиста Луиса Дорадо, пропавшего и предположительно погибшего от рук франкистов в 1936 году, в начале Гражданской войны (Guitierrez Dorado and Dorado Ortiz v. Spain, жалоба 30141/09). Его родственники требовали признать ответственность Испании за его смерть, а обосновывали свое право на защиту по Конвенции тем, что не могли добиться расследования во время режима Франко и даже после его окончания (этому препятствовал закон об амнистии 1977 года, распространявшийся на преступления, совершенные по политическим мотивам с начала гражданской войны до конца 1976 года). Суд же, отказывая в рассмотрении жалобы, сослался на критерии приемлемости из дела Шилих против Словении (см. выше) и, кроме того, попенял заявителям за задержку с подачей жалобы на целых 18 лет (они, по мнению суда, могли сделать это сразу после появления такой возможности в 1981 году).

Напротив, ЕСПЧ удовлетворяет жалобы на ненадлежащее расследование убийств, когда они произошли незадолго до присоединения государства-ответчика к Конвенции и расследование в значительной мере проходило уже после этого. Примером такой позиции ЕСПЧ служат постановления по жалобам родственников жертв революции 1989 года в Румынии (список приведен в параграфе 137 постановления Большой палаты по делу Яновец против России).

Таким образом, в Европейском суде добиться от своего и, тем более, иностранного государства расследования преступлений, совершенных прежним политическим режимом (то есть до вступления в силу Конвенции в отношении этого государства), можно лишь при определенных и сильно ограниченных условиях. Суд, как правило, действует в подобных делах очень осторожно и крайне редко проявляет инициативу до того, как соответствующее решение принято на национальном уровне (пример такой исключительной ситуации – практика ЕСПЧ по делам, связанным с оккупацией Северного Кипра).

Известные случаи «осуждения» Европейским судом различных руководителей и агентов государств, в прошлом в массовых масштабах нарушавших права человека, представляют собой совершенно иной класс дел. Именно эти функционеры в них жалуются на нарушение своих прав (в частности, принципа nullum crimen nulla poena sine praevia lege poenali согласно статье 7 Конвенции и права на свободные выборы согласно статье 3 протокола №1 к Конвенции). Это как раз те, кого привлекли к уголовной ответственности либо подвергли люстрации за соучастие в преступлениях, совершенных прежними режимами. Инициатива в этих случаях всегда исходит от тех государств, которые занимают активную позицию в отношении данных преступлений. Роль ЕСПЧ сводится к контролю за законностью осуждения или люстрации. Здесь суд так же, как и в делах по жалобам на ненадлежащее расследование, склонен действовать на основе принципа свободы усмотрения государств-участников при применении положений Конвенции и, как правило, поддерживает их усилия по преодолению последствий массовых нарушений прав человека в прошлом.

Практика ЕСПЧ по таким делам относительно невелика. Она, безусловно, отражает политические тенденции в различных государствах-участниках Конвенции, каждое из которых при реагировании на совершенные прежними режимами преступления исходит из своей исторической концепции. Вот несколько примеров таких дел. В 2001 году суд отказывается рассматривать по существу жалобу осужденного за преступления против человечности Мориса Папона, генерального секретаря префектуры Жиронда в правительстве Виши, в части нарушения статьи 7 Конвенции. Папон, участвовавший в депортации евреев, ссылался на то, что деяния, за которые он осужден, не были криминализованы в момент их совершения – Papon v. France, жалоба № 54210/00. В том же году суд признал не противоречащим Конвенции осуждение в рамках процессов по делу о «защитниках Берлинской стены» министра национальной обороны ГДР Хайнца Кесслера, начальника штаба Национальной народной армии ГДР Фрица Стрелеца, члена политбюро и генерального секретаря (в 1989 году) СЕПГ Эгона Кренца — за соучастие в убийстве и подстрекательство к убийству на границе между ГДР и ФРГ. В свое оправдание они ссылались на соблюдение законов ГДР (Streletz, Kessler and Krenz v. Germany, жалобы N 34044/96, 35532/97 и 44801/98). В 2006 году ЕСПЧ отказался рассматривать жалобу сотрудников МГБ и МВД Эстонской ССР Августа Колка и Петра Кислого, осужденных в Эстонии за преступления против человечности в связи с участием в депортациях в 1949 году. Они также безуспешно ссылались на статью 7 Конвенции – Kolk and Kislyiy v. Estonia, жалобы № 23052/04 24018/04. А в 2008 году суд признал неправомерно осужденным Яноша Корбели, офицера Венгерской народной армии, участвовавшего в подавлении революции 1956 года и впоследствии обвиненного в военных преступлениях (Korbely v. Hungary, жалоба № 9174/02). Его жалоба на основании статьи 7 Конвенции была удовлетворена. Как показывают все эти дела, кажущаяся тенденциозность ЕСПЧ в «исторических» спорах – лишь отражение национального правоприменения, которое эти споры создает. Для оценки юридической обоснованности каждое из них нужно рассматривать отдельно.

Возвращаясь к постановлению Большой Палаты по «Катынскому делу», необходимо еще заметить, что в контексте практики суда некоторые его положения довольно консервативны. Как уже сказано выше, одно из оснований для отклонения жалобы по статье 3 Конвенции – очевидный всем заявителям факт смерти их родных на момент вступления Конвенции в силу для России. Однако еще в 2009 году при разрешении вопроса о приемлемости жалобы об исчезновении кипрских военных во время оккупации Северного Кипра Турцией в 1974 году суд пришел к выводу, что обязательства по расследованию этих событий не прекращаются даже в том случае, когда есть серьезные доказательства смерти пропавших, принял жалобу к рассмотрению и удовлетворил ее (Varnava and Others v. Turkey, жалобы № 16064/90, 16065/90, 16066/90 и другие, параграф 148). Поэтому у сторонников заявителей по «Катынскому делу» тоже найдутся причины обвинить суд в тенденциозности – только с противоположным знаком. Например, вызванной нежеланием лишний раз раздражать российское правительство.

Автор – Николай Бобринский, юрист компании Secretan Troyanov Schaer SA. Закончил бакалавриат (международное публичное право) и магистратуру (международное финансовое право) МГИМО-Университета. Аспирант кафедры Европейского права МГИМО-Университета.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: