Если предложенная схема эволюции потребностей верна, то возраст должен отражаться на поведении человека на всех наших «основных измерениях» борьбы.

Для молодости характерна полная определенность в использовании инициативы: склонность либо к прямолинейному наступлению, либо к глухой обороне. Прямолинейность наступления не допускает передачи инициативы партнеру на сколько-нибудь длительное время и для сколько-нибудь свободного использования. Отсюда постоянная готовность бороться за инициативу. Поэтому всякого рода споры среди молодежи обычно проходят шумно. Если же молодой человек навязывает инициативу партнеру, то обычно для немедленного использования. Например: «Ну, что же ты молчишь? Ну, говори, да или нет!» Стоит партнеру уклониться от использования инициативы — ее у него отнимут. В таком споре каждый плохо слушает партнера и не вникает в смысл его соображений потому, что увлечен своей собственной целью, которая представляется ему крайне важной.

Поэтому молодости бывает свойственна борьба «за настоящее». Будущее представляется чуть ли не немедленно осуществимым, даже отдаленное и идеальное {106). Для зрелых лет характерна борьба «за будущее», даже когда оно весьма близко, а отсюда: маневрирование и наступления сложные. Одним из признаков старости не без основания считают ворчливость, то есть оборону от «прошлого». В ней — оторванность от настоящего и узость интересов, концентрирующих на себе все заботы человека.

На границе между зрелостью и старостью человек, обладающий еще достаточными силами, уже бережет их: он склонен побуждать других делать то, что нужно ему. Это замедляет движение к цели, но зато освобождает от риска поражений и непроизводительных усилий {107).

Прямолинейность молодости ведет к быстрым выводам о дружественности или враждебности партнера. Выводы эти могут быть не прочны, но в каждый данный момент они близки к категоричным: партнер либо хороший человек, либо плохой — без полутонов и без противоречий. Отсюда — постоянное смешение в борьбе мотивов позиционных и деловых. Цель увлекает и поглощает все внимание, а партнер медлит, сопротивляется, — тут же возникает обобщающий вывод. Но устанавливать с ним должные взаимоотношения некогда. Наступающий продолжает заниматься делом, но попутно касается и взаимоотношений. Смешение дела с позиционными претензиями воспринимается молодым партнером обычно как претензия позиционная. В результате — дело обсуждается в форме перебранки.

Здесь мы имеем дело с той чертой молодости, которая противонаправлена благовоспитанности, — с несдержанностью. Поэтому о молодом человеке легче, чем о пожилом, судить, насколько он благовоспитан.

Сверхзадача у каждого человека своеобразна. Но, кроме того, у молодого человека она по степени конкретности и по своему характеру нечто другое, чем сверхзадача человека зрелого или пожилого. У молодого она более идеальна и менее определенна, хотя нередко кажется ему достаточно определенной; у пожилого — менее идеальна и более определенна, хотя кажется ему достаточно идеальной {108).

Идеальность сверхзадачи ведет к бескомпромиссности во взаимоотношениях с людьми: в одних случаях — самоотверженная преданность, любовь и беззаветная храбрость, в других — безжалостная ненависть, безрассудная жестокость...

Склонность к категоричным выводам относится и к представлениям о соотношении сил. Возможности, свои и партнера, в представлениях молодого человека заключены либо в чем-то самом идеально-духовном, либо в чисто физическом; с одной стороны — острота, смелость и оригинальность ума, интуиция и талант; с другой — физическая ловкость, спортивное мастерство. Поэтому для молодости характерна полная определенность представлений о соотношении сил. Отсюда — свойственная молодости смелость и характерное для нее отвращение к всякой трусости {109).

Жизненный опыт ведет ко все более строгому учету реальных возможностей, своих и всякого другого. Потенциальные духовные и интеллектуальные возможности человека берутся под сомнение, если они не дали реальных плодов в общественном положении, в связях и в иных признаках внешнего успеха. Сравнительно с молодым цели пожилого человека более предметно определенны, но его представления о партнере, наоборот, более сложны. У сильнейшего он склонен подозревать скрытые слабости, у слабейшего — скрытые возможности.

В борьбе молодость сильна порывом прямолинейного наступления; старость — учетом обстоятельств и расчетом в маневрировании. Наиболее боеспособен тот, кто сочетает в себе и то и другое, то есть в принципе, в идеале — человек зрелый. Победу одерживает армия, руководимая опытным полководцем и состоящая из молодых солдат... {110).

Иногда пренебрежение к психологии возраста пагубно отражается на выразительности борьбы в спектакле, даже если поведение участвующих в ней актеров обладает рядом существенных достоинств. Так бывает, котла пожилые актрисы и актеры даже и хорошо (правдиво, умно, интересно) играют молодых людей, но возраст играемого персонажа явно не соответствует возрасту исполнителя. Актер, может быть, сделал все возможное для своего омоложения при помощи костюма и грима, но не позаботился о молодости своего поведения — о молодости своих сценических задач и сверхзадачи, молодости представлений о себе и о своих партнерах. Молодость эта — в строе едва уловимых, но существенных оттенков. Романтическая драма и высокая комедия без них едва ли могут быть убедительно воспроизведены на сцене. Примеров тому множество...

Также и молодого человека, играющего старика, не спасут грим и наклейки, если не найден возраст в движущих образ интересах и в его специфических представлениях о соотношении сил и интересов. Костюм и грим иногда даже подчеркивают контраст между поведением и его «упаковкой».

В жизни множество конфликтов возникает оттого, что людям свойственно «на свой аршин» мерить тех, с кем им приходится иметь дело. Человек ведь сам не замечает того, как совершенно постепенно он превращается из молодого в зрелого и далее — в пожилого и старого. То, что свойственно ему в соответствии с достигнутым им в данное время возрастом, он склонен считать обязательным и для других — тех, кто много старше или моложе его. Но другой претендует на то же. Так возникают иногда столкновения и противоречия, в которых известную роль (разумеется, отнюдь не решающую) играют представления, связанные с возрастом. «Верблюд, рассказывая о коне, неизбежно изобразит его горбатым», — цитирует А. М. Горький слова Н. Ф. Анненского (48, стр.326).

Мужественность и женственность

Известно, что бывают мужчины более и менее мужественные, а бывают даже и женственные; бывают и женщины, обладающие разной степенью женственности, вплоть до женщин мужественных или мужеподобных. Такое впечатление они производят сначала своей внешностью (чертами лица, фигурой, голосом), потом и более основательно — своим поведением, повадками, манерами.

На сцене от этой стороны поведения в большой мере зависят обаятельность образа, а иногда и убедительность сюжета. Если, например, сюжет построен на том, что героиня пьесы привлекательна своей женственностью или герой — мужественностью, а в спектакле они этих качеств лишены, то поступки их партнеров, а вслед за тем и развитие событий делаются неубедительными для зрителей. Такое случается.

Каждое из рассмотренных выше «производных измерений» опирается на то или другое «основное». Так, все, что связано с благовоспитанностью, начинается с обязывающей дружественности. Возрастная характеристика опирается на инициативность. Аналогично этому отличие мужественности от женственности коренится в представлениях о соотношении сил.

Мужчине положено быть сильным {111); в основе женственности — использование права на слабость. Право это — своеобразная, требующая своего признания сила — сила привлекательной слабости. Она претендует не только на внимание, на снисхождение к себе, но даже и на повиновение; иногда претендует категорически и безапелляционно. Мужественность не терпит никакого к себе снисхождения.

Мужественность оперирует преимущественно правом разума, физической силы и логики. Женственность — правом непосредственных побуждений вопреки логике, разуму и физической силе; реальный факт — привлекательность — не нуждается в логических обоснованиях. Сила женственности заключена, таким образом, в уязвимости партнера, в его зависимости {112). Привлекательность для партнера — обещающая, дразнящая и ускользающая — делается своеобразной, но вполне реальной силой, преодолевающей иногда все другие. Примитивная, упрощенная и наиболее распространенная форма использования этой силы — кокетство. Но кокетство может быть и весьма тонким, скромным, изящным и остроумным. В последнем случае оно и есть сущность женственности. Черты женственности, вытекающие из этой сущности, обнаруживаются на всех «измерениях» борьбы.

Так, женственности свойственна склонность не распоряжаться инициативой, а пользоваться ею, но не так и не для того, для чего она в каждом случае предоставляется. Женственность обнаруживается преимущественно не в наступлении и не в обороне, а в контрнаступлении — в таком маневрировании в контрнаступлениях, которое в итоге может оказаться самым настойчивым, энергичным и умело проведенным наступлением, но наступлением как бы вынужденным. Для женственности характерно не превращение определенной стратегии в тактику (так сказать, по нисходящей линии), а наоборот — возведение тактики до уровня стратегии (по восходящей линии). Не логический ход от цели к средству, а своеобразное использование чуть ли не любого средства — превращение его из средства достижения, казалось бы, одной цели в средство достижения цели другой, может быть, прямо противоположной. Здесь, говоря словами Дж. Неру, «средства управляют целью и меняют ее» (106, стр.390).

Женственность обнаруживается в умении бороться преимущественно за цели позиционные. Так и должно быть. Сила женственности неприменима в деле как таковом, где конкретные знания и умения обеспечивают успех. Поскольку женщина проявляет высокое мастерство в деловой борьбе и занята только делом, даже успешно выполняя его, она теряет долю женственности, хотя в другое время, может быть, обладает ею в избытке. В борьбе же позиционной, в области оттенков, многозначных намеков и подразумеваемых обобщений силы женственности находят себе полное применение.

Использование деловых поводов для позиционной борьбы и внесение позиционных мотивов в деловую борьбу — приемы борьбы, характерные для женственности. С позиций женственности (если позволительно так выразиться) любые деловые результаты борьбы суть следствия взаимоотношений, достигнутых в борьбе позиционной. С позиций мужественности, наоборот, те или иные взаимоотношения — результат борьбы деловой.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: