|
|
Во времена «Времечка» у вас была возможность общаться напрямую со зрителем. Теперь ваши собеседники – это гости – «эксперты», приглашенные в студию. Чувствуете нехватку зрительского интерактива?12 Семинар 7 Литературный разговорный язык (Разговорная речь). Критерии хорошей речи Задание: Ознакомьтесь с данными ниже текстами. Проанализируйте представленные речевые фрагменты как иллюстрирующие типы речевой культуры с учетом следующих аспектов: 1) условия реализации (официальная / неофициальная речь); 2) форма реализации (монологическая / диалогическая); 3) риторическая организация речи; 4) коммуникативная компетенция носителя; 5) языковая компетенция носителя. 1. СЕМЕЙНАЯ БЕСЕДА.Фрагмент разговоров во время примерки платья. Участники: Р. – девочка-школьница 10 лет, А. – мать Р., Б. – бабушка Р. Б.: Ну давайте (мерить платье)// А.: Ну чего? Мы ждем/ Б.: Да/ давайте вытащим (платье из сумки) // (достает платье) Так/ демонстрирую девочки// А.: Ну-ка? (увидев платье) Ой! Ой! Я падаю/ в обморок! Б.: Дед/ только сказал/ вчера продемонстрировала/ ну вот/ ну как?/ А. : (призывая ее полюбоваться платьем) Маш! Б. (пересказывает слова деда) Ч-че-то какой-то старушечий материа-а-л А: Да ну его! Р.: Да он всегда! Б.: Цвет/ да / что надо но А. к Р.: Так/ давай сразу/ переодевайся (пытается урезонить разбаловавшегося ребенка) Маша/ Маша/все/ беситься не надо// Щас мерить (платье)// Беситься будешь потом//(Надевают на Р. новое платье) Б.: Так/ ну давайте/ теперь смотреть/ что/ придется еще иголку брать с ниткой// А.: (смотрит) Ой/ой// Ну вот разные варианты поясков тут// Б.: Так/ я знаешь что сделала? А.: А/ молнию/ да? Б. Нет/ молнию само собой // Обязательно молния должна быть// Так? Давай// (к Р., которая крутится, не может стоять спокойно) Подожди// Теперь значит дай я сделаю все (к А.) Я знаешь чего// дважды подвернула (подол)/ так что здесь/ шыйсят (сантиметров) э… один даже получилось// А:. А / ну хорошо/ она же ведь растет// Б.: Шыйсят/ шыйсят один// А.: (тихо) Как красиво! Р.: Ну можно же отпустить/ какая разница? А: Вся в кружевах? Б.: (показывает А., как нужно застегивать воротник) Так/ вот смотри что/ Ир/ я делаю/Вот здесь вот вот эту А: А-а/ на пуговку// Б.: и вот эту/ да А.: Ага/ все поняла// Б.: Поняла? А.: Ага Б.: Вот здесь/ этот самый сделала/ такие как петельки// А.: Щас посмотрим/ розочку делать Б.: Да// А.: Или нет? Б.: Я ее привезла/ мы посмотрим// (к Р.) Подожди/ Маша/ пойди сюда/ потом будешь крутиться/ надо здесь вот посмотреть/ как// (смотрит) Да нет/ ничего// А.: Так/ давай туфельки// Б.: (к Р.) Подожди/ Маш// Теперь давай этот самый// Это все нормально// Ну теперь и туфли посмотри// Как? А.: И поясок щас помо… Вот смотри/ у нас есть/ узенький совсем беленький/ Б.: (вздыхает) Ага// Вот наверно это подойдет// А.: Вот// есть и пошире// Б.: Нет наверно вот этот// А.: Вот этот/ узенький? Б.: (примеряет Р. пояс) Вот так/ вот так вот// (смотрит на платье) Так/ но надо здесь этот самый/ э… закол… булавочку вот так вот// А.: За… за… булавочку… Б.: Потому что здесь не так// (смотрит на платье) Прекрасно! (к А.) Так/ ну давай булавочку// Р.: Булавочку// А.: Да, булавочку// Б.: (смотрит на платье, затем на вдохе) А! Ну как хорошо-то! Ну слушай! А.: Очень! Ну мам/ как ты угадала все размеры-то? Ведь за глаза делала/ Б: Да-а// 2. ИНТЕРВЬЮ ТТЦ «Останкино»[1]. Гость студии – Венедиктов Алексей Алексеевич, главный редактор радиостанции «Эхо Москвы».
– Алексей Алексеевич, как произошло ваше первое знакомство с «Эхом Москвы»? – Мое первое знакомство с радио «Эхо Москвы» состоялось в пивной на Трубной, когда мои друзья Сережа Корзун и Сергей Бунтман сказали мне: «Ты знаешь, мы тут 22-го радиостанцию открываем, но у нас пока лето (это было 20 августа 1990 года), и нам нужен ведущий. Ты же учитель, и у тебя каникулы, не мог бы ты прийти, благо у вас, учителей, язык хорошо подвешен, да еще кого-нибудь привести и о чем-нибудь спросить?» Надо сказать, что до этого я никакого радио не слушал вообще, считая его полной фигней, к тому же я занимался благородным учительским трудом. Исключительно из дружеских побуждений я пришел и привел Любовь Петровну Кезину, руководителя департамента образования, у которой накануне учебного года взял интервью – это было мое первое интервью на «Эхе Москвы». – Любопытно, что рабочие названия «Эха Москвы» вначале предлагались такие: «Молва», «Столица» и даже «Радио М». – Это все Сергей Корзун предлагал. Я же считал все это шуткой-прибауткой, таким забавным развлечением для себя. Считал, что там поваляюсь, покатаюсь и вернусь в свою родную школу. В итоге совмещал работу на радио и в школе 8 лет, до лета 1998 года, когда был выбран главным редактором. Я цеплялся за школу, как утопающий за соломинку, понимая, что журналистский труд мне глубоко чужд и непонятен, а когда стал редактором, и неприятен. Журналистов я ненавижу. Я менеджер и, как любой менеджер, творческих работников ненавижу. Они вносят путаницу, мешают жить. – Тут вы лукавите, поскольку сами зачастую выступаете в роли журналиста. – Приходится. Но я бегу от этой роли быстрее лани. В новой сетке вещания нет моей программы. Я себя изничтожил. Буду появляться только на заменах, если кто-то заболел, ушел в отпуск или когда какой-то важный гость ставит условие, чтобы программу вел Венедиктов, или, как они говорят, Лохматый. Но я скорее дегустатор, а не повар. Быть менеджером в медиа – это совсем не журналистская работа. – А почему ушел один из основателей радио Сергей Корзун? – Если мне не изменяет память, он ушел в 1996 году, потому что ему надоело заниматься менеджерской работой. Почти два года радиостанция оставалась без главного редактора и ежемесячно мы, его друзья, собирались и говорили: «Серега, надо возвращаться. Рейтинги падают, нет вождя, который бы генерировал идеи, нет коммуникатора, который собирает разные мнения, человека, который принимает решения». И когда рейтинг «Эха Москвы» осыпался в 1998 году до 2,7%, Корзун выдвинул на должность главного редактора меня – и я был избран. – На каких принципах строится «Эхо Москвы»? – Я подредактировал эти принципы под свой темперамент, но на самом деле они на протяжении 15 лет неизменны – вали все кулем, потом разберем. То есть если есть информация, ее надо давать невзирая на последствия. Другой принцип «Эха» – давать две стороны. У меня есть выговор от того же Корзуна за 1991 год за то, что, взяв интервью у Руслана Хасбулатова и выйдя в прямой эфир из Белого дома, я, видите ли, не взял такое же интервью у какого-нибудь гэкачеписта, хотя я физически не смог бы этого сделать. В 1993 году, дабы не получить выговор, одной ногой мы выводили в эфир Чубайса со Старой площади, а другой – Руцкого из Белого дома с его криком «Товарищи, поднимайте самолеты, летите бомбить Кремль!». При мне появился и третий принцип – когда общее информационное поле склоняется в одну сторону, мы совершенно искусственно склоняемся в другую сторону. Если, условно говоря, началось мочилово во всех СМИ Евгения Адамова – значит, наша задача дать слово адвокату Адамова. 3. ИНТЕРВЬЮ ТТЦ «Останкино»[2] журналиста и писателя Дмитрия Быкова.
– Изменились ли ваши представления о телевидении как о массмедиа после того, как вы стали его частью? – Хотелось бы надеяться, что я так и не стал его частью. А работать на телевидении я начал так давно, что толком не помню, какие у меня были до этого представления о профессии. Шутка ли, «Пресс-клуб» – с 1989 года, «Времечко» – с 1999 по 2008… Единственное, в чем эти представления несколько изменились с годами, - представление о степени личной ответственности, что ли. Раньше я думал, что мера свободы ведущего или журналиста целиком определяется начальством. А теперь вижу, что весьма многое зависит от тебя самого. При условии, конечно, что тебе действительно хочется делать нестыдный продукт. – Для вас телевизионный ведущий – это творческая профессия, позволяющая реализовываться в телевизионном формате, или соответствие определенным представлениям канала о том, что нужно зрителю? - Ни то, ни другое. Это редкая возможность – не знаю, надолго ли, - несколько расширить границы общественной терпимости. Приучить к возможности полемики и альтернативных умнений. Снизить градус всеобщей злости – поскольку из всего, что происходит сейчас в России, больше всего меня тревожит именно этот градус. Во времена «Времечка» у вас была возможность общаться напрямую со зрителем. Теперь ваши собеседники – это гости – «эксперты», приглашенные в студию. Чувствуете нехватку зрительского интерактива? – Интерактива мне вполне хватает на «Сити-FM». Я не слишком общительный человек, и у меня нет идеалистических представлений об интерактиве. На студию обычно звонит не тот умный и доброжелательный зритель, на которого я рассчитываю, а не умеющий внятно сформулировать собственную мысль раздраженный обыватель, втайне надеющийся поставить на место «всех вот этих». На форумы программ чаще всего пишут те же самые люди, убежденные, что уж у них-то на нашем месте все получилось бы по высшему разряду. – Возможно ли и нужно ли интеллектуальное телевидение и телевидение для интеллектуалов в России в формате федерального общедоступного канала? - Во всяком случае, им не нужно телевидение намеренно идиотское. Тут давеча с небывалой остротой обозначился вектор нашего развития: Владимир Путин в колонке для «Русского пионера» признался, что больше всего любит животных (и ученых, которые ими занимаются). Теперь ясно – население пытаются превратить именно в тех, кого он по-настоящему любит. Никакой особой интеллектуальности не нужно, потому что ее и нет в природе. Интеллектуальное телевидение – нечто странное, почти оксюморон. Телевидение, если использовать выражение Пастернака по другому поводу, должно быть «живым, и только». Свободным от установки на превращение зрителя в скотину. А сделать человека умным может либо природа, либо жизненный опыт – телевидение в лучшем случае способно рассказать о преимуществах этого состояния, но никак не ввести в него. – Разговоры о том, что под натиском новых технологий традиционные формы художественного самовыражения исчезнут, идут давно. Ваша работа на телевидении – попытка сохранить место в информационном пространстве после того, как аудитория перестанет читать книги и журналы? – Не дождетесь. Сильно подозреваю, что последняя газета еще успеет рассказать о закрытии последнего телеканала. Мы раньше родились и позже погибнем, если погибнем вообще. Чтение воздействует на мозг сильнее и тотальнее, чем визуальная информация; прочитанное лучше усваивается и глубже перепахивает. Телевидение уже сдает позиции Интернету, а Интернет – это та же газета, то же чтение. Книга всегда будет интереснее фильма, потому что мысленно снимать фильм интересней, чем смотреть чужой. – У вас репутация резкого человека. И в своих печатных публикациях, особенно на политические темы, вы часто даете резкие оценки. Приходится сдерживать себя на телеэкране? Или вам помогают редакторы? – Не знаю, откуда у меня такая репутация. По-моему, наоборот – меня чаще считают конформистом, человеком мягким и неконфликтным. А раздражаю я чем-то другим – не знаю даже, чем. В программе «Картина маслом», смею думать, я мало отличаюсь от себя повседневного. – За жизнью телевидения вы наблюдаете изнутри. А лично вам, как телезрителю, что кажется 
12 Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: ©2015 - 2024 stydopedia.ru Все материалы защищены законодательством РФ.
|
