С) Деньги как материальный представитель богатства (накопление денег) 22 глава

Можно было бы сказать, что необходимое рабочее время (т. е. заработная плата), которое, таким образом, не заключает в себе прибыли, а, наоборот, подлежит вычету из выручки капиталиста, само в свою очередь определяется ценами продуктов, уже заключающими в себе прибыль. В противном случае, откуда бралась бы прибыль, получаемая капиталистом при обмене с тем рабочим, которого он непосредственно не применяет? Например: рабочий фабриканта-прядильщика обменивает свою заработную плату на столько-то бушелей зерна. Но в цене каждого бушеля уже заключена прибыль фермера, т. е. капитала. Таким образом, в цене тех жизненных средств, которые покупает само необходимое рабочее время, уже заключено прибавочное рабочее время. Прежде всего ясно, что та заработная плата, которую фабрикант-прядильщик платит своим рабочим, должна быть достаточно велика, чтобы на нее можно было купить необходимое количество бушелей пшеницы, какова бы ни была прибыль фермера, заключающаяся в цене бушеля пшеницы; но, с другой стороны, ясно также и то, что заработная плата, выплачиваемая фермером своим рабочим, должна быть достаточно велика, чтобы обеспечить им необходимое количество одежды, какова бы ни была прибыль фабриканта-прядильщика и фабриканта-ткача, заключающаяся в цене этой одежды.

[IV—27] Вся штука просто в том, что 1) смешиваются цена и стоимость; 2) привносятся отношения, не имеющие касательства к определению стоимости как таковому.

Предположим прежде всего — это соответствует самому понятию отношения между капиталом и трудом, — что капиталист А сам производит все те жизненные средства, в которых нуждается рабочий, которые, иными словами, представляют собой сумму тех потребительных стоимостей, в которых овеществляется его необходимый труд. Таким образом, на деньги, которые рабочий получает от капиталиста, — деньги в этой сделке выступают только в качестве средства обращения, — рабочему пришлось бы выкупить у капиталиста ту часть продукта, в которой представлен его необходимый труд. Цена соответствующей части продукта капиталиста А для рабочего, разумеется, та же, что и для любого другого участника обмена. С того момента, как рабочий начинает покупать у капиталиста, его специфическое качество рабочего погашается; в его деньгах исчезает всякий след того отношения и той операции, посредством которых они получены; в обращении рабочий противостоит капиталисту просто как Д [деньги], а капиталист противостоит рабочему как Т [товар]; рабочий противостоит капиталисту как реализующий цену товара Т, которая поэтому для рабочего так же предустановлена, как и для всякого иного представителя Д, т. е. для всякого иного покупателя.

Прекрасно. Однако в цене той доли товара, которую покупает рабочий, заключена прибыль, в виде которой выступает достающаяся капиталисту прибавочная стоимость. Поэтому если необходимое рабочее время рабочего представлено 20 талерами, которым соответствует определенная доля продукта, и если прибыль равна 10%, то капиталист продает свой товар рабочему за 22 талера.

Так думает Прудон и делает отсюда вывод, что рабочий не может выкупить свой продукт, т. е. ту часть совокупного продукта, в которой овеществлен его необходимый труд. (К другому заключению Прудона, будто поэтому капитал не способен к адекватному обмену и будто поэтому имеет место перепроизводство, — мы сейчас вернемся.) Чтобы сделать проблему более наглядной, допустим, что 20 талеров [заработной платы] рабочего равны 4 шеффелям [cxlvi] зерна. Согласно Прудону, если 20 талеров представляют собой выраженную в деньгах стоимость 4 шеффелей зерна, а капиталист продает их за 22 талера, то рабочий не мог бы выкупить 4 шеффеля, а мог бы купить только 3⁷/₁₁ шеффеля. Иными словами, Прудон воображает, что денежная сделка искажает имеющиеся здесь отношения. 20 талеров — цена необходимого труда — равны 4 шеффелям; и эту цену капиталист дает рабочему; но когда рабочий за свои 20 талеров хочет получить эти 4 шеффеля, он получает только 3⁷/₁₁ шеффеля. Так как рабочий тем самым не получал бы необходимой заработной платы, то он вообще не мог бы жить, и таким образом г-н Прудон доказал бы даже больше, чем хотел.

{Сюда не относится то обстоятельство, что в практике существует как общая тенденция, так и непосредственная попытка капитала путем продажи товаров выше цены, как например при системе выдачи заработной платы товарами, надуть необходимый труд и сократить заработную плату ниже ее нормального уровня, — как физического, так и обусловленного определенным состоянием общества. Мы здесь всюду должны предполагать, что выплачивается экономически справедливая заработная плата, т. е. заработная плата, определяемая общими законами политической экономии. Противоречия должны здесь вытекать из самих общих отношений, а не из жульничества отдельных капиталистов. А как все это затем складывается в реальной действительности, относится к учению о заработной плате.}

Однако предпосылка у г-на Прудона, не в обиду будь ему сказано, — ложная. Если 5 талеров выражают стоимость одного шеффеля, т. е. выражают овеществленное в нем рабочее время, а 4 шеффеля выражают необходимую заработную плату, то капиталист А продает эти 4 шеффеля не за 22 талера, как думает Прудон, а за 20 талеров. При этом дело обстоит следующим образом. Пусть совокупный продукт (включающий необходимое и прибавочное рабочее время) составляет 110 талеров и равен 22 шеффелям; из них 16 шеффелей, равные 80 талерам, представляют капитал, затраченный на семена, машины и т. д.; 4 шеффеля, равные 20 талерам, представляют необходимое рабочее время; 2 шеффеля, равные 10 талерам, — прибавочное рабочее время. Капиталист продает каждый шеффель по 5 талеров, по необходимой стоимости шеффеля, и тем не менее он получает на каждый шеффель 10% прибыли, или ¹/₂ талера, т. е. 15 зильбергрошенов. Отчего получается эта прибыль? Оттого, что капиталист продает все зерно за 22 X 5 талеров вместо 20 X 5. Тот капитал, который он должен затратить, чтобы произвести на 2 шеффеля больше, мы можем принять равным 0, так как эти 2 шеффеля могут целиком сводиться к прибавочному труду, затраченному на более тщательную вспашку земли, на выпалывание сорняков, на внесение в почву органических удобрений, которые, допустим, ничего не стоят капиталисту, и т. д.

[IV—28] Стоимость, содержащаяся в двух добавочных шеф-фелях, ничего не стоила капиталисту, а потому она образует избыток над его затратами. То обстоятельство, что из этих 22 шеффелей 20 шеффелей капиталист продает за 100 талеров (т. е. за те деньги, которых ему стоило производство этих шеффелей), а 2 шеффеля, которые не стоили ему ничего, но стоимость которых равна содержащемуся в них труду, он продает за 10 талеров, — это для капиталиста то же самое, как если бы он [продавая 20 шеффелей] брал за каждый из этих 20 шеффелей на 15 зильбергрошенов больше того, что он ему стоил (на 10% от 5 талеров, т. е. на ¹/₂ талера больше). Таким образом, хотя капиталист и наживает 2 талера на проданных рабочему 4 шеффелях, рабочий получает шеффель по его необходимой стоимости. Капиталист наживает на проданных рабочему 4 шеффелях 2 талера только потому, что кроме этих 4 шеффелей он продает еще 18 по той же цене. Если бы [помимо 4 шеффелей, проданных рабочему] капиталист продал только 16 шеффелей, он не нажил бы ничего, так как выручил бы тогда всего 5 X 20, т. е. 100 талеров, затраченный им капитал.

В обрабатывающей промышленности капиталист фактически тоже может продавать содержащуюся в продукте прибавочную стоимость без какого бы то ни было увеличения затрат своего капитала; т. е. здесь не является необходимым, чтобы для этого возрастали затраты на сырье и машины. Допустим, что один и тот же продукт посредством одного только ручного труда — количество необходимого сырья и орудий принимается постоянным — получает более законченную форму, приобретает более высокую потребительную стоимость, т. е. что в результате приложения большего количества ручного труда возрастает потребительная стоимость продукта, возрастает не посредством увеличения количества продукта, а вследствие повышения его качества. Меновая стоимость продукта — овеществленный в нем труд — возрастает просто пропорционально этому труду. Если капиталист в этом случае будет продавать свой продукт на 10% дороже, то рабочему будет уплачена соответственная часть продукта, выраженная в деньгах и представляющая необходимый труд, и если продукт поддается делению, то рабочий сможет эту часть купить. Прибыль капиталиста в этом случае проистекала бы не из того, что эту часть продукта он продает рабочему с надбавкой к ее стоимости, а из того, что, продавая весь продукт, он продает также и ту часть продукта, за которую он ничего не заплатил и которая как раз и представляет прибавочное рабочее время.

Как стоимость продукт всегда делим; но в своей натуральной форме он не обязательно должен быть делимым. Прибыль здесь всегда проистекает из того, что совокупная стоимость всего продукта содержит в себе определенную часть, которая не была оплачена капиталистом, и поэтому в каждой доле целого содержится некоторая часть прибавочного труда, оплачиваемая покупателем. Именно так обстоит дело в вышеприведенном примере. Когда капиталист продает 22 шеффеля, т. е. в числе этих 22 шеффелей продает 2 шеффеля, представляющие прибавочный труд, то это то же самое, как если бы он на каждый шеффель [из 20 оплаченных им] продавал лишнюю ¹/₁₀ шеффеля, т. е. получал бы с каждого шеффеля ¹/₁₀ [его стоимости в качестве] прибавочной стоимости. Если, например, при том же самом соотношении между трудом, капиталом и прибавочной стоимостью были изготовлены только одни часы, то посредством затраты ¹/₁₀ прибавочного рабочего времени качество этих часов повысилось на ¹/₁₀ их стоимости, и это повышение ничего не стоило капиталисту.

Третий случай — тот, когда капиталисту, как это чаще всего бывает в обрабатывающей промышленности (но не в добывающей промышленности), [для создания прибавочной стоимости] требуется больше сырья, в котором овеществляется прибавочное рабочее время (количество орудий пусть остается постоянным; однако ничего не изменится, если это количество также будет переменной величиной).

(Собственно говоря, это сюда еще не относится, так как здесь вполне можно или должно предположить, что сырье, например хлопок, также производится капиталом, а производство прибавочного продукта в каком-нибудь пункте обращения должно сводиться к одному только прибавочному труду или — что ближе к действительности — предполагает наличие одновременного прибавочного труда во всех пунктах обращения.)

Предположим, что капиталист перерабатывает 25 фунтов хлопка, которые стоят ему 50 талеров, и что для этой цели ему требуется машин (относительно которых мы принимаем, что они полностью потребляются в процессе производства) на 30 талеров и 20 талеров — для выплаты заработной платы; капиталист изготовляет из этого хлопка 25 фунтов пряжи, которые он продает за 110 талеров. В этом случае фунт пряжи сн продает за 4²/₅ талера, т. е. за 4 талера 12 зильбергрошенов. Таким образом, если рабочий захочет купить пряжу [на свою заработную плату], он получит этой пряжи 4⁶/₁₁ фунта. Если бы рабочий работал на себя, он тоже продавал бы фунт пряжи за 4 талера 12 зильбергрошенов, но не создавал бы никакой прибыли: предполагается, что он выполнял бы только необходимый труд; но при этом он перерабатывал бы меньшее количество хлопка.

[IV—29] Как мы знаем, стоимость фунта пряжи состоит исключительно из количества овеществленного в ней рабочего времени. Предположим теперь, что стоимость фунта пряжи равна 5 талерам. Допустим, что ⁴/₅ этой суммы, т. е. 4 талера, представляют хлопок, орудие и т. д.; тогда один талер представляет труд, овеществленный с помощью орудия в хлопчатобумажной пряже. Если рабочему требуется, скажем, 20 талеров в месяц, для того чтобы прожить за счет прядения, то он должен изготовлять 20 фунтов пряжи, так как при изготовлении одного фунта пряжи он зарабатывает один талер, а должен он заработать 20 талеров. Если бы рабочий сам владел хлопком, орудием и т. д. и работал на самого себя, т. е. был бы сам себе хозяином, то он должен был бы продавать 20 фунтов пряжи, так как на каждом фунте он зарабатывал бы только ¹/₅ [его стоимости], один талер, а 1 X 20 = 20 талеров. Если рабочий работает на капиталиста, то труд по переработке 20 фунтов хлопка представляет собой только необходимый труд; ибо согласно предположению из 20 фунтов пряжи, т. е. из 20 X 5 = = 100 талеров, 80 талеров представляют только закупленный капиталистом хлопок и орудие, а вновь воспроизведенная стоимость представляет только необходимый труд.

Из 20 фунтов пряжи 4 фунта, равные 20 талерам, представляли бы необходимый труд, а 16 фунтов представляли бы только постоянную часть капитала (16 X 5 = 80 талеров). В каждом последующем фунте пряжи, который капиталист заставит рабочего изготовить сверх этих 20 фунтов, содержится ¹/₅ при-бавочного труда, являющаяся для капиталиста прибавочной

стоимостью. (Овеществленный труд, который капиталист продает, не заплатив за него.) Если капиталист заставит рабочего выпрясть на один фунт пряжи больше, то он наживет один талер, если он заставит рабочего выпрясть на 10 фунтов пряжи больше, то наживет 10 талеров. Из 10 фунтов пряжи, т. е. из 50 талеров [вырученных за прибавочный продукт], капиталист получил бы 40 талеров в возмещение своих затрат и 10 талеров прибавочного труда; иными словами, он имел бы 8 фунтов пряжи, чтобы купить материал для производства 10 фунтов пряжи (машины и хлопок), и 2 фунта пряжи, или их стоимость, которые не стоили бы ему ничего.

Если мы теперь сведем воедино расчет капиталиста, то найдем:

Всего капиталист произвел 30 фунтов пряжи (30 X 5 = 150 талеров); фунт пряжи он продает за 5 талеров, что в точности соответствует стоимости одного фунта, т. е. определяется исключительно овеществленным в фунте пряжи трудом, от которого пряжа только и получает свою стоимость. Из этих 30 фунтов пряжи 24 фунта представляют постоянный капитал, 4 фунта идут на заработную плату, а 2 фунта образуют прибавочную стоимость. Если эту прибавочную стоимость исчислить, как это делает капиталист, по отношению ко всей сумме его затрат, которые составляют 140 талеров (или 28 фунтов пряжи), то она составит ¹/₁₄, т. е. 7¹/₇% (хотя по отношению к [необходимому] труду прибавочная стоимость в данном примере составляет 50%).

[IV—30] Предположим, что производительность труда возросла настолько, что капиталист имеет возможность при той же самой затрате на труд произвести [не 30, а] 40 фунтов пряжи. Согласно нашему предположению, он будет продавать эти 40 фунтов по их действительной стоимости, а именно по 5 талеров за фунт, из которых 4 талера представляют труд, овеществленный в хлопке и т. д., а один талер представляет вновь присоединенный труд. Таким образом, капиталист будет продавать 40 фунтов пряжи по 5 талеров за фунт, всего за 40x5, т. е. за 200 талеров; из этих 40 фунтов пряжи на необходимый труд [вместе с затратой 80 талеров постоянного капитала, требующегося для переработки 20 фунтов хлопка в течение необходимого труда] приходится 20 фунтов пряжи, т. е. 100 талеров. Остается 100 талеров. На первых 20 фунтах пряжи капиталист не нажил ни гроша; из остальной сотни талеров ⁴/₅, т. е. 4x20, т. е. 80 талеров, идут на материал и т. д. [требующийся для осуществления прибавочного труда]. Остается 20 талеров [прибыли]. На затрату в 180 талеров капиталист нажил бы 20 талеров, или 11¹/₉%; 11¹/₉% по отношению к совокупным затратам. Но фактически капиталист получил эти 20 талеров со второй сотни талеров, или со вторых 20 фунтов пряжи, где он ничего не заплатил за овеществленный в них труд.

Предположим теперь, что капиталист в состоянии изготовить вдвое больше пряжи, т. е. 80 фунтов, которые он продает за 400 талеров. Из них на необходимый труд [вместе с затратой 80 талеров постоянного капитала, требующегося для переработки 20 фунтов хлопка в течение необходимого труда] уходит 20 фунтов пряжи, или 100 талеров. Остается 300 талеров, из которых на материал и т. д. [требующийся для осуществления прибавочного труда] уходит ⁴/₅, т. е. 240 талеров. Остается 60 талеров. Прибыль в 60 талеров на 340 талеров [совокупных затрат] составляет 17¹¹/₁₇%. В предыдущем же примере затраты капиталиста составляют только 180 талеров, на которые он наживает 20 талеров, или 11¹/₉%.

Чем меньше становится та доля затрат, которая представляет необходимый труд, тем больше прибыль, хотя она и не находится в каком-либо видимом отношении к действительной прибавочной стоимости, т. е. к прибавочному труду. Например, для того чтобы нажить 11¹/₉% прибыли, капиталист должен изготовить 40 фунтов пряжи; рабочему же [если бы он работал на себя] требуется выпрясть только 20 фунтов пряжи, что соответствует его необходимому труду. Прибавочный труд в примере с 11¹/₉% прибыли равен необходимому, что дает 100% прибавочной стоимости. Это наш старый закон. Но это — не тот вопрос, о котором идет речь здесь.

В приведенном выше примере, где речь шла о производстве 40 фунтов хлопчатобумажной пряжи, действительная стоимость фунта составляет 5 талеров, и рабочий, — если бы он вел свое собственное дело как такой работник, который мог бы сам себя авансировать, чтобы иметь возможность увеличивать стоимость сырья и т. д. настолько, насколько это нужно для того, чтобы он мог жить как рабочий, — продавал бы, как и капиталист, фунт пряжи за 5 талеров. Но он производил бы только 20 фунтов пряжи и из суммы, вырученной от их продажи, ⁴/₅ тратил бы на покупку нового сырья, а ¹/₅— на жизнь. Из вырученных 100 талеров рабочий оставлял бы себе только свою заработную плату. Прибыль капиталиста проистекает не из того, что он слишком дорого продает фунт пряжи — он продает его точно по его стоимости, — а из того, что капиталист продает его дороже тех издержек производства, которых этот фунт пряжи стоит ему (но не дороже тех издержек производства, которых фунт пряжи стоит сам по себе; ведь ¹/₅ [стоимости пряжи, составляющая прибыль капиталиста] стоит рабочему его прибавочного труда). Если бы капиталист продавал фунт пряжи дешевле, чем за 5 талеров, то он продавал бы его ниже стоимости, а покупатель получал бы даром ¹/₅ часть труда, содержащуюся в каждом фунте пряжи сверх затрат капиталиста.

Однако капиталист считает следующим образом: если стоимость одного фунта пряжи составляет 5 талеров, то стоимость 40 фунтов равна 200 талерам; из этой суммы вычитаются издержки — 180 талеров; остается 20 талеров. Капиталист считает не так, что он наживает 20 талеров на [IV—31] вторых 100 талерах, а так, что он наживает 20 талеров на всей сумме своих затрат в 180 талеров. Это дает ему величину прибыли в 11¹/₉% вместо 20%. Далее капиталист высчитывает, что для того чтобы получить такую прибыль, ему надо продать 40 фунтов пряжи. 40 фунтов по 5 талеров дают ему не ¹/₅, или 20% прибыли, а 20 талеров, распределенные на 40 фунтов, т. е. ¹/₂ талера на фунт пряжи. При той цене, по которой капиталист продает фунт пряжи, он наживает ¹/₂талера на каждых 5 талерах; или один талер на каждых 10 талерах; наживает 10% от продажной цены.

Цена [совокупного продукта] определяется ценой единицы продукта (1 фунт), помноженной на проданное количество единиц; в данном случае: один фунт пряжи по 5 талеров х40. Насколько такое определение цены правильно для мошны капиталиста, настолько же оно в теории способно ввести в заблуждение, ибо дело здесь выглядит так, как будто в каждом отдельном фунте пряжи имеет место превышение его действительной стоимости, а возникновение прибавочной стоимости, содержащейся в каждом отдельном фунте пряжи, становится незаметным. Это определение цены посредством умножения стоимости единицы (меры) потребительной стоимости (фунт, аршин, центнер и т. д.) на то количество этих единиц, которое произведено, будет иметь важное значение позже в теории цен. Отсюда, между прочим, следует, что снижение цены единицы продукта и возрастание количества этих единиц — что имеет место в результате роста производительных сил —показывает, что прибыль по отношению к [необходимому] труду возрастает, или что необходимый труд по отношению к прибавочному труду сокращается, — а не наоборот, как полагает г-н Бастиа[193] и другие. Если бы, например, производительность труда возросла настолько, что рабочий за то яге самое время производил бы вдвое больше фунтов пряжи, чем раньше, — причем предполагается, что, например, один фунт пряжи, сколько бы он ни стоил, оказывает рабочему одинаковую услугу и что для того, чтобы прожить, рабочему требуется только пряжа, одежда, — то в 20 фунтах пряжи [которые покрывают оплату труда рабочего вместе с затратой постоянного капитала, требующегося для создания этих 20 фунтов пряжи] стоимость, вновь присоединенная трудом, составляла бы уже не ¹/₅, а (скажем] только ¹/₁₀, так как рабочий превращал бы 20 фунтов хлопка в пряжу за половину прежнего времени. К 80 талерам, которых стоит сырой материал, прибавилось бы, таким образом, уже не 20 талеров, а только 10. 20 фунтов пряжи стоили бы 90 талеров, а один фунт — ⁹⁰/₂₀, т. е. 4¹/₂ талера[194].

Однако если бы совокупное рабочее время оставалось тем же, то в этом случае труд вместо 40 фунтов хлопка превращал бы в пряжу 80 фунтов. 80 фунтов пряжи, считая по 4¹/₂ талера за фунт, стоят 360 талеров.

Расчет капиталиста был бы таков:

Валовая выручка составляет 360 талеров; на оплату труда [вместе с оплатой постоянного капитала, затрачиваемого в течение необходимого труда] уходит 90 талеров; остается 270 талеров. Из них на затраты [требующиеся для осуществления прибавочного труда] идет 240 талеров. Остается 30 талеров. Таким образом, прибыль капиталиста составляла бы 30 талеров вместо 20 [которые он получал до удвоения производительности труда], хотя на каждый фунт пряжи капиталист получал бы меньше прибыли [чем до удвоения производительности труда][195]. Совокупные затраты капиталиста составляют теперь 330 талеров; это дает [норму прибыли в] 9¹/₁₁%.

Прибыль капиталиста, получаемая со стоимости меры (единицы) потребительной стоимости — фунта, аршина, квартера и т. д., — уменьшается пропорционально уменьшению отношения живого труда (вновь присоединяемого труда) к сырью и т. д.; иными словами, пропорционально уменьшению рабочего времени, необходимого для того, чтобы придать сырью ту форму, которую выражает соответствующая единица (аршин сукна и т. п.). Но, с другой стороны, так как это уменьшение рабочего времени, требующегося для производства единицы продукта, тождественно с большей производительностью труда, или с ростом прибавочного рабочего времени, то возрастает и количество этих единиц, в которых содержится прибавочное рабочее время, т. е. возрастает то рабочее время, за которое капиталист не платит.[196]

Из вышесказанного вытекает, далее, что цена может упасть ниже стоимости, а капитал все же может получать прибыль; для этого он только должен продавать такое количество продукта, чтобы произведение этого количества на цену единицы продукта превышало произведение количества продукта на [сумму затрат, приходящихся на] единицу продукта и состоящих из необходимой цены труда [и постоянного капитала]. Если отношение [прибавочного] труда к сырью и другим затратам составляет ¹/₅, то капиталист может, например, продавать свой товар только на ¹/₁₀ [IV—32] выше постоянной стоимости [его затрат], так как прибавочный труд ему ничего не стоит. В этом случае капиталист дарит потребителю [половину прибавочного труда, составляющую] ¹/₁₀ от всей суммы затрат капиталиста, и только ¹/₁₀ от этой суммы затрат присваивает себе. Это очень важно при рассмотрении конкуренции, и как раз Рикардо это проглядел.

В основе определения цены лежит определение стоимости; но при этом привходят и новые элементы. Цена, которая первоначально выступает только как выраженная в деньгах стоимость, получает затем дальнейшее определение как величина, обладающая собственной спецификой. Если 5 талеров представляют собой стоимость фунта пряжи, т. е. если в 5 талерах содержится то же самое рабочее время, что и в одном фунте пряжи, то в этом определении стоимости ничего не меняется от того, оценивается ли фунт пряжи 4 раза или 4 миллиона раз. Момент количества фунтов, поскольку он в иной форме выражает отношение прибавочного труда к необходимому труду, получает решающее значение при определении цены. В вопросе о десятичасовом билле[197] и тому подобных вопросах это обстоятельство приобретает популярный и наглядный вид.

[4) ПРОЦЕСС КАПИТАЛИСТИЧЕСКОГО НАКОПЛЕНИЯ]

[а) Превращение прибавочного труда в капитал как специфическая особенность капиталистического накопления]

Из сказанного вытекает далее:

Рабочий как человек, ограничивающийся необходимым трудом, изготовлял бы только 20 фунтов пряжи, используя при этом ежемесячно сырья, машин и т. д. стоимостью в 80 талеров. Капиталист же, помимо того сырья, машин и т. д., которые необходимы для воспроизводства, для самосохранения рабочего, с необходимостью должен вложить капитал в сырье (и в машины, хотя и не в той же пропорции) для овеществления прибавочного труда. (В земледелии, рыболовстве, короче — в добывающих отраслях производства — это добавочное вложение постоянного капитала не является абсолютно необходимым, но оно необходимо во всех тех случаях, когда дело ведется в крупном масштабе, т. е. промышленно; однако в этом случае оно выступает как добавочная затрата не на само сырье, а на орудия, необходимые для его добывания.) Эти добавочные затраты — т. е. предоставление материала для прибавочного труда, предоставление предметных элементов его осуществления — собственно и составляют специфическое, так называемое предварительное накопление капитала, накапливание запаса (скажем пока еще так), специфическое для капитала. Ибо, как это еще будет показано подробнее, нелепо считать специфическим для капитала то обстоятельство, что налицо вообще должны быть предметные условия живого труда, даны ли они природой или же возникли в ходе исторического развития. Эти специфические авансы, которые делает капитал, означают только то, что капитал овеществленный прибавочный труд — прибавочный продукт — использует для увеличения своей стоимости при помощи нового живого прибавочного труда, вместо того чтобы вкладывать его (расходовать), как это делали египетские цари или этрусская жреческая аристократия, в пирамиды и т. д.

При определении цен (как мы это увидим и в отношении прибыли) привходит еще также обман, взаимное надувательство. Один капиталист может выиграть при обмене то, что теряет другой; однако поделить между собой они —· капитал как класс — могут только прибавочную стоимость.. Но пропорции [обмена] открывают простор для индивидуального объегоривания и т. д. (не говоря уже о спросе и предложении), которое не имеет ничего общего с определением стоимости как таковой.

Следовательно, определение стоимости не имеет ничего общего и с открытием г-на Прудона, будто рабочий не может выкупить свой продукт. Открытие это основано на том, что Прудон ничего не понимает ни в определении стоимости, ни в определении цены. Но даже если оставить все это в стороне, ложным является в этой его абстрактности вывод Прудона о том, что отсюда [из неспособности рабочего выкупить свой продукт] проистекает перепроизводство. При отношениях рабства господа рабовладельцы не испытывают никаких стеснений из-за того, что работники не конкурируют с ними как потребители. (Однако производство предметов роскоши, как оно выступает у древних народов, есть необходимый результат отношений рабства. Не перепроизводство, а перепотребление и безумное потребление, которое, доходя до чудовищных и причудливых явлений, знаменует собой гибель античной государственности.)

* * *

После того как капитал выходит из процесса производства в качестве продукта, он должен снова превратиться в деньги. Деньги, которые до этого выступали только в качестве реализованного товара и т. д., теперь выступают в качестве реализованного капитала, или являются капиталом, реализованным как деньги. Таково новое определение денег (так же как и капитала). Что количество денег как средств обращения не имеет никакого отношения к трудности реализовать капитал, т. е. увеличить его стоимость, вытекает уже из предыдущего изложения.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: