Сделай Сам Свою Работу на 5

Генпрокуратура возвращается в систему сдержек и противовесов





В ожидании поправки в Конституцию о полном подчинении ведомства президенту полномочия прокуроров предложено расширить

 

Иван Родин, Александра Самарина, 19.10.2013

 

Вчера в Совете Федерации прошли слушания по проблемам уголовной политики в РФ. Генеральный прокурор Юрий Чайка потребовал изменений в законодательстве – с целью усиления надзора над следствием. В нынешних реалиях это означает усиление контроля ГП прежде всего над Следственным комитетом (СК). Из Совфеда в Думу уже поступило предложение предоставить прокурорам возможность проверять обоснованность решений следователей об отказе в открытии дел. В повестке дня и прекращение практики привлечения граждан к ответственности в рамках следствия по неопределенному кругу лиц – до предъявления им конкретного обвинения.

Под руководством председателя Совета Федерации Валентины Матвиенко вчера в верхней палате прошли парламентские слушания «Уголовная политика в РФ: проблемы и решения». В них приняли участие генеральный прокурор Юрий Чайка и заместитель председателя Верховного суда Анатолий Толкаченко, представители МВД и СК.



 

Юрий Чайка предложил вернуть прокурорам функцию возбуждения уголовного дела и, что нечасто случается с российскими чиновниками, сослался на мировой опыт: «Уголовная политика государства не может не учитывать выработанные международным сообществом подходы к решению проблем борьбы с преступностью. К сожалению, на практике это не всегда так». Генпрокурор напомнил, что, согласно рекомендациям Комитета министров Совета Европы, «прокурор должен быть наделен правом возбуждения уголовного преследования, направления расследования и надзора за ним. По этому пути идут все ведущие мировые державы: США, Франция, ФРГ, Италия и другие.

 

По данным Совета Европы, прокуроры 41 государства из 47 осуществляют полный контроль за полицейским расследованием, а шесть остальных активно участвуют в этом процессе». Несмотря на то что российская прокуратура является органом исполнения международных обязательств в части уголовного преследования, «наши функции в этой области весьма незначительны», посетовал глава службы надзора. «Формирование уголовной политики по целому ряду конкретных направлений отдано на откуп следователям, чей опыт и квалификация далеко не всегда обеспечивают в этом процессе интересы государства», – добавил Чайка.



 

Прозвучавшие на слушаниях предложения о повышении ответственности прокуратуры означают, что этому ведомству надо добавить полномочий. По мнению экспертов, такая позиция прокуратуры стала ответной реакцией на усиление в последнее время позиций Следкомитета. Власти стараются соблюсти баланс. К примеру, заторможена реформа по созданию Единого следственного комитета. Законопроект на эту тему на свет так и не появился. Более того, президент, которому ведомство Александра Бастрыкина только и подотчетно, предпринял меры по утяжелению статуса прокуратуры. А по сути дела – по ее возвращению во властную систему сдержек и противовесов, где арбитром является он сам. Ведь прокуратура уже в ближайшее время – после одобрения парламентом и регионами предложенных Владимиром Путиным поправок к Конституции – станет еще одним чисто президентским ведомством. Глава государства сможет лично назначать региональных прокуроров по представлению генерального, а снимать их – вообще исключительно по своей воле.

 

Верхняя палата уловила складывающийся тренд по реанимации прокурорской системы. Бывший глава правового управления ФСБ, ныне сенатор Анатолий Лысков направил в Госдуму сразу два законопроекта, каждый из которых отщипывает от компетенции следствия небольшой, но важный кусочек. Например, Лысков предлагает поправить ст. 148 Уголовно-процессуального кодекса – чтобы прокуроры могли получать материалы проверки следователями заявлений граждан вместе с копиями постановлений об отказе этим гражданам в возбуждении уголовных дел. Лысков указал, что сейчас последний документ следователь должен направить прокурору в течение 24 часов после подписания. И прокурору не известно, действительно ли проверял следователь заявление пострадавшего. А ведь он должен решить, справедливо ли отказано человеку в возбуждении уголовного дела, всего за пять суток. Как это сделать без материалов проверки?



 

По данным Генпрокуратуры за июнь, за предыдущий год заявлений подано примерно 12 млн. Только каждое шестое из них превратилось в дело, а в ответ на 7,2 млн сообщений последовали отказы. «По данным Генеральной прокуратуры, сложилась негативная практика необоснованного затягивания следственными органами времени представления прокурору материалов об отказе в возбуждении уголовного дела, что в итоге не способствует повышению уровня законности, своевременной и эффективной защите прав и законных интересов лиц и организаций, потерпевших от преступлений», – указывает сенатор Лысков.

 

Еще одна его инициатива, условно – «антиследовательская», тоже связана с УПК. Лысков обнаружил, что еще в 2006 году Конституционный суд определил: привлекать человека в качестве подозреваемого или обвиняемого и брать его под стражу нельзя, если уголовное дело не было возбуждено конкретно против него. Между тем, отмечает сенатор в пояснительной записке, на практике в ходе расследования уголовных дел, возбужденных в отношении конкретных лиц, нередко появляются данные о причастности к совершению этого преступления и других людей. Им также предъявляются обвинения, против них проводятся другие следственные мероприятия, в том числе избрание меры пресечения в виде заключения под стражу. «При этом данные действия осуществляются без вынесения органом дознания, дознавателем, руководителем следственного органа, следователем постановления о возбуждении уголовного дела в отношении этих лиц, таким образом дальнейшее их уголовное преследование незаконно», – настаивает Лысков. Самое главное, пояснил сенатор в беседе с «НГ», чтобы каждому обвиняемому представлялось его «собственное» постановление о возбуждении против него уголовного дела. Тогда он будет защищен.

 

Инициативу Лыскова считает важной адвокат Вадим Клювгант: злоупотребления происходят, если дело возбуждается просто по факту деяния с признаками преступления и неизвестны лица, его совершившие. «Потому что если ты возбуждаешь дело против конкретного лица, – объясняет эксперт, – то человек с этого момента становится подозреваемым. А это означает, что его надо немедленно уведомить, вручить копию постановления, и он обретает целый ряд прав и полномочий как участник уголовного судопроизводства». Подозреваемый имеет право на защитника, может знакомиться с некоторыми материалами дела, участвовать в следственных действиях, например, заявлять ходатайства. Чтобы лишить человека всех этих прав и возможностей, дело возбуждают просто по факту – в то время как лицо, совершившее это деяние, хорошо известно. И в этом случае человек, указывает адвокат, лишен возможности защищаться – «до тех пор, пока ему не объявят, что он обвиняемый или на арест не потащат»: «А то бывает, что только в конце следствия ему скажут: ты обвиняемый, давай, знакомься с материалами дела… так можно делать в отношении любого количества людей».

 

Вадим Клювгант признал наличие проблемы «массовых нарушений законности органами следствия и объективно недостаточных полномочий прокуроров». С одной стороны, говорит эксперт, речь идет о внутривидовой борьбе и межведомственной конкуренции. В то же время, замечает Клювгант, даже те полномочия, которые есть у прокуратуры, не помогают защите или преследуемым людям защищать свои интересы: «Сегодня закон позволяет не только суду, но и прокурору обжаловать действия следователя. Но прокуратура как правило солидаризируется со следствием и не вникает в доводы жалоб. В результате люди получают отписки». Исключение составляют случаи, когда прокуратура сама заинтересована в том, чтобы дать ход жалобе – как, например, в «игорном деле» Подмосковья. Так что, уверен Клювгант, вопрос не в объеме полномочий, а в том, как они используются».

 

Вторая инициатива Лыскова, говорит эксперт, касается важной проблемы, которая «приобрела буквально трагические масштабы»: «Одно дело искусственно дробится на множество других – под разными надуманными предлогами. Создается лжепреюдиция, когда кого-то одного выцепляют и теми или иными способами склоняют к признанию для изобличения тех, кто защищается от необоснованных обвинений». Дробят дело и для того, чтобы запутать общую картину, сделать ее непрозрачной – что характерно для «болотного дела». Впрочем, и сегодня такая процедура незаконна, считает Клювгант: «Ни в каком случае нельзя выделять в отдельное производство дело, если это так или иначе повредит полноте и объективности решения судьи. В ныне действующем уголовно-процессуальном законе прямо так и написано».

 

 








Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту:



©2015 - 2024 stydopedia.ru Все материалы защищены законодательством РФ.