|
Стенограмма моего выступления в Регнуме
· Apr. 14th, 2008 at 11:39 AM
| Оригинал стенограммы лежит тут
| | [13 апреля 2008]
| | Стенограмма круглого стола «Есть ли лоббизм в Белоруссии»
8 апреля в пресс-центре ИА REGNUM по инициативе Международного Института Политической Экспертизы (МИПЭ) и комитета по government relations Российской Ассоциации по связям с общественностью состоялся круглый стол на тему «Есть ли лоббизм в Белоруссии». В качестве основного докладчика на круглом столе выступил Юрий Шевцов, директор Центра по проблемам европейской интеграции (Минск, Беларуссия). Юрий Шевцов консультирует многих представителей белорусской элиты, он – автор бестселлера «Объединенная нация. Феномен Беларуси». В дискуссии также приняли участие глава союза «Свободная Россия» Модест Колеров, директор Международного института политической экспертизы Евгений Минченко, ведущий научный сотрудник российского Института стратегических исследований Тамара Гузенкова и другие эксперты. На мероприятии присутствовали представители крупных российский компаний, имеющих интересы в Белоруссии.
Модератор:Предоставляю слово Юрию Вячеславовичу Шевцову, он сразу обозначит основные тезисы своего доклада.
Юрий Шевцов:Здравствуйте, спасибо за приглашение. Когда говорят о Белоруссии, то имеют в виду определенное политическое лицо, оно известно. Я хочу сразу сказать, что никаких иных «точек» входа в Белоруссию, никакого иного лоббирования кроме как выхода на первое лицо Белоруссии не существует. Сложилась такая система власти, что в стране не существует никаких устойчивых кланов или иных консолидированных групп по какому бы то ни было признаку – родственному, конфессиональному, региональному. Нет заметных по влиянию групп в системе власти, лояльность которым для их участников значила бы больше лояльности первому лицу лично или олицетворяемому им государству. Но существует группы влияния, динамичные, мобильные, постоянно находящиеся в стадии внутренней трансформации. Эти группы отстаивают локальные интересы в борьбе за ресурсы или определение государственной политики. Группы влияния организуются вокруг каких-то государственных программ или каких-то иных программ, связанных с решением общенациональных проблем и задач. Чем более долгосрочна программа, тем более устойчива группа влияния. Отсюда и очень простое деление.
Первая группа – это силовики, те, кто связан с защитой национальной безопасности. Вообще, понятие «национальной безопасности» в Белоруссии трактуется шире, чем в России. В Белоруссии понятие «национальная безопасность» часто заменяют понятием «национальный интерес», а то и «национализм». К примеру, все недавние ценовые конфликты с «Газпромом» трактовались через проблему экономической безопасности. Я имею в виду конфликт по ценам на газ.
Вторая группа – это комплекс людей, десятилетиями связанных с крупным промышленным производством, которое в структуре белорусской экономики играет особо важное значении. Пожалуй, в бывшем Советском Союзе нигде не сохранилось такого значения крупной экспортной промышленности как в Белоруссии. Основная часть бывших советских заводов в стране сохранена, и эти заводы породили лоббистскую группу, которая отстаивает интересы перерабатывающей промышленности. Внутри промышленности происходят трансформации, уменьшилось значение тех производств, которые связаны с машиностроением, но зато резко возросло значение тех предприятий, которые связаны с нефтехимией. Самый большой концерн в Белоруссии – «Белнефтехим», против которого недавно США ввели санкцию, он дает около половины всего выпуска на экспорт. Но это экспорт обычно не сырьевой, а продукции с относительно высокой добавленной стоимостью.
Затем в Белоруссии имеет смысл выделять аграриев, влияние которых, правда, становится все меньше. Я не знаю, знакома ли вам программа развития в Белоруссии агрогородков и как еще осуществляются инвестиции в сельское хозяйство. У нас сохранились колхозы, но они трансформировались: отсталые колхозы в директивном порядке были розданы предприятиям, банкам, вплоть до Национального Банка и им было навязано вытягивание этих колхозов. Сегодня эти колхозы стали высокодоходными предприятиями. Агропромышленная лоббистская группа играет все меньшую роль, хотя по-прежнему имеет значение, так как обеспечивает продовольственную безопасность страны.
К лоббистским группа более низкого влияния нужно выделять тех, которые связаны по культурному признаку с каким-то регионом или конфессией.. В Белоруссии три основные конфессии: православные, протестанты и католики. Протестантов как группу влияния можно сбрасывать со счетов, они еще слишком пассионарные, еще не создали заметных лоббистских структур «наверху», они все еще «сидят» по своим церквям и общинам. Реально если брать по культурным группам, то речь надо вести о православных и о католиках. Но структура этих культурных групп такова, что ни одни, ни вторые не сформировали своих сильных самостоятельных общин в основном в силу того, что государство не позволяет им сформировать общины, которые бы вступили в конкурентную борьбе друг с другом, и активно вмешивается во внутренние процессы во всех конфессиях. Поэтому все, что связано с конфессиональным аспектом, - не очень важно. Тем не менее, многие используют в качестве «точки» входа в Белоруссию лоббирование через конфессии. Запад очень активно это использовал.
Причем активнее всего внешними интересантами предпринимаются попытки использовать православную церковь. Однако хотя в православной церковью и не создана мощная православная община, по некоторым параметрам церковь функционирует как своего рода концерн. Например, православная церковь ведет строительство и ремонт, видимо, около 300 зданий. Можно представить, какая это грандиозная стройка для небольшой страны! Сегодня в стране пример полторы тысячи православных приходов. Хозяйственная деятельность сама по себе превратила православную церковь в очень сильного политического игрока. Но этот игрок полностью под контролем государства, никакой самостоятельной роли ему не отведено. Церковь может лоббировать свои частные интересы, но не влияет на уровне национальной безопасности.
Также и католическая церковь. Она, конечно, слабее православной по всем параметрам, но за нею стоит бОльший, чем за православной церковью внешний потенциал. Если бы католиков отпустили, дали бы им сформироваться в некую мощную группу, то они бы достаточно быстро завели в Беларусь достаточно большие деньги и превратились бы в сильную самостоятельную систему. Но государство контролирует костел даже на уровне приходов. Согласно существующему законодательству до 70 процентов священнослужителей попадают под контроль местных органов власти, т.к. они не имеют белорусского гражданства. Им каждый год необходимо продлевать разрешение на нахождение в стране и т.д. Если священник нарушает законодательство, к примеру, проведет Крестный ход в соседний приход (парафию) без согласования с государством или будет служить не в своем приходе, его вышлют. Причем это очень жестко соблюдается. Уже только в силу контроля столь тщательного контроля за клиром всех уровней католическая церковь не представляет из себя замкнутой устойчивой общины. Католический костел – это группа влияния лоббистского толка с очень ограниченными возможностями.
Если брать по регионам и региональным группам влияния, то в Белоруссии 6 областей. Одна область – Минская – вокруг Минска – это околостоличная территория, примерно как Подмосковье вокруг Москвы. Вряд ли ее стоит рассматривать вместе с остальными как особую региональную группу влияния. Пять других областей в отличие, например, от Украины занимают качественно иное место во внутреннем раскладе по группам влияния. Во-первых, все области примерно одинаковые по численности населения – где-то полтора миллиона человек. В каждой области примерно одинакова внутренняя политическая и экономическая структуры: несмотря на разную экономическую специализацию все области, кроме Гродненской, представляют из себя территориально-производственные комплексы, интегрированные между собой, со столицей численностью 300-500 тысяч человек населения и двумя другими городами, которые берут на себя по 200-300 тысяч населения. При этом все области примерно одинаковые по численности населения – около 1,4 млн в каждой и между ними не возникает трений на горизонтальном уровне. В каждой из областей выстроена своя модель для вертикального роста местных жителей без переезда в Минск. Примерно четверть-треть экспорта всех областей кроме Минской составляет экспорт через свободные экономические зоны. СЭЗ имеют географические ядра в областных центрах. Но основная часть и резидентов – экстерриториальны, находятся вне этих территориальных ядер: заводы, колхозы, мясокомбинаты и т.д.
Конечно, столица есть столица, люди туда тянутся, но тем не менее притяжение к Минску не так высоко, как к Москве в России. У нас еще есть такая система как социальные стандарты, их 47, и они должны соблюдаться по всем регионам. Поэтому такого резкого дисбаланса между территориями как в Украине или России в Беларуси нет.
Что касается Минска и лоббистских групп, связанных с силовым сектором или с промышленностью, здесь региональные группы не очень влиятельны, так что грызни ни за влияние в Минске, ни между собой не возникает. Кроме Гродненской области, где не удалось сформировать единый территориальный областной комплекс. Причем чем дальше от центра, от верхнего уровня власти в Беларуси, тем более группы влияния консолидированы и на самых низших уровнях власти можно встретить даже небольшие кланы семейного или конфессионального, этнического толка. Они просто не влияют на систему власти в целом.
Чем ближе к центру, к Первому лицу, тем меньшее значение имеют горизонтальные связи внутри групп влияния. При лоббировании интересов главное – дойти до первого лица, которое на самом деле является функциональной фигурой, весьма необходимой для сегодняшнего политического класса. Первое лицо обеспечивает реализацию крупных общенациональных программ. Попасть в такую программу – и значит, войти в Беларусь.
Те государственные программы, которые выдвигают, прежде чем их поддержит «Первое лицо», санкционирует и возьмет на контроль, эти программы проходят многочисленную экспертизу. Отсюда для вхождения в Беларусь действует обычно стандартный следующий алгоритм действий. Сначала необходимо найти место госпрограмме, затем при поддержке заинтересованных лиц получить санкцию первого лица на участие в такой программе и начать ее реализацию совместно с теми, кто будет для этого предназначен сверху. Эта полуадминистративная система является как ни странно многим людям из-вне вполне рабочей.
Среди национальных программ главные – те, которые утверждены как направления работы Лукашенко Всебелорусским национальным собранием. Это фактически пятилетний план. Эти общенациональные программы составляют так называемую предвыборную программу Лукашенко. Она утверждается Всебелорусским национальным собранием, аналога которому в России не существует. В Советском Союзе было нечто подобное в виде Съезда Советов. За месяц до «перевыборов» Лукашенко происходит съезд Всебелорусского национального собрания, на котором собираются все депутаты Парламента, главы всех крупных предприятий, все более или менее заметные лица государства. Потом все органы власти по сути отштамповывают принятые на съезде решения. Чтобы быть эффективным в Белоруссии с крупным проектом – мало дойти до кабинета президента. Надо обязательно войти со своим проектом в ту программу, которая утверждена национальным собранием. Эта модель себя оправдала, но сейчас она находится в стадии трансформации, которая для России может стать неожиданной.
По мере ценового давления по газу и нефти происходил выход Белоруссии за пределы привычного стратегического пространства. За последние 2-3 года вышел на реальную практическую поверхность проект «Белоруссия в третьем мире». Я не знаю, слышали ли вы, о чем мы договорились в Венесуэле? Эти договоренности – по Венесуэле - стандартная модель, которая применяется в Китае, в Иране. В Венесуэле она просто пошла дальше всего. Суть в том, что мы создаем в Венесуэле зонтик ПВО, который будет основан, конечно, на российских ракетах. Это российско-белорусский проект, но для обеих сторон данное сотрудничество с Венесуэлой несет разные последствия. Для России это всего лишь еще один частный проект, для Белоруссии же это становится чем-то более важным. Венесуэла в обмен на это и на некоторую военную помощь допустила нас к добыче нефти на своих месторождениях. Сегодня уже выделено 5 месторождений, из которых как минимум одно – с полностью подведенной инфраструктурой. Причем для создания совместного предприятия с Венесуэлой нам понадобился взнос всего в размере 200 тысяч долларов. То есть по сути за бесплатно мы вошли на полностью оборудованное месторождение, которое имеет гарантированный сбыт.
Кроме того, так как Венесуэла отгоняет от себя разные западные нефтяные корпорации, в итоге оказалось, что у страны едва ли нет своей геологоразведки и всего, что с этим связано. Мы им даем геологоразведку, решая тем самым еще одну стратегическую проблему Венесуэлы – это полное овладение всем производственным циклом добычи нефти на своей территории.
За это все они нас допустили до своей индустриализационной программы: Чавес разворачивает нечто вроде индустриализации Венесуэлы, реального сектора экономики как такового у них нет, поэтому наши крупнейшие машиностроительные заводы сегодня готовят там строительство своих заводов-дублеров. Если брать по максимуму, по максимальным планам, то Минский автомобильный завод, Минский тракторный завод, Белорусский автомобильный завод построят там , если все будет удачно, примерно такие же по мощи предприятия, которые находятся на территории Белоруссии. Это дает выход на всю Латинскую Америку и прежде всего на те пять стран, которые Уго «кормит».
Также Венесуэла предложила нам участвовать в дорожном строительстве, еще мы строим у них семь населенных пунктов, в том числе они попросили построить колхозы – агрогородки и сельхозкооперативы кооперативы. Есть система агрогородков, так вот они попросили построить такие городки, то есть концентрированные коллективные производства. Мы получили возможность строить города-спутники Каракаса. Возможно, нам удастся получить возможность построить в Каракасе Сити и даже предложить свой вариант перестройки всего этого мегаполиса. Нам также отдается газификация одного из городов-центров штата. В случае успеха этой программы, мы можем получить возможность газифицировать 60 процентов территории Венесуэлы. И т.д.
Все это тянет на программу создания в Венесуэле второй Белоруссии, примерно такого же комплекса промышленных предприятий, какой мы имеем на территории Беларуси. Во всяком случае – его ядра. Причем Венесуэла выступает партнером Беларуси не только сама по себе, есть еще Эквадор, Куба, Боливия. В Боливии, видимо, мы получим возможность добывать газа и участвовать в строительство газопровода к Карибскому морю.
Под это все и идет большое военное сотрудничество. Этим такое рискованное сотрудничество себя оправдывает.
Уже в этом году мы отправляем в Венесуэлу военных советников, и наше военное присутствие там будет идти по нарастающей. Это – в Венесуэле. Но аналогичная модель военного сотрудничества, правда, не так далеко зашедшая, у нас с Ираном. Мы не строим в Иране единую интегрированную систему ПВО, хотя без этого не обойдется, если Иран завершит свою ядерную программу. Кто-нибудь Ирану такую систему все равно создаст. Однако и имеющихся более скромных проектов оказалось достаточно, чтобы Иран уже отдал Беларуси одно месторождение нефти для разработки.
С Китаем сотрудничество идет по той же логике и тоже успешно. Однако от Китая Беларусь имеет не нефть, а крупные инвестиции в стратегически важные сектора – энергетику, радио-электронную промышленность, стройиндустрию. У КНР есть все возможности стать вторым или даже первым внешним инвестором в Беларусь.
В совокупности все это привело к тому, что у нас возникла новая внешнеполитическая доктрина, дополняющая союз с Россией, - это реформа Движения Неприсоединения. Мы входим в состав этого Движения, и в позапрошлом году там было сформировано собственное ядро, включившее в себя Белоруссию, Венесуэлу и некоторые другие страны, которые должны, взаимно помогая друг другу, решить стратегические задачи в своих регионах. И уже все вместе решенные эти проблемы являются достоянием многополярного мира.
Поэтому расширение белорусского присутствия в третьем мире не является чем-то спонтанным или случайным, это большое движение, которое влечет за собой расширение самого пространства, того, что мы называем Белоруссией. Поэтому и система лоббирования в стране сегодня качественно меняется. Первое лицо у нас больше не опирается только на волю белорусского народа. Теперь уже «популизм» имеет не столь всепоглощающее значение, как это было в 90-х годах. Теперь за тем, кого мы все называем Лукашенко, стоит китайский капитал, иранский капитал, венесуэльские проекты, которые, кстати, реализуются за их деньги. Например, специальный инвестиционный фонд Венесуэлы – порядка полумиллиарда долларов в год, и все наше строительство мы ведем на их деньги. Получается, что устойчивость этого высшего органа власти, устойчивость Белоруссии как системы, сегодня все меньше зависит от ситуации на территории самой Белоруссии. Условно говоря, если у нас возникают проблемы по нефти с Россией, то они имеют возможность компенсации как за счет своей добычи нефти, так и за счет кооперации с российскими корпорациями в тех странах, куда мы приходим. Мы ведь приходим туда не сами по себе, мы приходим вместе с Россией.
Например, ЛУКОЙЛ имеет месторождения нефти в Венесуэле, рядом с теми, которые нам отведены, но туда не проведена инфраструктура. В силу этого у нас возникла очень крупная точка соприкосновения с ЛУКОЙЛом в Венесуэле. Можно, собравшись сообща, решить эту проблему на месте. А ЛУКОЙЛ, в свою очередь, может здесь какие-то проблемы решать, например, по поставкам нефти в Беларусь. То же самое и с Газпромом.
Я, например, не вижу теперь большой трагедии в тех проблемах, которые возникли по ценам на углеводороды. И с каждым годом, по мере освоения пространства Белоруссии у нас возникают все большие точки соприкосновения с Газпромом, которые, возможно, позволят на основе взаимозачетных схем эти проблемы разрешить. Сегодня этот фактор не настолько силен, но все идет именно к тому, что он станет решающим фактором в отношениях с Газпромом и российскими нефтяниками.
Поэтому система власти, которая сегодня устанавливается для нас, начинает сильно отличаться от той, которую я описал вначале. Различные группы влияния – силовики, промышленники, церкви, регионы – отходят на второй план. Все большее значение приобретает тот уровень власти и те точки вхождения во власть, которые связаны с освоением новых пространств. Вхождение на эти пространства позволяет по-новому переориентировать всю систему власти и отношения с Россией. Вхождение российских интересов в Белоруссию идет сегодня полным ходом, уже идет большая приватизация. Она осуществляется не только ради самой Белоруссии. Я уже приводил пример с ЛУКОЙЛом, но есть и другие, например, с Уралкалием. Уралкалий – одна из крупных российских компаний – имеет картель с аналогичной белорусской компанией – Белорусскую калийную компанию. В рамках этой компании идет 60 % наших поставок, 40 % - Уралкалия. И сообща мы уже мировой рынок калия уже держим. Как только этот картель возник, мы подняли в 2-3 раза мировые цены на калий. И каждое вхождение для нас в Третий мир, например, в ту же Венесуэлу сопровождается обязательно вхождение по калию. Для нас это 20 % его экспорта.
Модест Колеров: Я хотел бы сказать, что на Украине производство минеральных удобрений ввиду высокой энергозатратности и нерентабельности газовых поставок, «грохается», а картель России и Белоруссии идет в рост, потому что во всей западной аграрной экономике без минеральных удобрений не происходит уже давно ничего.
Юрий Шевцов:: И не только в западной.
Модест Колеров: Я имею ввиду там, где такие технологии присутствуют.
Юрий Шевцов: Они все уже в технологической зависимости от «нас» с «вами». К этим удобрениям идет наше сельскохозяйственное машиностроение – Минский тракторный завод, один из крупнейших на планете, связанные с ним производители иных сельско-хозяйственных машин. Поэтому, когда мы куда-то приходим, в любую точку входа – через калий, или через трактора – мы ставим в технологическую зависимость от себя целые страны и крупные регионы.
Модест Колеров: Я в Исландии видел «БелАЗ».
Юрий Шевцов:«БелАЗ» - один из трех ведущих на планете. Сейчас пример очень удачного сотрудничества с Уралкалием – это ситуация со Штатами. Те ввели экономические санкции против Белоруссии, мы не можем продавать им калий. Но нашу квоту забирает Уралкалий, на который санкции не распространяются. А мы работаем по тем регионам, где санкции не действуют. И такого рода примеров становится, и будет становиться все больше.
Последнее, на что я хотел бы обратить ваше внимание – это ситуация в Восточной Европе, белорусские соседи. Сложно сказать, что тут первично – интерес Беларуси к третьему миру или к региональному сотрудничеству с соседями. Но одно без другого невозможно.
Для активной работы на рынках стран третьего мира Белоруссии нужен доступ к портам. У нас так организованы транзит и выходы к портам, что мы не «зациклены» ни на один порт. В каждом порту на Южной Балтике и в части портов Черного моря у нас свой большой сегмент. В ближайшее время Белорусский транзит в страны третьего мира через порты вырастет в разы, может даже раз в пять. Это означает, что в ближайшее время значение сотрудничества со станами соседями для Беларуси вырастет. И наоборот – значение экономического и иного сотрудничества стран-соседей с Беларусь станет для них более важным, чем ныне.
Далее всего продвинулись наши отношения с Украиной. Как это ни парадоксально звучит, при всей идеологической полярности оранжевых революционеров и нашей идеологической системы, но после Оранжевой революции взаимный товарооборот с Украиной вырос с 600 миллионов в год до почти 4 миллиардов. Дальше у нас неизбежен скорый выход на 5 миллиардов. Уже пришло время трансформации этого товарооборота из количество в качество.
Известны основные крупные проекты дальнейшего сотрудничества с Украиной. Это совместное использование Мозырского нефтеперерабатывающего завода, он и так уже снабжает нефтепродуктами всю Украину и запад. Согласно идущим переговорам по максимуму поставки на этот НПЗ через Украину разными путями могут составить около 10 миллионов тонн нефти в год. В основном из Азербайджана. Конечно, к этому еще надо прийти на деле, но направление обозначено очень ясно. Это означает, что мы должны будем реконструировать ветку от Брод до Мозыря, там три трубопровода есть, один из них будет работать на восток, от Брод к Мозырю. И не надо никаких политических шагов, все идет в рабочем порядке. Кроме того, мы получаем нефть через Украину по железной дороге. Мозырский НПЗ – это первый большой проект.
Второй большой проект – это атомная электростанция. Сейчас идет тендер, и максимальная сумма, которую запрашивают участвующие страны Европы – Франция прежде всего – 12 миллиардов долларов. Украина в ходе тендера уже сбила цену до четырех миллиардов. Неизвестно, победит ли в тендере Украина, но один факт ее участия в таком проекте политически и экономически для Белоруссии важен и приносит ощутимую пользу уже сегодня. Если Украина действительно станет основным строителем этой электростанции, мы получим возникновение атомной отрасли в Белоруссии как таковое, поскольку система подготовки кадров и соответствующие НИИ у нас остались от СССР.
Модест Колеров: Почему прибалты при обсуждении своего энергетического баланса в части ядерного производства ни разу не упомянули белорусский потенциал в этой области?
Юрий Шевцов:Упоминали, даже был совместный проект по постройке реактора в Игналине, они просто его не приняли.
Модест Колеров: Нет, они просто не рассматривают Белоруссию как возможного игрока на прибалтийском рынке.
Юрий Шевцов: Я не хотел бы сбиваться на эту узкую тему, но могу очень подробно говорить на эту тему чуть попозже. В любом случае, если основным участником проекта становится Украина, если она выиграет тендер, то мы получаем совместную ядерную промышленность с Украиной. Если выигрывает Россия, то совместную ядерную промышленность с Россией.
Модест Колеров: Если выживет Украина, то вы получаете контролируемую вами ядерную промышленность, и Россия там будет вообще не при каких делах. Только если в качестве базы для хранения отходов. Тут хитрость короткая.
Юрий Шевцов: Еще один проект, связанный с Украиной – это проблема поставки электроэнергии с Украинских электростанций. Через 2 года, скорей всего, будет закрыта Игналинская АЭС, и это создаст огромный дефицит электроэнергии в Прибалтике. После закрытия этой АЭС даже Литва превратится из экспортера электроэнергии в импортера. Соответственно, нужно решать проблему поставок украинской электроэнергии в страны Прибалтики. Это проблема региональная, общеевропейская. Через Польшу импортировать электроэнергию не получится – слишком долго.
Все эти проекты, фактически, имеют общеевропейское, региональное значение, что вынуждает страны Восточной Европы лоббировать интересы Белоруссии на уровне ЕЭС. Что они и делают. Самый большой рост товарооборота у нас с Украиной, около 50 % в год. С Польшей, Литвой, Латвией он меньше, но тоже достаточно велик. Белоруссия с недавних пор является системой, очень глубоко интегрированной в восточноевропейские процессы. Поэтому расширение белорусского присутствия в третьем мире одновременно сопровождается я расширением присутствия в восточноевропейском регионе. Поэтому влияние на принятие решений в Белоруссии все больше оказывают, в том числе, украинские субъекты политики, и наоборот – Белоруссия имеет все большее влияние в соседних странах. Это уже сейчас видно по политическим событиям.
Именно восточноевропейцы лоббируют в Европе линию примирения с Белоруссией. Литва борется за право стать посредником, Украина говорит о том, что Беларусь нельзя изолировать. Они не позволяют создать кольцо изоляции, как было создано в свое время вокруг Сербии. И пока они не позволяют, происходит увеличение нашего присутствия в Третьем мире и в самой восточной Европе. Ведь в отличие, например, от Украины, у нас консолидированная система власти, внутренней борьбы слишком сильной нет. . Перехлестывания влияния групп влияния из восточно-европейских стран в Беларусь пока не происходит. Происходит обратное.
В настоящее время для вхождения в Белоруссию в лоббистском отношении необходимо учитывать не столько ее внутренние дела, сколько учитывать ее большие планы по работе в третьем мире и Юго-Восточной Европе.
В завершение хотел бы сказать, что большая приватизация уже идет, быстрыми темпами, и ее особенность в том, что не происходит изменения характера политической системы Беларуси, никакого раздробления на сильные борющиеся субъекты, никакого ослабления института президента. Происходит лишь изменение структуры этой власти. Авторитаризм популистского толка изменяется на авторитаризм, напоминающий восточно-азиатскую модель.
| | | ---
Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту:
©2015 - 2024 stydopedia.ru Все материалы защищены законодательством РФ.
|
