Помогает ли это в неразрешенных вопросах

Теории струн?

И да, и нет. Нам удалось достичь более глубокого понимания, освободившись от некоторых выводов, которые, как стало ясно теперь, были следствиями использования теории возмущений, а не истинных принципов теории струн. Однако в настоящее время методы, позволяющие работать вне рамок теории возмущений, весьма ограничены. Открытие замечательной системы дуальных связей позволяет глубже постичь теорию струн, но многие вопросы остаются неразрешенными. Например, мы еще не знаем, как выйти за рамки приближенных уравнений для определения значения константы связи струны. Как обсуждалось выше, эти уравнения слишком грубые, чтобы из них можно было извлечь хоть какую‑то полезную информацию. Нет у нас и существенных продвижений по вопросам о том, почему протяженных пространственных измерений именно три или каким должен быть точный вид многообразия для свернутых измерений. Для ответа на эти вопросы нужны более отточенные инструменты исследований вне рамок теории возмущений, чем те, которыми мы сегодня обладаем.

То, что действительно появилось, – это гораздо более глубокое понимание логической структуры и исследовательского диапазона теории струн. До открытий, итог которым подведен, поведение каждой теории струн в области сильной связи было полной загадкой. Как на средневековых картах, царство сильной связи было белым пятном, на которое, сообразно фантазии картографа, наносились изображения драконов и морских чудовищ. Но сейчас мы видим, что, хотя путешествие в это царство может завести нас в неизведанные просторы М‑теории, в конце концов мы снова выйдем в курортную зону слабой связи, где говорят на дуальном языке другой теории струн, ранее считавшейся совершенно непохожей.

Дуальность и М‑теория объединяют пять теорий струн, подталкивая к важному выводу. Может оказаться и так, что нас больше не поджидают удивительные открытия, сравнимые с описанными выше. Как только картограф обозначил все точки на глобусе Земли, глобус готов, и география исчерпана. Это не означает, что разведка местности в Антарктиде или на необитаемых островах, в Микронезии лишены всякой научной или культурной ценности. Это означает лишь, что век географических открытий подошел к концу. И свидетельством тому – отсутствие белых пятен на карте. «Теоретическая карта» имеет для теоретиков, занимающихся струнами, такое же значение. Она покрывает все сферы теории, в которые можно попасть, отправляясь из области любой из пяти формулировок струн. И хотя нам далеко до полного понимания неизведанной М‑теории, на карте нет белых пятен. Как и картограф, теоретик может теперь со сдержанным оптимизмом заявить, что весь спектр логически обоснованных теорий, вбирающих в себя все важные открытия прошлого века – специальную и общую теории относительности, квантовую механику, калибровочные теории сильного, слабого и электромагнитного взаимодействий, суперсимметрию, дополнительные измерения Калуцы и Клейна, – уже нанесен на карту.

Задача струнного теоретика (возможно, его уже нужно называть М‑теоретиком) – показать, что некая точка на теоретической карте действительно описывает нашу Вселенную. Чтобы осуществить это, нужно найти исчерпывающие и точные уравнения, решения которых позволили бы поймать эту неуловимую точку на карте, а затем добиться понимания соответствующих физических явлений, достаточного для сравнения с экспериментом. По словам Виттена, «понимание того, чем в действительности является М‑теория, т. е. какую физику она несет в себе, повлияет на наше понимание природы не менее сильно, чем любое из главных научных потрясений прошлого». В этом суть программы построения объединенной теории в XXI в.

Грин Б. Элегантная Вселенная. Суперструны, скрытые размерности
и поиски окончательной теории. М., 2004.С. 127–142, 148–208.

Контрольные вопросы

1. Каковы идейные истоки понятия многомерного пространства?

2. Как образ садового шланга моделирует понятие многомерного пространства?

3. Каково различие двумерной Вселенной от Вселенных с другим числом измерений?

4. Какова связь многомерного пространства с теорией струн?

5. Что означает выражение «свернутые измерения»?

6. В чем суть М‑теории?

7. Какова эвристическая роль идей симметрии в теории струн?

Хал Хеллман

Джохансон против Лики

Недостающее звено

Нечасто противостояние в научном мире становится темой для публикации на первой странице газеты New York Times. Однако утром 18 февраля 1979 г. случилось именно это, в статье появилась фотография шириной в три столбца, под которой стоял заголовок:

СОПЕРНИЧАЮЩИЕ АНТРОПОЛОГИ РАЗДЕЛИЛИСЬ

ИЗ‑ЗА «ДОИСТОРИЧЕСКОЙ» НАХОДКИ

В этом нет ничего невероятного. Нас же интересует, почему подобная тема появилась на первой странице. Статья начинается так. Сегодня два известнейших антрополога вступили в спор, который может перерасти в широкомасштабное соперничество по поводу того, действительно ли сделанная в прошлом месяце находка представляет собой новый вид доисторических существ, которые стали предками как человека, так и всех человекообразных обезьян.

Ричард Лики, антрополог из Кении, оспаривает сделанное в прошлом месяце заявление двух американских ученых о том, что они обнаружили такой новый вид. Доктор Дональд К. Джохансон, один из этих специалистов, встретился с господином Лики на симпозиуме, посвященном эволюции человека, и яростно отстаивал свою трактовку.

«Яростно»? Это значит с оскорблениями? В драке? На ножах? Нет, ничего подобного. Так что же тогда могло забавить редакторов придать этой новости такое значение? Один вариант: американский выскочка против ведущего специалиста из степенного британского истеблишмента подобно Давиду и Голиафу, причем доктор Джохансон выступает в роли Давида. Или Голиафа? Обратите внимание, что в статье о Лики говорится только как о «господине».

Как бы там ни было, в статье не содержалось ничего похожего на сенсационные обвинения Коупа и Марша, звучавшие почти столетие назад. Кроме того, в типичной для британцев сдержанной манере Лики не проявлял особой активности на конференции в Питсбурге. Поэтому вся суть крылась в деталях. И репортер Бойс Ренсбергер раздобыл множество таких подробностей. Но для попадания на первые полосы газет нашлась еще одна важная причина.

К началу XX века теория эволюции, в том числе и эволюции человека, завоевывала определенное положение в научном мире. Идея, или, скорее, страх перед тем, что мы, люди, произошли «от обезьяны», по‑прежнему широко обсуждалась. Выдвигалась также альтернативная и более разумная теория, согласно которой мы произошли от какого‑то другого, пока неизвестного существа, ставшего предком и для человека, и для человекообразных обезьян.

Но у этой идеи была одна существенная проблема, а именно – огромный пробел в найденных окаменелостях, доказывающих ее обоснованность в том, что касается человеческой линии. На одном конце шкалы стоим мы, и вместе с нами на том же конце находятся наши близкие родственники – современные человекообразные обезьяны. Кроме того, имелись и некоторые ископаемые находки древних обезьян, которые, как считалось, имеют возраст в десять и более миллионов лет.

Но как быть с промежуточными этапами? Где «недостающее звено»? Наряду со Святым Граалем это недостающее звено – наверное, одна из самых любопытных загадок в человеческой истории[68]. В каждой цивилизации, в каждом известном нам обществе существовали мифы и легенды, пытающиеся объяснить наше происхождение. По сути, именно из‑за этого звена и возникло противостояние между Лики и Джохансоном.

Недостающее звено

Великий Чарльз Дарвин, о котором уже несколько раз говорилось в нашей книге, снова появляется на сцене: в 1871 г. он предсказывал, что истоки происхождения человека будут обнаружены в Африке. Для ушей западных европейцев начала XX века, впитавших в себя удобную мысль о превосходстве белой расы, одних только этих слов было достаточно, чтобы почувствовать неприязнь и к Дарвину, и к эволюции вообще.

Но к моменту появления в 1979 г. статьи в Times благодаря растущему количеству поразительных находок и новым общественным веяниям проснулся большой интерес к недостающему звену. Например, известный пилтдаунский человек вызвал сенсацию в средствах массовой информации. «Найденный» археологом‑любителем Чарльзом Доусоном в 1912 г., он обладал большим мозгом и маленькой челюстью, поэтому часть общественности испытала настоящий восторг, ведь увеличение объема мозга могло стать именно тем толчком, который превратил наших предков в людей.

Лет десять спустя австралийский антрополог Реймонд Артур Дарт нашел в Таунге, возле пустыни Калахари в Южной Африке, еще один череп. В палеонтологии давно существовала традиция, согласно которой нашедший какое‑либо новое ископаемое мог по своему усмотрению освещать свою находку в литературе и давать ей название. Дарт создал новый класс и назвал его Australopithecus (южная обезьяна) africanus, хотя эта находка больше известна под названием «череп из Таунга».

Когда через год он опубликовал результаты своего исследования, – в один год со знаменитым «обезьяньим процессом» против учителя Скоупса! – реакция последовала ошеломляющая, но едва ли такая, на которую он рассчитывал. Первая проблема: он заметил, что foramen magnum (отверстие в черепе, сквозь которое к мозгу подводится пучок нервов от остального тела) находится внизу. А у четвероногих животных это отверстие, напротив, располагается на затылке. Поэтому Дарт сделал вывод, что данное существо ходило прямо.

Вторая проблема: у черепа австралопитека, найденного Дартом, челюсть была человеческая, а мозг – обезьяний, т. е. полная противоположность пилтдаунскому человеку. Все знали, что именно благодаря нашему крупному мозгу мы стали людьми, поэтому, естественно, находка в Пилтдауне казалась более правдоподобной.

Третья проблема: череп австралопитека принадлежал маленькому ребенку, и некоторые критики указывали на то, что сходство с человеком может оказаться ошибочным, потому что в процессе взросления вполне могли бы проявиться основные обезьяноподобные черты. Дарт, утверждали они, нашел череп детеныша какой‑то необычной обезьяны и совершил грубейшую ошибку.

К тому же в то время крепло убеждение, что истоки человеческой расы нужно искать в Азии, родине многих древних цивилизаций. Находка окаменелого зуба в Пекине, сделанная одновременно с открытием Дарта, казалось, подтверждала эту идею, а обнаруженный Дартом череп в Таунге просто не укладывался в данную гипотезу. Сначала ребенок из Таунга, конечно же, вызвал сенсацию, но преимущественно как предмет насмешек в комиксах и эстрадных выступлениях.

Дарт, отчаявшись, оставил свои изыскания. Через 30 лет наконец было признано, что ребенок из Таунга – действительно великая находка. Частично это объяснялось тем, что в 1953 г. были обнародованы доказательства того, что череп из Пилтдауна – искусная подделка, изготовленная неизвестными мистификаторами в гнусных целях[69].

Луис Упорный

Дарт проиграл устоявшимся взглядам. У еще одного молодого ученого тоже появилась необычная идея, но его победить было не так‑то просто. Более того, если у истории со статьей в Times было начало, то оно крылось в жизни Луиса С. Б. Лики, отца Ричарда Лики. Луис, проведший большую часть молодости в Кении, к 13 годам знал, что хочет стать археологом. К 1924 г. 21‑летний Лики уже участвовал в экспедиции по поиску останков динозавров там, где располагается современная Танзания, и зарабатывал деньги, читая лекции об этой экспедиции.

По сути, данное исследование заложило основы его будущей карьеры, поскольку этот дерзкий молодой человек не только заявлял, что Дарвин был прав относительно африканского происхождения человека, но и намеревался доказать это. Высокий, красивый и уверенный в себе, он, уже будучи известным, обожал приводить в бешенство ученый мир.

Хотя Луис Лики получил степень в Кембридже, он не терпел кабинетных ученых. Кроме того, он приводил их в еще большую ярость, утверждая, что наши предки появились не около полумиллиона лет назад, как было принято считать, а намного раньше. Хотя уже в колледже его считали упрямым, он легко сходился с людьми, в том числе и с Грегори Бейтсоном, экологом и антропологом, который позже стал мужем Маргарет Мид (см. главу 10).

В 1926 г., в возрасте 23 лет, смелый Луис отправился на свои первые поиски окаменелых останков человека. Район, в котором он решил копать, называется Великая Рифтовая Долина и тянется с севера на юг по территории Эфиопии, Кении и Танзании. В то время никто не думал, что этот район представляет какой‑либо интерес, а в наши дни известно, что там расположены четыре богатейшие в мире стоянки человекообразных существ.

Своими необычными чертами эта территория обязана действию тектоники плит. Здесь встречаются три отдельные плиты, и благодаря их движению образовалась неровная поверхность, поднялись вулканы, и появились впадины, которые позже стали озерами и реками. Это непрерывное, хотя и медленное воздействие повлияло и на формирование вулканических и осадочных слоев. В течение многих веков появлялись и исчезали новые виды, оставляя окаменелые свидетельства своего пребывания.

Луис направил поиски в свой самый любимый район – Олдувайское ущелье на севере Танзании. Простираясь более чем на 30 км и имея множество ответвлений, оно содержит ясно очерченные геологические горизонты. В некоторых случаях окаменелости поднимаются почти на 100 метров над песчаным дном. Но это место, где царят зной и пыль. Позже Ричард, принимавший участие во многих экспедициях, вспоминал: «Я очень хорошо помню, почему никогда не хотел быть палеоантропологом... Ты постоянно страдаешь от жары и духоты, мечтаешь о тени и отгоняешь мух» [1]. Дональд Джохансон согласен с этим и добавляет: «Я практически всегда возвращался с теми или иными болезнями. В 1970‑х гг. у меня бывала жесточайшая лихорадка, причину которой так и не нашли» [2]. Помимо долгих часов на палящем солнце к испытаниям добавляются еще и транспортные проблемы с доставкой пищи и воды для поисковой партии в течение долгого времени и за сотни километров от какого‑либо жилья; сложность с распознаванием камней и костей; необходимость исследовать огромные территории в поисках подчас мельчайших фрагментов. Кроме того, когда что‑то удается найти, то все нужно подробнейшим образом описать, в том числе не только местоположение находки, но и ее ориентацию по сторонам света, в каком слое она была сделана и на какой конкретно глубине.

Луис, хотя и обладавший поразительным чутьем, где нужно искать, не уделял особого внимание таким мелочам. Позже это доставило ему неприятности, когда он не смог правильно задокументировать одну из своих опубликованных находок. Эта легкомысленная оплошность преследовала его до конца профессиональной карьеры и менее сильного человека, наверное, просто доконала бы.

Не помогла и привычка Луиса обращаться к газетам для публикации своих открытий, потому что он получил прозвище «Отвратительный показушник». Журналистские эпитеты и раздражали, и дразнили ученый мир.

Несколько раз услышав о таких находках в Африке, научное сообщество не имело понятия, что с ними делать. На научной конференции в 1947 г. уважаемый эксперт по окаменелостям Роберт Брум наконец смог убедить разностороннюю группу ученых этой области в наших африканских корнях. Брум доказал, что австралопитеки, в том числе и ребенок из Таунга, имеющие возраст от одного до двух миллионов лет, действительно относятся к человекообразным существам. К этому времени ученые уже были знакомы с именем Лики и названием Олдувайского ущелья.

Олдувайское ущелье

Луис, а затем и его жена Мэри сделали Олдувайское Ущелье своей собственностью. Мэри, учившаяся палеонтологии у Луиса, была хорошей ученицей, потому что многие из их известных находок сделала именно она, хотя все похвалы зачастую доставались Луису. На самом деле она первой проводила раскопки так, что можно было точно собрать и задокументировать все необходимые данные.

Летом 1959 г., после невероятных 30 лет упорных поисков, как правило, в крайне изматывающих условиях, они наконец обнаружили «золотую жилу». Мэри не только раскопала примечательный череп, но и нашла рядом с ним каменные орудия. Это был настоящий сюрприз, потому что считалось, что изготовление орудий является еще одним признаком человека. Если просто сказать, что череп был обнаружен, то это не передает всей сложности данного процесса: он был раздроблен на 400 фрагментов, которые Мэри пришлось соединить. Это напоминало огромную трехмерную головоломку.

В результате появился череп с огромными челюстями и макушкой как у гориллы, но, тем не менее, с определенными человеческими чертами. Луис понял, что эта находка достойна того, чтобы вынести ее в отдельный вид, и назвал ее Zinjanthropus boisei (Zinj – древнее название Восточной Африки, anthro – «человек», a Boise – фамилия одного из спонсоров экспедиции). Назвав его древнейшим предком человека, и даже более того – недостающим звеном, Луис вызвал сенсацию. Позже было установлено, что возраст черепа насчитывает 1,75 миллиона лет, и эта находка послужила еще одним доказательством того, что, возможно, и в остальном Луис тоже был прав. В конечном итоге зинджантропа отнесли к виду австралопитеков, и теперь этот череп известен как Australopithecus boisei[70]. Эта находка изменила жизнь семьи Лики – внезапно они сделались известными, стало проще доставать деньги, что позволяло ученым отправляться в лучше подготовленные, лучше оснащенные и более укомплектованные экспедиции.

Ричард Лики

Между тем подрастал сын Луиса и Мэри Ричард. Независимый, как и отец, он не собирался всю жизнь провести в тени своих родителей и сначала отправился в другом направлении. Некоторое время он использовал свои навыки натуралиста в управлении компанией по организации сафари.

Но во время путешествий его заинтересовал другой район – Кооби Фора в Кении, далеко на запад от Олдувайского ущелья, но в пределах Великой Рифтовой Долины. И тогда, имея еще меньше достижений, чем отец, – он никогда не учился в колледже, – Ричард собрал команду и сделал самые разные находки, но на тот момент среди них не было ничего примечательного.

Однако в 1972 г., в последний год жизни Луиса, Ричард преподнес ему великое открытие: превосходный череп, один из самых хорошо сохранившихся из всех, что когда‑либо были обнаружены. Черепная коробка была больше, чем у других окаменелостей, и не отличалась заметными надбровными дугами, как прежние находки. Луис сиял: его детище компания Hominid Gang снова заявила о себе. Кроме того, нашлись убедительные доказательства того, во что давно верил Луис, – что настоящий предок человека, с большим мозгом, жил в Африке более двух миллионов лет назад. После некоторой начальной путаницы с возрастом черепа он был установлен в 1,9 миллиона лет. Теперь Ричард стал известен тем, что нашел останки древнейшего представителя человеческого рода. В 1973 г., заявляя о своей находке, он вынес ее в отдельный вид под названием Homo habilis (Человек Умелый).

Хотя Ричард, несомненно, был одним из ведущих специалистов в Hominid Gang и в некоторой степени унаследовал свойственное всем Лики везение, во многом он отличался от своего отца. Небольшой пример: вместо того чтобы дать своей находке ласкательное имя (родители часто называли зинджантропа Щелкунчиком – за крупные челюсти, Малышом – по очевидным причинам), Ричард упоминал о своем открытии просто как о «1470» его порядковом номере при раскопках. Более того, он все свои находки называл такими номерами, тем самым надеясь сделать неизбежные дискуссии и споры менее эмоциональными. Такова была тенденция, которую Ричард пытался сохранить в будущих дебатах, хотя и не всегда успешно.

Позже он писал, что 1470‑й «сделал для меня то же, что зинджантроп для Луиса. Он принес мне известность и вывел на международную арену» [3]. Но были и некоторые негативные аспекты. Лондонский журнал Economist в рецензии на одну из книг Ричарда выразился так: «В зависимости от того, с какой стороны Атлантического океана вы родом, господин Лики считается либо властным и упрямым невежей с талантом делать саморекламу, либо последним великим ученым‑любителем, который намного чаще оказывается прав в своих догадках и толкованиях окаменелостей, чем его соперники, получившие лучшее образование» [4]. Нельзя сказать, чтобы когда‑ли­бо возникал вопрос об уровне его компетентности: молодой Ричард и два его брата часто участвовали в экспедициях родителей и в свои юные годы накопили больший практический опыт, чем другим ученым удается получить за всю жизнь.

Три последующие экспедиции Ричарда в начале 1970‑х гг. тоже были очень успешными. Таким образом, за четыре года, самостоятельно выбрав место для раскопок, он сделал столько же важных находок, сколько его родители за 30 лет напряженных поисков. К 1979 г. 35‑летний Ричард Лики – любитель – стал звездой в научном мире. Даже его мать, самостоятельно сделавшая себе имя, не могла бы с ним соревноваться. Как и Луис, Ричард был намного лучшим популяризатором, чем Мэри, не только своих открытий, но и палеоантропологии в целом.

Подобно отцу, Ричард обожал поддерживать интерес общественности к палеонтологии, что, конечно же, помогало в поиске средств. Как и в случае с Коупом и Маршем за 100 лет до этого, экспедиции были дорогими, и находить деньги на них было так же сложно и так же важно, как и находить сами окаменелости. Сбор средств оставался непрерывной обязанностью, поэтому Ричард должен был очаровывать общественность и получать поддержку как с ее стороны, так и со стороны тех, кто распределяет деньги.

Для этого необходимо быть всегда на виду, открывать выставки и выступать с лекциями, где только возможно. Ричард часто шутил по поводу своих лекций, что только на них он и ходил в колледж. Хотя эти выступления всегда проходили с аншлагом.

Теперь он водил знакомство с богатыми и знаменитыми, а также вышел из отцовского фонда и основал свой собственный. Таким образом он не только собирал больше денег для исследований, но и играл решающую роль в том, кто получал эти средства и каким образом затем расходовал.

Между тем, с поразительным сходством с судьбой отца, Ричард развелся с первой женой и женился на Мив, которая была молодым ученым‑па­лео­антропологом. Как и Мэри Лики, Мив легко переносила тяготы работы в поле. Компания Hominid Gang процветала, а Ричард был поистине королем положения.

На сцене появляется Люси

Молодой американец Дональд Джохансон позже рассказывал, какое он в то время занимал положение по отношению к Лики: «Я прочел о зинджантропе в журнале National Geographic, когда еще учился в школе. Название Олдувай с таким глухим, экзотическим звучанием отдавалось у меня в мозгу как удар гонга. Я как раз должен был выпускаться и, несмотря на все рассказы своего наставника Пола Лесера о том, какие преимущества предоставляет химия в качестве профессии, все чаще задумывался об антропологии. Опыт Лики служил доказательством, что на поиске окаменелостей можно сделать карьеру.

Я поступил в колледж, и вскоре Лики меня снова потряс. В 1972 г. появилось сообщение, что он нашел в Олдувайском ущелье еще одни останки, на этот раз не австралопитека, а настоящего человека [Homo habilis]». Шокирующим в этом сообщении «был возраст нового вида Homo – около 1,75 миллиона лет, такой же, как у зинджантропа. Одним росчерком пера Лики со своими помощниками перечеркнули всю известную историю человечества» [5].

Очевидно, что уже тогда Джохансона интересовал вопрос о недостающем звене. К 1970 г., когда он начинал работу над докторской диссертацией, события приняли ироничный оборот. Знакомый Ричарда Лики, геолог Морис Тайеб, занимался изучением геологической истории отдаленных пустынь в Эфиопии. Его особенно интересовал район под названием Афарский треугольник, который представлял собой северную оконечность Великой Рифтовой Долины. «Люди только начинали понимать теорию тектонических плит, – позже вспоминал Тайеб, – поэтому я подумал, что могу изучить этот район для своей диссертации» [6].

Ричард знал Тайеба и, посмотрев некоторые образцы окаменелостей, которые тот обнаружил, предложил на будущие раскопки взять с собой кого‑либо из палеоантропологов. Ричард порекомендовал Джохансона. Хотя на тот момент Джохансон еще не закончил диссертацию и ему говорили, что на Афаре он только потеряет время, все же он решил поехать. Незадолго до смерти Луис написал Тайебу и Джохансону рекомендательные письма, которые помогли им найти средства, и к 1973 г. они уже разбили лагерь на солнечной стороне Афара под названием Хадар.

Джон Калб, еще один участник экспедиции на Хадар, вспоминает: «Джохансон был одержим поисками гоминидов. Он хотел монополизировать экспедицию и сделать ее единственной целью поиск останков человекообразных существ» [7]. Ричард приехал в лагерь, чтобы посмотреть, как продвигаются дела, и спросил Джохансона, неужели он действительно ожидает найти здесь гоминидов. «Более древних, чем ваши», – ответил Джохансон и добавил: «Могу поспорить на бутылку вина». «Согласен», – сказал Ричард [8].

Через год, осенью 1974 г., Джохансон выиграл пари. Его команда обнаружила скелет, сохранившийся почти на 40%. Хотя возраст останков приближался к трем миллионам лет, а рост существа составлял всего около метра, скелет был поразительно похож на человеческий. Находка, получившая имя «Люси», подняла Джохансона на вершину палеоантропологического Олимпа еще быстрее, чем туда в свое время добрался Ричард.

Но выйти из своего угла (образно) Ричарда заставило не открытие, а его толкование, которое предложил Джохансон со своими коллегами, особенно Тимом Уайтом. Уайт, который прежде восхищался Луисом и работал на Ричарда, в конечном итоге отошел от него. Он помог Джохансону убедиться в том, что Люси является представителем нового вида, который они назвали Australopithecus аfarensis. Они утверждали, что таз, бедро и большая берцовая кость этого скелета доказывают, что Люси была двуногим существом.

Джохансон прекрасно знал, что выражение древнейший человек обладает чарующей притягательностью, и именно такое заявление он сделал, особенно после еще одних успешных раскопок, в ходе которых группа обнаружила останки по меньшей мере 13 существ, которых он назвал «Первым семейством». А как он сам расценивал находку Люси? Что его интересовало в первую очередь – профессиональный рост или все же развитие знаний?

Вирджиния Морелл, написавшая подробную биографию семьи Лики, утверждает, что Джохансон был одержим этими людьми, особенно Ричардом. Описывая волшебное мгновение открытия, она говорит: «Протягивая кости верхних и нижних конечностей к камере, он выкрикнул: «Ну‑ка, Ричард, посмотри на это! Отличная кость! Теперь я обошел тебя, Ричард! Я тебя победил!» [9] Морелл также цитирует Тайеба, который будто бы сказал, что после обнаружения Люси «Джохансон начал вести себя как лидер. Он хотел всего только для себя, и это ему было нужно только для того, чтобы обойти Ричарда» [10].

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: