Пятая техника является самой простой в одном смысле и самой трудной - в другом. Она состоит только из двух слов. Пятая техника гласит: Преданность освобождает.

Только два слова: Преданность освобождает. Здесь на самом деле одно слово, так как освобождение есть следствие преданности. Что имеется в виду под преданностью? В Вигьяне Бхайраве Тантре имеется два типа техник. Одни из них для тех, кто ориентирован интеллектуально, кто использует научный подход, а другие пред­назначены для тех, кто ориентирован на сердце, на эмоции, кто настроен поэтически. И имеется всего лишь два типа умов - науч­ный ум и поэтический ум, - они являются различными полюсами. Они нигде не встречаются, они не могут встретиться. Иногда они движутся параллельно, но, все - таки, они никогда не встречаются.

Иногда случается так, что одна и та же личность является и ученым, и поэтом. Редко, но так случается, что человек является и поэтом, и ученым. В этом случае он имеет расщепленную личность. Это, на самом деле, не одна личность, а две. Когда он является поэтом, он полностью забывает об ученом; в противном случае ученому будет причинено беспокойство. А когда он является уче­ным, он должен полностью забыть про поэта и двигаться в совер­шенно другой мир, в мир с другой организацией всех концепций, идей, логики, рассуждений, математики.

Когда он движется в мир поэзии, математики там больше нет, там есть музыка. Там нет больше концепций, там есть слова - но текучие, непостоянные. Одно слово перетекает в другое, одно слово может иметь много значений, а может и не иметь никакого значе­ния. Грамматика утеряна - остается только ритм. Это совершенно другой мир.

Мыслящие и чувствующие - это два основных типа людей. Первая техника, о которой я говорил, предназначена для ума науч­ного. Вторая техника - преданность освобождает - предназначена для людей чувствующего типа. Помните - вы должны установить свой тип. И ни один из типов не является более высоким или более низким. Не думайте, что интеллектуальный тип является более высоким или что чувствующий тип является более высоким - нет! Это просто типы. Ни один из них не выше и не ниже. Поэтому воспринимайте только факт - какой тип имеете именно вы.

Эта вторая техника предназначена для чувствующего типа. По­чему? Потому что полная преданность направлена на что-то другое, полная преданность является слепой. При полной преданности дру­гой становится более важным, чем вы. Это доверие, вера. Интеллек­туал не может верить кому-либо: он может только критиковать. Он не может верить. Он может сомневаться, но он не может доверять. И если когда-то какой-нибудь интеллектуал и придет к вере, то она никогда не будет искренней, подлинной. Сначала он попытается убедить самого себя в своей вере; она никогда не является подлин­ной. Он находит доказательства, аргументы, и когда ему будет достаточно этих доказательств и аргументов, он поверит. Но он упу­скает самую суть, потому что вера не нуждается в аргументации и не построена на доказательствах. Если имеются доказательства, то нет никакой нужды в вере.

Вы не верите в солнце, вы не верите в небо - вы знаете. Как можете вы верить в то, что солнце восходит? Если кто-то спросит вас, каковы ваши верования относительно восхода солнца, вы не можете сказать: «Я верю в это. Я великий верующий». Вы скажете: «Солнце восходит, и я знаю это». Нет никаких вопросов о вере или неверии. Есть ли такие, кто не верит в восход солнца? Таких нет. Вера означает прыжок в неизвестное без каких-либо доказательств.

Для интеллектуального типа это трудно, поскольку для него все становится абсурдным, глупым. Прежде всего, должно быть доказа­тельство. Если вы говорите: «Вот Бог, посвяти себя Богу», то суще­ствование Бога должно быть сначала доказано. Но тогда Бог превращается в теорему - доказанную, конечно, но бесполезную. Бог должен оставаться недоказанным; в противном случае в нем нет пользы, потому что тогда вера не имеет никакого значения. Если вы верите в доказанного Бога, тогда ваш Бог - просто теорема из геометрии. Никто не верит в теоремы Евклида - в этом нет необхо­димости, они могут быть доказаны. То, что может быть доказано, не может быть принято в качестве основы для веры.

Один из самых мистических христианских святых, Тертуллиан, говорил: «Я верю в Бога, потому что он абсурден». Это верно. Это отношение чувствующего типа. Он говорит: «Он не может быть доказан, вот почему я верю в него». Это утверждение является нело­гичным, иррациональным, потому что логическое утверждение должно выглядеть следующим образом: «Вот доказательства суще­ствования Бога, поэтому я верю в него». А он говорит: «Потому что нет доказательств, потому что нет аргументов в пользу существова­ния Бога, потому я верю в него». И он прав определенным образом, потому что вера означает прыжок в неизвестное без каких-либо рассуждений. Только чувствительный тип способен на это.

Забудьте о полной преданности, поймите сначала любовь; тогда вы сможете понять и полную преданность. Вы влюбляетесь (дослов­но fall in love - падаете в любовь - прим. перев.). Почему мы говорим о «падении в любовь». Ничего не падает - всего лишь ваша голова. Что падает в любовь, кроме вашей головы? Вы падаете вниз из головы. Вот почему мы говорим о «падении в любовь» - потому что язык создан интеллектуальными типами. Для них любовь является помешательством, сумасшествием; человек падает в любовь. Это означает, что теперь вы можете ожидать от него чего угодно... теперь он сумасшедший, теперь никакие рассуждения не помогут, вы не сможете дискутировать с ним. Можете ли вы дискутировать с кем-то, кто влюблен? Люди пытались. Люди пытались, но они ничего не могли доказать им.

Вы влюбляетесь в кого-нибудь. Все говорят, что этот человек не стоит вас, или что вы вступаете в опасную область, или что вы доказываете свою глупость - вы могли бы найти и лучшего парт­нера. Но ничего не помогает, никакая аргументация не помогает. Вы влюблены - теперь аргументация бесполезна. Любовь имеет свою собственную аргументацию. Мы говорим «падение в любовь». Это означает, что теперь ваше поведение будет иррациональным.

Посмотрите на двух влюбленных, на их поведение, на их обще­ние. Оно становится иррациональным. Они начинают использо­вать детский язык. Почему? Даже великие ученые, влюбляясь, используют язык детей. Почему бы не использовать хорошо разра­ботанный технологический язык? Почему нужно использовать эту детскую болтовню? Потому что высокотехнологический язык бес­полезен.

Один из моих друзей женился на девушке. Девушка была из Чехословакии. Она немного знала английский, а он немного знал чешский; они поженились. Он был высоко образованный человек, профессор университета, девушка также была профессором. Но этот человек сказал мне - мы оставались с ней наедине: «Нам очень трудно, потому что я знаю только технический чешский, техниче­скую терминологию, а она также знает только технический англий­ский, поэтому мы не можем вести детские разговоры. И это непривычно. Наша любовь - это нечто, что находится где-то на поверхности того, что мы чувствуем; она не может двигаться вглубь. Язык становится барьером. Я могу говорить как профессор - если речь идет о моем предмете, я могу говорить о нем - и она может говорить о своем предмете. Но любовь не является предметом ни одного из нас».

Так почему же вы опускаетесь до языка ребенка? Потому что вашим первым любовным переживанием была ваша мать. Те слова, которые вы невнятно произносили первыми, были словами любви. Они не были ориентированы на голову, они шли от сердца; они принадлежали чувствам. Они имели другое качество.

Итак, если вы даже имеете очень развитой язык, при любви вы вновь падаете назад - вы падаете назад в детский разговор. Те слова совсем другие. Они не принадлежат к категории ума; они принадлежат сердцу. Они не могут быть такими же выразительными, та­кими же значащими. И все же, они являются более выразительны­ми, более значительными, - но их значение лежит совсем в другом измерении. Только если вы в очень глубокой любви, вы впадаете в молчание. Тогда вы не можете говорить со своей любимой, или вы можете говорить, но просто так, между прочим, однако реально никакого разговора нет.

Если любовь идет вглубь, слова становятся бесполезными; вы остаетесь молчаливыми. Если вы не можете оставаться молчаливы­ми с вашей возлюбленной, то твердо знайте, что никакой любви нет, - так как очень трудно жить в молчании с кем-то, кого не любишь. С незнакомым человеком вы тут же начинаете разговаривать. Когда вы едете в поезде или в автобусе, то вы тотчас же начинаете говорить, потому что сидеть рядом с незнакомым человеком очень трудно, неловко. Не существует никакого другого моста между вами, поэто­му пока вы не создадите языкового моста, его и не будет.

С этим незнакомцем невозможен никакой внутренний мост. Вы замкнуты в самом себе, а он замкнут в себе, и два огороженных пространства просто находятся рядом, бок о бок. Существует раз­личного рода боязнь столкновения и опасности, поэтому вы созда­ете мост. Вы начинаете говорить о погоде или о чем-нибудь другом, о любой чепухе, которая дает вам ощущение, что вы соединены мостом и общаетесь. Двое влюбленных замолчат, а если они начнут говорить снова, то знайте - любовь исчезла, они стали чужими.

Так что идите и посмотрите... Жены и мужья, когда бы они ни оставались одни, начинают говорить о чем угодно. И они оба знают, они оба сознают, что в этом разговоре нет никакой необходимости, но так трудно оставаться молчаливыми. Поэтому все, что угодно, подойдет любая тривиальная тема, но разговаривайте так, чтобы у вас было ощущение того, что существует общение. Но двое влюб­ленных умолкнут. Язык исчезнет, потому что язык относится к разуму. Сначала он превратится в язык детей, а затем исчезнет. Тогда их общение станет молчаливым. В чем заключается их обще­ние? Оно иррационально. Они чувствуют себя созвучными с дру­гим измерением существования, и они счастливы в этом созвучии. А если вы попросите их доказать свое счастье, они не смогут сделать этого.

Ни один любящий не смог до сих пор доказать, почему он счастлив в любви. Почему? Потому что любовь предполагает много страдания. И все же любящие счастливы. Любовь связана с глубо­ким страданием, потому что когда вы становитесь с кем-нибудь единым, это всегда трудно. Два ума становятся единым... единым становятся не только два тела. В этом разница между сексом и любовью. Если единым становятся только два тела, то это не очень трудно и тогда нет страдания. Это самое легкое; этим может зани­маться любое животное. Это легко. Но когда два человека любят друг друга, то это очень трудно, потому что два ума должны растворить­ся, два ума должны отсутствовать. Только тогда создается простран­ство, в котором может расцветать любовь.

Никто не обосновывает любовь; никто не может доказать, что любовь приносит счастье. Никто не может даже доказать, что лю­бовь существует. И есть ученые, бихевиористы, последователи Уотсона и Скиннера, которые утверждают, что любовь - это просто иллюзия. Нет никакой любви - вы просто пребываете в иллюзии. Вы чувствуете, что вы любите, но никакой любви нет, вы просто видите сон. И никто не может доказать, что они не правы. Они утверждают, что любовь является только галлюцинацией, психоде­лическим переживанием. Ничего реального - просто химия тела влияет на вас, просто гормоны тела, химикалии влияют на ваше поведение и дают вам фальшивое благополучие. Никто не может доказать, что они не правы.

Но чудо заключается в том, что даже Уотсон когда-либо влю­бится. Даже Уотсон влюбится, хорошо понимая, что это всего лишь химические дела. И даже Уотсон будет счастлив. Но любовь дока­зать невозможно, это такое внутреннее и субъективное пережива­ние. Что происходит при любви? Для вас важным становится другой - более важным, чем вы сами. Вы становитесь периферией, а он становится центром.

Логика всегда остается центрированной на самого себя, ум всег­да остается центрированным на эго: я являюсь центром, и все вра­щается вокруг меня - для меня, но я являюсь центром. Так работает рассудок. Если вы зайдете с ним слишком далеко, то вы придете к заключению, к которому пришел Беркли. Он сказал: «Только я существую, а все остальное - это только идея в уме. Как я могу доказать, что вы здесь, что вы сидите прямо здесь передо мной? Как я могу разумно, рационально доказать, что вы действительно здесь? Вы можете быть только сновидением. Я могу лишь находиться во сне и разговаривать; вас здесь может и не быть. Как могу я доказать самому себе, что вы действительно здесь? Я могу, конечно, прикос­нуться к вам, но я могу прикоснуться к вам и во сне. И даже во сне я почувствую прикосновение к кому-либо. Я могу ударить вас и вы вскрикнете, но даже во сне, если я ударю кого-нибудь, то личность из сновидения вскрикнет. Поэтому как я смогу определить, что слушающие меня сейчас люди, это не сон, а реальность? Это может быть просто фантазией».

Сходите в дом умалишенных, и вы обнаружите людей, которые сидят в одиночестве и говорят. С кем они разговаривают? Возможно, сейчас и я разговариваю ни с кем. Как я могу рационально доказать, что вы действительно здесь? Поэтому, если разум доходит до край­ности, до самой логичной крайности, то тогда остаюсь только я, а все остальное становится сном. Вот как действует разум.

Совершенно противоположным является путь сердца. Тогда я становлюсь мистерией, а вы - ты, другой, возлюбленный - стано­витесь реальностью. Если вы приближаетесь к крайности, то это становится полной преданностью. Если ваша любовь доходит до такой крайней точки, что вы полностью забываете о себе, что вы не имеете никакого понятия о себе и остается только другой, то это - преданность.

Любовь может стать преданностью. Любовь является первым шагом; только затем может расцвести преданность. Но для нас даже любовь - отдаленная реальность; единственно реальным является секс. Любовь имеет две возможности: или она опускается до секса и становится телесной, или она поднимается до преданности и стано­вится духовной. Любовь как раз посередине. Непосредственно ниже ее находится пропасть секса, а над ней открытое небо - бесконечное небо преданности.

Если ваша любовь растет вглубь, то другой становится все более и более значительным - настолько значительным, что вы начинаете называть его вашим богом. Вот почему Мира называет Кришну Богом. Никто Кришну не видит, а Мира не может доказать, что Кришна здесь, но ее совершенно не интересует доказательство. Эту точку, Кришну, она сделала объектом своей любви. И запомните: делаете ли вы объектом своей любви реальную личность или просто плод своего воображения - не имеет значения, потому что вся трансформация совершается благодаря преданности, а не благода­ря объекту этой преданности. Кришны вообще может и не быть - это несущественно. Для любящего это несущественно.

Для Радхи Кришна существовал в реальности. Для Миры, Кришны реально не существовало. Вот почему Мира проявляет более высокую преданность, чем Радха. И Радха даже стала бы ре­вновать Миру, потому что для Радхи существовала реальная лич­ность. И не так трудно ощутить реальность Кришны, когда он присутствует. Но когда Кришны больше нет, Мира живет одна в комнате, разговаривает с Кришной и живет для того, которого нигде нет. Для нее он все и вся. Она не может доказать это - это иррацио­нально. Но она сделала прыжок и была преобразована. Преданность освободила ее.

Я хочу подчеркнуть тот факт, что не существует вопроса, нахо­дится здесь Кришна или нет. Это не является вопросом! Это ощу­щение, что Кришна здесь, это тотальное ощущение любви, это тотальное самоотречение, эта потеря себя в том, кто может быть существует, а может быть и не существует, эта потеря себя и есть трансформация. Внезапно вы очищаетесь - тотально очищаетесь, - потому что когда эго отсутствует, вы никоим образом не можете быть нечистыми. Потому что семенем любой нечистоты является эго.

Ощущение эго - это корень всего сумасшествия. Для мира чувств, для мира преданности эго - это болезнь. Эго растворяется, оно растворяется только одним способом, и никакого другого спо­соба нет. Есть только один способ: другой становится настолько важным, настолько значительным, что постепенно вы угасаете и исчезаете. Однажды вас больше нет - остается только осознание другого.

А когда вас больше нет, то и другой уже больше не другой, потому что он является другим только тогда, когда существуете вы. Когда «я» исчезает, «ты» тоже исчезает. В любви вы делаете первый шаг - значительным становится другой. Вы остаетесь, но на какие-то моменты достигается пиковое состояние, когда вас нет. Это ре­дкие пики любви, но обычно остаетесь вы и ваш возлюбленный. Когда возлюбленный становится более важным, чем вы, то вы мо­жете за него или за нее умереть. Если вы можете умереть за кого-то, то это любовь. Другой стал смыслом вашей жизни.

И только тогда, когда вы можете умереть ради кого-то, вы мо­жете жить ради кого-то. Если вы не можете умереть ради кого-то, то вы не можете и жить ради кого-то. Жизнь приобретает смысл только благодаря смерти. В любви более важным стал другой, но вы еще здесь. В некоторые наивысшие пики общения вы можете исчезнуть, но вы вернетесь обратно; это будут всего лишь кратковременные моменты. Поэтому любящие имеют проблески преданности. Вот почему в Индии возлюбленная обычно называет своего любимого своим богом. Только в пиковые моменты другой становится боже­ственным, а другой становится божественным только тогда, когда вас нет. Эти состояния могут удлиняться. И если вы делаете это садханой - духовной практикой, - если вы делаете это внутренним поиском, если вы не просто наслаждаетесь любовью, но трансформируете себя посредством любви, тогда это становится преданностью.

В преданности вы отрекаетесь от самого себя, отдаетесь полно­стью. И это самоотречение может быть перед Богом, который может быть на небесах, а может и не быть, или перед мастером, который может быть просветленным, а может и не быть, или перед люби­мым, который может заслуживать этого, а может и не заслуживать - все это не имеет значения. Если вы можете позволить себе раствориться ради другого, то вы будете трансформированы.

Преданность освобождает. Вот почему мы имеем проблески свободы только в любви. Когда вы любите, то вы обладаете неуловимым чувством свободы. Это парадоксально, потому что все дру­гие видят, что вы стали рабом. Если вы с кем-то любите друг друга, то все вокруг вас будут считать, что вы оба стали рабами друг друга.

Но вы будете иметь проблески свободы. Любовь - это свобода. Почему? Потому что кабалой является эго; никакой другой кабалы не существует. Вы можете находиться в тюрьме без возможности убежать. Если ваша возлюбленная войдет в тюрьму, тюрьма в тот же момент исчезнет. Стены будут существовать, но они не будут держать вас в заключении. Теперь вы можете полностью забыть о них. Вы можете раствориться друг в друге, и вы можете стать друг для друга небом для полета. Тюрьма исчезла, ее больше нет. И вы можете быть под открытым небом, но без любви - вы будете полностью свободны, не связаны, но вы будете в тюрьме, потому что вам некуда будет лететь. Небо будет не для вас.

Птицы летают в этом небе, а вы не можете. Вам необходимо - другое небо - небо осознанности. Только другой может дать вам такое небо, первое ощущение его. Когда другой открыт для вас и вы можете в нем раствориться, то вы можете летать.

Любовь - это свобода, но не тотальная. Если любовь становится преданностью, то она становится тотальной свободой. Это означает полное самоотречение. Так что эта сутра предназначена для людей, относящихся к типу чувствительных: преданность освобождает.

Возьмите Рамакришну... Если вы посмотрите на Рамакришну, то вы подумаете, что он просто раб богини Кали, Матери Кали. Он ничего не может сделать без ее разрешения; он совсем как раб, но никто не был более свободным, чем он. Когда он в первый раз был назначен жрецом храма в Дакшинешваре, он стал странно себя вести. Собрался совет попечителей храма и решил: «Выбросьте это­го человека вон. Он ведет себя без достаточной преданности». Это произошло из-за того, что он сначала понюхал цветы, а затем поло­жил их к ногам богини. Это не соответствовало ритуалу. Цветок, который нюхали, не мог быть предложен божеству - он становился нечистым.

Он сначала пробовал пищу, предназначенную для пожертвова­ния, а затем преподносил ее. Но он был жрецом, поэтому попечи­тели храма спросили его: «Что ты делаешь? Это недопустимо».

Он сказал им: «Тогда я оставлю эту должность. Я уйду из храма, но я не могу предлагать пищу моей Матери, не попробовав ее. Моя мама обычно пробовала... всегда, когда она что-нибудь готовила, она сначала пробовала это, а затем предлагала мне. И я не могу предла­гать цветы, не понюхав их сначала. Поэтому я могу уйти, и вы не можете остановить меня, вы не можете помешать мне. Я буду про­должать приносить ей пожертвования где угодно, потому что моя Мать везде; она не заключена в вашем храме. Так что где бы я ни был, я буду продолжать делать то же самое».

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: